Into it

— Какая ты стала отвратительная, Медведева, — выдыхая едкий дым из собственных легких, прокомментировала женщина, прислонившись спиной к ледяному стеклу. Она оценивающе наблюдала за стоящей неподалеку бывшей лучшей фигуристкой. Медведева обернулась, недовольно сдвинув брови к переносице. Она машинально заблокировала телефон, убирая его в карман своей коричневой куртки. Ей уже хотелось высказать пару едких фраз своему бывшему, хотя правильнее сказать вновь нынешнему, тренеру, как Этери Тутберидзе продолжила свою недовольную речь. — Жопой крутишь перед какими-то парнями на вечеринках, чуть ли не трахаешься на глазах у всей страны, выкладываешь свои истории, искренне, — женщина даже нарисовала в воздухе кавычки, — радуешься новым друзьям, которые ничего кроме того, что кривляться и пошловатый контент выкладывать ничего не умеют, — она сделала паузу, оценивая возмущение на девичьем лице, — красноречивые интервью даешь, о том, какая у тебя была любовь-то несчастливая, — женщина ядовито усмехнулась. — Спасибо бы сказала, — язвительно начала Женя, подойдя поближе, — что никому не рассказала подробности кто и как меня совратил, а потом кинул, — она наигранно дружелюбно улыбнулась. Уже собираясь уйти, Этери Георгиевна схватила её чуть выше запястья, сжимая пальцы, оставляя красноватые следы на белоснежной коже. — Совратила? — та засмеялась ей в лицо, — а тебе напомнить, моя дорогая, сколько тебе было лет на тот момент, что ты чуть ли не раздевалась передо мной, умоляя тебя взять, или напомнить, как ты стонала каждую ночь? — дернув её на себя, поинтересовалась женщина, нарочито медленно и приглушенно. — Не было такого, — невинно хлопнув пушистыми ресницами в тон ей ответила Медведева, — Вам приснилось, Этери Георгиевна, я трахаюсь только на публику, уж извините, вы только пиздите на публику, мы с вами, увы не сходимся, — съязвила Женя, вырвав руку. Девушка ждала своё такси, которое как назло не хотело ехать. Приехать забрать из «Хрустального» оставшиеся свои вещи было плохой идеей. Медведева отошла от женщины, уткнувшись в свой мобильник. Тутберидзе дернула Женю с такой силой, что айфон упал с неприятным для ушной раковины звуком. — Блять, Этери, — выругалась брюнетка, громко цокнув. В её глазах застыло презрение, ненависть и неконтролируемая страсть к этой женщине. — Георгиевна, — спокойно и ровно добавила Тутберидзе, выкидывая сигарету куда-то в сторону. — Ты разбила мне телефон, — возмущенно проговорила Женя, наклоняясь и поднимая мобильное устройство, которое хоть и было разбито, все ещё работало. Выхватив его, Этери кинула его в сторону, а Женю прижала к ледяной стене. От возмущения девушка не знала, что сказать. Она неотрывно смотрела на Этери широко распахнутыми глазами, налитыми кровью, сжав кулаки до побелевших костяшек от злости. Как же она раздражала, думая, что ей все можно. Уже разомкнув розоватые губы, чтобы сказать пару ласковых слов, Женя почувствовала чужое дыхание, а после вкус табака и мятной жвачки. От этого сочетания привычно закружилась голова, а живот стянуло приятной истомой. Её бы оттолкнуть, послать, желательно к черту за все мерзкие слова, за отсутствие чертовых лайков, которые индикатор современного вопроса: «а все ли у нас хорошо?», но вместо этого Женя растворяется в поцелуе, притягивая женщину ещё ближе к себе. Кусает губы, проникает языком, не давая право на доминирование, отчерчивает территорию, показывая, что никакие «сценарические» поцелуи тут и рядом не стоят. Почувствовав власть, Этери отстраняется с усмешкой смотря в расслабленные и млеющие глаза. Женя всегда млела от Этери. — Это тебе не сосаться с романтическим парнишкой на первом канале, — прокомментировала Этери. — Да пошла ты, — простонала Женя, отстранившись от ледяной стены, которая холодила даже через куртку. Была точным описанием Тутберидзе. Холодила даже через куртку. — Я куплю тебе новый, — кивнув в сторону разбитого телефона, безразлично сказала женщина. Она достала из пачки ещё одну сигарету, закурив. Дым коснулся девичьего лица, поэтому Медведева сделала шаг в сторону ворот из ледового дворца, желая прервать эту приятную встречу, но Этери успела схватить её за капюшон. — Не так быстро, — сказала она. — Что ещё?! Трахнешь меня прям тут? — повернувшись через плечо, с вызовом поинтересовалась брюнетка, зло сверкнув глазами. — Холодно. — Пиздец, — прокомментировала Женя. — Пошли к моей машине, — потянув её за собой, серьезно сказала Этери, откашлявшись. Выкинув окурок, женщина ушла вперед, зная, что Медведева идет за ней. Так было всегда. Она всегда подчинялась. Она всегда любила и была привязана. Улыбнувшись своим мыслям, женщина открыла машину, усаживаясь на водительское сидение. Через пару минут девушка села рядом, крутя в ледяных руках свой разбитый телефон. — Мне между прочим должна мама написать, — зачем-то сказала как-то обижено Женя, не посмотрев на женщину, что завела машину и включила печку. — Кто бы сомневался, — Этери развернулась к Жени полу боком, — а кстати, — она облизала свои губы, — как это Жанна отпустила свою маленькую Женечку в клуб своей жопой крутить с первыми встречными парнями? Не побоялась, что она сможет перебрать с алкоголем, или она до сих пор считает, что ты пьешь только сок? — насмешливо спросила, замечая, как злость, словно яд, отравляет кровь фигуристки. Злить Женю было её любимым занятием, задеть побольнее стало важнее, чем быть другом и поддержкой, теперь кроме страсти и боли в их отношениях не было ничего. Сильнейшая любовь, привязанность, желание быть вместе настолько выжгла все живое, оставив ненормальное влечение и желание сделать больнее. Они не устали, они знали, что единственный способ сохранить любовь — это уничтожить её самостоятельно. — Заткнись, а, — устало протянула Женя, зачесывая пальцами короткие волосы назад. — О, только не говори, что она была с тобой там, — глянув на Женю, издевательски протянула женщина, догадавшись, — сочувствую, — добавила, — интересно, что же с ней будет, если она узнает, что её дочь трахнул впервые не Милохин, а я, — задумалась женщина, открывая пачку с сигаретами. — Хватит, — резко поддавшись вперед, Медведева выхватила ей, выкидывая на заднее сидение, — накурилась уже, я смотрю, — она зло сверкнула глазами в темной машине, освещенной только уличными фонарями. — Серьезно, когда твоя ерунда с Милохиным заканчивается? — выруливая с парковки, интересуется женщина, не отрывая взгляда от дороги. — Это не ерунда, Этери, — хмурится девушка, рассматривая блондинку, — мы типо встречаемся, — добавляет чуть тише. Тутберидзе бросает беглый взгляд на Медведеву. Девушка неотрывно смотрит в карие глаза, которые даже после этой новости ничего не выражают. Она так надеялась, увидеть в них хоть каплю грусти, но они не выражали ничего. Абсолютно ничего. — Какой ужас, — комментирует женщина, отвернувшись опять к дороге, — и типо, — пародирует Георгиевна Женьку, — у вас все было? — интересуется с легкой улыбкой. — Нет, — коротко и удовлетворенно интересом каким-никаким, но интересом Тутберидзе. — Мда, — усмехается женщина, — все у вас «Типо» и на камеру. — Красивый номер, чего тебе не нравится, я довольно сексуальная в нем, — разглаживая складки на своей одежде пожимает плечами Женя. — Пошлый, не достойный призера олимпийских игр, — улыбнувшись спокойно Жене, высказала своё мнение Этери, — мне действительно не нравится то, как ты себя ведешь, Женя. — Ты мне никто, Этери Георгиевна, — напоминает брюнетка, отвернувшись к окну, — пускай достойно, — она нарисовала в воздухе кавычки, — ведет себя твоя олимпийская чемпионка, а я всегда почти, почти лучшая ученица Тутберидзе. — Уверена в этом? — усмехнувшись, спрашивает Тутберидзе. — Абсолютно. Остановив машину на обочине, женщина рывком притянула девушку к себе, запуская руку ей в густые волосы. Настойчиво начав массировать кожу головы, Этери собрала волосы на затылке, сжав в кулаке. Одновременно с этим губы нашли чужие губы, грубовато покусывая. Из груди вырвался рваный выдох и такой же вздох. Отстранившись, женщина внимательно посмотрела на преданность и желание в блестящих от страсти карих глазах. Нетерпеливо поерзав, Женя потянулась к одежде женщины, но та перехватила её руки, сжимая запястье. Усадив на место, она не переставая мучить чужие губы, стремительно скользнула по груди, стянутой мешающим топом, плоскому животу, а после просунула холодные пальцы под резинку штанов, касаясь кромки белья. Нетерпеливый вздох вырвался из Жениной груди. Она из-под приоткрытых глаз следила неотрывно за действиями женщины. Только Этери удается разжечь в брюнетке такой огонь, такую страсть, только с ней она может не бояться следовать за своими истинными желаниями. Поддавшись бедрами вперед, она сама потянулась за поцелуем, привлекая женщину теснее к себе. Отодвинув белье, Этери поддалась вперед, проникая во влажное, податливое тело. Запрокинув голову, Женя приоткрыв рот ловила толчки, кусая собственные губы до крови. Резко вытащив пальцы, Этери усмехнулась поднося их к девичьим губам. — А говоришь уверена, — чуть серьезнее произнесла, замечая возмущение и разочарование в карих глазах. — Сука, — протянула Женя, чувствуя, как тянет внизу живота от неудовлетворения собственного желания. Толкнув её обратно на сидение, женщина вернула руку под белье, поглаживая круговыми движениями. — Ещё раз увижу такое представление на первом канале, твои обтирания, хуйню в интервью, и все это прекратится, ты меня поняла? — грубо говорила Этери прямо на ухо Жени, сводя контрастами с ума. Девушка бы поспорила с ней, но сил не было, хотелось раствориться на сотни осколков, хотелось почувствовать её в себе. — Я не слышу, Женя, — надавливая сильнее, проговорила Этери, — ты меня поняла? — повторила вопрос, отмечая про себя, какое же у брюнетки чувствительное тело. — Да, — шепотом, сбивчиво произнесла Женя, поддавшись бедрами вперед. — Громче, — ускоряясь, попросила повторить женщина. — Да, — крикнула Женя, выгибаясь, чтобы быть ближе к таким необходимым рукам. — Хорошая девочка, — промурлыкала на ухо Этери, кусая мочку, одновременно проникая в желанное тело, ощущая сразу же как сокращаются мышцы внутри самой дорогой девочки, а тяжелое, рваное дыхание ласкает слух. — Я люблю тебя, — протянула Женя, благодарно прижавшись к груди. Она не открывая глаз, благодарно улыбалась. Этери никогда не отвечала на подобного рода признания, однако всегда крепко обнимала, давая понять, что чувства-таки взаимны. Иногда надо разрушить оболочку у всех на виду, чтобы сохранить от глаз, то что дороже всего на свете.