Птичка певчая

Тонкие полосы лунного света пробивались сквозь решетку. Окно, довольно большое, позволяло разглядеть забор, колючку, соседнее крыло тюрьмы. Больше всего на свете Чиге хотелось, чтобы исчезла память. Вот как-будто не было ничего, никогда... Неделю назад этапом Володя прибыл в тюрьму. Молодая худощавая женщина -врач окинула его долгим любопытным взглядом. - Татуировки есть? - Не обзавелся еще, - улыбнулся Чига и подмигнул ей игриво, расправляя плечи. - На учете в псих диспансере состоите? - А как же. Ваше СИЗО - дурдом полный. На Чигу смотрели доброжелательно и зеки, и особенно авторитетный рецидивист Митя Сухой. - Сам ты кто такой?, - насмешливо спросил шмонающий зеков офицер. Чига, уже надевающий майку и джинсы, обувался. Одарив окружающих лучезарным взглядом, спокойно ответил: - Я честный фраер. Интеллигентный человек. Кармаш по жизни. Пальцы видишь какие? - поднял он правую руку. - Как у пианиста. В двадцать седьмую хату их заехал трое - Чига, Митяй и Окунь - первоход -бухгалтер. Все было ровно, как всегда, пока замполит не услышал его пение... За дубком, длинным столом собрались блатные хаты - Митяй, Петюня - шестерка Митяя, Саня Веселый, давний товарищ Чиги, тот, что верховодил пацанами с их района, жизнь опять, уже в который раз столкнула их. Дверь распахнулась, и со злобным озабоченным лицом в хату зашел Чига, снял шапку и уселся рядом. Петюня протянул ему чашку, Чига нервно отхлебнул. - Опять к воспитателю таскали? - поинтересовался Митяй. - Задолбал этот замполит! Вцепился в меня, как тузик в грелку! - А может это любовь? - глумливо заметил Петюня. - Замолкни ты, фанера бестолковая! - одернул его Митяй. - Не, ну а чё? Не за песенки же его таскают? - Завали помело! Чига, не в обиду тебе сказано, если менты что придумали, обязательно оставят. Ты бы не рыпался. Хуже будет. - Я все понятно объяснил! Кум понятия уважает. Отстанут, куда они денутся. А позавчера, в самый страшный день, у Феди пропали часы. Все двенадцать арестантов - восемь мужиков и четверо блатных сгрудились вокруг стола, выкладывая из карманов содержимое. Федя Боженко, огромный мужик. Рецидивист под следствием, отстреливший половину ж.пы у директора завода, где он работал, сидел за столом, мрачно оглядывая сокамерников. - Хрен с ними с часами! Обронил я их, наверное. Петюня, слегка заикаясь замотал головой. - А если не обронил? Если промеж нас крыса завелась? Нужно наказать, по всей строгостью! Не взирая на лица! - стрельнул он глазами в Чигу, стоявшего с собранной на этап спортивной сумкой и уже в пальто. - Да, Чига, позволь, - поддержал спокойным голосом Митяй. Чига поставил сумку на стол, еле сдерживая злобу. - Я бы и сам хотел узнать, кто фединам часам ноги приделал. Шмонай, не менжуйся! Петюня стал рыться в сумке и вдруг, издав победный клич, извлек золотые часы Федора из бокового кармана. С ехидной рожей он протянул их хозяину. Вся камера обернулась, разглядывая Чигу. Одиннадцать пар глаз смотрели по разному: кто с интересом, кто злобно, кто-то спокойно. Чигу пробила дрожь, на щеках вспыхнул нездоровый румянец. - Вы чего, братва? Вы же меня знаете... - Кто тебя, крысу, знает?! - крикнул Петюня. Торжество в его голосе пугало больше всего. - Мы тебя приняли, как родного, на этап собрали... А ты крысятничать?! Дуплить его надо!!! ДУУУПЛИИТЬ!!! - заорал он, дергая головой, брызжа слюной во все стороны. Мир словно раскололся. Кровь шумела в голове так, что он не слышал, что говорит Митяй, Федя... "Неужели спетушат?! Или руки сломают?! Что делать?! Что! Федя не будет, мужики тоже... Кто? Митяй? Саня? Петюня?!!" Память услужливо преподнесла подобный случай в Клинцах. Когда он, зеленым первоходом мотал срок плечом к плечу с Саней Веселым. Крыса, молодой белобрысый парень, по погонялу Филат, ровесник девятнадцатилетнего Чиги, умолял его не трогать, пощадить, стоял на коленях, обливался слезами. Саня весело и наставительно кивнул Чиге: - Учись, малой. Чига смотрел как багровеет лицо у приговоренного. Саня, придушив Филата до практически бессознательного состояния, приспустил свои штаны, позвал Чигу. - Иди смотри, что делать с крысами надо... Чего рожу кривишь? Правильный арестант должен по понятиям жить... По понятиям надо крысу наказать... Володю слегка подташнивало, он смотрел, как ритмично сокращаются Санины мышцы, как меняется его лицо, как кривится и стонет уже приходящий в себя Филат... - Иди сюда! Давай начинай! - приказал Саня, указывая на голое грязное тело. Чига замотал головой и отступил назад. - Крысу жалеть нельзя - себе проблем наживешь. Ладно, не хочешь, малой еще. Понял я. А теперь самое главное. Из-за спины Саня вынул короткую монтировку и, размахнувшись с хряском опустил ее на правую кисть крысы. Раздался дикий вой, кровь брызнула во все стороны... *** Чига очнулся от воспоминаний от шороха "дороги", которую тянул Петюня. Митяй развернул маляву от законника Вилена, зачитал ее вслух: - Братва, Вилен решил считать все мусорскими происками и Чигу не наказывать. Извини, Чига, чуть не обосрались. - Говно вопрос, бывает, - проговорил Чига и забрал со стола свою сумку. Дверь с грохотом отворилась. - Чига, на выход с вещами! - крикнул дубак... "Да что же это! Приснится же такое" - со стоном потянулся Чига на кровати. В глаза ему светило солнце. Он огляделся. Вокруг царила шикарная для тюрьмы обстановка просторной одиночки. Холодильник слегка гудел и трясся. Дверь распахнулась. На пороге, как гриб после дождя, возник улыбающийся во весь рот замполит. - Проснулся, Володенька?! К нам гости сегодня приезжают! Областная проверка! Нужно будет спеть, поешь, приду за тобой, будем репетировать! Стоя на сцене в Красном уголке, Чига оглядывался по сторонам. Другой работник хозобслуги - баянист, молодой симпатичный парень с интересом разглядывал Чигу, но близко не подходил. "Неужели знает? Неужели все знают?!" -с тоской подумал Чига. Безнадега опустилась на его плечи, заставив сгорбить плечи. - Темная ночь, Только пули летят по степи... Хриплый голос, вырвавшийся изнутри, заставил замполита скривиться - Что это, Володя! Я так и сам спою! Ты что, слова не выучил?! - Да пошел ты! - яростно сверкнув глазами огрызнулся Чига. Седые брови поползли вверх от такой наглости. - Заключенный! Да как вы смеете посылать старшего по званию!!! Да я тебя в карцер! В карцер! - Да валяй! - уже спокойно и немного глумливо глядя в вытаращенные глаза, ответил Чига. Замполит присел на стул, схватившись за голову. - Ступай в камеру, - слабо махнул он на него рукой. Застолье областного начальства было в разгаре. День близился к вечеру. По коридору шли двое мужчин. Пожилой невысокий замполит и молодой арестант в робе хозобслуги с непроницаемым лицом. Неожиданно в коридоре им встретились возвращающиеся с прогулки заключенные двадцать седьмой камеры. Чига встал в тень, стараясь не смотреть на своих бывших соседей. Все они проходили, посматривая искоса на Володю. Когда мимо проходил Петюня, он хрипло закукарекал и получил тут же затрещину от Мити. - Митяй, за что? Все знают, что Чигу опустили. - По беспределу опустили - Да какая разница! -Одна дает, другая дразнится! -Вот Чига как раз и дает. Гляди, как с ментами-то спелся! Чига вздрагивал внутри от каждой фразы как от удара. - Ты послушай меня, Володенька, сейчас споешь, а я тебе увольнительную в город. "Сбегу!" С отвращением на лице он ступил на сцену в Красном уголке. Областное начальство из двух прокуроров и какой-то важной, но сейчас совершенно пьяненькой дамы, не обратили на него внимание. - Было ей восемнадцать, Никому недоступна... Чистый голос выхватил из алкогольного тумана одного из прокуроров. Почувствовал на себе пристальный взгляд, Чига едва сдержался, чтобы не вытереть лицо, как после плевка, но, скривившись отвернулся, уставившись на замполита. Замполит чувствовал большое нервное напряжение. Он был счастлив, что продемонстрировал, наконец, талант своего подопечного, уговорил его... Вечером, когда все гости, наконец, довольные разошлись, в Красном уголке остались только Чига и замполит, наступила звенящая тишина. Володя сидел за столом с закрытыми глазами, обхватив голову узкими ладонями с тонкими длинными пальцами. Выражение его лица менялось так стремительно, что замполит не мог его уловить. Он сердцем чувствовал, что Володина душа мечется и страдает, но не мог понять, чем ему помочь. - Ты кушай, Володенька, когда еще застолье такое организуем. Вот выпей. Ты молодец, хорошо спел, начальству понравилось... Володя вдруг поднял лицо и взглянул прямо в душу Федора Игнатьевича. Чистыми бездонными глазами на измученном лице, полными мольбы, полными надежды. - А как же увольнительная? Вы же обещали? Громко хлопнула дверь. В комнату зашел главный кум Раевский. Самодовольно ухмыляясь - Вы что это тут, Федор Игнатьевич увольнительными разбрасываетесь? - Но как же, Олег Николаевич, вы ж обещали... - Чига нас за дураков держит. Мы ему увольнительную, а он на лыжи встанет. Ну, чего расселся! Бегом в камеру! Чига резко вскочил, заложив руки за спину, молнией покинул помещение. - Ну что вы наделали, - укорил замполит кума, - Он теперь и рта не раскроет. - Раскроет и даже споет, - засмеялся кум и вышел из Красного уголка.