Замерзающая фея смеётся

Лёгкий ветер гуляет среди ивовых крон, окружающих небольшое озеро, найденное ею в одну из прогулок по пришкольному лесу. Блум удобно устроилась у тёмных корней одного из деревьев, мощных и шероховатых, растянувшись на пледе в красно-белую клетку. Длинные гибкие ветви ивы, похожие на зелёные косы, склоняются до самой земли и создают желанную тень, необходимую в такой жаркую погоду, какая накрыла Магикс в последние недели. На лазурном небе не наблюдается ни облачка, и солнце во всю печёт, его лучи играют на поверхности озера в пятнашки. Это озеро с красивым названием — Роккалуче, оно непостижимым образом дарит ласковый покой. Лёгкий шум воды будто заполняет разум, от него совсем клонит в дрёму. Она отчаянно зевает, стараясь сосредоточиться на книге. В ней собраны истории всех волшебных королевств — мадам Барбатея посоветовала к прочтению, а Блум не стала отказываться, и теперь старается запомнить как можно больше информации, вдруг пригодится? Солярия, Мелодия, Зенит, Линфея, Андрос, Эраклион, Эсперо — многочисленные миры, чьи истории переплетаются между собой на плотных жёлтых страницах, чтобы потом улечься на свободные полки памяти в полном порядке, но с каждой прочитанной главой исподволь напрашивается вопрос — а что, если одно из этих королевств — родина Блум? Эта неизвестность мучает девушку с той самой ночи, подгоняет читать быстрее и внимательнее, чтобы ничего не упустить. Спросить всё у мамы Блум не решилась. Это как-то неправильно — узнавать возможную страшную правду о своём происхождении по телефону. У неё вообще нет уверенности, что даже на каникулах ей достанет смелости задать этот неудобный, жуткий вопрос. А если это и случится, то может оказаться, что предположения Айси не имеют под собой никакой почвы, и Блум только зря оскорбит родных родителей. Последняя волшебница на всю планету, но зато родная дочь людям, любящим её беззаветно вот уже семнадцать лет. Солнце пересекло половину неба, когда она закончила главу о мире противоположностей. Тело сильно затекло, а глаза начали понемногу болеть, только до конца оставалось всего ничего, да и в Алфею идти желания нет, порой от непрекращающегося шума накатывает желание уединиться, как сейчас. Поколебавшись, решила всё-таки закончить чтение, чтобы сдать книгу перед ужином в хранилище. «Домино — первая планета Вселенной». Сразу под цепляющим заголовком красуется большая печать — герб этого королевства: бордовый круг, заключённый в золотую окантовку с крючковатыми письменами, в который художник вписал бело-синий цветок с двойным кольцом в сердцевине. Тот, кто работал над иллюстрациями, не скупился на детали, подробно прорабатывая каждый рисунок в книге, будь то пейзаж, изображение реликвий или символов власти. «Странно, что составитель хроники поместил «первую планету Вселенной» почти в конец», — задумчиво пробегая глазами по строчкам, Блум принялась накручивать на палец локон за неимением ручки, колпачок которой можно грызть. Дурацкая привычка, а что поделать, если беспокойная натура не даёт сидеть на месте ровно? Хорошо, что книга не рукописная, а то попадались ей и такие, здесь же разборчивый печатный текст, который она принялась читать вслух: — «Домино — первая планета Вселенной. Великий Дракон, создавший Магическое Измерение, вложил в эту планету своих сил больше, чем в другие миры. Когда он закончил свою тяжкую работу, то устал и впал в глубокий сон, а по легенде случился тот именно на Домино. Своим присутствием Творец привнёс в будущее великое королевство буйство красок и цветущей жизни, бьющей в тех местах ключом. О дальнейшем пути Дракона ничего неизвестно даже великим мудрецам, но сказания Домино гласят, что человек, чьё имя затерялось в веках, смог получить от него в дар часть Негасимого Огня. Именно этот маг основал на Домино династию, правил много лет, а перед смертью завещал хранить магию своему наследнику. Так на планете появилось королевство под знаменами семьи Спаркс, а в каждом её поколении и по сей день рождается новый Хранитель Огня Дракона — по традиции он же и садится на трон, будь то сын или дочь. Не раз и не два Хранителям за всю долгую историю существования Домино приходилось подавлять весьма кровопролитные восстания, и каждый раз они выходили в этих войнах победителями, потому что на стороне их рода всегда был Дракон.» Книга упала на покрывало, страницы схлопнулись с мягким шелестом. В голове всё перемешалось, слилось в большой ком абсурдности. Блум нерешительно потянулась к ней трясущейся рукой — там ведь ещё остались непрочитанные страницы, вдруг в них содержится больше знаний, хоть капля, иногда ведь и её одной хватает, чтобы пролить на загадку свет? — Пожалуйста, пожалуйста, ну пусть будет ещё хоть немного, — бормоча под нос, она перелистывает главы, костеря себя за то, что цепляется к пустому месту. Долистав до нужного раздела, фея принялась дочитывать главу о Домино, но ничего путного дальше не нашлось. Так, описание природы, географии, немного исторической хроники и деятельности некоторых выдающихся правителей планеты. На последней странице нашлось ещё описание символов власти: скипетра, чем-то напоминающего кадуцей, только серебряный, инкрустированного рубинами, и с крыльями не птичьими, а драконьими, какими их рисуют в детских книгах; сразу за коротким жезлом следовало изображение парных корон — даже на вид тяжёлых, тоже с рубинами и сложной вязью знаков на зубцах. Ни слова о дальнейшей судьбе планеты или загадочных Спарксов, которых оделил своим благословением не менее таинственный Дракон. И этому нашлось своё объяснение: на титульной странице на месте года издания отпечаталась дата — несколько десятилетий до рождения не то что Блум, даже её родителей. Боже, хоть бы была одна фотография, пусть размытая, или нечёткий портрет, рассыпающийся в руках! Что угодно, могущее размыть её подозрения, рождённые из тревожных домыслов, пары книжных страниц да разбитых кусочков мозаики, собранной с чужих слов. Не просто так же всплыл этот Огонь Дракона в её жизни, далеко не обычное пламя, жгучее и яркое, отпечатавшееся на обратной стороне век вспышкой сверхновой. И не просто так обронила Айси свои язвительные слова о подкидыше, она точно что-то знает, раз неохотно поделилась крупицей истины. А тут ещё Дафна. Дафна с фасада музея волшебства, носившая гордый титул Верховной нимфы, призрак, ускользающий из рук каждый раз, как Блум думает вот-вот ухватиться за неё и потребовать вернуть украденное спокойствие — не просто так ведь приходит она к ней во снах? — Не может этого быть, просто не может! — загадки сводят с ума, а ответ лежит прямо перед ней, такой нелепый, что поверить в него сможет только безумец. Подавив желание швырнуть злосчастный фолиант в воду, она опрокинулась навзничь, вцепившись со всей силы в корни волос. Раньше это помогало думать, сейчас принесло только лишний дискомфорт. Принцесса, как же, держи карман шире! Такое только в сказках бывает, что пропавшие принцессы спустя много лет проходят огонь и воду, чтобы под рёв медных труб сесть на давно утерянный престол. Неужели не достаточно того, что сбылась мечта оказаться феей, и дорожка из жёлтого кирпича любезно выстлала путь в сказку? Неужели правы ведьмы, когда кличут соперниц бестолковыми мушками, пакостят и больно бьют по задравшимся носам? Если так, то Блум действительно наивная дура, и правы беспокоящиеся за неё в каждом звонке родители, умоляя быть осторожной. И пора снять очки, раз город-то далеко не Изумрудный, сложен из сплошной белокаменной кладки лжи? — Ты всё же пришла, — потусторонний голос, такой знакомый, неестественно тихий, заставил девушку подскочить на ноги, оглядываясь по сторонам. — Кто здесь? — Это я, Блум… Подняв голову, фея едва сдержалась от непристойно громкого вопля. Боги, как будто решили смилостивится, фактически послали свой ответ. Среди зелёных плетений ивовых стеблей над ней парила та самая нимфа из снов. Лицо скрыто под золотой маской, глаза в прорезях затянуты пеленой, но это пугает Блум гораздо меньше, чем то, что она видит её наяву. Длинные ленты с её запястий свисают вниз, руки обнимают древесный ствол. Маска скрывает только половину лица, поэтому на нём можно разглядеть искреннюю улыбку. — Дафна? Нимфа кивнула, спускаясь ниже, как будто до этого боялась совсем её спугнуть: — Да, Блум. Наконец-то ты пришла ко мне, я ждала тебя очень долго, звала во снах, но моя сила не так велика и не позволяла сказать многого… — Сказать что? И откуда ты меня знаешь, Дафна? Зачем приходишь во снах и тут же убегаешь, ни слова не говоря о том, где тебя искать? Дафна вздохнула и указала на озеро, плавно ускользая к бирюзовой глади: — Так было нужно, чтобы ты сама нашла меня. Прошу, пойдём туда, где я смогу тебе рассказать всё, что только хочешь узнать. — Я пойду, — может, безумство храбрых взыграло в ней, но Блум решительно пошла вперёд, — только пообещай говорить одну лишь правду. Её призрачная собеседница склонила голову в согласии. Так создаётся впечатление, что ей физически тяжело говорить, пока они не придут в это загадочное место, по видимому, расположенное в озере. У самой кромки воды нимфа воздела руки, возводя своей загадочной магией прозрачное полотно. Оно окутало Блум плотным пузырём, видимо, не пропуская влагу и позволяя свободно дышать под водой. Когда этот пузырь вместе с ней и Дафной полностью погрузился под воду, фея тихо охнула. Волны — будто и не озеро это было, а маленькое море, скрывали под собой целый мир невероятной глубины. Мимо них с нимфой проплывали диковинные рыбы, похожие на маленьких клоунов, и стайки тёмных мальков, удаляясь на приличной скорости в тёмные воды Роккалучче. На самом дне рассыпались вереницами коричневые валуны с белыми разводами соли, перемежаясь широкими пластами зелёных водорослей. К одной из таких каменных груд, опутанных озёрной растительностью, и направлялась их скромная процессия. Миг — скалы пропустили обеих легко, как если бы это была умело наложенная иллюзия. За камнями оказалась скрыта настоящая подводная пещера. С закруглённого потолка нефритового цвета свисали живые гирлянды, украшенные белыми цветами, в окружении настоящих золотых кораллов и мелких ракушек. У дальней стены вросло прямо в песчаное дно необычное растение — с лиловыми вкраплениями на широких крупных листьях, светящееся изнутри приглушённым светом. Нимфа остановилась как раз возле него, прислонившись спиной к стене. Её взгляд показался Блум задумчивым и печальным. Фея вопреки врождённой нетерпеливости молчит, продолжая краем глаза осматриваться и давая нимфе сосредоточиться. Дафна по всем признакам не нуждается в воздухе, как живой человек, да всё равно, прежде чем повести точно нелёгкий рассказ, глубоко вздыхает, старательно отводя неподвижный взгляд от Блум. — Если ты позволишь, Блум, я начну свой рассказ издалека, — дождавшись утвердительного кивка, она продолжила говорить, отчётливо и тихо, точно для неё две реальности, прошлое и будущее, смешивались, восставая из праха времён и тем самым возбуждая в душе немыслимую по тяжести тоску. — Я наблюдаю за тобой очень давно, за что прошу прощения. Мои силы за пределами Роккалучче весьма ограничены. А сегодня случайно увидела, как ты читаешь книгу о благородных домах Магикса. Так вышло, что много лет назад и мне довелось прочитать этот труд неизвестных мастеров — всё, что ты могла оттуда почерпнуть, подтверждается другими хрониками, в особенности история королевского рода Домино. Пока, надеюсь, достаточно будет сказать, что я имею к нему не последнее отношение, а потому знаю, что Спарксы — единственные хранители Огня Дракона, которое тебя заинтересовало. Первый король Домино завещал своему сыну оберегать Огонь, доверенный ему Создателем, от посягательств Тьмы. И каждый следующий Хранитель следовал этому завету, передавая знание и магию строго внутри семьи, — немного помолчав, она продолжила рассказывать, но уже немного быстрее, словно боясь, что не сможет досказать, и волшебный вакуум вместе с Блум вылетит из пещеры. — Но двадцать лет назад из Тьмы явились Три Древние Ведьмы. Могущественные старухи с чёрными сердцами, чьей заветной мечтой было порабощение всего магического измерения. Как понимаешь, в таком деле без Огня Дракона обойтись они не могли. Это ведь последние отголоски могущественной силы, и всем было известно, кто бережёт от чужих посягательств наследие Творца. Они напали на Домино вместе со своей армадой Тьмы, вероломно и внезапно. Осталось не так уж много свидетелей тех дней, я сама тогда была юной девушкой, и помню, что государству под атаками врагов выстаивать было нелегко, победу пришлось выцарапывать из последних сил, а платить за неё и того больше. В последней битве со злом король и королева Домино смогли победить Ведьм, но они утянули обоих за собой в пустоту, как и весь народ доминийцев. Династия прервалась, на некогда райской планете с тех пор царит запустение, и никто там больше не живёт. — Королевская семья, — прошептала Блум, — я тоже принадлежу к ней? — Да, моя храбрая девочка. Ты — наследная принцесса Домино, а я твоя старшая сестра, — Дафна нерешительно подплыла поближе, договаривая фразу неестественно громко, с печальным торжеством. Блум показалось, что сердце сейчас не выдержит. Безмолвная нимфа, призрачный след на Земле — последняя ниточка связи с прошлым, оказалась родной сестрой. — Почему? — пальцы прошли сквозь пузырь и бесплотные руки Дафны, не позволяя коснуться её по-настоящему. Вдруг стало холодно так, будто Огонь, будь он проклят, перестал гореть под толщей воды и потянул вниз грузом прошлого, наконец настигнувшего Блум, пока она так упорно бежала ему навстречу, — как такое возможно, Дафна? Я не верю, не хочу, не может этого просто быть! — Но это правда, сестрёнка. Мне тоже иногда кажется, что ничего этого не было: ни дворца, дрожащего под атаками тёмных сил, ни гибели родителей. В своём жалком виде я лишена возможности видеть сны, только приходить в чужие да бродить по лабиринтам своей памяти, силясь не забыть лица родных. — Я получила свои силы в этом месте, — Дафна указала на своды пещеры, вдруг ставшей в два раза тесней, — а ведьмы обратили их против меня, когда я в последний момент успела отправить тебя на Землю. Там им было не дотянуться до тебя и Огня, планы мерзких старух провалились. Блум пытается не закричать, слушать это выше её сил. — Дафна, не знаю, что сказать, — зажмурившись, фея позволила сестре сократить между ними расстояние, обвить руками в защитном жесте, как будто закрыв её собой от всего мира — опять. — Я так перед всеми виновата, — жгучий стыд сжимает спазмом горло, хочется бежать, прятаться, лишь бы никто больше не пострадал. Хватит того, что за её спокойную жизнь поплатились невинные люди — целый мир оказался стёрт с лица земли только потому, что она, Блум, появилась на свет. — Пожалуйста, не говори так, сестрёнка, — Дафна мягко приподняла её лицо магией, заглянула в заплаканные покрасневшие глаза, — твоё рождение должно было стать благословением нашей семьи, и я уверена, что так оно и есть. Ты выжила, милая, и Пламя Жизни до сих пор бьётся в твоём сердце, до него не добрались ведьмы. Значит, всё было не напрасно. Блум слушает её слова о благословении, в это хочется верить, пока реальность твердит об обратном. Могло ли благословение обернуться проклятием? Всё указывает на то, что так оно и случилось, что бы ни говорила сейчас сестра. Чуть погодя, она просит рассказать немного о родителях. Дафна ведь сказала, что они не просто погибли, а оказались утянуты ведьмами в пустоту, и если есть хоть призрачный шанс на их спасение, Блум обязана им воспользоваться. Дафна охотно пускается в новый рассказ. Ей приятно вспоминать о родителях, какими они были в мирные времена. Совсем как в сказке: сильный король и мудрая королева, две дочки-принцессы, от этой картины у Блум в душе всё переворачивается-перекручивается в кровящее месиво. Понимание, что они могли бы стать счастливой семьёй, но оказались разбитыми и разбросанными по всей вселенной, гложет душу. — Я найду их, Дафна, — выдохнула она сквозь зубы, — я найду наших родителей и способ, как снять с тебя это проклятие. Обещаю. Смех, хрустальный и звонкий, как перезвон кристаллов на крыльях старших фей, пропитался горьким весельем. На миг Блум показалось, что сестра начнёт её отговаривать, но она только сказала: — Если тебе это удастся, я только порадуюсь, сестрёнка. Обещаю, что поддержу в любом случае, только не рискуй собой напрасно, в случае нужды приди к берегу и позови. Они проговорили ещё очень долго, пока силы волшебной плёнки не стали ослабевать — даже в месте их средоточия Дафна тратит их слишком быстро, некогда большой магический резерв безбожно источен проклятьем. Блум вернулась в школу вместе с сумерками, отговорилась от подруг плохим самочувствием и ушла якобы спать, всё прокручивая в памяти их встречу. Дафна свято верила в то, что несмотря на принесённое горе и беды, Блум — чистое создание, и станет достойной хранительницей доверенного ей волшебства. Сестринская любовь застилает ей глаза — Дракон подарил Спарксам чистое, незамутнённое Пламя Жизни, а Блум всё только испортила, едва появилась на свет. Если в руках Создателя Огонь способен строить целые миры, то у неё он темнее самой безлунной ночи — способен только жечь, пока не останется одна лишь пустота.