Абсолютный проводник

      Однажды Киллуа упал с ветки орешника.       Орешник был старый, высокий, и зелёными лапами доставал до третьего этажа школы. Среди учеников ходила байка, что никому не удавалось забраться на самый верх. Киллуа сделал это после уроков: бросил портфель, вытер ладони о форменный пиджак и полез. Кора скользила, но его спасали ловкость и, в большей степени, упрямство. Внизу перешептывались одноклассники.       На высоте нескольких метров ствол дерева расходился, ветер качал его, а вместе с ним качал и Киллуа, который лез всё выше и выше.       Вдруг раздался крик учителя, и Киллуа понял, что летит. Ветки били его по животу, по рёбрам, по спине и лицу своими кулаками. Он чувствовал, как гудят кости и готовился к одному — там, у земли его ждёт смерть. Он был почти уверен, что боли хуже не придумаешь. Но боль от падения в ущелье оказалась хуже в тысячу раз.       Гон принял удар на рюкзак. Их отбросило, как пружину, и поволокло по отвесной скале с редкими выступами песчаника. Единственным шансом на спасение была сцепка в паре, и Киллуа держал проводника так крепко, насколько позволяли его уже недетские руки.       Пыль забивалась повсюду. Дробь мелких камней секла глаза, осколки покрупнее резали кожу. Везти перестало, и вместо рюкзаков они приземлились боком на пласт породы. Ещё раз и ещё.       Из-за непрерывного кручения небо слилось со скалами, а желудок вибрировал как барабан стиральной машины. Гон ухнул, поймав рёбрами очередной валун. Каменная стена закончилась, и они прокатились по дну ущелья серым клубком, теряя обороты.       Старое русло реки покрывал туман. Киллуа закашлялся и рискнул двинуть ногами — больше всего он боялся переломов (верный конец). Каждая мышца в теле обмякла и горела что язык после чили. Он согнул пальцы на стопе, пошевелил ей из стороны в сторону, затем коленом, затем бедром. Всё работало.       — Ты там живой? Ау…       Фрикс лежал на боку, молчаливый и неподвижный. Густая пыль делала его волосы почти седыми. Киллуа похолодел, думая о том, что своей выходкой мог убить человека. Или уже убил?       — Эй, Фрикс, не пугай меня. Скажи что-нибудь. Ну, что угодно… — рука не дотягивалась до тела, и Киллуа позвал громче. Эхо его голоса пронеслось над туманом. Гон откашлял землю из горла, пытаясь подняться на локтях.       — Заткнись и ползи сюда. Живо.       Проследив траекторию его взгляда, Киллуа понял — несколько людей высматривали их в темноте, свесив головы за край обрыва. Хорошо, что солнце здесь редкий гость.       Перебирая руками влажный мох, Киллуа пополз в сторону скалы, где в природном кармане можно было укрыться от выстрелов. Гон подтащил его за рюкзак, кривляясь от боли.       — Ты ранен?       — Не знаю. Может, трещина в ребре. А ты целый?       — Руки-ноги в порядке. Слушай, я всё объясню…       — Ещё как объяснишь, но потом. Будем ждать, пока уйдут маски-шоу.       Природный навес в виде камня служил отличным укрытием и гасил большинство звуков. К счастью для них, высота обрыва не позволяла иного спуска, кроме экстремального.       — Надеюсь, те парни не будут прыгать как мы… — Киллуа достал флягу с водой, проверяя её целостность. Повезло. Они могли напиться и смыть привкус жёлтой глины изо рта. Гон по-прежнему держал ладонью раненый бок.       — Знаешь, ни один человек в здравом уме не станет оттуда прыгать, если ему дорога жизнь.       — Ну уж простите! Из нас хотели делать решето. Гон отпил несколько глотков и привалился к камню, будто собирался подремать.       — Ты, кстати, тоже хотел, а потом передумал. От ненависти до любви?       Киллуа выхватил у него флягу. Пришлось отвернуться, чтобы не выглядеть краснеющим первоклассником.       — Это другое. Я думал, ты один из них, но ошибся. Не умирать же тебе… Сверху посыпалась крошка, и Киллуа застыл. Далёкие голоса над ущельем о чём-то спорили, но разобрать слова не получалось из-за глухого эхо. Когда они затихли, Гон выглянул наружу.       — Там никого. Наверно, решили искать перевал или удобное место для спуска.       — А такое есть?       Фрикс снял куртку, чтобы вывернуть её неприметной серой стороной. Он улыбался почти злорадно.       — Нет. Я уже говорил тебе, неделя пути. Дорога вдоль обрыва нерегулярна, им придётся обогнуть несколько пещер, старых зарослей, и пройти через топи.       Из бокового отдела рюкзака Гон достал рацию со съемной антенной, по длине похожей на небольшую удочку — падение чудом не разбило всё в труху. Пытаться использовать телефон не имело смысла по причине отсутствия сети. Конечно, самым простым вариантом была бы группа спасения или хотя бы кто-то деревенский, вроде того ворчливого бармена. Но комбинации кнопок ничего не давали: прибор шипел, мигал красной лампочкой и в целом плевать хотел на потуги кожаных мешков. Фрикс бросил на рацию обвинительный взгляд и убрал на место.       — Не хватает длины приема, мы слишком низко.       — И что делать?       — Спасаться самим. Обгоним тех мужиков по ущелью, выйдем к реке и вдоль течения вернемся на старый маршрут. Раз плюнуть!       Киллуа встал на ноги и поправил рюкзак. Возможно, инстинкт самосохранения в голове проводника заменил дух авантюризма — кто знает? Падение ограничило их выбор до двух вариантов: идти на опережение к самой реке или устроить засаду на точке спуска. Опять же, заранее. В первом случае они рискуют потратить запасы и умереть от голода, во втором — тоже умереть, но от рук наёмников. Первый вариант предполагал хоть какой-то шанс.       Из-за дальнего отрога выглянуло солнце, бросая лужицы света на серое каменистое дно. Туман рассеялся, и Гон прибавил шагу.       — Ночами идти нельзя, в темноте легко получить травму или нарваться на хищника. Поэтому будем идти весь день без перерывов, то есть без отдыха и еды. Выдержишь?       — Справлюсь. Твоему ребру явно хуже придётся.       Проводник отмахнулся, указывая палкой на что-то медно-коричневое среди песка. Змея. Видимо, дневная оттепель согрела её, и тварь выползла наружу в поисках воды или пищи. Киллуа не любил змей. Их непредсказуемость, а также холодные, стеклянные глаза вызывали в нём нечто сродни животному ужасу. И очень, очень сильно напоминали одного опасного человека.       — Ядовитая?       Гон приподнял бровь, обнаружив Киллуа у себя за спиной.       — Хм. Видишь зигзаг по всей длине тела? Это гадюка. Для взрослого укус не смертелен, но довольно опасен. Будешь валяться дня четыре с болью, рвотой и судорогами, так что приятного мало. А вообще змеи редко нападают на людей без причины. Просто не трогай её, и она не тронет тебя.       — Ага, не тронет. Зачем тогда голову подняла и языком двигает?       — Нюхает нас. Слушай, ты запросто прыгаешь под пули ради малознакомого парня, но боишься змей?       Гадюка убедилась, что они не собираются идти в её сторону, и уползла, оставляя на песке тонкие волны. Киллуа выдохнул.       — Да ну тебя! Они же гадкие. И вообще… Может, я в корыстных целях под выстрелы лез. Ты сам сказал, что я без тебя подохну, а я не хочу.       Фрикс кивнул с видом профессора.       — Ну да, ну да. Корыстный расчётливый лжец со склонностью к паническим атакам и боязнью рептилий. Давай выкладывай, из-за чего фестиваль.       Киллуа споткнулся от неожиданности, едва не пропахав носом новое русло.       — Что, прямо на ходу?       — А ты ждёшь посиделок с чаем и плюшками? Говори. Будет проще, если я узнаю.       Стены ущелья тянулись далеко вперёд массивным коридором, на островках и выступах пробивалась молодая поросль клёна, яркие мхи, лишайники и кустики цветов, невероятно красивых для такого сырого места. Киллуа считал их взглядом, как считают вдохи и выдохи при медитации, пока рот его отплевывал историю семейства Золдик комок за комком.       Вот отец провозглашает его наследником всех акций и недвижимости, это раз. Белый рододендрон между камней.       В день составления завещания нотариус исчезает, а потом находится в городском морге с травмой головы, это два.       Синие колокольчики под солнцем.       Киллуа решено отправить на курсы финансовой грамотности. Вся семья, кроме него и старшего брата, гибнет в автокатастрофе.       Красный горец среди жухлой травы. Это три.       После похоронной процессии он замечает странный осадок на дне бокала с вином. Его рвёт желчью и прожилками крови точно густым гороховым супом, в который насыпали паприки. Это четыре.       Утром он хватает рюкзак, снимает всю наличку с карточек и даёт дёру из города. Отныне поместье Золдик больше не его дом.       Россыпь мятых, голубых незабудок под ногой. Это пять.       А дальше — пол года скитаний без цели между городами, трассами, дешёвыми и дорогими отелями, между людьми, лица которых слились у него в памяти мутным пятном. Несколько покушений, умелых и не очень. Листовки с его именем на каждом заборе: «Пропал человек. Любимый брат и единственный наследник. Денежное вознаграждение за любую информацию». Когда его стали узнавать прохожие, он лёг на дно. Он думал, как исчезнуть со всех карт и радаров, где спрятаться, а потом нашёл старый затёртый буклет горной деревни под сиденьем автобуса.       — И вот мы здесь. Я, бегущий неизвестно куда от наёмных убийц, и ты, случайный свидетель, который вляпался по самые помидоры. Но знаешь… — Киллуа рискнул поднять глаза на собеседника — …Я был уверен, что избавился от хвоста. Лучше бы я пошёл один.       Ровная тропа кончилась, на пути выросли груды каменного мусора. Огромные, острые куски скалы перегородили проход, и Гон задумчиво трогал каждую часть в поисках опоры. За весь монолог он не сказал и слова.       — Я бы всё равно согласился. Даже услышав твою историю.       — Почему?       Киллуа нашёл неподвижную ступеньку. Фикс протянул ему руку с высоты первого бруска и затащил наверх.       — Ну, потому что тебе нужна помощь, а я могу помочь. Вполне аргумент.       — Вообще не аргумент. Ты меня не знаешь. Зачем рисковать шеей ради «городского идиота, который хочет умереть»? Да, да, я слышал разговоры за спиной…       Ещё один ярус преодолели, подсаживая друг друга. Камни шатались как башня для дженги, и всякий прыжок грозил обвалом этой хрупкой конструкции. Гон устало вздохнул.       — А я не люблю, когда кто-то умирает. Особенно у меня под носом. Так что пожалуйста, не умирай, ладно?       Киллуа в очередной раз принял руку и кивнул, потому что не нашёл достойного ответа. Нагромождение обломков могло послужить трамплином для тех, кто их преследовал, но именно здесь скала поднималась высоко над плато и заканчивалась острыми пиками. Следовало убираться, пока оттуда не сошёл новый поток камней. Уже на спуске Гон поскользнулся. Это не стало бы проблемой, будь его рёбра целыми — он повис на краю и держался так пару секунд, а потом рухнул на землю. Из-за небольшой высоты падение казалось ерундовым, но Киллуа забил тревогу, как только понял, что человек в позе эмбриона не собирается вставать.       — Гон! Эй, ты в порядке? Скажи, где болит. Там, где ребро? — Киллуа бухнулся на колени рядом, мысленно отмечая, что назвал его по имени вслух. Из-под капюшона куртки застонали.       — …нормально, дай мне минуту.       — Развернись, я посмотрю. Ну же! — он перекатил Фрикса на спину и начал расстегивать замки.       Под слоем одежды на левом боку красовалась багровая гематома шириной не меньше ладони.       — На вид хреново. И с этой блямбой ты таскал меня по завалу как подъемный кран? — Киллуа едва коснулся пятна, кожа над ним была ненормально горячей. Больная сторона грудной клетки почти не двигалась — при вдохе Гон замирал на полпути и резко выдыхал через зубы.       — У тебя перелом. Мне нужно пощупать это место, чтобы понять, насколько мы в дерьме.       Фрикс кивнул, зажмуриваясь. Пальцы Киллуа легли на границу кровоподтёка и стали двигаться вдоль, проминая опухшие ткани. Во времена занятий майтай ему доводилось видеть подобную травму не раз, и не два. Хуже всего, если осколок ребра попадет в лёгкое или селезёнку. Здесь, в горах, без носилок и помощи это практически приговор.       Ближе к подмышке под рукой что-то скрипнуло, как скрипит меловой кусок о сухую доску. Гон выругался и повалился на здоровый бок.       — Хорошая новость — сломано только одно ребро. Плохая — оно повредило тебе мышцы, и может повредить что-нибудь ещё, если мы продолжим прыгать по камням.       — Ты мне будто в душу залез… — Фрикс попытался встать, но огромный рюкзак делал его похожим на неуклюжую черепаху. Киллуа присел с повреждённой стороны и закинул его руку себе на плечи. Подняться удалось со второго раза.       — Слышал меня? Нам нужен перерыв. Тебе нужен.       Да, у них было кое-что общее: оба ненавидели слабость. На лице Гона жила борьба между досадой и логикой, между желанием продолжать не смотря ни на что и очевидными фактами.       — Мы потеряем время, до заката ещё далеко.       — А до твоей отключки близко. Прекрати строить героя и скажи, где будет удобнее разбить палатку.       Гон покрутил головой, прислушался, набрал носом немного воздуха, точно собака, после чего махнул в сторону дальнего изгиба тропы. Ущелье петляло, расходясь и сужаясь, поэтому Киллуа не удивился, когда они вышли на плоский пятачок с крохотным бассейном. Природная каменная чаша собирала воду из ручейка, что пробивался между скалами небольшим водопадом на уровне полутора метров.       — Давай тут, из родника можно пить. А костёр разведем ближе к лагерю, он нагреет камни и будет тепло. Эй, Киллуа… Извини, я сейчас правда бесполезен. Хуже, чем зелёный новичок.       Гон отцепил крепления рюкзака и позволил ему упасть на землю. Киллуа поставил рядом свой и принялся аккуратно раскладывать всё необходимое. Свёрток палатки, колышки, спальные мешки, котелок, спички в вакуумном блистере и прочую мелочь.       — Не говори так, тебе придётся следить, чтобы я ничего не сломал и не сжёг. Особенно во время готовки.       Гон засмеялся и сразу зажал больное ребро. Сидя на куртке, он рассматривал трещину, из которой сочилась вода.       — А нам шедевры в духе высокой кухни ни к чему. Там есть упаковка тушенки и макароны, у тебя получится.       Что касалось холостяцкой еды, Киллуа предпочитал обходится шоколадками и заказом фаст-фуда. Последняя попытка в кулинарию закончилась на пылающих спагетти и томатном соусе, который превратил съемную комнату в декорацию для фильма Тарантино. Но вера Фрикса в его прямые руки, растущие из нужных мест, вселяла оптимизм, поэтому Киллуа решил снова попытать удачу.       С палаткой проблем не возникло: гибкий каркас и петли для фиксации делали установку купола доступной даже ребёнку. Поиск дров тоже оказался успешным, ведь за день солнце неплохо высушило всю округу на километры вперёд.       Сложности начались при разведении огня. Чёртова трава под ветками дымилась, воняла, но не желала загораться, как бы Киллуа в неё не дул. Гон, заметно повеселевший от таблетки анальгетика, смотрел на его жалкие попытки с любопытством.       — Помочь?       — Нет уж, я сам! Я хочу это уметь. Вот разведу костёр и перевяжу тебя, а пока сиди. Отдыхай.       Но Фриксу не отдыхалось. Зачем-то он стянул верхнюю кофту, подцепив её со здоровой стороны, так же избавился от термофутболки. Потом настал черёд обуви и носков.       — Какого хрена ты делаешь? — Киллуа вопросительно развёл руками. Трава опять зачадила белым.       — Собираюсь вымыться для перевязки.       — Где, в ледяном ручье что ли? С переломом?       Не слушая возражений, упёртый проводник встал на ноги и расстегнул ремень.       — День же теплый. Я вытрусь и надену сухое, да и синяку от воды хуже не будет.       — По-моему, ты головой ударился… — Киллуа пришлось снова дуть на проклятый пучок, матерясь и чихая от дыма. Рядом аккуратной стопкой легли брюки, прочую одежду Гон забрал с собой, чтобы постирать. Его привычки и гигиена были отлажены как механизм часов: он поднимался с рассветом, всегда чистил зубы и мог идеально выбриться лезвием ножа за пару минут. Самодисциплина, которая восхищала и пугала одновременно.       Киллуа поднял голову от костра, наблюдая за фигурой в каменном бассейне. Вода наверняка была холодной, потому что Фрикс шумно сопел, пока струи били по спине или ключицам. Кожа покраснела и пошла мурашками, и он начал растирать её рукой.       — После утренней карусели эта пыль у меня везде. Даже там, куда она попасть не могла, ха-ха! —пятерней Гон взъерошил смоляные волосы, выбивая из них капли воды. Киллуа почти убедил себя, что следит за безопасностью раненого. Пламя зажигалки пропалило траву насквозь и лизнуло его за пальцы.       — Тц! Вот зараза!       — Ты там в порядке?       Горящий пучок удалось сунуть под груду валежника, так что миссия была завершена. Киллуа ощупал подушечки.       — В полном. Может, оденешься уже? Не май месяц.       — А кто обещал мне первую медицинскую помощь? — Фрикс насмешливо подмигнул, вытирая кожу маленьким полотенцем. Он выпрямился во весь рост, ничуть не смущаясь наготы.       Киллуа сделал вид, что сильно занят чтением этикеток на продуктах.       — Ну, синяк-то у тебя на боку, а не на заднице. Голой должна быть только верхняя часть твоего тела.       — Понял я, понял. Не бурчи.       Наполовину одетый Гон сел у костра с видом послушного школьника, которого отправили на прививку. Киллуа еще раз осмотрел место травмы и намазал жуткий синяк противовоспалительным гелем. Теперь следовало наложить круговую повязку, тугую, но не слишком. Киллуа взял широкий бинт и стал двигаться от здоровой стороны к больному боку, перекрывая каждый слой минимум наполовину. Во избежание складок ему приходилось почти обнимать Фрикса, и он подумал, что в прежней жизни никогда не стал бы так заботиться о постороннем человеке.       Гон пах лекарствами, мылом и костром, и, как ни странно, эта смесь была приятна для носа — обычно Киллуа не нравились запахи чужих людей. Он даже сдал на права в шестнадцать, чтобы не пользоваться общественным транспортом.       — Вау, отлично получилось! Ты что, медик? — Фрикс ощупал плотный корсет из бинтов с удивлением и восторгом.       — Обычная армия. В прапоры нам достался бывший военный фельдшер, тоскующий по неотложке. Любил делать симуляции с ранениями на поле боя… — Киллуа вымыл руки и вернулся к огню, чтобы поставить котелок для макарон. Гон надел свитер обратно и вытянул ноги в сторону тепла, улыбаясь как-то по-уютному. До заката оставалось ещё три часа, но в ущелье уже легли мягкие сумерки.       — Интересно было, наверное. Твои знания очень пригодились.       — А ты где служил?       — Я не служил.       Пришлось оторваться от вакуумной пресервы, чтобы взглянуть на него. Улыбка никуда не делась, но стала натянутой по углам, как провисшая бельевая верёвка. Киллуа спросил без нажима:       — Почему?       — Реактивная депрессия. Я получил военник на основе медицинской карты. Но ты не бойся, сейчас я здоров.       Самое крупное полено в огне треснуло пополам и развалилось. Киллуа подкинул несколько штук.       — Извини, я не должен был… Мне жаль.       — Всё в порядке, десять лет прошло. Ты вообще первый, кому стало интересно.       Они помолчали, глядя, как в чёрной глубине котла закипает вода для ужина. Впервые за всю дорогу Киллуа посетила мысль, что его попутчик — не зазнавшийся спец, не горный супермен, а просто человек. Со слабостями, травмами и болью, такой огромной, что временами под этим гнетом Гон выглядел старше и тверже. Совсем как его трудовые мозоли на руках.       Ели уже затемно, когда густая тьма заключила в кольцо их маленький лагерь. Гон рассказывал туристические страшилки и местные байки про Хранителя гор, который является путнику седым стариком, требуя водки. В конце концов они заспорили насчёт теорий о перевале Дятлова, и никто не заметил, что макароны страшно переварены, а в тушёнку добавлено слишком много перца.       Было решено встать на рассвете и завтракать на ходу, чтобы покрыть упущенное время. При солнечной погоде они могли бы наверстать десятки километров. Устроившись на боку в прогретой палатке, под толстой защитой спальника Фрикс выдал то, чего Киллуа не мог ожидать.       — Эй, насчёт сегодня… Спасибо, что всё-таки спас меня.