Птичка певчая

- Чига! На выход с вещами! - весело крикнул дубак, открывая дверь 27 хаты. Его полное самодовольное лицо лоснилось от недавно съеденной куриной ноги. Володя, по погонялу Чига, осужденный уже на третий срок, стройный, выше среднего роста молодой человек, уже одетый в пальто и со спортивной сумкой в руках, порывисто вышел в коридор и уткнулся лбом в стену, заложив руки за спину. От недавно пережитого страха за свою жизнь, сердце его еще бешено стучало, по щекам катались желваки. Только что его - правильного арестанта, всегда чтившего воровские порядки, обвинили в крысятничестве. За шесть лет, проведенных в лагерях и тюрьмах он повидал много различных людей, и понимал только то, что нужно двигаться правильно, тогда и люди будут тебя уважать. Авторитетным вором, таким, как Митя Сухой, он, конечно не был, слишком неподходящий характер. Митя бы всех в этой камере порешил, если бы его в таком обвинили, а он... только сверкал глазами, ждал решения воровского совета... Слова боялся лишнего сказать... Еще замполит этот все печенки проел... Поешь ты, как соловей... На конкурс шансона поезжай... все условия создадим тебе... Козлом сделать решили?! Чтобы честный кармаш для ментов и их подстилок на пьянках подпевал?! Да пошли они все! И Митя! И шестерки его! И замполит! - Лицом к стене! Противный голос дубака вывел Чигу из злобной задумчивости. Он растерянно оглянулся. Дубак отпирал какую-то камеру. "Как же этап?" - Куда это меня? - Сейчас узнаешь! Дубак сильно толкнул Чигу в спину, он не удержавшись с размаху налетел на широченную спину сидящего за столом зека. Дверь с лязгом захлопнулась. Чига поспешно попятился к двери и встал там, пытаясь казаться непринужденный. Трое заключенных, как по команде повернулись к нему, усмехаясь и пристально разглядывая. - Ты кто, мил человек? - нарочито добродушно протянул тот, на которого налетел парень. - Чига я. По третьей ходке чалюсь. Пел я. через это от ментов страдаю. На этап мне сегодня. Маленький азиат со свернутым набок носом подошел вплотную к Владимиру. Так близко, что вонь потного давно не мытого тела ударила в нос. Азиат поднял руку и погладил Чигу по щеке. - Правильный арестант, говоришь? А на вокзале раком стоишь? Объяснить сумеешь? - То ж менты толкнули. Оступился я. - Говоришь, поешь хорошо, - густым басом загудел первый зек, огромный кавказец, весь покрытый наколками, - а ты спой. Мы послушаем. Мы тоже петь любим. "Далось вам всем мое пение! Что вам надо-то?!" Постой паровоз, не стучите колеса! Кондуктор, нажми на тормоза, Я к маменьке родной с последним приветом Спешу показаться на глаза.. В нестройный хор втиснулся высокий бархатистый голос новичка, поистине великолепно поставленный когда-то мастерами дела в консерватории. Не жди меня, мама, хорошего сына. Твой сын не такой, как был вчера, Меня засосала опасная трясина, И жизнь моя - вечная игра... Подавившись последним словом, Чига замолчал, лихорадочно озираясь по сторонам. Панический страх сковал его тело. Ощущение неотвратимой беды, еще не отпустившее его со случая в камеры, усилилось в разы. - Ну что, поешь ты душевно, -заключил насмешливо Длинный. Маленький азиат неожиданно впрыгнул с ногами на стол, покручивая в руках грязное полотенце. - А теперь спляши нам! - заржал третий зек, подходя к Чиге слева. Скосив глаз, Володя оценил его рост - такой же, как у него самого, и мощную мускулатуру, превосходившую в два раза собственную худую фигуру. - Пляши, Машка! - завизжал азиат, сам приплясывая на столе. - Да вы за базар отвечаете?! Я отвечаю! - не в силах больше сдерживать идущий изнутри страх, злобно крикнул Чига, - Мите Сухому отпишите! Меня тут все знают! - И мы сейчас узнаем! - азартно ответил азиат, подпрыгивая на столе. Володя даже не понял, как он оказался прижатым длинной рукой огромного почти двухметрового кавказца за шею к двери. Он пытался ударить его ногами и руками, но не доставал. Получая безостановочные удары по груди и животу, он пытался вдохнуть глоток воздуха. Перед глазами поплыли зеленые и золотистые колеса, звуки звучали, как из бочки. От боли и недостатка кислорода Володя потерял сознание и кулем рухнул на грязный пол камеры. На лицо ему спланировало грязное полотенце... Втроем они стащили с него черное демисезонного пальто и затащили с натугой на длинный стол. Чига не ошибался. Его все знали. Прекрасно знал, кто он такой, и двухметровый кавказец. Вот уже пять лет ему приходилось сотрудничать с тюремной администрацией, так как он по натуре своей был беспредельщик и в общей камере ему довольно скоро пришел бы конец. Конечно, не сразу и не ему одному. Он бы забрал с собой много человек. Но проверять не хотелось. Его сильно бесил этот кидающий понты, так называемый честный вор, петь он не хочет, то же мне авторитет какой нашелся, не по понятиям ему это... "Посмотрим на твои понятия, посмотрим... Попадись ты мне на зоне, давно бы уже не блатовал..." В шесть рук они разорвали на нем черные джинсы и сдернули их на щиколотки. Азиат услужливо поднял на Володе серую спортивную майку, обнажая стройную поясницу. На ней он заботливо развернул порножурнал. И звонко хлопнул Чигу по заду. - Ух, Машуня. Хороша чертовка! Чига медленно зашевелился, постепенно приходя в себя. Осознание, что он лежит голым животом на грязном столе, гнусное близкое горячее дыхание азиата, обжигающее ему левое ухо, придало ему сил. Он рванулся всем телом, пытаясь смахнуть с рук вцепившихся в них мертвой хваткой сподручных кавказца, который сидел у него за спиной, придавив ногами. - Не дрыгайся, Машутка, - почти ласково пробасил длинный и, метко плюнув себе в ладонь, растер слюну и надавил. Чига неожиданно для самого себя громко всхлипнул и начал дергаться еще сильнее, пытаясь оттянуть неизбежное. - Ах ты, сучка неугомонная! Резкий удар по затылку лишил Володю сознания еще раз. В мягкое податливое тело входить было легче, кавказец даже вспотел от напряжения. "Ух, какой ты хороший! Какой хороший, мой мальчик! Ух ты!" "Кто это кричит?" Высокие стоны и крики звенели в голове у Чиги, отталкиваясь от черепа, больно ударяясь в воспаленный мозг и отпрыгивая обратно. Он впервые открыл глаза и обвел всех медленным взглядом. Страшная разрывающая боль резко накрыла его, вырвав громкий вскрик. - Ох и звонкая ты, Машка! - дружно заржала зеки. - Пой, птичка, пой! Голосистая какая! Недаром замполит на конкурс хотел отправить! Наша Машутка любую победит! Осознание происходящего остро накрыло Чигу. По бледным щекам поплыли красные пятна. От стыда густые черные ресницы набухли слезами, от захлопнул рот и изо всех сил стиснул зубы. Но особенно резкими движениями кавказец все равно вырывал крики у Чиги изо рта. Наконец, все закончилось. Азиат и помощник кавказца сдернули Володю со стола, пинками откатили его к двери и спокойно уселись за стол, похохатывая, вспоминая особенно удачные стоны и крики Чиги. Лежа на правом боку, почти голый, весь покрытый грязью, кровью и начинающими наливаться чернотой синяками, Чига широко открытыми темными глазами смотрел на широкие волосатые спины, грязный, покрытый крошками пол. Его тонкое обоняние тревожила вонь, доносившаяся от параши, находившийся в непосредственной близости от него. Он поднял к лицу свои красивые руки с тонкими изящными пальцами пианиста и с удивлением посмотрел на них. Он всегда берег их, свой рабочий инструмент карманника, всегда гордился своим гибким стройным телом, которое его не подводило, если нужно было скрыться в толпе, стать незаметным... Зачем это мертвому? Чига перестал шевелиться... Он не умер... Его убили...