Что нельзя купить

      Рон не мог сказать, что он отчетливо помнит все события фильма. Сколько лет прошло с того момента, как он с другом у телевизора пересматривал первые части? А последние он помнит скорее по рассказам друга о книге, чем по реальной картинке на экране. Но все же что-то память сохранила. Например, что Поттер каким-то забытым способом заинтересуется поиском философского камня в школе, что в затылке у профессора в тюрбане есть Волдеморт, что будет тролль в туалете и что в конце года Гриффиндору накинут столько баллов, что хоть купайся в них. Какие-то мелкие детали из памяти почти стерлись, а те, что остались, были противоположны окружающей действительности.       Причем начиная с Уизли — в фильме Рону они казались скорее по-деревенски глуповатым семейством, чем сборищем ярких личностей. Мир стал объемнее: одновременно и более обыденным и более волшебным. Гости приходили через камин, повидло на плите мешала волшебная ложка, взамен аптечки был серебряный котелок и сбор ингредиентов сомнительного происхождения, электричество отсутствовало от слова совсем, зеркала имеют отвратную привычку осуждать твой внешний вид, картинки в книгах работают как гифки, а министерство магии — просто скучное место.       Люди вокруг тоже отличались. В фильме Гарри казался немного глуповатым мальчишкой (Рон так вообще откровенным тупицей, но об этом уже бессмысленно говорить), но в жизни Поттер был довольно способен и даже прилежен, просто не очень-то усидчив. Хотя какой пацан в свои одиннадцать отличается усидчивостью? Невилл был милейшим ребенком, немного стеснительным, немного боязливым, но на киношный вариант не походил от слова совсем. А Гермиона, которая напротив казалась раньше самым вменяемым человеком в этой компашке, была поразительно близорука и уперта, словно целое стадо баранов.       Отсюда Рон сделал вывод, что его знания будущего — условны. Они могут быть правдивы в каких-то масштабных, основных событиях — вроде крысы-мага, философского камня, василиска и турнира трех волшебников, но абсолютно бесполезны в межличностных отношениях и мелких деталях.       И тут нужно сразу отразить важный нюанс: Рон не хотел себя раскрывать. Так же, как Артур Уизли боится переносить технологии маглов в мир магии, так же и Рон боится отдавать свои знания о будущем любой из сторон. Поэтому он выбрал самый простой способ поведения: исправлять лишь то, что может сделать сам, а в остальное время просто быть Роном Уизли, молодым магом в самом начале своей долгой жизни.       Учиться в Хогвартсе было ожидаемо не очень. Нет, понятное дело — магия, привидения, говорящие портреты… но Рону, на самом-то деле, вовсе не одиннадцать лет. Его раздражало почти все. И, пожалуй, стоит все же перечислить список основных проблем этого заведения, ведь в нем Рону предстоит провести аж семь лет своей жизни.       Начать с того, что Хогвартс был предназначен явно для большего количества учеников. Тут пустовала даже не половина замка, тут в целом была заполнена людьми хорошо если одна треть. Причем внешне он казался не таким огромным, каким был внутри. Бесконечное количество коридоров, комнат, залов, непонятных помещений без окон и дверей, тайных переходов, скрытых лестниц и прочих прелестей сказочной истории. Все, что вы можете представить при произнесении вслух «готический замок» — все будет в Хогвартсе. И все это не вместилось бы в него, если бы не магия. Тайный проход без единой лестницы каким-то способом позволял попасть с пятого этажа на третий, но дети почему-то искренне считали, что там нет никакой магии. Некоторые двери отказывались открываться, потому что их недостаточно вежливо попросили. Портреты любили отправлять школьников в противоположном направлении. А еще был Пивз. Это просто хаос во плоти (а во плоти ли Пивз?), который более-менее слушался лишь некоторых учителей. Этот гадостный полтергейст обкидывал учеников всякой гадостью, не давал пройти, устраивал потопы и заставлял говорить унизительные фразы. И все это он успел сделать еще в первые дни пребывания Рона в школе.       Англичанам в принципе не важно, как ты будешь решать свои проблемы. Здесь принято помогать ровно в той мере, в которой тебя это не затруднит. То есть дорогу-то подскажут с искренним удовольствием, но вот провести бабульку через улицу — то только если вам по пути. У магов эта черта, по всей видимости, вообще достигла Абсолюта. В первый же день учебы Рон, Гарри и Невилл немного потерялись, опоздали на урок и столкнулись скорее с легким стебом со стороны МакГонагал, чем с британской вежливостью.       Но возможность потеряться в замке — половина беды. Проблема и в самом времени на дорогу. Если быстрым шагом идти от общей гостиной Гриффиндора до Большого зала, то ты потратишь двенадцать минут, без учета разборок с Пивзом. Двенадцать минут для перемещения внутри замка! Когда-то Рон тратил столько времени на дорогу от дома до офиса. А ведь он еще раскрутил близнецов на подробную инструкцию по основным направлениям внутри замка и почти не пользовался неспокойными летающими лестницами!       Штат Хогвартса тоже оставлял желать лучшего. Директор, если уж быть предельно честным, напоминал актера в костюме Гендальфа, но никак не руководителя огромной школы. Замдиректора МакГонагал мало походила на человека, который умеет работать с одиннадцатилетками. Флитвик был потрясающим учителем, но на его факультете творился самый большой бардак — он там вообще не бывал. Заикающийся профессор Квиррел вел предмет настолько плохо, что у Рона появлялось желание прогулять все его уроки. Помона Спраут была прекрасным другом для своих учеников, но вот гербология стала для Рона просто каким-то уроком труда на свежем воздухе. Ну и вишенка на торте — мизантроп Северус Снейп, который явно сгубил психику пары сотен английских волшебников.       Многие из этих людей были бы неплохими профессорами в университете, но для работы с детьми нужно что-то кроме знания своего предмета. Кто-то наоборот — был неплохим воспитателем, но отвратным педагогом.       И почти со всеми вышеперечисленными учителями Рон успел если не поспорить на первых же уроках, то хотя бы запомниться вопросами. С МакГонагал, например, успел обсудить сложность схем превращения. В той белиберде из названия магических потоков, элементов и фаз волшебства разобраться просто невозможно. И Рон не смог пройти мимо, хотя Гермиона, например, просто слепо следовала инструкции и все у нее прекрасно выходило. Но тогда непонятно — зачем вообще рисовать схему превращения? Чтобы ученики осознали сложность предмета?       На уроке Чар они не колдовали — Флитвик долго объяснял теорию, рассказывал о технике безопасности, объяснил как читать те самые схемы магических заклинаний. Из чего у Рона появилось ощущение, что здесь вообще только этот полугоблин переживает о фундаментальных знаниях своих студентов… а потом прямо перед его носом одна девочка с Равенкло толкнула другую, а он вроде как и не заметил. Может быть, конечно, он просто не любит магов и будет рад, если ученики немного взаимоуничтожатся во время обучения. Но тогда зачем так старательно объяснять правила магии? Более похоже на правду, что полугоблин просто боится встревать в разборки школьников — родители же потом затопчут просто по причине расовых отличий.       Был еще заикающийся Квиррел — в тюрбане, воняющем подгнивающим чесночком, он жутко заикался и с трудом смог объяснить главное правило сражения с темными тварями — вызвать авроров красными искрами из волшебной палочки. Ну хоть что-то он успел сказать за урок. У Гарри при взгляде на профессора начинал болеть лоб, Квиррел куксился, будто кто-то заставил его съесть весь чеснок из тюрбана. Умом Рон понимал, что в затылке скрывается подселенец, но осознать это как-то не получалось. Привычка оценивать мир без магии не давала просто взять и поверить, что этот противно воняющий недотепа скрывает кого-то могущественного и страшного. Удивляло, как он вообще из спальни до кабинета доходит, а уж Гения Зла в нем может заподозрить только законченный параноик.       Профессор Спраут и не пыталась объяснить что-то из ботаники — она просто раздала всем лопаты и лейки. Труд, как известно, даже из английского мага сможет сделать человека. Но у Рона возникали сомнения в правильности подобного подхода к обучению — в книгах говорилось что-то про магические потоки, энергию жизни и оттенки силы, что явно будет посложнее, чем выдирать сорняки. И поэтому Рон вступил в долгий, нудный и бесполезный разговор о предмете. Окончательным вердиктом Спраут была гениальная фраза, которая невероятно взбесила Рона: «это нужно почувствовать, а объяснить невозможно». Рон не хотел чувствовать, Рон хотел знать наверняка, что ему нужно искать и зачем пытаться сдружиться с природой.       Если подвести итог всему, к уроку зельеварения он уже подходил крайне разочарованный в школе и профессорах. И Снейп почему-то не внушал ему доверия — хорошего учителя, даже если он отвратительный человек, не будут так ненавидеть. Он еще по школе и универу знал, что дети готовы простить взрослому отвратный характер, если этот человек способен нормально объяснить свой предмет.       И, как и ожидал Рон, никакого объяснения не было совсем. Дойдя до фамилии Поттера, Снейп скуксился похлеще Квиррела и недовольно выплюнул:       — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость…       И столько желчи было в его словах, что Рон практически ощутил волну ненависти, которую профессор направил к Поттеру. Рон много раз слышал от друга, что от Снейпа все тащатся из-за игры Рикмана — дескать, тот сделал из этого отвратительного персонажа кого-то вроде сериального доктора Хауса, человека пусть и неприятного, но харизматичного и доброго внутри. Тут же не было никакой игры, тут не было харизмы, тут был просто человек, который очень предвзято относится к гриффиндорцам в общем и к Поттеру в частности. И это ужасало Рона: как такого допустили до работы с учениками? Это ведь не какой-то богом забытый ПТУ на окраине Мухосранска, это единственная высшая школа магии в Великобритании. Из чего стоит сделать только один вывод: в лучших традициях русских универов, у этого профессора просто дядя декан. Ну или что-то вроде этого.       Поттер был парнем неглупым, хоть и немного странноватым. Он мигом понял, что чем-то очень не угодил декану Слизерина, но удивился не меньше остальных. И еще больше удивился, когда Снейп начал задавать вопросы по теме предмета с такими интонациями, будто потратил половину своей жизни в бесплодных попытках обучить Поттера хоть чему-нибудь. Гарри, что неудивительно, ответов не знал. Рон, хоть и прочел все учебники от корки до корки, не был уверен в том, какое зелье готовят из корня асфоделя и настойки полыни. То ли снотворное, то ли умиротворяющее — оба ингредиента относятся к успокоительным. Но Гермиона явно знала ответы на все вопросы, о чем намекала ее дрожащая рука. Волнуется, хочет выделиться за счет знаний. Наивная, это не школа для одаренных, где самый умный — равно самый популярный.       — Я не знаю, сэр, — тише обычного ответил Гарри на очередной вопрос, — но мне кажется, что Гермиона точно знает ответ, почему бы вам не спросить у нее?       Даже Рон не удержался — прыснул от смеха, особенно забавно было выражение лица Снейпа в этот момент. Секундное удивление, а потом истинная ярость. Он крутанулся на каблуках, недовольно рявкнул на Гермиону:       — Сядьте! — а затем повернулся обратно к Гарри и заговорил громче и быстрее, сначала объясняя ошибки Потера, а потом требуя записать материал.       — Простите, сэр, — поднял руку Рон.       — В чем дело? Вам что-то не понятно в требовании записывать информацию? — недовольно повернулся теперь уже к Рону профессор.       Он был похож на змею. На такую кобру, которая резко поворачивается на звуки и выглядит крайне устрашающе. Ноздри он раздувал практически как кобра свой капюшон.       — А вы не будете разъяснять нам технику безопасности? В книге сказано, что мы должны подробно обсудить это на уроке, — как можно невиннее поинтересовался Рон.       Снейп едва ли не скрипнул зубами:       — Вам что-то не понятно в технике безопасности, мистер Уизли?       — Я бы хотел уточнить некоторые моменты. Какие ингредиенты нельзя кидать в котел при нагревании? Список достаточно большой, я бы хотел знать те, с которыми мы будем работать на наших уроках. И, если это возможно, было бы неплохо узнать — почему их нельзя туда кидать. И еще вот тут… количество жидкости и размер котла. Можно ли узнать у вас формулу для вычисления этого объема? Ученические котлы одинаковы, а если я решу сварить зелье в большом котле? По школьным правилам мы можем варить пятнадцать наименований зелий самостоятельно, в своих комнатах.       Снейп зло сощурился. Ученики в классе, напротив, оживились. Кто-то даже полез в книгу, искать ингредиенты, которые нельзя бросать в котел при нагревании — явно планировали что-то взорвать. Рон, на самом деле, прекрасно знал ответы на свои вопросы, но, во-первых, ему захотелось позлить Снейпа, а во-вторых, он очень сомневался, что все присутствующие в классе хотя бы единожды прочли технику безопасности. Уж если взрослые люди наплевательски относятся к подобным бумажонкам, то что говорить о детях. Технику безопасности, к слову, на уроке обсудили полностью. Снейп то ли додумался, то ли вспомнил, то ли смилостивился над горе-учениками, но все же соизволил разобрать все пункты. Зелье на уроке в итоге не варили. И хорошо, Рону и без зелий было паршиво.

***

      — Ты такой взвинченный, — осторожно сказал Невилл, когда Рон достаточно грубо ответил Симусу на вопрос о домашней работе.       — Я… расстроен, — вздохнул Рон. — И зол. И еще у меня крайне негативное отношение вообще ко всему, что происходит в этой школе. Как-то братья забыли сказать мне, что проблемы могут быть не только с ровесниками, но еще и с учителями.       Невилл с Гарри потерянно переглянулись. Рон понимал, что Гарри скорее будет ближе к Невиллу, просто потому что разница в возрасте пусть и не бросалась в глаза, но ощущалась. От ощущения бесконечной скуки Рона спасало два факта: это мир магии и здесь все говорят на британском английском. В своей прошлой жизни Рон чаще общался именно на американском английском, из-за чего местное, достаточно консервативное общество с их старомодным произношением было для него несколько непривычно. Из-за этого его манера говорить соответствовала сообразительному мальчику одиннадцати лет: он говорил хорошо, но не так витиевато, как взрослые. И ему так же приходилось учиться красиво говорить, как это делали и все вокруг. Ну и самое главное — в мире магии он тоже был ребенком, ему многое было непонятно, многое удивляло и он с удовольствием обсуждал уроки, игры и политику, причем во всем этом он был не слишком-то сведущ, ведь за четыре месяца при всем желании не удастся выучить все. Одиннадцатилетние парнишки были с ним примерно на одном уровне во многих областях его новой жизни.       — Учителя… странные, — признался Гарри. — В моей прежней школе все было совсем по-другому, как-то… понятнее, что ли?       Рон пожал плечами. Гарри учился в хорошей младшей школе. Как узнал Рон, в их крохотном городке в принципе существует две младшие школы: одна государственная, с небольшим количеством мест и не очень хорошей репутацией, и вторая — частная, пусть оплата за обучение там и не сильно разоряла родителей. По крайней мере, так считал Гарри: Дурсли хоть и платили за него, почти никогда не жаловались за эти траты. Видимо, отправить племянника в государственную все же было слишком стыдно для них.       — Мне понравились уроки гербологии, — признался Невилл. — И чары тоже. А зельеварение…       — Просто мрак, — подытожил Рон. — Можешь не продолжать.       Все трое грустно, по-взрослому, усмехнулись. Перспектива посещать некоторые предметы не могла радовать.       — Но у тебя есть повод немного порадоваться, — внезапно сказал Гарри, — Хагрид приглашал меня к себе, и я приглашаю вас. Пойдете?       — Конечно, — кивнул Рон.       Пообщаться с Хагридом явно стоит, просто потому что он тоже не похож на глуповатого добряка, каким был в фильме.       Откровенно говоря, вид у него был очень грозный. Огромный, косматый, с насупленными бровями и несколько неловкий в движениях. И только улыбка делала этого мужчину другим: он сразу казался добрым. А вот глупым он точно не был. Сказал детям ровно то, что они хотели бы услышать. Что учителя строгие, что Филч ужасен, что замок огромен, а они все — молодцы. И это можно было бы принять за чистую монету, если бы не одна сценка, разыгранная как по нотам.       Хижина Хагрида была огромна для трех детей, а вот для него самого была тесновата. Плюс — здесь было немало разного хлама, от волос единорога до обычных вязанок хвороста. На прикроватной тумбе лежало четыре книжки — Рон отчетливо видел их названия. Это было четыре справочника: по магическим существам, по выращиванию овощных культур, по лечению магических животных и по диким магическим растениям. Понятный набор для того, кто часто бывает в опасном магическом лесу и выращивает для школы ели и тыквы. Больше не было ничего бумажного — ни книг, ни тетрадей, ни даже клочка бумаги. Кроме одного газетного листа, что лежал точно на обеденном столе. Это была далеко не первая газетная полоса и Рон даже читал тот выпуск. Статья о том, как 31 июля какой-то умник все же смог пролезть в Гринготтс, но ничего не украл. И Гарри тут же оживился, словно охотничья собака взяла след:       — Хагрид! Это же было в тот самый день, что мы с тобой были в Гринготтсе! — радостно произнес этот пацан.       Рон честно ожидал, что сейчас Хагрид ответит что-то вроде «представляешь, хотел тебе показать, что мы очень удачно зашли в банк». Но нет, Хагрид смутился, забурчал что-то нечленораздельное и коряво перевел тему. И это при том, что до этого он так умело вел разговор, что заставил Гарри и Невилла выложить все их мысли в отношении школы. Поттер, разумеется, тоже заметил смущение Хагрида, подозрительно сощурился и снова перечитал статью.       В этот момент Рон отчетливо понял: «приключения» Гарри на первом курсе были все же спланированы и Хагрид в деле. Кто-то хорошо просчитал любопытство мальчика при общей неусидчивости характера.