Все теперь без меня

Серафима бродила по залам Русского музея, делая пометки в блокноте – обдумывала план завтрашней экскурсии. Домой она не спешила. Утром муж собирался на службу сильно не в духе, а это значило, что вечером он затеет нудную ссору, замешанную на мелочах. Серафима подозревала, что у Сергея двойная жизнь. Как ни странно, ни подробности, ни личность соперницы ее не интересовали. Если бы в один прекрасный вечер муж объявил, что уходит к любовнице, - Серафима вздохнула бы с облегчением и помогла ему собрать вещи. Еще недавно севший на мель семейный корабль стал бы для нее катастрофой. Теперь же она грустила, не зная, на что решиться, но верила, что не пропадет. Почему-то в последнее время Серафима часто вспоминала Хлудова. Вспоминала с благодарностью: то, что он нашел свое место в этой новой России, вселяло в нее надежду и ободряло к жизни. Она следила за судьбой этого странного и незабываемого человека по газетам, радовалась, что у него все хорошо. На выходе Серафима столкнулась со своим начальником. - Давайте-ка я сначала посажу вас на извозчика, - сказал Максим Петрович. - Да я… - замялась молодая женщина, - прогуляться хотела… - Тогда я вас провожу. - Нет-нет, не надо, улицы хорошо освещены, и я же не пойду пешком до дома. Всего лишь пару кварталов, а там трамвай. Титов насупился: - Мне-то не рассказывайте о том, как безопасен вечерний Ленинград для одиноких дамских прогулок. Сами знаете, в конторе каждый месяц похороны – теряем пацанов. Обстрелянных, в большинстве прошедших гражданскую, подготовленных ребят! Серафима поняла, что спорить бесполезно, и только спросила: - А как же музей? - Он никуда не убежит со своего места. В другой раз. Они пошли рядом, беседуя. Максим рассказывал о каких-то неведомых и ненужных Серафиме мадьяре Ласло, любителе животных Андрюхе, - она рассеянно слушала, кивая в нужных местах, и думала про себя: какой у этого парня приятный мужественный голос. Поет, наверное, хорошо. Еще она думала, что в любимом с детства романе "Князь Серебряный" ее любимым героем был Максим Скуратов. Красивое имя - Максим. Мысль, что не только имя, но и серые глаза молодого чекиста очень даже ничего, мелькнула и пугливо юркнула куда-то. Мимо промчался извозчик-лихач, от фыркающего разгоряченного коня на Серафиму пахнуло жаром, словно дыханием дракона. Молодая женщина отпрянула, она побаивалась этих огромных своенравных зверей. Она и больших собак опасалась: соседи по лестничной клетке держали породистого боксера Цезаря – Серафима, краснея от стыда и бормоча извинения, отказывалась заходить с Цезарем в лифт. …В этот миг ее обняла теплая сильная рука. Прикосновение было деликатным и нейтральным, без слов говорящим «Вы со мной в безопасности» - и только. Конечно, Максим и не думал выражать ей таким образом свою мужскую симпатию. Минуту спустя он убрал руку и продолжил рассказ о забавных случаях, имевших место, когда он служил стрелком конвоя у Фрунзе. А Серафима вдруг поняла, чем настоящий мужчина отличается от фальшивого. Первый без лишних слов берет под защиту более слабого, пусть даже случайно оказавшегося рядом. Второй… Сергей в такой ситуации злобненько отчитал бы ее за то, что она такая раззява. И истеричка. Было бы от чего вздрагивать, подумаешь, лошадь! …Серафима старалась не вспоминать о том, что двое самых близких ей мужчин предали ее, но осадочек, как говорится, остался. В глубине души она даже не думала - скорее ощущала, что с ней что-то не так. Что она какая-то плохая, негодная, ведь хороших не предают. И вот теперь ее вдруг осенило: выскочи сейчас перед ними налетчики с финками - этот юноша, которому она никто, не колеблясь и не медля ни секунды, заслонил бы ее собой. От этой мысли ей стало радостно и как-то грустно. Грусть означала – ну почему пять лет назад вместо Сергея ей не встретился красноармеец Максим Титов? Конечно, 25 и 18 лет – тоже большая разница, но тридцатилетняя женщина для двадцатитрехлетнего юноши – уже тетенька… …Серафима, дважды побывав замужем, осталась совершенно неопытной, домашней женщиной, ничего не понимающей в мужчинах. Она не подозревала, насколько беззащитны молодые люди перед обаянием взрослых дам.