Слуга Тени и дочь Мораны. Койот

      Сладковатый летний воздух заполняет шелест знакомого леса и щебетание птиц. Ветерок поигрывает с листьями, отчего деревья перешептываются, как живые. К тому же каждый квадратный локоть здесь наполняет жизнь, от неба до земли, — а там, где она есть, не бывает абсолютно тихо.       Я скидываю капюшон с головы — мы отошли достаточно далеко от города, чтобы я не могла испугать жителей Ашора цветом своих волос. Конечно, всё ещё не стоило исключать вариант встречи со случайно заплутавшим прохожим, но если бедолагу не испугает процессия из трех Мороков и двух Мар, а также еще пяти Теней для подстраховки, серость моих прядей точно не сможет его удивить.       Глубоко вдыхаю, заполняя легкие ароматом леса, лета и тепла. Мои губы растягиваются в умиротворенной, почти мечтательной улыбке.       Это мое первое лето за долгое-долгое время. Я воскресла и умерла снова зимой, спустя два года проснулась тоже зимой, даже в первый раз, тогда, двести лет назад, я встретила смерть именно зимой. Зима, казалось, стала моим персональным домом. Поэтому я сначала даже растерялась, заметив на деревьях набухающие почки. Радовалась, как ребенок, пению птиц и зелени трав под ногами.       Первое лето в новой моей жизни.       Я чувствую взгляд Морока; незаметно поворачиваю голову и даже чуть-чуть смущаюсь, когда понимаю, что маска шакала действительно немного повернута в мою сторону. Слышу смешок. Рука в черной перчатке привычным для нас обоих жестом гладит меня по волосам, причудливо искрящимся в проблесках солнца. Я фыркаю, но ладонь не сбрасываю, позволяя ему — и себе — эту незначительную ласку. Несмотря на кажущуюся идиллию вокруг, мне немного тревожно, а касание Александра усмиряет любую тревогу.       Слишком свежи были воспоминания о последней нашей встрече с этим монстром.       Мы пошли без лошадей. Лесок рядом с Ашором в действительности не такой большой, дойти пешком значительно проще. К тому же рисковать еще и животными было бы глупостью. Мы не знаем, чего можно ожидать…       Однако, кажется, чувство неизвестности давит только на меня. Анна, всегда любившая тепло значительно больше холода, рассматривает лес вокруг красивыми любознательными глазами. Парни из отряда Морока негромко переговариваются, строят планы на сегодняшний вечер, решая, зайти ли в таверну или же просто прогуляться по городу. Сами Мороки молчат, но ничто не выдает и крохи неспокойности в их жестах. Смотря на окружающих меня людей, я и сама начинаю надеяться, что всё закончится хорошо. Какая-то часть внутри меня даже малодушно надеется, что сегодня мы никого не встретим, а в следующий раз мне удастся оставить во дворце Теней, Анну и Аарона.       Но нет.       …Умиротворение разрывается резко.       Тварь выскакивает внезапно — раньше, чем мы успели бы испугаться. Мой выдох застревает в горле. Сглатываю. Слышится синхронный звон доставаемых клинков. Один из Мороков тенью проскальзывает у меня за спиной, и я краем глаза замечаю, как он убирает единственную сумку с небольшим количеством вещей в сторону. Тем лучше.       Чудовище замирает, словно бы принюхиваясь к воздуху. Воспользовавшись его заминкой, мы молниеносно и практически бесшумно выстраиваемся полукругом в два ряда: первый — мы с Анной и Мороки, второй — Тени. Мужчины заполняют собой возможные бреши в нашей линии, которые могут образоваться, параллельно готовясь прикрывать нас со спины, если будет нужно. Это не первостепенная их задача — все же смешно предположить, что три Морока и две Мары окажутся не способны защититься самостоятельно. Однако с их прикрытием надежнее.       А ещё все Тени уведомлены, что в случае реальной опасности первой их заботой должна стать Анна. И Александр — это была уже моя личная просьба.       Тогда, при первой нашей встрече с монстром, из-за высокой опасности для маленьких Мар я не тратилась на детальное рассматривание неведомой ранее нечисти. Отследила лишь то, что жизненно необходимо было знать для битвы: то, что двигается он слишком быстро; что когти почти не использует, передвигаясь на четырех лапах, как обычное животное; что атакует пастью, удивительно бестолково, точно напуган сильнее возможной жертвы; что слюна, кажется, ядовита — последнее я узнала на личном опыте, когда укушенную ногу медленно парализовало, а рана начала чернеть, точно обугливаясь.       Сейчас, в воцарившейся напряженной тишине, пользуясь медлительностью этого порождения Тени, я замечаю, что он не пёс, не лисица и не волк — скорее, черный койот. Темные круглые глаза блестят на морде едва заметными золотыми искрами. Он дышит загнанно, съеживается, кажется, напуганный превосходящими его противниками… но не уходит.       Сотканный из тьмы зверь оглядывает нашу шеренгу, не делая ни шагу ни к нам, ни от нас. Никто не издает ни звука. Никто не позволяет себе расслабиться… Я сжимаю в руках два длинных кинжала так сильно, как это возможно. Анна бесшумно выдыхает; я коротко бросаю взгляд на сестру и по побелевшим костяшкам ее пальцев определяю, что она неосознанно повторила мой жест. Александр, стоящий в центре, точно между нами, куда более сдержан, но мне кажется, что я слышу, как оглушительно бьется его сердце.       Или все-таки моё?       Мы все как один дергаемся назад, когда койот неожиданно делает осторожный шаг в нашу сторону. Нечисть замирает, смотря на нас на удивление разумным взглядом — мне даже мерещится мелькнувшая в его глазах мысль: «Ребята, вы чего?», и я быстро встряхиваю головой, отгоняя бредовое наваждение.       Картина снова замирает, и это мнимое спокойствие тянет нервы даже сильнее нормальной схватки.       Когда Мороки делают полшага вперед, Анна и я шагаем назад, как бы выстраиваясь с мужчинами в шахматном порядке. Мы, маленькие Мары и сами слуги Тени прекрасно знали всех, кто скрывается под масками, но ради сохранения тайны использовали прозвища, на которые намекала маска каждого. Медведь, Ястреб и Шакал. За главного чаще всего выступал Александр, возможно на правах принца Серата, возможно — как главная защита меня и моей сестры. Мороки спокойно принимали это, хотя Медведь был старше Аарона и как старший чувствовал ответственность не только за нас, но и за него. Вот и сейчас: я замечаю, как медвежья маска то и дело беспокойно оборачивается на принца, Ястреб тоже напряжен, не понимая, какого лешего мы до сих пор медлим. Но Ласнецов не делает больше и шага, неотрывно смотря на чудовище.       Напряжение звенит в воздухе. Я свистяще выдыхаю, почти слыша, как с треском рвется терпение.       И в этот момент Александр отбрасывает меч.       Мое сердце на секунду замирает, когда мужчина делает шаг вперед. Он вскидывает руку, останавливая и Мороков, и Теней. Парни из отряда растерянно переглядываются; Медведь и Ястреб, видимо, что-то поняли, поэтому спокойно отступили, разрешая ему выйти вперед и прикрывая своих сестер.       Мой рот наполняется пеплом. Кончики пальцев холодеют, когда я понимаю, что Аарон, безоружный, добровольно шагает навстречу существу, которое бесполезно пугать Тенью. Койот — и есть чертова Тень. Сотканный из мрака, без нитей жизни, неуязвимый перед Марами и, скорее всего, перед Мороками. Мужчина так спокойно приближается к нечисти, будто та рухнет от одного его прикосновения.       Но это не так.       По позвоночнику проходит дрожь от понимания, что Александр сейчас беззащитен. Мое сердце спотыкается, точно собираясь остановиться.       Он впервые в своей жизни полностью беззащитен.       Я бездумно и порывисто шагаю вперед, но Ястреб отбрасывает меня обратно — мягко, кажется, прямо на руки сестре. Мне хочется рычать от ужаса, но я не смею издать и звука, боясь, что сделаю ещё хуже.       Александр, что б тебя, неужели ты сам этого не понимаешь?!       Нога, давно зажившая, заныла, точно ее укусили только сейчас. У меня темнеет в глазах при мыслях о той боли, что принесли клыки этого чудовища — боли до судорог, до беспамятства, до желания умереть, лишь бы все закончилось. Я снова дергаюсь за мужчиной, только сейчас чувствуя, как Анна обняла меня за плечи, как плотнее обступили нас Мороки, не позволяя ни подойти к нам, ни нам самим сделать и шага.       Нет.       Нет!       Сил на крик не хватает. Я смотрю не отрываясь на то, как Шакал и койот медленно обходят друг друга по кругу на непозволительно близком расстоянии, всё сокращая его.       Паника мешает трезво мыслить. Но я до безумия не хочу, чтобы Александр проходил через эту же боль. Плевать на мою смерть, я готова умереть, но я не хочу, чтобы…!       Неожиданно оба порождения Тени останавливаются. Звон в ушах сходит на нет, когда я запоздало осознаю, что за всё это время койот не издал не единого звука — ни рыка, ни воя, ни лая… Вообще ничего. Спокойно и внимательно монстр следил за тем, что делает Аарон, отражал его движения, танцевал, вступая в игру, но ни шагу не сделал во вред.       Черный плащ тенью растекается вокруг мужчины, когда он опускается рядом со зверем. Снимает перчатку с одной руки. Протягивает ему раскрытую ладонь.       В этот момент сердца останавливаются у всех. Анна стискивает мои плечи сильнее, пытается развернуть, чтобы я не смотрела, но я, едва сдерживаясь от желания раздраженно сбросить с себя ее руки, остаюсь на месте. Мороки замерли, Тени, кажется, и вовсе затаили дыхание.       Я понимаю или, быть может, просто хочу надеяться, что Александр знает, что делает, что у него все под контролем. Но… Богиня! Я сама его убью, если этот самоотверженный безрассудный мерзавец посмеет умереть!       Однако Александр не собирается умирать. Как и койот — убивать его.       К удивлению и почти шоку всех присутствующих, зверь медленно и осторожно подходит к мужчине. Как любая умная и в меру дружелюбная собака, обнюхивает протянутую ему ладонь, заглядывая в глаза человеку. Морок, в свою очередь, с абсолютно безумным для такой ситуации спокойствием мягко гладит животное по черным ушам.       Койот ложится у ног Шакала вместо того, чтобы откусить нахалу руку. И лишь тогда мы успокаиваемся.       Лихорадочный выдох эхом пролетает по всей нашей команде. А я оседаю на колени, не упав от накатившего облегчения только благодаря сестре.

***

      После трех суток вынужденного бодрствования Северину наконец удалось заснуть — на ничтожные два часа, но, Богиня, он был несказанно рад даже этому!       Голова всё ещё остается тяжелой, но уже не раскалывается и не звенит. Король Серата плещет воду себе в лицо, вытирает кожу мягким полотенцем и вымученно улыбается знакомому отражению. Синяки под глазами никуда не делись, и без того светлая кожа всё такая же нездорово-бледная, а глаза потускнели, потеряв насыщенный хвойный оттенок. Мужчина по-прежнему слаб до тошноты и не может ни на чем сосредоточиться. Однако кровь через нос больше не шла. Должно же быть это хорошим знаком?       Отчаянный оптимизм внушал надежду, что всё будет хорошо: младший Ласнецов упрямо верил, что идет на поправку. Всего два часа сна — а он уже не так отвратительно себя чувствует и вообще, можно сказать, как огурчик! Такого же оттенка, во всяком случае.       Король встряхивает головой, сбрасывая с глаз черные пряди, и опирается рукой о стену рядом с зеркалом. Хмыкает негромко:       — Ну что, самая красивая из Мар, теперь мне будет, чем тебя порадовать, когда вы вернетесь!       Тревоги за свою жену сератианец не чувствовал, и дело было даже не в слугах Тени, которые ее сопровождали. Бояться за Анну? За Анну, старшую из дочерей Мораны, родную сестру Агаты, невестку Морока и королеву Серата? Глупости, господа! Северин лично наблюдал за её тренировками с Александром: да нечисть сама должна начинать бояться при встрече с его женщиной!       Улыбка становится более искренней, приобретая оттенки влюбленной гордости. Заметив изменения в зеркале, Ласнецов почти смущенно уводит взгляд и отталкивается от стены.       Так, всё. Александр дело говорит. Серьёзней надо быть, серьёзней.       …он даже не успевает выйти из маленькой ванной, которая присоединена к спальне королей. Касается ручки, чтобы открыть, но падает на дверь всем телом, вываливаясь из комнаты, и оседает на небольшой ковер, расстеленный перед кроватью.       Северин уже не слышит, как стучит испугавшаяся звука глухого удара служанка, как скрипит дверь в покои, как девушка испуганно вскрикивает, роняя то, что держала в руках.       Он уже ничего не слышит.       — Ох, Богиня!.. Ваше Величество? Лекаря сюда! Лекаря!..       Кровь тонкой полоской ложится под носом мужчины и капает на пол, впитываясь в мягкий ворс.