Into it

— Пустите? — с улыбкой поинтересовалась Медведева, стоя около гостиничного номере своего бывшего, настоящего, черт его поймешь, тренера. Женя дружелюбно и немного застенчиво улыбалась, поглядывая на Этери из-под лба, нервно поправляя и без того хорошо сидящий свитер. Женщина, только что вернувшаяся с празднования окончания чемпионата России была удивлена, но приятно удивлена такому повороту этого вечера. Неоднозначно ухмыльнувшись, Этери отошла от двери, пропуская девушку во внутрь своего номера, и плавно закрывая за ней тяжелую дверь, отделяя словно их от всего мира. — Ты пришла ругаться? — сразу же спросила Тутберидзе, присаживаясь на кресло и внимательно изучая девушку, что не успела ещё переодеться из своего теплого свитера. — Пришла, потому что соскучилась, — кокетливо ответила Женя, улыбнувшись, слегка наклонив голову к своему плечу. — Вы поглядите-ка на такую шкоду, — смеялась женщина, — соскучилась она, видите ли, — качает головой, — как что не по её так чуть ли не дверь выламывает, а как соскучилась, так сама скоромность, — Женя ничего ей не отвечает только смущенно улыбается, краснея под таким взглядом своего тренера. — Как тебе прокаты? — резко перейдя на рабочие моменты, интересуется мнением Жени Тутберидзе. — Ой, нет, — закатывает глаза Медведева, поднимаясь со своего кресла, — я не пришла сюда говорить о фигурном катании, его и так слишком много в нашей жизни, — она сделала пару уверенных шагов к чужому креслу. Упираясь коленками в сидение, а рука в спинку кресла, Женя выжидающе улыбалась, нависая чуть сверху над сидящей Этери, которая с легким возбуждением ожидала дальнейших действий фигуристки. Воздух мгновенно стал сухим, а губы захотелось облизывать чаще. — А чего мало в нашей жизни? — присоединилась к игре женщина, положив руки на бедра девушки. Женя подалась вперед, усаживаясь на коленках Тутберидзе, расставляя свои коленки по разные стороны от женских бедер. Её руки разминали уставшие плечи тренера, а взгляд ласкал, улыбка выражала спокойствие и умиротворение от долгожданной близости. — Дай-ка подумать, — наигранно задумалась, подняв взгляд к потолку, — друг друга, — просто отвечает, а затем сладко целует улыбающуюся женщину, привстав так, чтобы её лицо было чуть выше. Девчачьи пальцы скользнули к затылку, медленно и плавно массируя кожу головы, иногда несильно оттягивая волосы около корней. Этери наслаждалась таким поцелуем и массажем, это было именно то, чего так не хватало весь сегодняшний день — расслабления в любимых руках, ни одна пьянка, даже в хорошей компании не заменит руки и губы любимого человека. А Женя была любимой. Даже сквозь поцелуй они улыбались. — Тебе не жарко? — оторвавшись от поцелуя, тяжело дыша, интересуется Тутберидзе, пальцами подцепляя красивый, новогодний свитер своей девочки. — Да, немного, — с раскрасневшимися щеками от духоты, соглашается Женька, поднимая руки к верху. Подцепив нижний край, тонкими пальцами женщина стягивает его с любимого тела и отбрасывая куда-то в сторону. Этери сразу же припадает к венке на шее, плавно скользя руками по ровной, оголенной спине. Женя мгновенно закрывает глаза полностью растворяясь в ощущениях. Её руки скользят по спине, затылку, рукам, груди женщины, пытаясь запомнить каждый изъян, каждую на первый взгляд мелочь. Кожа горит под такими необходимыми и желанными прикосновениями. На секунду кажется, что между ними пробегает ток, способный как убить, так и воскресить. — Я рада, что ты здесь, а не с ним, — вдруг признается женщина, отстранившись и взглянув в карие глаза, что вначале с непониманием смотрят. — С кем с ним? — хмурится фигуристка, не переставая перебирать пальцами любимые кудряшки. — С Милохиным со своим, — смущенная своим откровением женщина сразу же прячет лицо где-то на груди у Медведевой, однако Женя поняв о чем женщина, лишь счастливо улыбается, а затем поднимается с женских коленок. — Пойдем со мной, — тихо говорит на ушко девушка, переплетая их пальцы. Остановившись около огромного зеркала в полный рост, они увидели в отражение разгоряченных, распалённых страстью двух абсолютно счастливых людей, улыбки на которых были настолько настоящими и живыми, что казалось чем-то фантастическим и запредельно личным. Женька встав чуть впереди, не убирая ладонь женщины из своей, а лишь удобнее перехватив, медленно ведет по своему телу, чувствуя, как за её спиной тяжело дышит Этери от всей этой возбуждающей картины. В отражение они ловили эмоции и чувства друг друга. Затаив дыхание, женщина не могла оторвать взгляд от всего того что происходит в данную секунду. Расстегнув пуговицу на своих брюках, которые сразу же скользнули к ногам фигуристки, Женя приподняла резинку белья, полностью расслабляясь и проталкивая женский палец внутрь себя. Почувствовав жар, Этери свободной рукой теснее прижала девушку к себе, усиливая толчки своих пальцев. Ей не нужно было объяснять и что-либо говорить, она чувствовала даже в другой стране Женьку, что уж говорить о моментах, когда она стоит рядом, абсолютно обнаженная душой и телом, когда абсолютно и точно принадлежит только одному человеку. — Какие могут быть вопросы и рассуждения про Даню? — закинув голову на плечо Этери, шепчет фигуристка, — я никого не люблю и не хочу так, как тебя, Тери, — она, закинув руку за голову притягивает женщину, целуя со всей страстью и одновременно нежностью, выбивая своей любовью все деструктивные мысли и сомнения, — ты, всё, что мне нужно.

***

— Ты такая красивая, — медленно перебирает волосы Этери, лежащей на подушке, совсем рядышком Жени, — я рада, что ты приехала и что ты тут сегодня со мной, — она опускает голову чуть ниже, практически невесомо касаясь любимых розоватых губ. — И я рада быть тут, — Женя искренне улыбается, а затем сама привстает, чтобы запечатлеть поцелуй на чужих устах, — твои девочки были сегодня красотками, — комментирует, грустно улыбнувшись. — И это правда, — соглашается Тутберидзе, покрепче обнимая девушку, — расстроилась из-за Лизы? — вдруг спрашивает, внимательно заглянув в карие глаза, которые были с легким оттенком грусти и разочарования, — я заметила, ты не обняла Щербакову, — подметила Этери. Немного помолчав, Женя пожала плечами, а затем повернувшись так, чтобы лучше видеть женское лицо, прикусила губу, отведя задумчивый и тяжелый взгляд в сторону. — Знаешь, — она вздохнула, — я расстроилась за Диану с Глебом, ведь они действительно катались прекрасно, но только потому что ты её мама, все считают, что так легко подкупить всех судей, и ни у кого даже не возникает мысли, что они работали весь прошлый год, также, конечно, расстроилась за Лизу как за свою подругу и действительно достойную фигуристку, потому что по-настоящему восхищаюсь её катанием, стремлением и верой в себя, я расстроилась за Аню как за чемпионку, приносившую золотые медали и не получившую её снова, я расстроилась за Сашу Трусову, которая заняла второе место, но всегда нацелена на первое, но я и за Ками расстроилась, — какая-то горькая усмешка коснулась её губ, — её все сравнивают с Алиной, кто-то уже повесил олимпийское золото и поливает помоями, говорит, что она не достойна таких высоких баллов, однако она стабильна и действительно рождена, чтобы кататься, местами я даже завидую её природному таланту, мне приходилось работать больше в три раза ради такого результата, — рассуждала Женя, — и я не пессимистка, просто это так, мы с тобой, Этери, как никто знаем, что идеального варианта просто не существует, — Медведева поддавшись вперед, коснулась женских губ, а затем отстранившись прижалась лбом к чужому лбу, — мне ещё обидно за тебя, — Этери непонимающе улыбнулась, целуя девушку в уголок губ, а Женька продолжила, — тебя так все ненавидят, считают, что ты все купила, но при этом на международных стартах именно твои девочки занимают места на пьедестале, именно мы с Алиной выиграли олимпиаду, — сказала Женя, даже не обратив внимание на последнюю фразу, однако Этери, услышав, кажется перестала даже дышать, ведь Женя впервые построила фразу таким образом, что серебро это тоже победа. Их личная победа. — Мне достаточно твоей любви и Диши, — взяв аккуратно её ладонь, Тутберидзе медленно поднесла к сухим губам, коротко целуя фаланги пальцев, а затем запястье, — то, что думают люди, сидя на диване и жуя чипсы, мне лично безразлично, — она пожала плечами, — я горжусь своими девочками, горжусь своей дочерью, которая стала серебряной благодаря действительно крутому прокату, а все остальное было, есть и будет. Всегда проще обвинить, сказать, что все проплачено, куплено, чем выйти и сделать прокат так, чтобы ни у кого не было сомнений и претензий, — говорила Этери. — Я тоже должна была выйти и попытаться прыгнуть ещё и поменять программу на самом прокате? — вдруг спрашивает Женька, подняв на Этери свой пронзительный взгляд. — Как человек, который тебя любит больше жизни, я скажу — да, но как твой тренер, скажу нет, понимай как хочешь, — женщина грустно улыбнулась, притягиваю загруженную голову Жени к себе. Она мягко коснулась виска, прижимая ладонью противоположную щеку. Поглаживая пальцами нежную, розоватую кожу. — Ты предлагала мне уйти, потому что не хотела, чтобы про меня писали также как про Лизу? — вдруг тихо спросила Евгения, прикусив губу. С одной стороны, этот вопрос мучил её все четыре года, но с другой стороны, люди даже, когда что-то спрашивают не всегда готовы к тому, что им скажут правду. Потому что правда бывает очень разная, не всегда такая, которая будет желанна и ожидаема. Однако лучше горькая правда, чем сладкое вранье. — От части да, — кивает женщина, теснее прижимая Женьку, — плюс я не могла смотреть на твои синяки, спину, ногу, не могла смотреть на подрастающих прыгающих квады юниорок и знать, что ты будешь пытаться гнаться за ними, — она говорила тихо-тихо, — я знала, что эта любовь народная тебя убьет, что жалости будет слишком много, мне было просто нельзя тебя жалеть, понимаешь, Жень? — отстранившись, Тутберидзе внимательно посмотрела в грустные глаза девушки, — если бы я ещё жалела тебя, была бы всегда рядом, ты бы не собралась, ты бы не стала доказывать мне, что справишься, — женщина убрала прядь волос с девчачьего лба, целуя в щечку, — сначала ты пыталась доказать мне свою независимость на льду, а потом в шоу, в медийной жизни, собственно говоря, ты выровнялась, у тебя появились свои проекты, новые увлечения, желания, не связанные с фигурным катанием, понимаешь к чему я клоню? — уточила она, на что Женя впервые спокойно кивнула, продолжая слушать, — знаешь, — она усмехнулась, — я верю в судьбу и в то, что все случается как надо, — Этери ещё раз мягко поцеловала девушку, — мне больно, что ты не выиграла, но я счастлива, что ты относительно здорова, что ты лежишь сейчас со мной, что несмотря на наши ссоры, недопонимания, мы все равно рядом, вместе, а кто знает, как бы сложилась наша жизнь с твоим золотом, — тренер замолчала, а затем тяжело вздохнув задумалась, — мы иногда платим слишком большую цену за наши желания, за их исполнения точнее. Тогда я потеряла маму за золото Алины, тебя я потеряла за твоё серебро, а что меня ждет на этой олимпиаде, страшно даже представить, — на секунду холодок прошелся по телу женщины. Медведева обняла Этери, успокаивающе целуя в лоб. — Я всегда буду рядом, несмотря ни на что, — шептала Женя, — мне стало так плевать на медали, звания, титулы, они ничего не стоят по сравнению с любовью, заботой и спокойствием, правда иногда мне не хватает вот этой обстановки, — фигуристка обвила руками гостиничный номер Тутберидзе, засмеявшись. — То есть тебе не хватает секса в гостиничном номере, когда за одной стенкой спит Дудаков, а за второй, как ни странно, Загитова? — женщина хитро улыбнулась. — Именно, — поиграла бровями, сказав, Женька. Поддавшись ближе, Женя коснулась любимых губ, укладывая руки на женские впалые щеки. С оттяжкой целуя, она с такой самоотдачей пыталась показать все свои чувства, что у Этери кружилась голова от тех ощущений, которые проникали под кожу, будоража кровь. — Конечно, я все же злюсь на эти интервью, но сделаем вид, что это для раскручивания моего имиджа, — оторвавшись, пошутила фигуристка. — Слишком сложная тема для сегодняшнего дня, — быстро сказала женщина, притягивая обратно к себе Женю, — обсудим как-нибудь в другой раз. Не хочу ссориться. Уложив руки на тонкую талию, женщина подняла футболку, дотронувшись до голой кожи кончиками пальцев. Её прикосновения, словно холодные ожоги оставались на разгоряченном теле Жени. — Нельзя быть такой красивой, Женя, — улыбается Этери, — тебе так идут мои футболки, — её ладони сжимают аккуратную грудь под футболкой, а взгляд восхищенно скользит по телу, — ты такая хорошенькая, я даже завидую себе, если честно, — опустившись к лицу, смущенной Жени, женщина оставила сладкий поцелуй, а затем опустив футболку, похлопала по бедру. — Эй! — возмутилась, — а где продолжение? — надула губы брюнетка, наблюдая как Этери потянулась к выключателю ночника. — Какое продолжение, Женя?! — она засмеялась, — спать, быстро спать! Завтра кому-то катать показательное выступление. Щелкнув выключателем, комната погрузилась во тьму, скрывая счастливые и довольные улыбки. Укутавшись полностью специально в одеяло, Медведева не оставила Этери даже краешка. — Так, Медведева, — возмутилась на этот раз уже Тутберидзе, — ты сейчас пойдешь спать в свой номер! — Что такое, Этери Георгиевна?! — наивно и якобы ничего не понимая, переспросила девушка, глянув на неё из-за плеча, своими большими, мерцающими в ночи глазами. Дернув одеяло на себя да так, что Женька чуть не покатилась с кровати, если бы не крепкая рука Тутберидзе. Женщина удобно устроилась, прижав к себе смеющуюся брюнетку. — Спи, — мягко поцеловав в щечку, тихо сказала Этери, а затем помолчав пару минут, они засмеялись, ещё крепче обняв друг друга, — у тебя ещё завтра показательные выступления, спи, пожалуйста, — напомнила Этери. — Мне сейчас показалось, что я в две тысячи семнадцатом году, — немного помолчав, как-то грустно добавила Женя. — И мне так кажется, — улыбнулась женщина, осторожно целуя девушку между лопаток, — ты завтра сможешь откатать? — осторожно спрашивает, поглаживая бок под футболкой. — Смогу, — вначале быстро говорит Женя, а затем подумав, добавляет, — по крайней мере, сделаю все, что будет в моих силах, — повернув голову к Этери, девушка нашла её губы, мягко прикоснувшись, — ты же не уйдешь с моего проката? — оторвавшись, совсем тихо интересуется. — Не уйду, Женечка, не уйду, — она обняла её за шею, слегка покачиваясь, как бы баюкая в своих руках. — Мне так тебя не хватало, — сквозь слезы прошептала Женька, разрезая тишину своим голосом. Этери уже засыпала, но услышав Женькины слезы быстро скинула с себя сонливость. Её сердце забилось сильнее. Крепче обняв фигуристку, она по-доброму усмехнулась. — И я скучала, даже плакала, когда ты ушла, — делилась женщина. — Ты плакала? — недоверчиво покосившись на Этери, уточнила Медведева, посмотрев женщине в глаза. — Ага, представляешь, — подтвердила, кивнув, — и, ты права, я действительно соврала первому каналу, когда отвечала про свою фаворитку, потому что ты моя лучшая и единственная фаворитка, только не на льду, а в жизни, — подмигнула, сладко целуя, замечая как восторженно и ярко загорелись глаза Жени.