Что нельзя купить

      Нет смысла описывать Хогвартс. Это просто любовь с первого взгляда, сдобренная хорошей порцией магии, потому что вид замка на холме был слишком уж восхитительным. Они уже давно зашли внутрь, а ощущение величия и волшебства не покидало. Первокурсники толпились и шептались, все жутко переживали, и поэтому атмосфера в комнате была взвинченной. Рон уже понял, что скрывать от детей способ сортировки — своеобразная традиция. Но на книжку про историю Хогвартса эта традиция не распространяется — пусть родители и старшие братья хранили ненужную тайну, Рон все равно прочел о шляпе.       — А как нас будут распределять по факультетам? — испуганным шепотом спросил Гарри.       — Если верить Фреду и Джорджу, нам нужно будет сразиться с троллем, — спокойно ответил Рон.       На него оглянулись многие — кто-то с ужасом, кто-то с насмешкой — а он спокойно продолжил:       — Но я бы искренне не советовал верить моим братьям. Хранить способ сортировки в тайне — это традиция Хогвартса. Ну типа посвящения в ученики — ритуал должен казаться загадочным.       — Но тебе рассказали другие братья? — с интересом спросил Невилл.       — Нет, я прочел книгу «История Хогвартса», — ворчливо ответил он. — Буду чтить традицию и дам вам понервничать еще три минуты.       — То есть не скажешь? — уточнил Гарри.       Рон помотал головой. Но не выдержала Гермиона — Рон догадался, что это она по густым пушистым кудрям и менторскому тону. Видимо, привычка отвечать на все вопросы у нее была развита лучше, чем вежливость, ведь приличные английские дети не вклиниваются в чужой разговор:       — На нас наденут Сортировочную шляпу и она решит, какого факультета мы достойны.       Несколько человек в толпе возмущенно цыкнули: разрушила всю интригу. Рон промолчал. Гермиона будет проблемой — это он понял сразу. Проблемой не в том смысле, что она доставит неприятности лично ему, а в том, что она не уживется в местном болотце со своим характером. Это до оскомины традиционная школа, где учатся поколениями. Здесь свои порядки, которые никто не хочет менять. Здесь даже учителя скорее позволят детишкам сломать перспективную девчонку, чем введут новые правила.       Оказавшись в теле Рона, Андрей впервые начал задуматься о реалистичности фильмов о Гарри Поттере. Нет, не в смысле магии. А именно взаимоотношений. Школы Англии издавна считались самыми строгими и жестокими, телесные наказания от учителей не шли ни в какое сравнение с разборками самих школьников. Учителя не вмешивались. Считалось, школьная конкуренция подготавливает детей ко взрослому миру. Даже в голодные девяностые учителя в российских школах умудрялись безошибочно определять кто виноват в расквашенном носе отличника Пети, а в благополучной Великобритании дети могли терпеть издевательства сверстников все годы вплоть до выпуска. И никто «не замечал». В школе с полным пансионом и общими душевыми, со всеми психологами, тьюторами, медиками и системой старост… дети терпели издевательства в лучших традициях колоний для несовершеннолетних.       И Хогвартс был такой же школой, где психологическая и физическая травля процветала независимо от цвета галстука. Были группы учеников, которые условно относились к чуть более защищенным слоям «населения». Например, если твой прадед, дед, отец и пятеро старших братьев учились на Гриффиндоре, тебя точно не будут активно травить. Твой максимум — быть изгоем, как наглядно демонстрировал Невилл из фильма. Он не был интересен однокурсникам, он не проявил себя приятным собеседником, но травили его только представители других факультетов. То есть он как бы был одиночкой, который мог чувствовать себя в безопасности лишь в стенах общей гостиной. У Гермионы Грейнджер нет даже такой защиты. Если она не сойдется с кем-нибудь, если сама не станет ярким лидером, ее просто доведут. Начнется все с рыданий в туалете, а закончится тем, что из школы выйдет не любознательная девочка, а забитая девушка, типичный синий чулок и изгой во всех сферах жизни. Есть, конечно, малый шанс — у девочки может быть стальной характер, который протащит ее через все унижения школьной жизни, сделав лишь сильнее… но не факт. Поэтому сейчас Рон смотрел на Гермиону с любопытством натуралиста и всерьез размышлял: нужна ли ему проблема по имени Гермиона Грейнджер. И готов ли он пойти на сделку с совестью — его спокойствие против осознания жестокости детей.       Размышления Рона были прерваны появлением МакГонагалл. Это была очень высокая и очень худая женщина, у нее был тот тип лица, который так обожает индустрия моды — странное, космическое, слишком строгое. Выпирающие острые скулы, тонкие губы, чуть длинноватый нос, прямые черные брови и глубоко посаженные темные глаза. Мэгги Смит хорошо удавались роли строгих аристократок. Настоящая МакГонагал могла бы с легкостью играть злых ведьм и коварных инопланетянок. Дети ее побаивались заранее. Ее «постройтесь парами» прозвучало так, что даже Рону стало страшно. Есть русские женщины, которые способны коней на скаку останавливать, а есть женщины из Шотландии, которые умеют сохранять невозмутимость, даже если в их дом ворвался целый отряд вооруженных людей.       Рон встал в пару с Невиллом, почему-то этот пухлый мальчишка будил желание его защитить. А вот Гарри, пусть и выглядел потерянным, совсем не казался слабым или нуждающимся в защите. В нем был стержень, что чувствовалось в разговоре. Такие парни редко становятся лидерами в коллективе, но легко способны выполнять эту роль какое-то время. Что, впрочем, тоже просматривалось в фильмах: экранный Гарри Поттер неплохо справлялся с необходимостью толкнуть речь, воодушевить людей, вести их какое-то время, но при этом часто общества и избегал, не особо-то стремясь к лидерству. Так что этот пацан не пропадет, даже если против него восстанут все уже сейчас. И, судя по взгляду Гарри, мальчик совсем не обижался: кажется, тоже проникся некоторой беззащитностью Невилла.       Распределение прошло настолько канонично, насколько Рон мог оценить. Драко Малфой даже шапку на голову надеть не успел, как его уже отправили на Слизерин. Над Гермионой и Невиллом шляпа думала гораздо дольше, Рон уже начал скучать. Он успел рассмотреть волшебный потолок — словно небо падает на тебя, звезды слишком яркие и слишком близкие, чтобы быть настоящими. Рассмотрел и всех учителей, опознавая лишь некоторых из них. Маленький — это тот профессор, который учил поднимать перья в воздух. Огромный и косматый — лесничий Хагрид. Женщина в огромных очках и нескольких шалях сразу — наверняка та сумасшедшая предсказательница. Директор Дамблдор был высоким седым стариком, он был чуть ли не единственным, кто был в классической мантии, большая часть профессоров носили мантии как верхнюю накидку, застежки на таких доходили лишь до пояса, но из-за кучи мелких пуговичек их либо не застегивали вовсе, либо надевали через голову.       Знаменитый профессор Снейп был не столь импозантен, как киношный. Во-первых, он был довольно молод. Не больше тридцати пяти на вид. Кажется, в роду у Снейпов были евреи, уж слишком выделяющийся фенотип — большой нос с чуть опущенным кончиком, большие глаза с тяжелыми веками и оттого печальным взглядом, узкое продолговатое лицо. Черные волосы сосульками свисали у лица, что Рон мог объяснить тремя разными способами. Вариант первый — профессор ночами ходит на магловские рейвы, там отрывается под дикую музыку, потеет, поэтому волосы висят сосульками. Вариант второй — он с американским пофигизмом нанес масочку для волос и пришел в ней на пир. И вариант третий — профессор по старинным русским традициям моется один раз в неделю, по субботам, а сегодня просто пятница. Потому что выглядело это и правда ну очень странно и неопрятно. Хотя школьный завхоз с кошкой на руках вообще моется, по всей видимости, когда полнолуние выпадает на пятницу тринадцатое.       — Поттер, Гарри! — прервал размышления Рона голос МагГонагал.       Он шел к стулу с таким видом, будто готовится к смерти. Наверняка боится, что сейчас его просто отправят домой. Рон тоже немного боится, что шляпа узнает его маленькую тайну и сможет вытурить из тела настоящего Рона. Будет обидно, но… сделать-то все равно ничего нельзя. Фатализм, оказывается, может быть и полезен. Например, если ты чертовски боишься надеть на голову говорящую шляпу. Она может узнать, что ты — не ты. Или она может решить, что этот пацан уж слишком хитер и изворотлив для гриффиндора, чем разрушит все планы Рона. Да и Гарри, что уже минут пять спорит с потертой шляпой, может внезапно оказаться на слизерине.       — Гриффиндор! — громко прокричала шляпа и Рону стало чуть легче.       В прошлой своей жизни его фамилия начиналась на Ч. Всю свою школьную жизнь он был предпоследним в списке, что его редко радовало. Так и сейчас. В какой-то момент времени их вообще осталось только трое, что заставило встать еще кучнее. Школьники вокруг выглядели все более скучающими, церемония распределения всех порядком утомила, а ведь многие в поезде питались только шоколадными лягушками, а организмы-то у всех растущие. Поэтому на табуретку Рон только что не побежал. Миг — шляпа опускается на голову, съезжая почти до самых бровей, и в голове звучит голос:       — Еще один Уизли? Ты странный, но ладно… ГРИФФИНДОР!       Рон радостно стянул с себя колпак, облегченно выдохнул и мысленно пожелал англичанам продолжать чтить свои семейные традиции.       — Мы боялись, что ты отправишься на Слизерин, — радостно хлопнули его по плечам близнецы, когда Рон сел рядом с Гарри.       — Я тоже, — честно признался он. — Хорошо, что шляпа учитывает семейные склонности.       — Еще один повод поблагодарить родителей за гриффиндорский склад характера, благодаря им мы все здесь, — поучительным тоном сказал Фред.       — Хотя реально похож на местного только Чарли, — добавил Джордж, чем вызвал смех всех братьев, включая обычно невозмутимого Перси. Хотя какие черты характера? Дело скорее в привычках и поведении, и уж тут Уизли точно самое место.       — Я очень рад, что мы с тобой на одном факультете, — честно признался Гарри, когда распределение закончилось. — И я посчитал, нас по одиннадцать человек на гриффиндоре и когтевране, десять на слизерине и двенадцать на хаффлапафе.       Рон улыбнулся. Видимо один хаффлпафец очень не хотел идти на Слизерин и сумел убедить в этом шляпу. Наверняка когда-то и Сириус Блэк подпортил статистику этому артефакту. Или, что тоже не маловероятно, таких желающих сменить факультет в каждом потоке набирается приличное количество, а тех же маглорожденных приходится и вообще распределять без оглядки на старших.       — На Хаффлпафф всегда поступает чуть больше учеников, — улыбнулся Перси, — а на Слизерин в последнее время чуть меньше.       Рон кивнул, принимая к сведению слова брата. Все равно нет возможности наверняка узнать логику принятия решений у псевдоразумного артефакта. Поэтому к чему гадать? На столе вкусный ужин, вокруг приятная компания, а у Рона и без этого немало дел.

***

      Девочек было шестеро, мальчиков — пять, поэтому первым повезло больше — их заселили в комнаты по трое. Но, в целом, соседи Рону понравились. Кроме Гарри и Невилла, кровать между которыми и занял он, в комнате будут жить еще Симус Финиган и Дин Томас. Они как-то быстро сошлись, словно были знакомы миллион лет, так что комната условно разделилась на две группы — потомственные гриффиндорцы в одной ее части и новички в другой.       Комната была ожидаемо вытянутой, немного скругленной со стороны окон, так как располагалась в башне. Напротив окон стояла печка вроде какой-то буржуйки в лакшери-стиле. Сквозь решетчатые дверцы этого приспособления было видно живой огонь, а небольшой дымок развеивался явно с помощью магии. Возле печки стоял и единственный нормальный стол в комнате — круглый, с пятью жесткими на вид стульями, он был немного прижат к пустому книжному стеллажу. Возле каждой кровати стояли массивные тумбы, которые размерами лишь немного «не доросли» до комодов. Кровати под тяжелыми балдахинами напоминали скорее мини-комнаты, так как были по-настоящему огромны. Была здесь и ванная. Крохотное помещение без окна вмещало унитаз за перегородкой, три раковины с огромным зеркалом, и два душа, огороженных от остальной комнаты клеенчатой шторкой. Создавался забавный контраст между средневековой, немного вычурной обстановкой комнаты и спартанскими условиями ванной.       — Не фонтан, — резюмировал Симус, заглянув в ванную.       — Скажи спасибо, что одна на пятерых, а не на весь факультет, — резонно возразил Рон.       Он-то знал от братьев, куда едет. Во времена папы ванные и правда были по одной на весь факультет — маги только привыкали мыться водой, а не с помощью очищающего заклинания.       Рон тут же на стол выставил стальной чайник и пять массивных глиняных кружек. Невилл, заметно стесняясь, поставил туда же изящный заварник и красивую чайную пару. Да, в комнатах за столом чаще пили чай и резались в карты, чем учили уроки — здесь было очень плохо со светом. Те, кому близкие заранее рассказали о «правилах» проживания в местном общежитии, привозили с собой чайники и кружки, минимальный набор посуды для вечерних посиделок. Чай можно кипятить на этой же печке — там даже есть специальная «полочка» над огнем. Гарри, Симус и Дин засмущались еще сильнее, но Рон не стал ничего им говорить. Потом нужно будет сложиться еще на заварку и сахар, либо просить каждый раз родителей присылать это им по почте.       В обычных английских школах подобное обычно запрещали, но там часто есть буфеты, что работают постоянно — будет какой-то запас закусок и напитков, что не требуют разогрева. Но в Хогвартсе явно с большим доверием относились к детям. Билл рассказывал, что они как-то даже кашу варили на этой печке, что уж говорить о чае и кофе в турке. О последнем Рон думал с особым наслаждением, но позволить себе не мог — и саму турку купить не на что, и кофе ему не по карману.       К огромной радости Рона, сова Гарри прилетела к нему поздороваться после долгой разлуки. Рон тут же решил воспользоваться добротой мальчика. Белоснежная сова понесла сразу два письма — одно родителям, второе тетушке Мюриэль. Рон скармливал Букле кусок бекона из своего сэндвича, а Гарри посмеивался:       — Мне кажется, ей скучно у меня. Я совсем никому не пишу писем.       — Возможно, — неуверенно согласился Рон. — В том смысле, что я не знаю наверняка, но безделье ведь тоже утомляет.       — Поэтому она будет рада отнести пару писем. Правда, Букля?       Букля важно наклонила голову, соглашаясь с хозяином. Она милостиво позволила Рону прикрепить по письму к разным лапкам совы, а потом вылетела в ночную мглу.       А утром принесла ответ от Мюриэль. Он был лаконичен и забавен. Она хвалила за поступление на Гриффиндор, так как старая леди всерьез переживала об одном «хитром мальчугане», оценила дружбу с Невиллом, а особенно — с Гарри. И пообещала купить «дурному мальчишке» сову, чтобы он не эксплуатировал дружбу знаменитого Поттера.