Распад и безысходность

- Svjatitse Bogoroditse, spasi nash! (Прим. перев. – Сербская молитва) Вопль, почти инстинктивный, вырвался из ее горла, когда она отпрянула от существа, которое ворвалось в гостиную несколько мгновений назад, одетое в тело мертвеца, как в сшитый на заказ костюм, и с готовым набором правдоподобной лжи на украденных устах. После первого панического крика Жаклин отпрянула в угол, прислонившись спиной к книжным полкам и крепко прижав ладонь ко рту. Кен с неловкой улыбкой на лице подошел к ней. - Джеки - о, прости, Джеки - у меня должно было найтись немного больше сообразительности, чтобы не врываться сюда, зная, что ты в комнате. Ведь я слышал, через что ты прошла. Ох, блядь - она сейчас упадет в обморок. Кто-нибудь, поддержите ее, пока она не упала. Я не должен прикасаться к ней. Она от этого с катушек слетит, в ее-то состоянии. Люси решительно пересекла комнату, обняв Жаклин одной рукой за плечи. - Ну, хватит уже этой чепухи, - сказала она с грубоватой добротой. - Я знаю, ты пережила шок, как и все мы, но нет нужды устраивать спектакль. Только не после того, как ты великолепно отработала в деревне последние два дня. Не позорь себя. Идем, садись на диван рядом со мной. Жаклин послушно позволила Люси провести себя через комнату к удобному дальнему дивану. По крайней мере, это увело ее подальше от - этого. Она опустилась на подушки и с отчаяньем посмотрела на Люси. Кен все еще разговаривал с маленьким клубком курсистов вокруг себя; он что-то объяснял, решительно размахивая руками. Никто не обращал внимания на седую учительницу-пенсионерку, склонившуюся над бормочущей сумасшедшей на диване. Она должна заставить Люси понять. Почему она не может заставить ее? - Мертвые никогда не встают, - выдохнула она. - Никогда. На мгновение в глазах Люси, казалось, появился миссионерский огонек. Ее губы приоткрылись. Жаклин быстро зашипела, запротестовала - сквозь стучащие зубы. - Да нет же, идиотка. Не религия. Не при чем здесь это - вострубит труба, и мертвые воскреснут, дура несчастная. Мертвые. Никогда не встают. Не в теле. Разве что в наших кошмарах. Наших ночных кошмарах. А когда они поднимаются в теле, они поднимаются как нечто другое. Она закашлялась. Люси поцокала языком за зубами. - Перестань, Жаклин, у тебя, похоже, истерика, - начала она. Жаклин протянула руку и схватила ее за запястье. - Сделаешь для меня кое-что? Люси сурово посмотрела на нее. - Ну, если это не что-то вздорное и суеверное и если это может тебя успокоить - ... Она отчаянно закивала, одновременно пытаясь поймать краем глаза, что сейчас делает Кен. Он закончил свой рассказ - что бы это ни было - они столпились вокруг, чтобы задать вопросы - … - У тебя есть с собой молитвенник? В твоей сумочке? Люси кивнула. - Я никогда не думала, что ты религиозна - … Жаклин ощутила слабую нить забавного парадокса, забившуюся где-то в ее мозгу. – Выросла в католичестве. Воспитывалась монахинями. Люси еще раз удовлетворенно кивнула. - Ах. Вот оно что. Не знала. Но это англиканский молитвенник, учти. - Не важно. Работает почти так же хорошо. Наверное, сам не чувствует разницы. Просто - прикоснись им к этому. - Прикоснуться к нему? - Тон был полон недоумения. Жаклин поборола свое раздражение. - Да. Сделай мне одолжение. Пожалуйста. - Ею вдруг овладело вдохновение. - Ты знаешь Библию. Марк. Марк глава 16. Стих 17. (Прим. перев. - И эти знамения будут сопровождать тех, кто уверовал; Моим именем будут изгонять бесов; они будут говорить новыми языками) Наступила короткая пауза, Люси задумалась, а потом ее лицо резко изменилось. Она сняла кардиган и суетливо набросила его на плечи Жаклин. - Ты ведешь себя очень глупо, - отчетливо сказала она ей. - Просто лежи, а я принесу тебе стакан воды и аспирин, и можешь перестать нести чушь. Она выпрямилась и подошла к столу с остатками ужина, где была и бутылка минеральной воды. Остальные даже не повернули головы, когда она подошла. - Боже, а хотелось бы мне увидеть выражение лиц тех парней в морге, когда ты начал приходить в себя - как там в «Поминках по Финнегану» - … Кен повернулся к Энэ. Жаклин, заметив выражение его лица, беззвучно спустила ноги на пол. - О, это было еще хуже. Я понятия не имел, где нахожусь, и я просто протянул руки и схватил первого человека, до которого смог дотянуться - вот так! Энэ взвизгнула от удивления, и тут же вскрикнула от боли, когда он схватил ее за запястья и стянул их вместе под ее подбородком. - Просто вот так! - сказал он, и его улыбка стала шире. Маленькая группа выглядела ошеломленной. Один или два из них беспокойно переминались с ноги на ногу. - Немедленно прекрати, ты делаешь ей больно, - резко сказала Люси. Кен рассмеялся. - Только joie de vivre, - сказал он и наклонился вперед, прижав Энэ к углу комнаты, все еще крепко держа ее за запястья, наклонившись так, что его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от ее собственного. Она еще раз пискнула: еще не паника, но уже ближе к настоящему страху, чем она выказывала ранее. (Прим. перев. - joie de vivre – радость жизни (франц.)) - Кен! Что, черт возьми, ты творишь? Отпусти меня немедленно, ты, козел, - Боже милостивый и Пречистая Дева, а ты силен для того, кто лежал в морге всего два часа назад - … Жаклин пересекла комнату в три шага и начала бить Кена по спине. Ее удары, по-видимому, так же мало действовали на него, как и комариные укусы. Ее мозг лихорадочно работал: Энэ нужно было дать знать, в какой опасности она оказалась. Слава богу за мое монастырское образование. Бьюсь об заклад, в ее монастыре шутили о монахинях точно так же, как и у нас. -Эне! Покажи ему свой крест! Так вот, мать настоятельница говорит монахине, которая сидит за рулем: «Сестра Мария Успения, покажи ему свой крест», и вот та опускает окно и как закричит: «Убирайся отсюда, как Преподобная Мать приказывает тебе, ты, уродливый ублюдок, вампир». Энэ, должно быть, внезапно догадалась. Ее голос превратился в пронзительный визг осознания и откровенного ужаса. Она начала вырываться, как сумасшедшая, из хватки Кена, отбивая ему ноги и царапая голени каблуками. - Уберите это от меня - снимите это с меня, о, святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных - ... Алан вскочил на ноги. - Кен! Какого черта ты тут творишь - … Губы Кена изогнулись в бессловесном рычании. Алан, схвативший за одну из его рук, был отброшен одним резким движением и, потеряв равновесие, схватился за спинку стула, чтобы не упасть, но все же с грохотом рухнул на пол вместе со стулом. Люси нанесла сильный удар открытой ладонью по голове Кена. Он не пытался увернуться - глазами он даже подстрекал ее. Только за секунду до удара он заметил в суматохе то, что она вытащила из сумочки. Когда молитвенник ударился о его щеку, он завыл от боли и чистой ярости, отбросил Энэ и повернулся, чтобы сосредоточиться на Люси. - Te vinculo! (Прим. перев. - Te vinculo! - Я связываю тебя!(лат.)) Крик, казалось, исходил из ниоткуда и заполнил комнату. Луч красного света попал Кену прямо в грудь. Он застыл на месте, его рука все еще была поднята для удара. Миссис Лонгботтом стояла в дверях. Она повернула голову, чтобы отдать приказ кому-то в проходе позади нее. - Спускайся на кухню. Я не могу держать его так до бесконечности. Мне нужен твой самый большой мясницкий нож. Человек позади нее - Кейтлин, как предположила Жаклин, - должно быть, возмутился, потому что голос миссис Лонгботтом звучал раздраженно. - Да, что ж, если это не заставит тебя признать свои заблуждения, я не знаю, что еще может. Тогда возвращайся с самым большим и самым острым предметом, который сможешь найти. И я молюсь только о том, чтобы овощи в твоем доме были достаточно жесткие. Теперь поторопись. Алан поднялся на ноги и по-совиному посмотрел на нее. - Послушайте, я не знаю, о чем вы думаете, и что вы только что сделали, но нам нужно отвести Кена к врачу. Очевидно, он сильно травмирован тем, что с ним произошло - неудивительно, если он проснулся на столе - … - И если он вырвется, он будет не единственным. И я напомню вам, что у вас в группе есть доктор, мистер Блетчли. - Жесткий старческий голос был циничен. - Ну, доктор Хокинс. Ваш диагноз? Жаклин глубоко вздохнула. Кен стоял на месте, все еще неестественно подвешенный, а старая леди - как она это сделала? - держала короткую палочку, скорее напоминающую дирижерскую, направленной на него, все время, пока говорила. - Он мертв, - решительно сказала она. Все остальные в комнате мгновенно завопили, и она нетерпеливо прервала их гомон. - Да. Я знаю, что вы только что видели. И знаете что? Я тоже не могу, черт побери, объяснить это. Но я могу сказать вам одну вещь: я знаю, каковы стандартные медицинские процедуры с телом, которое доставили в морг для полицейского расследования. Все жизненные признаки угасли еще до того, как его пустят на вскрытие. И могу вас уверить, все значит все. Так что этот бред, который он вам плел о том, что был в глубокой коме, и внезапно вышел из нее – это просто чушь, подчерпнутая из бульварных газет и голливудских фильмов. Такого просто не могло быть. Она глубоко вздохнула. - И вот еще что. Я знаю, что он мертв. Сегодня утром я видела его тело на территории Мэнора. Она сделала паузу. Утренняя сцена все еще была ярка в ​​ее памяти. Она возвращалась после того, как посетила в коттедже на окраине деревни пациента с подозрительной головной болью (удовлетворительно диагностированой как похмелье, вызванное предупредительным употреблением алкоголя в попытке отразить микробы чумы). Не успела она осознать присутствие кого-то, сигналящего ей с обочины, как уже нажала на тормоза и резко остановилась. Когда она опустила окно, Невилл уже был рядом, с торопливым, едва связным рассказом о карточной игре и несчастном случае. И она знала без малейшей возможности ошибиться, что никакие действия, которые она могла бы предпринять, не вернули бы жизнь телу, которое она нашла лежащим на сырой земле рядом с маленькой рощицей. Она, конечно, попыталась. Все обычные техники. Она так делала всегда, даже когда глядела в холодные глаза, которые, как она понимала, никогда больше не загорятся и не двинутся, уставленные в пустоту поверх живых. А потом прибыла полиция, и она обменялась четкими техническими подробностями с полицейским врачом, который попытался предпринять свое собственное бесполезное вмешательство с помощью более сложной техники, которую привез. И у них обоих было слишком много опыта смерти, чтобы поверить, что то, что случилось с Кеном, можно отменить. Причем с самого начала их разнообразной тщетности. Даже несмотря на то, что я своими глазами убедилась в обратном. Энэ издала слабый писк. Жаклин резко повернула голову. Кен изо всех сил пытался освободиться от невидимых веревок; Миссис Лонгботтом сосредоточилась на нем, что-то бормоча себе под нос, но постепенно ее оттесняли к двери. Глаза Кена торжествующе горели; последним движением он стряхнул с себя путы и сделал шаг к Эне, снова потянувшись к ней. - Немедленно прекратите, мистер Хемсворт. На самом деле, я намереваюсь вас заставить. Кейтлин, произнесшая это ледяным голосом, стояла в дверях, размахивая топором. Алан с трудом поднялся на ноги. - Послушайте, вы все сошли с ума? Вы не можете - … А затем - свистящее сильное движение, и дальнейшие возражения оказались бесполезны. Кейтлин, воспользовавшись своим первоначальным преимуществом, стояла над извивающимся телом Кена, на коврике перед камином, крепко рубя его шею последовательными ударами, пока голова не оторвалась полностью и не откатилась, прижавшись к решетке. Без особых эмоций, Жаклин отметила странное отсутствие крови на протяжении всего процесса и почувствовала, отстраненно, что было бы правильнее, если бы она могла испытывать шок от этого осознания, а не легкое удовлетворение. Она решительно покачала головой. Почему бы не получить от этого удовольствие? Вряд ли ты раньше злоупотребляла роскошью демонстрировать свою правоту этим людям. Выполнив свою работу, Кейтлин, покачиваясь, выпрямилась, наклонилась, и ее вырвало в ведро для угля. Остальные гости смотрели на нее с ужасом. - Stupefy! - тихо сказала миссис Лонгботтом, а затем, глядя прямо на Жаклин, сделала быстрый извивающийся жест рукой. Алан, Энэ и Люси внезапно заснули, привалившись там, где сидели или стояли секунду назад. Кейтлин плюхнулась на диван с белым лицом. - Что ж, - сказала миссис Лонгботтом устало, - для того, чтобы разобраться с этим, потребуется немало чар памяти. И избавиться от тела тоже будет не так просто. - Она посмотрела на Кейтлин. - Хорошо поставленный удар, с топором. Судя по тому, что я слышала, твоя мать гордилась бы тобой. - Она повернулась к Жаклин. - Вы тоже молодец, доктор Хокинс. Я ценю людей, у которых хватает ума придерживаться своего мнения, когда другие пытаются их перекричать. Жаклин подняла глаза, пытаясь придумать, что ответить, но миссис Лонгботтом снова подняла жезл и открыла рот, чтобы что-то сказать. Жаклин резко зевнула. Она почему-то была такой сонной. И подлокотник дивана был таким заманчивым. Только немного отдохну, после всех волнений - … Невилл присел на корточки позади внушительной викторианской гробницы, и заклинание просвисло над его головой и рассыпалось фонтаном искр, ударив, к счастью, в прочную каменную урну, на которой был выгравирован подробный список замечательных добродетелей покойного. Откуда-то из-за тиса (местная легенда приписывает ему дерево для луков, использовавшихся при Азенкуре) зеленые и серебряные вспышки света указывали, где укрылся Драко, чтобы открыть ответный огонь. Не то чтобы он, конечно, мог задерживаться на одном месте слишком долго. Они научились этому во время Последнний Событий. Бей, беги, уклоняйся. А потом все сначала. День за днем. Месяцами. Рядом с дверью ризницы раздался сдавленный возглас, и он вздрогнул. Насколько он знал, у Гермионы мог быть опыт участия в боях, осложненных присутствием магглов, нуждавшихся в защите, но это создало новый и неприятный набор проблем для него и Драко. Но он предположил, что это была законная битва и для Питера. На самом деле, поскольку с точки зрения преподобного Роукинза Питера нужно было либо взять под контроль, либо уничтожить, никто не мог обвинить его в том, что он захотел дать бой врагу. И может быть возможны обстоятельства, при которых он окажется скорее активом, чем помехой, но разрази меня гром, если могу их себе представить. Зеленые и серебряные искры двумя быстрыми, равномерными залпами взметнулись с противоположной стороны церковного двора. Драко, возможно, пришлось давить на него и вбивать это в его ненадежную память, но их старый кодекс выживания теперь был частью его крови и плоти. Он микроаппарировал на точно рассчитанные 50 метров вправо. Прилетевший огненный шар превратил гробницу, за которой он укрывался, в порошок. Где-то рядом с дверью ризницы раздался быстро приглушенный протестующий всхлип. В ответ его защитное заклинание пронеслось по церковному двору и с шипением превратилось в поток красного золота, встретившись с другим, пришедшим с другого направления: Гермиона, как он предположил. Заклятье, нацеленное на Питера - его возглас выдал его позицию - попало и разбилось об их объединенный щит. Удар отразился в руке Невилла, державшей палочку. Он подавил возглас боли, когда его пальцы ужалила рукоятка, и бросился, петляя, вбок, еще на 50 метров, укрываясь за тисом. Внезапно шелковистое дыхание коснулось мочки его уха, шепот был почти таким же тихим, как мысль. - Сейчас мы сражаемся с одним Бартлемасом. Каноника здесь нет. Справитесь с обороной здесь, пока я проверю Гайя-Плейс и дом викария, ОК? Он помедлил. - Ты уверен? Шквал искр - вероятно, Гермиона сражалась с нападавшим - вспыхнул возле личгейта. (Прим. перев. - lych-gate - (от староанглийского lic, труп) – личгейт, ворота, покрытые крышей, находящиеся у входа на традиционное английское кладбище. Также используется имя «врата воскресения, покойничьи ворота») В голосе Драко появилась нотка раздражения. - У тебя больше шансов удержать его, чем у меня. Ублюдок, кажется, знает, как я думаю. Но он не может прочитать тебя - не так же легко. Побудь здесь и, черт возьми, закончи работу на этот раз, ладно? - ОК, любовь моя. Удачи. - И тебе тоже. Смотри в оба. Он жутко силен. Особенно для однорукого. И где же твоя бабушка, когда она так чертовски нужна? Не дожидаясь ответа, Драко исчез. Невилл сосчитал до трех, наложил заклинание задержки времени и аппарировал через кладбище к последнему местонахождению Питера. Взрыв, который он подготовил после себя, взорвался по сигналу, вызвав ответную яростную вспышку зеленого света с церковного крыльца. Гермиона, очевидно, ждала своего шанса. Красный луч вылетел из темноты, быстро и точно в цель, и с затемненного крыльца раздался вскрик. - Молодец, - крикнул он в темноту, не переставая кидать заклинания. - Продолжай в том же духе, и мы возьмем этого ублюдка. Не дай себя одурачить, он может быть сильным, но у него нет выносливости. Я бы его дожал сегодня утром, если бы не его маггловский прихвостень. И, да, он не смог бы выиграть игру в Snap против слепого пятилетнего ребенка - … Взрыв яростного белого огня осветил церковный двор, как молния. Невилл учуял запах горящих волос - своих собственных; огонь, должно быть, чуть не опалил ему голову, рано он предположил, что сможет пригнуться достаточно быстро, - и в его свете он увидел полу черной мантии, мчавшейся вокруг контрфорса на углу церкви. - Гермиона! Он -… Раздался ответный крик. - Я вижу - он драпает прочь по переулку - … Послышался звук летящих шагов, удаляющихся в темноту. Невилл, двигаясь с большой осторожностью, скользнул сквозь тени к двери ризницы. Питер появился из-за резного белого ангела, который, как знал Невилл, скрывал потайной выход из поместья. - Вы в порядке? Питер, выглядевший слегка ошеломленным, кивнул. - Все еще дышу. Как это приятно, не так ли? Из темноты донесся хитрый смешок, и, что невероятно, дверь ризницы медленно открылась изнутри. Из глухой пустоты церкви раздался голос: - Перехваленное времяпрепровождение. Как мне недавно продемонстрировали. Хрупкая девушка под одеялом беспокойно мотала головой по подушке, обнажая уродливые кровоподтеки и разорванную плоть вокруг горла. Преподобный Боулз, сидевший у ее постели, прищелкнул языком сквозь зубы и наклонил свет, при котором читал, так, чтобы он не падал на ее опухшие веки и не тревожил ее беспокойный сон. Внезапное падение температуры могло быть причиной того, что он поднял глаза, хотя его жизненный опыт, сочетающий исследования психических явлений и капризы защиты церквей от сквозняков, заставил его скептически относиться к достоверности этого признака сверхъестественной активности. Седовласый священник с горящими глазами смотрел на него через кровать Никки. Преподобный Боулз суетливо отметил место закладкой и закрыл книгу. Новоприбывший посмотрел на его жест и улыбнулся. - Видеть, как плохо обращаются с прекрасными книгами, вызывает у меня превеликое отвращение, - протянул он, - так что, если ты решишь использовать это как оружие, уверяю тебя честью джентльмена, что я совершенно невосприимчив к воздействию религиозной литературы. Преподобный Боулз моргнул. - Признаюсь, ничего другого я от вас и не ожидал. Хотя - в данном случае – хоть я и глубоко восхищаюсь мисс Сэйерс, было бы несправедливо ожидать от нее подобной помощи в данных обстоятельствах. Он положил «Девять портных» на прикроватный столик и скрестил руки на груди, спрятав заледеневшие пальцы в уютную теплоту своей куртки. Он призвал всю холодность, которую только мог, в свой голос, и посмотрел на ренегата. (Прим. перев. - "Девять портных" - детективный роман британской писательницы Дороти Л. Сэйерс 1934 года, девятый по счету с участием лорда Питера Уимзи. Действие происходит в Кембриджширских болотах и вращается вокруг группы звонарей в местной приходской церкви.) - Итак, - сказал он, - представитель Триумфальной церкви. Отполированный песками Высого Торизма, оседлавший гребень волны эпохи Просвещения. Лишь незначительные проявления евангелистского движения способны потревожить ваше скрытое благополучие; немногие энтузиасты-методисты, удовлетворительно не выходящие за рамки приличия, вероломные ирландские католики, тщательно загнанные под лавку презрения; евреи и квакеры связаные узами клятв верности. Неудивительно, что вам пришлось обратиться к Сатане. Все другие ваши искушения к высокомерной гордыне уже были учтены в теле Церкви. Я предполагал, вы можете прийти. (Прим. перев. - high Tory Establishment (Высокий Торизм) - это термин, используемый в Британии и других странах для обозначения старого традиционалистского консерватизма, берущего свое начало в 17 веке, характеризуется предпочтением традиционного иерархического общества утопической свободе и равенству, а также придерживается традиционного дворянства как более высокого культурного ориентира, в отличие от буржуазии и трудящихся.) Роукинз выглядел просто скучающим. - В таком случае, почему ты остался? Преподобный Боулз посмотрел на Никки. - Я крестил ее. И я обучал ее перд первым причастием. Преподобный Роукинз усмехнулся его словам. - И, похоже, ты плохо выполнил свою работу в обоих случаях. Так что, ты решил завершить работу, увидев, как она умирает? Он твердо посмотрел в глаза, которые, впервые в его жизни, открывали окно в пустоту безвозвратно потерянной души. - Я подумал, что если она действительно умрет, с ней должен быть кто-то, кто ее знал. Глаза вампира заблестели; его голова склонилась над девушкой на кровати. Рука с длинными пальцами и длинными ногтями протянулась и откинула волосы с ее лба, пародируя ласку. - О, здесь не если. Для нее это совершенно определенно, когда. И это когда означает скоро. Она мне нужна, бедная распутница, такой, какова она есть. Я потерял одного из моих людей ранее, и она мне нужна. Сейчас. Он резко двинулся вперед, схватив большую прядь волос Никки, чтобы откинуть ее голову назад и подставить горло для смертельного укуса. Преподобный Боулз глубоко вздохнул. Он был удивлен тем, как мало страха он чувствовал теперь, когда момент настал. Он придал своему голосу командный тон. - И, конечно же, есть еще одна вещь, которую я должен здесь сделать для нее. Его правая рука выскочила из-под куртки, сжамая в кулаке заостренный кол и ударила им снизу вверх, один раз. Роукинс отступил на полшага от кровати, с торчащим из груди колом, а затем скривился в ужасной гримасе. Он выдернул кол, переломил его руками и небрежно бросил осколки на одеяло, затем наклонился вперед и, вцепившись пальцами в воротник преподобного Боулза, резко повернул его, чтобы перекрыть кислород. - Сейчас, - прорычал он Боулзу в лицо. Слабо, сквозь рев крови, забурлившей в ушах, он услышал звук открываемой двери и многозначительное покашливание. - Ну-и-ну, - сказал скучающий голос. - Двести с лишним лет в этом приходе, а ты до сих пор не понял, что бояться нужно именно Мэнора. Когда ты научишься уважать тех, кто выше тебя? Преподобный Боулз чувствовал, что задыхается, глаза его текут; он не устоял и наполовину рухнул на одеяло. Вампир, как оказалось, бросил его, чтобы сосредоточиться на своем новом враге. Он приподнялся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Роукинз в ярости повернулся к Драко, а Драко, в свою очередь, двигаясь как в замедленной съемке, как будто у него было все время в мире, поднял руку до уровня головы и бросил - нет, брызнул - что-то в глаза Роукинсу. Вампир отшатнулся, вцепившись в лицо, изрыгая поток ругательств восемнадцатого века. И в этот момент с лестничной площадки в спальню тяжело прыгнула крупная красивая коричневая птица с белым воротником, поднялась, хлопая крыльями, и с визгом чистой ярости бросилась к старому канонику. Вампир не предпринял никаких усилий, чтобы отбиться от нового врага. Вместо этого он отшатнулся к окну, с силой ударившись об него, пробил дыру в углу и испарился сквозь нее черным облаком, менее плотным, чем дым. Драко и преподобный Боулз обнаружили, что смотрят друг на друга, тяжело и прерывисто дыша после драки. Стервятник с выражением разочарования на лице вскочил на подоконник, выглянул в ночь, а потом, удостоверившись, что добыча ускользнула, философски принялся чистить перья. Преподобный Боулз слабо махнул Драко. - Спасибо, дорогой мальчик, - сказал он. - Ваше прибытие было очень своевременным. Он посмотрел на то, что держал в руках Драко. В его голосе появилась нотка сомнения. - Это была – э - магия? Драко выглядел слегка смущенным. Он тоже посмотрел на оружие в своей руке. - Э-э - нет, на самом деле. Он поднял руку и в объясние показал ее содержимое. - На самом деле, это туб готовой нарезанной чесночной пасты для кейтеринга. Подарок от Кейтлин. Она говорит, что клиенты не чувствуют разницы, а экономия времени на кухне на чистке чеснокодавилки значительная. Он более внимательно посмотрел на металлический туб. - Хм. Содержит консервант. Можно ли сказать, что это делает его более или менее подходящим в качестве репеллента от вампиров? Преподобный Боулз фыркнул. - Я скорее надеялся, что это может действовать как вампироцид, а не просто как репеллент. Драко покачал головой. - К сожалению, все никогда не бывает так просто. То, что у нас там сейчас порхает, - ну, думайте об этом как о чем-то вроде сильно разозленного немертвого Цыпленка по-киевски. - Его взгляд упал на обломки дерева на одеяле. – А вот с колом не повезло. Почти сработало. Судя по тому, что я мог видеть, я думаю, вы попали на ребро. Не повезло. Вы, вероятно, целились слишком далеко влево, чтобы попасть в сердце. Новички часто так делают. Преподобный Боулз сглотнул и избежал соблазна спросить, как Драко приобрел свой опыт. Вместо этого он указал на стервятника. - И -...? Своевременное вмешательство нашего пернатого друга? Драко пожал плечами. - Знаете, бабушка Невилла была совершенно неправа. Собаки вовсе не были в опасности. Как и все стервятники, этот предпочитает исключительно падаль. В некоторых отношениях чем старше, тем лучше. - Хм. Тогда, предположительно, 250-летний вампир - это нечто, что он просто сочтет обладающим достаточно большими достоинствами. Он уловил призрак сардонического движения бровями и призвал в выражение своего лица весь накопленный за прошедшие годы запас строгости, направив ее на Драко на полную катушку. Губы Драко дрогнули, но двусмысленность осталась неизменной. Преподобный закашлялся. (Прим. перев. - well hung (англ.) -1. выдержанный, с душком (о дичи); 2. обладающий большим пенисом.) - В любом случае, похоже, мне повезло, что вы заглянули. Драко кивнул. - Я подумал, что мне лучше проверить, что здесь происходит. Похоже, Роукинз неплохо порезвился в деревне. Знаете, я только что был в Гайя-Плейс. Ему удалось обратить этого парня - Кена Хемсворта - которого Бартлемас убил этим утром, и им пришлось немало потрудиться, чтобы отбиться от него. В конце концов Кейтлин пришлось отрубить ему голову топором, который она использует для дров. Пятнадцать ударов, чтобы перерубить шею, сказала миссис Лонгботтом, но она просто стиснула зубы и продолжала, пока не закончила. - Боже милосердный! - кротко сказал каноник. - Какое потрясение для нее. Надеюсь, она справляется с последствиями? Драко пожал плечами. - Справляется как может. Более или менее. Когда я уходил, она пила бренди и уже немного пришла в себя. Она – гм - она рассказала, что часто хотела отчекрыжить голову постояльцу, но ей даже в голову не приходило, что ей на самом деле доведется реализовать свои мечты. И, конечно же, не в гостевой гостиной на глазах у остальных. - Ах! Звучит обнадеживающе похоже на мисс Франклин, знаете ли. На мгновение Драко заколебался. - Вы знали – гм - тетю Кейтлин, не так ли? Каноник прищурился. В голосе Драко была нотка, которая безошибочно указывала на то, что в вопросе было нечто большее, чем просто вежливый интерес, и столь же безошибочно сообщала ему, что дальнейшие расспросы упрутся в кирпичную стену. Он тщательно подбирал слова. - Да, действительно, знал. И я могу с уверенностью сказать, что сегодня вечером она гордилась бы Кейтлин. Mens sibi conscia recti - мне сказали, что вы получили классическое образование? (Прим. перев. - Mens sibi conscia recti. - Чистая совесть (Вергилий), дословно - Ум, сознающий право.) Не говоря ни слова, Драко кивнул. Каноник продолжил. - Ну, это была мисс Франклин. Да поможет вам Бог, если вы встанете между нею и действиями ее совести. Драко невольно усмехнулся. - Звучит знакомо. Хорошая тетя для Невилла - для Кейтлин, то есть. Лучше, чем - ну, скажем так - я не могу сказать, что мне сильно повезло с выбором теток. И уж точно - чего греха таить, Невиллу с ними тоже не везло. Преподобный Боулз щелкнул языком о зубы. - Вы должны знать, - резко сказал он, - что я сомневаюсь, что Роукинз будет единственным вампиром, с которым вы сегодня должны будете разобраться. Он пришел сюда - в надежде завербовать Никки. - Его глаза метнулись к девушке на постели, которая теперь металась в муках кошмара, издавая тихие, по-котячьи скулящие звуки глубоко в своем изуродованном горле. - Но он сказал, что она будет заменой - что он уже кое-кого потерял. Одного из своих людей. Внезапно Драко вскочил на ноги. - Одного? Кроме Кена есть и другие? О, черт, я чувствовал, что Бартлемас слишком силен для своих травм. Послушайте, можете оставить себе стервятника и чеснок, мне нужно идти на кладбище. Я не знал, что оставил его сражаться с двумя вампирами, и один из них тоже маг - ... - С Богом, дорогой мальчик. Не позволяй мне мешать - … Прежде чем слова сорвались с его губ, Драко исчез из комнаты. Осторожно, преподобный Боулз выбрал еще один заостренный кусок дерева из небольшого тайника, который спрятал под кроватью, и задумчиво приложил его к своей груди, нащупывая пальцами слабое трепетание сердцебиения и возможную преграду со стороны грудной клетки. Убедившись в том, что понял, где находится человеческое сердце, он сунул кол под подушку Никки, чтобы он был под рукой, взял свою книгу и снова погрузился в запутанную паутину обмана и насилия, охватившую приход Фенчерч-Сент-Пол. Питер и Невилл прижались к стене церкви по обе стороны от двери ризницы. Из щели, протертой между нижней доской и камнем, истертым шагами десятков прошлых викариев за последние восемьсот лет, вытекала струйка тьмы. - Ебать! - хрипло воскликнул Невилл. - Надо было догадаться, что запирающие чары не будут действовать вечно. Пятно тьмы росло, колебалось и снова росло. Однако под контролирующим воздействием палочки Невилла она на мгновение вспыхнула, а затем отступила вдаль, слившись с другими тенями на кладбище. - Я бы хотел, чтобы Гермиона вернулась, - заметил Питер. Невилл кивнул. - Я тоже. Я - … Внезапно на церковном дворе кто-то появился. - Он использовал Confundus, разрази его гром, - сообщил запыхавшийся голос. Поверх Disingenuo. Я добралась до Гайя-Плейс, прежде чем поняла, что меня обманули - … (Прим. перев. – disingenuous – лицемерный, неискренний, хитрый (англ.)) - А они, там, в порядке все? Невилл ненавидел себя за то, что позволил тревожной, почти безумной ноте проскользнуть в свой голос, но все же, учитывая все обстоятельства - он не был на самом деле перегружен родственниками - по крайней мере, терпимыми - … - Твоя бабушка и Кейтлин были в полном порядке, когда я их оставила, - твердо сказала Гермиона. - Ну, я имею в виду, что Кейтлин была без сознания, а твоя бабушка была по уши в споре с Отделом по связям с магглами - черт возьми, учитывая, сколько форм они заставляют заполнять, в то время как мы только пытаемся помочь, иногда мне интересно, за что именно мы сражались -… - Ты так похожа на моего отца, - заметил голос из темноты. Гермиона была так близко к нему, что Невилл почувствовал, как она нервно вздрогнула. - Прости - … - сухо начала она. - Пожалуйста, не надо. - Голос Питера в темноте излучал тепло. - На самом деле, если ты скажешь мне, что отказалась от Manchester Guardian, когда они убрали маленькие рекламные объявления с первой полосы, я мог бы просто предложить - о, осторожно! Бартлемас налетел на них, и все несколько минут яростно оборонялись. Они знали, что с наступлением ночи он каким-то образом набирался сил; возможно, из-за того, что чувствовал себя все более комфортно в своей форме вампира, по мере того как воспоминание о его почти поражении утром исчезало из его холодных мышц и небьющегося сердца. В темноте он тоже мог видеть лучше, чем они; Невилл и Гермиона оба скастовали ex tenebris , но для Бартлемаса это было все равно - сумрачный погост мог быть залит полуденным солнцем - он не чувствовал ограничений своему зрению. И всегда целью его атак было разделить их; чтобы заставить их снять щит, которое они держали над Питером, и выхватить уязвимого маггла, а затем воспользоваться отчаяньем и замешательством, которые он надеялся распространить в результате. Питер, похоже, тоже это знал. Хотя темнота мешала ему, как никому другому, он не выказывал паники. Один или два раза быстрое ободряющее слово или шутка с его стороны оказывались неоценимыми для ослабления истощающего отчаяния, которое, казалось, витало вокруг Бартлемаса, как миазмы, и которое было более эффективным, чем любое другое его оружие. Невилл рискнул бросить быстрый взгляд на свои наручные часы и выругался. Хотя битва, по-видимому, продолжалась уже целую вечность, до рассвета оставалось более пяти часов. А Канонику еще только предстояло появиться на сцене, и из того, что сказала Гермиона, следовало, что его бабушка в обозримом будущем будет в плену у Дьявольской Ловушки удушающей бюрократии. И до сих пор никаких следов Драко. - Не позволяй ему подобраться к тебе! - раздраженно рявкнул Питер. Невилл вздрогнул - это было правдой, Бартлемас воспользовался его беспокойством и невнимательностью, и теперь вампир был слишком близко, выдвигаясь к его груди с палочкой, готовой убить. Борясь с летаргией, которой близость Бартлемаса сковала его тело, он послал бодрую вспышку искр с конца своей палочки, одновременно накладывая защитный щит на себя и на Питера. Ответом на его реакцию – наконец-то - стал взрыв фейерверка над Викарадж Лейн. Все повернулись. Надменный, тянущий слова голос прорезал ночь с другой стороны церковного двора. - Бартлемас? Я действительно не думаю, что это самый умный карьерный ход, знаешь ли. Если ты когда-либо хотел завладеть поместьем, ты должен был бы заплатить кровью и плотью - а ведь у тебя только заемная кровь, не так ли? Вот скажи - мне всегда было интересно. Если ты вампир, разве нулевой уровень артериального давления не подпортит твою сексуальную жизнь? Не могу представить, чтобы Оффи слишком обрадовался этому. Предполагая, конечно, что в слухах о том, почему у Оффи была интрижка с отцом Гойла во время Последних событий, нет правды. Ма утверждала, правда, что это лишь доказывает, что Оффи обожает чиполату, но - ... (Прим. перев. – chipolata - свиные колбаски, скорее всего, впервые приготовленные во Франции. Обычно колбаски чиполата подаются к завтраку.) Он сделал паузу, а затем протяжный голос приобрел нотки фальшивого раскаяния. Он щелкнул пальцами. - Ой, упс! Мой язык снова сыграл со мной эту шутку. А ведь я обещал ма не проронить ни слова. Бартлемас обернулся во вспышке молнии, осветившей кладбище от края до края. На мгновение высокая фигура в мантии очертилась на фоне бледной церковной стены, а затем свет погас. Зеленые остаточные изображения ненадолго ослепили зрение Невилла. Когда он снова смог видеть, Бартлемас и Драко сражались на дальней стороне кладбища: неровная неспортивная рукопашная схватка, в которой оба, казалось, стремились нанести друг другу максимальный ущерб и где понятия стратегии, казалось, были забыты. Питер напряженно наблюдал, бросая время от времени взгляды назад, на дверь ризницы, из которой вышел Бартлемас. Было ясно, что он чего-то ждет. Гермиона тоже была явно на грани. Она пробормотала что-то о том, чтобы заглянуть внутрь церкви, и только хватка Питера на ее руке помешала ей нырнуть внутрь. - Нет! Роукинз пытается заманить нас туда - слишком опасно поддаваться на это. Она яростно оттолкнула его. - Послушай, я более чем способен позаботиться о себе - лучше, чем ты, я полагаю. И - более того - это война. И я знаю, что такое война на самом деле. - А ты думаешь, что я не знаю? В его голосе было такое гневное шипение, что Невилл повернул голову. Лица Питера и Гермионы находились в нескольких дюймах друг от друга, и, несмотря на битву, продолжавшуюся на церковном дворе, они не замечали ничего, кроме друг друга. - Послушай, тебе никогда не приходило в голову, что в четверти мили отсюда есть женщины - причем значительно моложе тебя, - которые воспитывают двоих детей только на том, что выделяет им наше щедрое государство? Ты думаешь, что это не война? Даже не зная, смогут ли они прокормиться до конца недели, да еще с двумя плачущими детьми, с которыми они справляются в одиночку? Он глубоко вздохнул. Невилл - его взгляд с трудом пробивался сквозь зеленую дымку заклинания ex tenebris - подумал, что Гермиона, в кои то веки, выглядит нервной и неуверенной в себе. Питер неумолимо продолжал. - Изо дня в день. Бороться с крысами, и с погодой, и с ехидными мимолетными комментариями дамочек, которые заезжают пообедать в эту деревню? Те, кто приходят в церковь - о да, и не забывай, я могу наблюдать за происходящим как бы со стороны - и видеть этих дам в крокодиловых туфлях, проскальзывающих немного боком мимо них у молельни? И ты думаешь, что это не война? Уверяю тебя, Гермиона, что они в мгновение ока поменялись бы на честный бой с волнением и шансом на славу. Каждый вечер без отчаяния – это победа для кое-кого из моих прихожан. И на той войне нет демобилизации. Гермиона открыла было рот, чтобы заговорить, но ее внезапно опередил архаичный хрустальный голос позади нее. - Нет. Мне пришло в голову, что ты не сможешь стать для меня приемлемым вторым священником. Ты не понимаешь, что звучишь почти методистки? Питер заметно стиснул зубы. – Вот ка? Вам не приходит в голову, что у вас вряд ли были бы проблемы с методистами, если бы вы и подобные вам присмотрелись к тому, что я сейчас сказал? Каноник Роукинз цокнул языком о зубы и вздохнул. - Какая наивность! Лицо Гермионы не дрогнуло. Она подняла палочку. - Te Glaceo! (Прим. перев. - Te Glaceo! - Я тебя заморожу! (лат)) В тот же миг Роукинз застыл на месте, словно скульптура, высеченная из ледяного покрова Гренландии. Гермиона схватила Питера за руку и помчалась с ним через кладбище. В спешке бегства Петр зацепился ногой за железную ограду, окружавшую памятник, и упал. Предостерегающий крик Невилла прозвучал слишком поздно. Дуэлянты были слишком заняты друг другом, чтобы заметить опасность. Драко, в которого врезался Питер, споткнулся: его палочка отлетела прочь. Когда он отчаянно вскочил на ноги, чтобы подобрать ее, Бартлемас бросился вперед и схватился сзади за его мантию. Драко, извиваясь, повернулся и хлестнул Бартлемаса одной ногой, попав ему в челюсть. Гермиона пригнулась на границе схватки, пытаясь понять, сможет ли она ударить заклинанием в Бартлемаса, не задев Драко. Невилл поднял свою палочку. Expelliarmus! Палочка Бартлемаса вылетела из его руки и потерялась где-то в темноте. Драко схватил его за горло и начал упорно бить головой о надгробие. Внезапно ощутив тошнотворный шок, Невилл кристаллизовал мысль, которая бесформенно витала в глубине его сознания с тех пор, как Бартлемас снова появился на кладбище. Похоже, превращение в вампира в любом случае сделало для него одну вещь. Он получил свою руку обратно. И хотя восстановленная конечность слегка дымилась, и сквозь нее смутно виднелись огни, было ясно, что трансформация наградила ее большей силой, чем сила человеческая. Бартлемас резко поднял вверх обе руки, сложенные вместе, разорвав хватку Драко на своей шее. Чары Люмоса внезапно осветили весь погост холодным ярким сиянием, подобным свету полной луны. Гермиона, как догадался Невилл, снова пыталась компенсировать недостаточные возможности Питера в этой битве. Когда свет упал на лицо Бартлемаса, Невиллу пришло в голову, что после своей смерти Бартлемас стал похож на Люциуса Малфоя гораздо больше, чем когда-либо при жизни; может быть, только когда кровь перестала течь в его жилах, его черты смогли принять выражение ледяной жестокости, подчеркивавшей его сходство со сводным братом. И, как с тревогой подумал Невилл, по выражению лица Драко было ясно, что тот впервые за время этого боя был поражен тем же самым. Бартлемас зарычал от ярости, вскочил на ноги и снова атаковал. На этот раз Драко пришлось отступить. Он попятился на несколько ярдов и прижался спиной к резному каменному ангелу. Почти не останавливаясь, он сунул руку за спину и надавил. У его ног открылся темный туннель. - Нет, Драко, не надо! - крикнул Невилл. Казалось, Драко потерял способность слышать его. Двигаясь, как лунатик, он наклонил голову и исчез в туннеле, Бартлемас наступал ему на пятки. Невилл аппарировал через церковный двор, остановившись рядом с Питером, который со странным выражением смотрел на выход из туннеля. Он повернулся к Невиллу. - Я всегда думал, что в этой гробнице есть что-то подозрительное. Стиль резьбы примерно на три десятилетия моложе, чем дата на ней, и я не нашел записи о смерти в приходских книгах. Итак. Куда выходит туннель? - Сюда, - мрачно сказал Невилл. - Это не вход, это выход. Он позволил загнать себя в угол. Я полагаю, он просто был слишком охвачен нетерпением вернуться на территорию Мэнора, чтобы думать нормально. Я должен догнать его - … Питер протянул руку и поймал его за полу куртки. - Нет. Здесь нужны и вы, и Гермиона. Роукинз выглядит так, будто то нечто, что на него надела Гермиона, уже слабеет. Я просто буду обузой для вас, когда он нападет. Я пойду за Драко. - Но - … Прежде чем он успел что-либо сделать, чтобы остановить его, Питер исчез в дыре. И тут на них напал Роукинз, и нельзя было думать ни о чем другом, кроме как о простом выживании. В туннеле пахло сырой землей и плесенью, а ступеньки, ведущие вниз, крошились. Питер пробирался осторожно, ему помогало слабое свечение дальше по туннелю. Он также мог слышать звуки. Не более чем через 15 метров проход резко изогнулся. За поворотом свет стал ярче. Туннель заканчивался, видимо, глухой стеной. Спина Драко была прижата к ней, голова свесилась на грудь, глаза закрыты. Бартлемас кружил вокруг, явно разрываясь между своим страхом, что Драко блефует, чтобы заманить его в пределы досягаемости, и своим инстинктом убивать. На самом краю поля зрения Питер что-то заметил - смутную белую фигуру, парящую на зыбкой грани реальности в тенях, сгущавшихся вокруг сражающихся. Он не мог сказать, заметил ли ее кто-нибудь из них. В любом случае, это не имело отношения к его нынешней задаче. - Драко, возьми себя в руки, - резко сказал он. Бартлемас обернулся; Драко открыл один глаз и рассеянно посмотрел на Питера. - Я не могу припомнить, чтобы просил тебя вмешаться в наш - семейный спор, - отрезал Бартлемас. - Я займусь тобой позже. Питер старательно проигнорировал его, адресуя все свои комментарии непосредственно Драко. - Он воздействует на твой разум, идиот. Он похож на твоего отца? Ну и что? Это все, что у него осталось. Все эти заговоры и планы, и к чему это свелось? Он потратил свою жизнь, пытаясь превратить себя в кого-то другого, и пожертвовал своей надеждой на жизнь вечную только для того, чтобы Роукинз мог превратить его в свой инструмент. Он, возможно, сделал себе кредо презирать - как ты называешь нас, Драко? Магглов -? Так или иначе, теперь он просто еще одно препятствие, установленное каноником, чтобы не дать нам добраться до себя. Он расходный материал. С точки зрения каноника, он просто еще один Кен, которого нужно использовать и отбросить. Давай, Драко; покажи, на что ты способен. Кейтлин Нейсмит убила Кена топором, который, вероятно, стоил ей пять фунтов в хозяйственном магазине. Не говори мне, что с твоими талантами ты не можешь добиться большего? Драко открыл оба глаза. Его воля явно начала восстанавливаться. Он оттолкнулся от стены, шагнул к своему родственнику, и нанес ему неумелый удар кулаком, который не попал в цель, поэтому он споткнулся, потеряв равновесие. Бартлемас зарычал, развернулся и ринулся на Питера, нацеливаясь прямо на горло. Когда ужасно сильные руки сомкнулись на его шее, а его зрение начало растворяться во взрывающихся черных и красных пятнах, Питер нашел в себе силы для последнего действия. - Драко! Ты - уронил - это. На - кладбище, - выдавил он. Из последних сил он бросил Драко палочку, которую подобрал рядом с гробницей. Драко схватил ее на лету одной рукой. - Acueo! - Звенящий голос заполнил подземную камеру. (Прим. перев. Acueo! – я точу (лат.)) Бартлемас бросил Питера и обернулся на шум. Питер, растянувшийся на влажных, покрытых зеленью плитах пола, поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он - наконец неуверенный в себе - пытается избежать удара. Но цель Драко была верной, и заточенная палочка по самую рукоятку вошла в небьющееся сердце Бартлемаса. Послышался шорох, как будто кто-то, одетый в призрачную драпировку, только что проскользнул мимо него, и Питер внезапно осознал, что тонкое, как паутина, присутствие, которое он чувствовал на краю поля зрения, больше не с ними. Драко печально посмотрел на Питера. - Ох, блядь, - сказал он. - Еще один сложный вопрос для объяснения Олливандеру. Питер протянул руку, чтобы поднять его на ноги. – Не могли же вы - вы сломали ее? Он указал на рукоятку палочки, торчащую из груди Бартлемаса. Драко засомневался. - Ну, учитывая то, для чего я только что использовал ее, я определенно не хотел бы использовать ее снова, по крайней мере, пока она не будет должным образом проверена. И в любом случае, я не планирую вытаскивать ее, пока он надежно не обезглавлен, и мы не набили ему голову чесноком. В любом случае, спасибо. Большое спасибо. Голос Питера был циничным. - Повремените с благодарностями, пока я не поведаю вам, какой будет награда за хорошо выполненную работу. Я не думаю, что каноник будет таким слабым противником, и он сражается с Невиллом и Гермионой там, наверху, пока мы здесь разговариваем. - Вот дерьмо. - Драко уже направлялся к выходу из туннеля. Он повернулся, чтобы посмотреть на Питера. - На этот раз мы должны сразиться с ним на вашей территории. Давно пора. Мы идем в церковь. Невилл чувствовал спиной заклепки дубовой двери церкви. Было странно сражаться плечом к плечу с Гермионой, а не с Драко; между ними было слишком много истории, чтобы все текло легко. Ее опасения - ее слишком плохо скрываемые воспоминания о его прежней неуклюжести и некомпетентности и сомнения в его нынешних способностях - бессловесно передавались его мозгу и пальцам, отчего он начинал срываться и путаться в простых заклинаниях. Короче, лажать. Он содрогнулся. В кружащемся пустом презрении темных глаз каноника он прочитал неизбежность их поражения. И все по моей вине. Они едва держали оборону. Каноник не раз едва не прорывался со своими смертельными ударами, и они успевали лишь подкрепить щиты. Им никак не удавалось предпринять контратаку; он казался невосприимчивым к большинству проклятий, которые они могли бросить в него, и даже те, которые имели некоторый эффект, как то ледяное заклятие, которое использовала Гермиона, слетали в течение нескольких минут и, казалось, делали его невосприимчивым к их повторному использованию. Хуже всего было то, что Роукинз просто выжидал, зная, что ему нужно всего лишь сберечь свои силы, а Бартлемас вот-вот появится из туннеля, чтобы подкрепить его натиск. Я ни в коем случае не должен был отпускать Драко туда одного - я должен был - … - Следи за ним! - Гермиона ахнула, отбивая когтистую руку Роукинза, пытавшуюся вытащить Невилла наружу через церковную дверь. Невилл кивнул, слишком запыхавшись, чтобы говорить. Губы Роукинза отдернулись от превосходных зубов, и он оскалился в улыбке, которая была почти рычанием. - Ждете чуда, не так ли? Уверяю вас, вы будете долго ждать. Уж я-то знаю. - Сомневаюсь. - В голосе Гермионы появилась новая нотка, заставившая Невилла чуть повернуться к ней. Она вышла вперед из тени башни и указала наверх. - Если не верите в чудеса, посмотрите на это! Невилл, все еще отмечавший движения Роукинза краем глаза, проследил за линией ее руки. И задохнулся. Подхваченный внезапным порывом ветра баннер развернулся далеко в ночь. На мгновение Невилл задумался, как стервятнику удалось унести столько ткани - он, должно быть, трепетал в двадцати или тридцати футах от флагштока… Баннер фантастически быстро разворачивался все дальше по небу. Сорок футов - пятьдесят - шестьдесят футов - … Пауза. Ветер стих. Мир ждал. А потом Она пришла. В одно ослепительное мгновение вышитая драконица на флаге обрела плотность, а затем вырвалась из двухмерного Изображения в трехмерную Реальность. Искусство внезапно стало плотью. Горячий выдох ее ноздрей окутал церковь Святого Себастьяна, а взмах ее крыльев затмевал все внизу. На одну восхитительно вечную секунду она зависла - зеленая и золотая - над деревней Малфой Интринзика. Она нацелилась, заревела, ринулась вниз - … И приземлилась. Драконица присела на церковный двор с удивительно точной деликатностью той, которая привыкла садиться на яичную скорлупу. Гермиона попятилась от нее, к безопасности церковной двери. Как и преподобный Роукинз. Когда они отпрянули перед ней, драконица поднял одну из своих передних конечностей на семь футов в воздух и с силой ударила ею между ними. Удар повторили раскаты грома. Асфальтовая дорожка раскололась длинными трещинами под тяжестью ее семипалой лапы с железными саблями когтей. - Что ж, - пробормотал вслух Невилл, - я вижу, им не удалось спеленать это. Кружащиеся рептильные серо-зеленые глаза великого Червя смотрели прямо на него, не обращая внимания на съежившуюся ведьму и робкого вампира, которые в замешательстве отступали, и Невиллу показалось, что он увидел в них отблеск глубокого, нестареющего веселья. Омывая его обжигающим, безжалостным дыханием, таким же сухим, как пустыня Гоби в разгар полудня в середине лета, драконица открыла пасть. Послышались звонкие, шипящие слоги, наполненные Значением, но совершенно лишенные Смысла и Понимания. - Что она говорит? - Гермионе, похоже, удалось добраться до церковной двери и встать рядом с ним. Невилл пожал плечами. - Я не Гарри. И даже если бы я был змееустом, я подозреваю, что она говорит на архаичном мандаринском диалекте. Внезапно, спинами, они почувствовали смущающий крен, когда дверца церкви приоткрылась. Невилл догадался, что его схватили за воротник; судя по писку, что-то подобное только что произошло и с Гермионой. - Тащите свои задницы сюда, - потребовал успокаивающе знакомый голос. - Иначе вы окажетесь на пути Нефритового Дракона. А мешать даме нехорошо. Не тогда, когда она хочет извергнуть огонь на кое-кого. И уж точно не тогда, когда она член семьи. Они каким-то образом, пятясь, зашли в церковь, заперев за собой дверь. Снаружи бушевало дыхание дракона, подобное могучему ветру. Церковь внезапно показалась убежищем от бури. На алтаре горели свечи. Свет зажегся и над святилищем. Алтарь сиял чеканным позолоченным серебряным даром Армитиджа. Питер вышел из ризницы, облаченный для службы. Он поднял бровь, видя явное замешательство Невилла. - Я не смею запирать его часовню/ Пред теми, кто пожелает войти, - процитировал Питер. (Прим. перев. – Редьярд Киплинг «Служба Эдди», поэтический перевод: Я Богу служу, – я не вымолвлю “нет” Тем, кому Бог потребен!) Холодное дыхание пронеслось по церкви. Гермиона не сдержала быстрый, полузадушенный писк. Все повернулись, когда черный дым задул из-под западной двери и снова материализовался в дальнем конце прохода в виде человека. - Вон! - Каноник Роукинз с гневом закричал на Питера. - Я не уступлю место лицемерному негодяю методистского разлива. Я стою на своей земле и требую, чтобы ты сгинул прочь. Никто не посмеет оспорить мое право. Он медленно, степенно, с показной уверенностью прошествовал по нефу. - Ты лжешь, - холодно сказал Питер. Роукинз повернулся лицом к нему. Питер поднял бровь, указал на трапезную и медленно, церемонно сказал: Поэтому, если кто из вас богохульник, претитель, или ругатель Его Слова, прелюбодей, или пребывает в лукавстве, или зависти, или в каком-либо другом важном преступлении, то да раскается он в своих грехах, иначе да не приступает к Святой Вечери, чтобы, по восприятии Святого Таинства сего, дьявол не вошел в него, как он вошел в Иуду, и не преисполнил его, всеми неправдами, и не привел бы его к погублению и тела, и души. Он сделал паузу. - Ну? - спросил он. Глаза Роукинза наполнились яростью. - Это мой приход! И так будет всегда! Послышался рев и пронеслось сухое обжигающее дыхание пустынного ветра. А затем раздался оглушительный грохот. Ю Лун взломала Западные Врата. Они упали обугленными обломками на землю. Драконица на мгновение остановился, словно в неуверенности, пролезет ли она даже сейчас через проломленную арку. Но, извиваясь, огромная голова, длинная шея, кажущееся бесконечным кольчужное тело и бронированный хвост просунулись внутрь. Каноник Роукинз попятился к алтарю, подальше от дракона. - Я предупреждал тебя, - сказал Питер обманчиво спокойным голосом. - Это не очень хорошая идея. Ю Лун встала на дыбы, хлопая крыльями, и взмыла в воздух. Каноник не выдержал и бросился к двери ризницы. Он ни за что не мог успеть. Драконица спикировала вниз, ее железно-серые когти вытянулись для смертельного удара. Голова каноника, оторванная от тела силой ее прыжка, покатилась, теряя импульс, и остановилась у основания кафедры. Там, где раньше был дракон, на прохладном пурбекском камне нефа, лежала крохотная, хрупкая фигурка в зеленой парче, пытавшаяся сделать вдох огромными глотками, которых слишком явно было недостаточно для ее работающих легких. Невилл видел, как Питер придержал Гермиону, когда он и Драко оба бросились к ней. Она повернула голову к несравненному узору веерного свода на крыше нефа. Она слабо улыбнулась (морщины глубокие, как канавки, на смуглом лице) и сказала через переводящее заклинание: - Похороните меня рядом с моей сестрой, да? Кто-то из них, возможно, что-то сказал - возможно, она это услышала, - в любом случае она улыбнулась и откинула голову на прохладный каменный пол, и ее глаза уже смотрели мимо них. Ни одному из них не пришло в голову ни на мгновение усомниться в том, что она умерла. Драко поднялся на ноги, изощренно ругаясь. Питер гневно взглянул на него. - Да? И чем это вызвано? - Разве вы не слышали ее? Питер поднял бровь. - Слышал, да. Понял, нет. Не могли бы вы перевести?... - Она попросила, чтобы ее похоронили рядом с ее сестрой. В смысле: «Старшая ведьма в семье, умерла, спасая твою задницу от полного уничтожения, и это ее последнее предсмертное желание». Или, альтернативно: «Ни в каком смысле слово «опционально» в данном случае не применимо» Питер продолжал выглядеть сбитым с толку. - Ну и? Не то чтобы в этом мавзолее не было места. И даже если бы она была - буддисткой, даоской или кем-то еще - на частной земле, это не должно - … - Ее сестра похоронена не здесь. Голос Драко был низким и угрожающим. - Что? - Похоронена. Не. Здесь. - Он сделал паузу. - Видите ли, она прожила всего пару лет после возвращения в Англию. Большинство людей говорили, что она зачахла в холоде и сырости. Ее муж сказал, что ее отравил один из его ублюдков-родственников-расистов. Не удивлюсь. Хотя он так и не узнал кто. Сейчас это уже неважно. Так вот, он взял свою любимую боевую джонку, укомплектовал ее отбросами шанхайских доков и заплатил им всем вперед золотом, прежде чем они покинули порт. Драко помолчал. - А потом он направил ее прямо в тайфун в Малаккском проливе, и дал ей утонуть со всей командой. Кроме себя, конечно. Он аппарировал на сушу. Смалодушничал - вспомнил своих детей - что угодно – и вот Ю Цзян лежит на глубине 200 морских саженей, между Суматрой и Малайзией. И ее сестра только что попросилась к ней. И у меня действительно нет выбора по этому поводу, ни коим образом - … - Надеюсь, вы сможете избежать аспекта человеческих жертвоприношений. Голос Питера был очень сухим. Типа, внезапно подумал Невилл, замороженного углекислого газа. Драко помолчал, потом кивнул. - Не думаю, что она стала бы настаивать. Но все же - это неделикатно. Она могла бы догадаться, что меня укачивает даже в утином пруду. - Может, и догадалась. Должно же быть объяснение, от кого ты унаследовал свое чувство юмора. - Искушение Невилла безудержно ухмыляться, похоже, снова было в силе. И Гермиона, казалось, тоже его разделяла. Драко поднял голову, его глаза плясали. "Oh, well. Travel broadens the mind, they say." - Что ж, говорят, путешествия расширяют кругозор. Он осторожно скользнул руками под хрупкое тело Ю Лун и выпрямился, с нею на руках. - Я лучше отнесу ее обратно в Мэнор. Гермиона, ты не могла бы разобраться с последними обрядами для двух других тел? Это больше твоя область знаний, чем моя. Бартлемас находится на дне туннеля с моей палочкой в груди, но его нужно прикончить. Обезглавить, а затем набить голову большим количеством чеснока. Невилл, с сочувствием заметив, что Гермиона, кажется, позеленела, пробормотал, - Любимый, это звучит похоже на жутко извращенный рецепт, который у Ника сошел бы за фирменное блюдо. - По моему мнению, - сказал сухой ланкаширский голос из-за обломков церковной двери, - некоторым людям было бы лучше, если бы они, бросив единственный взгляд на любую грязную работу, не искали бы для нее какую-нибудь бедную женщину. Миссис Лонгботтом прошла вдоль прохода и остановилась возле кафедры, глядя на отрубленную голову Роукинза. - Имейте в виду, - сказала она с невольным уважением, - если вы хотите, чтобы работа была выполнена должным образом, по крайней мере на женщину вы можете положиться. Сердце не выдержало, не так ли? Неудивительно. Должно быть, это ее доконало. Подумать только - превратиться в дракона да к тому же отправить себя по почте из Китая. Что ж, обидно, однако. Я хотела бы расспросить ее, как она это сделала. Летучие мыши это, конечно, прекрасно, но такое Преображение, вызывает настоящее уважение - ... Невилл знал, что Питер заметил его безмолвное движение губ и бросил на него скептический взгляд, слегка окрашенный неодобрением. Он проигнорировал его. В конце концов, если у него проблемы с моими горячими и искренними молитвами только потому, что мы находимся в церкви, то я считаю, что он не на той работе. Миссис Лонгботтом шумно вздохнула. - Тем не менее, нет смысла тратить время на сожаления о том, чего нельзя изменить. Что ж, я полагаю, нам лучше начать здесь убирать. Для начала, эта дверь потребует кое-чего более сложного, чем Reparo. She rolled up her sleeves and fixed Neville with the unmistakable glare of a Lancastrian matriarch with a list of chores in her hand and a relative with Expectations in her gun sights. Draco coughed. Она закатала рукава и зафиксировала Невилла безошибочным взглядом ланкастерского матриарха со списком дел в руке и родственником, надеющимся на Наследство, на прицеле. Драко закашлялся. - Ну, во всяком случае, как я уже говорил. Мне лучше вернуться в Мэнор - … Невилл поймал его взгляд. Трусло. Драко незаметно пожал плечами. Кто, я? Тактическое отступление в боевом порядке, только и всего. Невилл фыркнул. Его бабушка повернулась на каблуках, чтобы лучше рассмотреть Драко. - Да, ну, учитывая, что на этой неделе ты уже сталкивался с Законом, я не думаю, что тебе стоит дать себя застать здесь с мертвым телом на руках, это точно. И мы справимся без тебя. Хотя поздний ужин или ранний завтрак в твоем Мэноре не помешают, когда мы закончим. У меня сложилось впечатление, что некоторые из присутствующих - не то, чтобы я называла имена, вы понимаете, - не были настолько откровенны в том, что они знают, как могли бы, и я, например, был бы признательна за несколько ответов. Драко, явно слишком подавленный, чтобы возражать, кивнул. Она улыбнулась. - Хорошо. Я приведу Кейтлин - и, преподобный, может быть, ваш друг каноник присоединится к нам? - Я уверен, что он -… - Хорошо. О, кстати, Гермиона..? Гермиона стояла у двери, по-видимому, оценивая повреждения в виде обугленных и расколотых обломков. Она подняла голову на звук своего имени. - Я предлагаю тебе пойти и привести юную Никки в приличное состояние, вернуть ее в гостевой дом и уложить в постель, прежде чем она придет в себя. Сейчас она должна идти на поправку, и я не хочу думать, какую чепуху она выболтает отцу, если проснется в постели в доме викария. Питер, судя по его лицу, тоже не хотел об этом думать, но наверняка думал. Он сглотнул. - Если ты действительно не возражаешь, - застенчиво сказал он Гермионе. - Я думаю, что это была бы - серьезно хорошая идея. Она деловито кивнула. - Конечно. Нет проблем. Сейчас и пойду. - Позволь мне проводить тебя до гостевого дома, - сказал Драко. Она, не торопясь посмотрела на него. - Спасибо. - Она сделала паузу. И мило улыбнулась. - Но будет справедливо предупредить тебя, что я никогда не слушаю советов о своей личной жизни от лица мужчин, которые при этом несут мертвых женщин. Это личная причуда. Драко поднял бровь. - И не надейся. Они вышли из церкви в полнейшей гармонии.