Вспомнить все

Едва я, все еще бережно поддерживаемый под локоть Поттером, переступил через каминную решетку, как меня тут же атаковали два совершенно одинаковых черноволосых мальчишки. – Папа, папа, ты вернулся! – вопили они, прыгая вокруг меня, точно я был рождественской елкой, а один из них даже попытался полезть ко мне с объятиями. Нет нужды напоминать, что я совершенно не помнил этих детей, которых, по свидетельству Поттера и «Ежедневного пророка», произвел на свет 28 апреля 2000 года. Не помнил момента их зачатия. Не помнил, как – о Мерлин всемогущий! – носил их в своем чреве. Не помнил момента их рождения. Не помнил ни единой минуты, проведенной вместе с ними и их отцом. Все это буквально сводило меня с ума. Неудивительно, что я застыл столбом возле камина, а вместо положенной в такой ситуации радости почувствовал лишь панику. – Дети, – строго произнес Гарри, – ваш папа Северус только что из больницы. Дайте ему отдохнуть и прийти в себя. – А он пожарит нам на ужин наши любимые черничные блинчики? – хитро прищурился один из мальчишек. «Вот же наглый ребенок! – с возмущением подумал я. – Я больше недели провалялся в больнице, а они не только ни разу не навестили меня, но и собираются немедленно заставить готовить, точно я прислуга, а не отец!» Я уже собирался открыть рот, чтобы как следует отчитать невоспитанного отпрыска, но в этот момент вмешался Поттер. – Сегодня вряд ли, – ответил он за меня, – а вот завтра... Ты же помнишь, как готовить блинчики, дорогой? – с улыбкой повернулся он ко мне. Вместо ответа я промычал нечто нечленораздельное, поскольку четко сформулировать фразу мне мешало владевшее мной негодование. В эту секунду сверху донесся громкий плач. – О! Вот и наша Лили проснулась, – радостно констатировал Гарри. – Подожди, я ее принесу. – Может, лучше попозже? – настороженно осведомился я, моментально смекнув, что легкая жизнь в этом доме мне явно не светит. – Когда родились близнецы, мы договорились не давать малышам плакать в кроватке в одиночестве. Сейчас ты, разумеется, об этом забыл, но мы неукоснительно придерживались этого принципа с мальчишками и уж, конечно, не станем менять его с Лили. Тем более что она – просто прелесть. Сейчас сам убедишься. С этими словами он бросил меня на растерзание близнецов и… исчез, буквально в то же самое мгновение появившись на втором этаже, откуда вернулся спустя пару минут с отчаянно вопящим младенцем на руках. Несмотря на покрасневшее от плача личико, я сразу разглядел, что ребенок был прехорошенький, а ее волосы – удивительного медного оттенка – всколыхнули в моей душе нечто, трудно поддающееся описанию. Я бы назвал это ощущение тихой грустью. – Смотрите, какие мы голодные! – проворковал тем временем Гарри, усаживаясь с малышкой в кресло и призывая с помощью какого-то заклинания (кажется, оно звучало как Акцио) бутылочку с молоком. – Обычно это была твоя обязанность, – пояснил он, когда девочка с причмокиванием принялась за еду, – но, думаю, что сегодня тебе стоит понаблюдать за тем, как я кормлю и пеленаю Лили. Я прекрасно понимаю, что потеря памяти – дело серьезное, и не собираюсь на тебя давить и торопить события. На работу мне только послезавтра, так что... – Постой... Ты хочешь сказать, что через два дня уйдешь и бросишь меня одного с тремя детьми?! – по-настоящему испугался я. – Во-первых, не одного, а с Кричером, – мягко поправил меня Гарри, – а во-вторых, заместитель Главного аврора – это крайне ответственная должность, и я не могу и дальше не ходить на службу. Я и так взял отпуск, пока ты лежал в Мунго. Мы ведь условились сразу после свадьбы: я делаю карьеру в Министерстве, а ты сидишь с детьми и варишь зелья на заказ в свободное время. Это было твое пожелание, и я пошел тебе навстречу. – А ты ничего не путаешь? – при мысли о том, что он бросит меня одного с тремя детьми, я вновь почувствовал приступ паники. – Просто я, как ты совершенно верно заметил, не помню такого уговора. – Сев, дорогой, но ты же вообще ничего не помнишь! – снисходительно улыбнулся Гарри. – Вот именно поэтому все происходящее и кажется мне... подозрительным, – пробурчал я, понимая, что заведомо проиграл это сражение. – Уж не думаешь ли ты, что я тебя обманываю? – простодушно удивился Поттер. – Ну к чему, скажи, нам с детьми разыгрывать целый спектакль, если мы и в самом деле не одна семья?! Правильно, дети? Вместо ответа Джеймс и Сириус улучили момент и прижались ко мне с двух сторон. Это выглядело настолько искренне, что у меня пропали последние сомнения. – Ладно, – нехотя проговорил я, – судя по всему, никуда мне от вас не деться. Дети, – обратился я к Джеймсу и Сириусу, – покажите мне дом, пока ваш отец кормит Лили. Близнецы, заулыбавшись, с готовностью закивали, схватили меня за руки, и мы втроем отправились на экскурсию по Блэк-хаусу. * * * Честно признаться, я согласился на экскурсию по дому, в котором, по словам Поттера, мы с ним прожили в любви и согласии последние десять лет, лишь потому, что надеялся на пробуждение хотя бы отрывочных воспоминаний. Не представляете, каково это было: находиться в кругу своей семьи и осознавать, что не помнишь ни единой подробности из нашего совместного прошлого! Однако кое-что мне все-таки показалось смутно знакомым. Разумеется, я пока не мог точно сказать, что именно. Однако чем дольше я осматривался в Блэк-хаусе, тем сильнее мне казалось, что мне весьма и весьма комфортно в этом месте. Впрочем, неудивительно! Ведь, по словам Поттера, я прожил тут около десяти лет. Одно можно было сказать совершенно точно: покойные обитатели этого дома явно относились ко мне с симпатией. Изображенные на развешанных по стенам портретах люди провожали меня благосклонными взглядами, а пожилая леди – очевидно, прежняя хозяйка Блэк-хауса – торжественно провозгласила: – Добро пожаловать домой, мистер Снейп, – чем заставила меня буквально подпрыгнуть на месте от неожиданности. Все-таки двигающиеся фотографии – это одно, а говорящие портреты – совсем другое. – Это – леди Вальбурга, – шепотом пояснил мне один из близнецов – черт меня подери, если я знал, кто именно – Джеймс или Сириус, – мать папиного крестного Сириуса Блэка, в честь которого меня назвали, – вот как! Значит, все-таки Сириус. – Обычно она не такая милая. Порой она бывает довольно противной, но ты всегда ей нравился, – добавил он после секундной паузы. – Кричер – это наш эльф, ты его скоро увидишь, – рассказывал нам, что леди Вальбурга отрезала головы старым домовикам, когда те не могли больше работать, и прибивала их вон там, над лестницей, – второй близнец (очевидно, Джеймс) ткнул пальцем куда-то вверх. – Папа попытался их снять, но у него не получилось, потому что их прикрепили с помощью заклятия Вечного приклеивания, как и портрет леди Вальбурги. Тогда он просто сделал их невидимыми. Кричер рассказывал, что когда-то он тоже мечтал попасть на ту стену, но потом папе удалось переубедить его. Папа считает, что это – варварство! – он с трудом выговорил сложное слово. – Не могу не согласиться с твоим папой, – кивнул я. – К тому же подобной детали интерьера не место в доме, где живут дети. После холла, где, кроме портрета леди Вальбурги, не имелось ничего примечательного, мы поднялись по лестнице на второй этаж. Пока мы проделали этот путь, мальчишки словно назло мне несколько раз поменялись местами, и теперь я снова не знал кто из них Джеймс, а кто – Сириус. – Хочешь посмотреть нашу спальню? – в два голоса предложили они, и, не дожидаясь ответа, потянули меня за собой по коридору. Пару минут спустя я очутился в просторной комнате, залитой светом из двух огромных окон. Первое, что бросилось мне в глаза, – это четкое разделение детской на две половинки. В одной из них царили изумрудно-зеленые тона. В другой абсолютно все – от полога над кроватью до драпировки стен – было красных и золотых оттенков. – Это цвета двух факультетов Хогвартса, – пояснил Сириус (а может, и Джеймс). – Сири, папа не помнит, что такое Хогвартс, – рассудительно напомнил ему второй близнец – теперь уже совершенно точно Джеймс. – Хогвартс – это школа, в которой ты преподавал папе зельеварение, – пояснил он. – Папа рассказывал нам, что в самый первый день студентов распределяют на четыре факультета: Гриффиндор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй. Гриффиндор и Слизерин всегда враждовали между собой, ну… – он замялся, точно на ходу придумывая для меня эту историю, – вот вы с ним и решили, что в нашей спальне будут цвета обоих факультетов. Мы с Сири договорились, что месяц я сплю в гриффиндорской части спальни, а он – в слизеринской, а потом – наоборот. – Умно придумано, – усмехнулся я, попутно обратив внимание на огромный стеллаж с книгами. – Вы с папой по очереди всегда читаете нам перед сном, – перехватив мой взгляд, сообщил Сириус. – И какие же книги вам нравятся больше всего? – осведомился я, присматриваясь к ничего не говорившим мне названиям на корешках. – «Остров сокровищ» и «Приключения Эмиля из Леннеберги», – не задумываясь, произнес Джеймс. – Правда, это маггловские книги, в них нет волшебства, но так даже еще интереснее. Выяснив, какие истории они предпочитают слушать перед сном, я с моими юными провожатыми отправился дальше. – Это комната Лилс, – сообщил мне один из близнецов. Неугомонные мальчишки снова совершенно запутали меня, что в моем нынешнем состоянии было весьма просто сделать. – Но она пока здесь не живет. И вообще, тут нет ничего интересного. В небольшой, но очень уютной спальне действительно не было ничего примечательного, и я решил, что пора наведаться в библиотеку и, раз уж все в один голос твердили, что я – первоклассный зельевар, в лабораторию. Но едва я предложил это близнецам, как весь их запал тут же испарился. – Нам туда нельзя! – хмуро заявил, как мне показалось, Сириус. Насколько я мог судить, этот мальчик был немного капризнее брата-близнеца. – Папа сказал, что кабинет, библиотека и лаборатория – не для детей, – подтвердил второй близнец. – Но мы можем показать тебе кухню! – тут же нашелся он. – Ты ведь обещал завтра испечь нам блинчики! * * * – И как тебе? – поинтересовался Гарри, когда я слегка подустал от экскурсии и попросил сыновей, которых все еще не мог отличить одного от другого, проводить меня в спальню. В нашу с Поттером – как ни неприятно было это признавать! – общую спальню. – Впечатляюще, – сдержанно кивнул я, – хотя я до сих пор не видел самого главного: библиотеки и лаборатории. – Ну... – замялся Гарри, – в родовую библиотеку Блэков детям пока хода нет. Малы еще. Я ее тебе завтра сам покажу. А что касается лаборатории... Я уже объяснял тебе, что во время беременности твоя магия сделалась слишком нестабильной, да и чувствительность к запахам повысилась в разы, поэтому в последние месяцы ты приостановил работу в лаборатории. – А теперь хотел бы ее возобновить! – сварливо произнес я. – Надеюсь, ты не станешь возражать. – Сев, – осторожно дотронулся до моего плеча Гарри, – давай мы не будем форсировать события. Для варки зелий необходимо свободное владение магией, а у тебя сейчас с этим... проблемы. Я почувствовал смесь раздражения и досады. Создавалось впечатление, что Поттер совершенно не доверял мне. А ведь любовь – если он на самом деле не врал, что любит меня – предполагала, помимо всего прочего, еще и доверие к партнеру. Однако, как ни прискорбно было это признавать, сейчас я всецело зависел от него, поэтому решил пока не спорить, чтобы вновь не испытывать унижения от отказа. Да, сказанного в очень мягкой и деликатной форме, но все же – отказа. – Значит, в библиотеку и лабораторию я без тебя не попаду, но переодеться-то мне хотя бы можно?! – поинтересовался я, а затем без лишних слов стремительно пересек комнату и распахнул шкаф. То, что я увидел на полках, повергло меня в настоящий шок. Несколько минут я с брезгливым ужасом рассматривал розовые и кремовые домашние мантии, несколько пар женских шелковых трусиков и в довершение всего – кружевной пояс с подвязками, а затем извлек на свет божий неприлично прозрачное нижнее белье. – Что это?! – севшим голосом поинтересовался я, помахав предметом явно женского туалета перед носом у Поттера. – Чьи это вещи?! – Твои! – глядя мне прямо в глаза, отозвался тот. – Мои?! – я буквально задохнулся от возмущения. – Я похож на чертова трансвестита?! – даже не знаю, откуда в памяти внезапно возникло это слово. – Сев, – Гарри вполне благоразумно держался от меня на безопасном расстоянии, поскольку в моем нынешнем состоянии я мог сырой магией нанести ему серьезное увечье, – ты только не волнуйся, но... за тобой давно водится любовь к переодеванию в женскую одежду. – Как-как?! – я почувствовал, как в голове зашумело от гнева. Еще секунда – и можно было ожидать чего угодно, вплоть до торнадо. – Я тебе сейчас все покажу. Только успокойся, – выставил ладонь вперед Гарри. Он попятился к двери, а затем выскочил в коридор, оставив меня на грани нервного срыва или выброса сырой магии.