Распад и безысходность

— Что ж, — резко сказала Эмили Лонгботтом, и ее лицо озарилось зловещим светом приборной панели в затемненной машине, — я не сомневаюсь, что сегодняшние события стали для вас чем-то вроде поворотного события. Потому что я должна признать, что для меня это определенно так. Невероятно отзывчивый салон Порше преобразился, когда Кейтлин помогли сесть внутрь, и то, что номинально было пассажирским сиденьем, превратилось в настоящую кровать с подушкой и пуховым одеялом, на которой она полулежала с изрядным комфортом. Тем не менее, говорить по-прежнему получалось с трудом, а водитель был величиной неизвестной и, по слухам, устрашающей. Она помолчала, чтобы тщательно обдумать свой ответ, прежде чем заговорить. - Что ж, — сказала она после некоторого размышления, — я бы не поставила серьезные деньги на то, что в свои 56 лет я смогу обрести бабушку. Миссис Лонгботтом фыркнула. - Да уж. Осмелюсь сказать, я должна была догадаться, что вы можете воспринять это и таким образом. Наступила пауза; судя по внезапному и неожиданному движению машины вбок, они преодолевали какое-то непредвиденное препятствие. С угла зрения Кейтлин этого было не разглядеть: в целом, она решила, что предпочитает именно такой ход вещей. — Так вот, — продолжил голос Эмили Лонгботтом, — я не думаю, что вам следует придавать этому слишком большое значение. Меня еще не убедили, что быть бабушкой — моя сильная сторона. Она не собиралась этого терпеть. Не сейчас, когда в ее жилах плескались почти две пинты крови и жизненной энергии Невилла. Со всей силой, на которую была способна, она подняла голову и сказала: - Не думаю, что результат может оправдать подобные сомнения. Я бы сказала, что Невилла можно считать внуком, которым следует гордиться. К ее немалому удивлению, в голосе миссис Лонгботтом прозвучала нотка неуверенности. - Вы так думаете? Она кивнула так энергично, как только могла. - Конечно. А что? А вы сами? Миссис Лонгботтом фыркнула. - Ну, я бы сказала, что эта точка зрения стала бы большим сюрпризом для остальных членов семьи. - Действительно?- Если отвлечься от разницы в акценте, ее сардонический тон, как она подозревала, был идентичен тону Эмили Лонгботтом. - В том маловероятном случае, что я смогу встретиться с ними, я с нетерпением жду возможности обсудить этот вопрос. - Встретиться с ними? – Ее позабавило, что нота удивления в голосе миссис Лонгботтом говорила о том, что та впервые обдумывает этот сценарий. И, она готова была поспорить, что Эмили делает это с той же причудливой смесью ужаса и восхищения возможностями, которые испытывала и сама Кейтлин. А, в конце концов, почему бы и нет? Давайте посмотрим, что будет. Они помолчали. — Да, это то, над чем нам следует хорошенько подумать. В будущем. Но я не хотела сказать, что Невилл не является достойным внуком. Я говорила о себе. Я не удивлюсь, если Невилл винит меня за то, что я вовремя не распознала игру Юстаса. На его месте я бы так и сделала. И я знаю, что молодой Драко не забыл. Кейтлин промолчала. Она признавала, что это было вполне вероятно. — А может, он думает, что я знала о планах Юстаса больше, чем на самом деле, и изменила свое мнение только тогда, когда ситуация стала критической. Именно так должен думать правнук Чарли Девайса. Боже, Чарли был забавный старый мудак. Если вы были для него одним из своих, он бы в лепешку ради вас разбился; а если нет, он и знать ничего не хотел. В молодом Драко много от него. Как бы то ни было, я ничего не подозревала о Юстасе, но нельзя культивировать репутацию всезнающего человека и не быть готовым к тому, что однажды она обернется и укусит тебя за зад. Если вы пойдете искать рекомендации, я сомневаюсь, что кто-то из них двоих встанет первым в очереди, чтобы сказать, что я - наилучший выбор в качестве бабушки. Нерешительность превратилась в самоистязание: нечто, с чем Кейтлин никогда не была готова смириться. И сейчас было совсем не время. Она сказала, как отрезала, — Я не собираюсь искать рекомендации. Но если бы искала, то могу сказать вам, что никогда не слышала, чтобы Невилл сказал хоть одно слово против вас. Даже в то время, когда - … Она неловко остановилась и закусила губу. Во рту появился металлический привкус крови. Тем не менее, кажется, ничто, кроме ее полного самоуничтожения, не удержало бы Эмили Лонгботтом от выяснения всех деталей ее невольного признания. - Когда? Она намеренно заговорила сухо. Было ясно, сказала ей часть ее мозга, что она на пути к выздоровлению, или, может быть, адреналин подействовал сильнее, чем можно было подумать. Ей стало заметно легче говорить, чем раньше. - После… как вы их назвали? Ах да: маленьких игр Юстаса. Осенью 1999 года. Вот о чем я говорю. Ее смелость, оказалось, не осталась безнаказанной. Неожиданно она почувствовала, как машина собралась, как нервный чистокровный конь перед прыжком в воду, взлетела вперед и тяжело рухнула на землю, подпрыгнув один раз. Невообразимая агония вспыхнула в кишках Кейтлин от тяжелого удара. — Извините, если напугала. - Голос Эмили Лонгботтом снова стал холодным и бесстрастным. - Упавшее дерево. На пути. Заметила слишком поздно. Постараюсь в следующий раз вовремя предупредить. Так вот, это тот период, о котором я мало что знаю. У меня не сложилось впечатления, по поведению Драко, что я в то время была именно тем, кого можно назвать персоной грата в Мэноре. Кейтлин тщательно обдумала свои следующие слова. Оказалось, у нее скопилось так много обязательств в самых разных направлениях. И она всегда отличалась прямотой, а не тактом. Кажется, теперь я знаю, откуда у меня эта черта. Как только эта мысль пришла ей в голову, она отбросила ее. Личность — это не рецепт, составленный в заранее определенных пропорциях из того или этого кровного родственника. Воспитание тоже имеет значение. Мама оставалась мамой, а тетя Миранда оставалась тетей Мирандой, что бы ни говорилось в медицинских записях. И я автоматически не становлюсь кем-то другим, потому что теперь я знаю, что моя бабушка была — есть — ведьма. А что касается моего деда - кем бы он ни был -? Потом. Сначала - главное. Она сделала свой голос твердым и отстраненным. - В то время у Драко было много хлопот. Заботиться о ком-то, кто, по-видимому, переживает приступы клинической депрессии и при этом отказывается от любой формы лечения и даже от диагноза, не может быть легким. Это почти довело их до разрыва. Я полагаю, у него было не так много сил, чтобы принимать гостей. Она искоса взглянула на миссис Лонгботтом, лицо которой было мрачным. - Да. Я подозревала что-то в этом роде. И я не думаю, что они могли надеяться, что от меня может быть большая польза в данных обстоятельствах. В конце концов - ... К смущению Кейтлин, миссис Лонгботтом убрала обе руки с руля, чтобы сделать поясняющий жест. Не посрамив уверенности Драко, Порше безмятежно продолжил свой путь, хотя — как она могла судить по мелькающим за окном деревьям — теперь они мчались по извилистой лесной тропе на скорости, которая сделала бы честь финскому гонщику Формулы 1. - Не поймите меня неправильно. Я хочу, чтобы Невилл был счастлив. Я растила его с двух лет, и, должна сказать, это не шутка, когда вам на руки падает малыш, а вам уже далеко за восемьдесят, и уже нет былой энергии - я делала все, что могла. Но это было нелегко, и, возможно, он думал, что я была не самым понимающим опекуном, который у него мог быть. Но я всегда хотела ему счастья. И я надеюсь, что он счастлив. Но я просто не понимаю, чем он живет - ... Она заколебалась. Машина сделала еще один рывок в воздух, но на этот раз Кейтлин почувствовала, что она готовится к прыжку, и смогла подготовиться к удару от приземления. Миссис Лонгботтом заговорила быстрее. - Я хочу знать, счастлив ли он, но не знаю правильных вопросов, которые нужно задавать. Я имею в виду, что даже не могу задать обычный вопрос, например: «Он заботится о тебе должным образом?», потому что не знаю, у кого из их пары это спрашивать. Кэйтлин, несколько запоздало, придала своим словам более мягкий тон, чем изначально намеревалась. — Я полагаю, что кого бы вы ни спросили, вы получите один и тот же ответ. И могу вас уверить, судя по тому, что я видела, он будет совершенно к вашему удовлетворению. Да, честное слово! Это не так уж сложно. Насколько можно судить об этих вещах со стороны, ему посчастливилось найти кого-то, кого он обожает и кто боготворит его от макушки до кончиков носков. И я уверена, что вы видели в жизни достаточно, чтобы понять, что это очень редкое явление, и если оно произошло с вами, вы будете глупы, если не уцепитесь за него из последних сил, и к черту все, что мир подумает. Опять возникла пауза. В почти полной темноте салона невозможно было сказать, как миссис Лонгботтом отреагировала на ее подвиг прямолинейности, но ее голос, когда она наконец заговорила, к облегчению Кейтлин, был мрачно весел. — Должна ли я воспринять это как замаскированный вопрос о том, как у меня появилась ваша мать? Она сухо кашлянула. - Только если вы готовы рассказать мне. В конце концов, я еду в больницу и предпочла бы, чтобы вы не решили везти нас по самому бурелому до того, как мы туда доберемся. Эмили Лонгботтом фыркнула. - Кажется, вы учитесь. И нет сомнений, что вы имеете на это право. Она помолчала, а потом резко начала, — Юджин так и не узнал, что она должна родиться. Я собиралась сказать ему, когда он вернется из Германии, — он отправился туда почти сразу после подписания перемирия, потому что, по его словам, он не сомневался, что державы собираются сделать все возможное, чтобы испортить условия мирного договора, и он хотел, по его словам, изучить «ситуацию на месте» — а я узнала о своей беременности вскоре после его отъезда. Но это не та новость, которую можно рассказать в письме — особенно тому, кто «морально против брака», — а он довольно много переезжал, и, в тех условиях, почта до востребования работала не слишком хорошо. А потом начались беспорядки - ... Она глубоко вздохнула. — Я так и не узнала, действительно ли он был сбит грузовиком в суматохе, как мне говорили, или его убили, как тех двоих, — во всяком случае, для меня это не имело большого значения к тому моменту, когда я получила эти известия. Ребенок был уже в пути, а я не разговаривала со своей семьей — они так и не простили меня за то, что я вышла замуж за своего Фрэнка, и хотя он уже три года как погиб, а маленькая Эмили сгорела от гриппа, я не была готова вернуться на тех условиях, которые они мне предложили. И я никогда не рассказывала им о Юджине. Незаконнорожденный ребенок был бы уже достаточно плохим известием, а какой-то маггловский ублюдок - просто немыслим. С деньгами было туго, и возможности выглядели ограниченными. Машину дернуло - видимо, объезжали очередное препятствие. -Ну, а потом его сестра - Ребекка - пришла ко мне со своим предложением. Я ничего не говорила и была осторожна, но - так или иначе, она догадалась. Они с мужем пытались завести ребенка без малого десять лет, так что, возможно, она была более внимательна, чем большинство. И ее предложение было щедрым. Она усыновила бы ребенка — воспитала бы его во всех отношениях как своего собственного — и дала бы ему все самое лучшее. К смущению Кейтлин, миссис Лонгботтом снова развела руками. Машина, не растерявшись, рванула вперед сквозь бурную ночь. - Это были славные люди - взглядов Юджина, конечно, не разделяли, но были очень состоятельны и занимались солидным бизнесом. При этом увлекались самообразованием и всем прочим. И у меня не было, как вы понимаете, никаких религиозных предубеждений. Полагаю, мне не потребовалось столько уговоров, сколько вы могли бы, оглядываясь назад, предположить - ... Теперь она действительно обрела свой голос. Демонстративно откашлялась. - Майкл умер, когда Рикки не хватило двух дней до своего пятого дня рождения. С тех пор я - мать-одиночка. Поверьте: я хорошо знаю о трудном выборе. И я не осмелюсь критиковать ваш. - Что ж, я не буду отрицать - это было тяжело. — Вы видели ее потом? Вопрос, как она подумала с опозданием, был жесток. Она должна была смягчить его. Тем не менее, на него уже был дан ответ. - Нет, с тех пор, как она родилась. Они думали, что так будет лучше. Но Ребекка - она писала мне о ней. Даже когда год спустя, так неожиданно, появилась маленькая Рут – она продолжала каждую неделю писать мне о Миранде. И я не верю, что она когда-либо допустила хоть малейшее отличие в том, как обращались с двумя малышками. В последнем предложении она уловила вопросительный знак и быстро на него ответила. — Я бы сказала, что вы правы. Хотя мама и тетя Миранда были такими совершенно разными — мама была невероятно шикарна и невозможно элегантна и обожала устраивать безупречно стильные вечеринки, чтобы помочь папиной карьере — ну, по крайней мере, до тех пор, пока компания не попала в затруднительное положение, в то время как тётя Миранда была полнейшей анархисткой и неделями жила на консервированном супе, если думала, что это поможет делу, которым увлекалась в данный момент, а затем, как только кризис заканчивался, заказывала фуа-гра и шампанское, и приглашала всех этих хромых уток, которых усыновляла по дороге, - и потом, вероятно, терпела этих хромых уток в своем доме и кормила их месяцами - ... — Похоже, она пошла в своего отца, — сухо заметила Эмили Лонгботтом. Не испугавшись, Кейтлин продолжила. — Во всяком случае, между ними не было ничего похожего на ревность. Я бы сказала, что тетя Миранда сделала бы все для мамы, а ма - … Она резко остановилась. Неловкая тишина восстановилась, когда машина, очевидно, почуявшая впереди главную дорогу, промчалась по асфальту, который оказался главным подъездом к солидному величественному дому, перепрыгнула через ворота с пятью перекладинами (прием Кейтлин сосредотачиваться перед рывком не помог ей избежать резкой боли при посадке, на этот раз) и, наконец, выбралась на простор. — Ну вот, — сказала миссис Лонгботтом. — Теперь совсем недалеко, и по прямой. Нет, Ребекка поступила правильно, с ними обеими. Это был вопиющий позор - то, что случилось с ней и ее мужем. Хорошо, что они оставили девочек в школе в Англии. Во рту у Кейтлин пересохло. Она не знала лично своих бабушку и дедушку — как странно было осознавать, что это действительно было всего лишь титулом вежливости, и так было все эти годы, — но их история определила ее судьбу. Большинство ударов, которые она нанесла за свою жизнь, были посвящены людям, которые, как оказалось, едва ли были связаны с ней родством. — Не в том месте, не в то время, — резко выдавила она. Миссис Лонгботтом задумалась. - Да. Вена, 1938 год. В их случае. Уличные фонари вдруг начали освещать машину: было ясно, что они начинают приближаться к чему-то существенному. — В любом случае, было приятно поговорить - но мы уже почти в больнице, — заметила миссис Лонгботтом. — Я позабочусь о том, чтобы вы устроились как следует, а потом вернусь, чтобы присмотреть за вашими делами. Я обязательно свяжусь с вами утром. И если я смогу узнать, кто это сделал - … Она указала на живот Кейтлин. - Я обязательно дам вам знать. Ворота, охраняющие въезд на освещенную автостоянку, и внушительный комплекс зданий внезапно показались впереди. Больничные знаки - Онкология; Амбулаторные пациенты; Аварии и Чрезвычайные ситуации - возникли в освещенном лесу вокруг них. — Не волнуйтесь, — посоветовала миссис Лонгботтом. - Все под контролем. С головы стола миссис Лонгботтом осматривала гостей, задумчиво потягивая картофельный суп-пюре, к которому она сначала отнеслась с подозрением, но теперь была вынуждена признать, что он превосходен. По крайней мере, судя по первому впечатлению. - Не то чтобы немного копченой пикши могло бы повредить, — заметила она про себя. - Простите? Мужчина, сидевший слева от нее, повернулся, услышав ее тихое бормотание. Это должно быть - о, да. Алан. Куратор курса. Кейтлин не любила его, сказал ей Невилл во время получасового инструктажа — с хересом — который она прослушала в Мэноре, перед ужином, когда, якобы, переодевалась. Какой-то скандал в его прошлом, не так ли? И она могла бы поспорить, что догадывалась, какого рода скандал. Начальник депо их скорой помощи был его точной копией. Не тот, с кем молодые девушки-водители хотели бы застрять в центре управления в темноте. Она знала, что некоторые из них, во время Блица, добровольно брали по две смены, чтобы избежать такого счастья. Не то чтобы он позволял себе какие-то вольности с ней. Она не удержала мрачную, знающую улыбку и была рада видеть, как Алан побледнел. — Простите, что напугала вас, молодой человек. Со временем войдет в привычку. Я имею в виду - разговор с самым старым и мудрым человеком из присутствующих. Он неловко улыбнулся, и она внутренне фыркнула. Я тебя пугаю? Так я открою тебе секрет. Именинница, на которую ты пялишься через стол с тех самых пор, как мы сели, и у которой явно есть, чем заняться, и не здесь, сынок Джимми, могла бы быть такой же пугающей, как и я, если бы захотела использовать свой потенциал. Просто, она достаточно молода, и в настоящее время в ее распоряжении есть другие варианты. Но ты подожди, молодой человек. Ее взгляд метнулся к Энэ; самая болтливая из компании, с тремя праздничными предобеденными порциями Jameson внутри (хотя, как правило, они хорошо держат стакан, эти рыжеволосые кельты, даже если выглядят немного хрупкими. Материнское молоко для них. По крайней мере, пока не становятся сентиментальными или скорыми на расправу (иногда, в предрассветные часы), и она явно навострила ухо к звуку машины снаружи. Эмили фыркнула. Прочь, как белка, как только появится бойфренд. И обратно на рассвете, как кошка, которая нагулялась по крышам. В целом, она не была склонна ставить Энэ на первое место в списке подозреваемых. Почти повлекший смерть аспирин был добавлен в масляно-сливочную начинку торта, который, похоже, был приготовлен для нее как сюрприз, и казалось маловероятным, что она знала о его существовании раньше, чем за нескольких секунд до того, как его нарезали. По ее опыту этот тип предпочитал публичное и театральное удовлетворение жажды мести - ножами или метательным оружием, в моменты кризиса. Она также не придавала большого значения намекам, которые Энэ, по-видимому, делала, на причастность к терроризму. В кругу Юджина Эмили встречала множество бледнокожих ирландок, глаза которых были полны республиканских страстей, когда в прокуренных подвалах играли на скрипках мятежные песни, и каждая утверждала, что потеряла свою единственную настоящую любовь в драке на О'Коннелл-стрит. (Прим. перев. O'Connell Street ( ирландцы : Sráid Uí Chonaill) - улица в центре Дублина , сыграла важную роль в истории Ирландии и содержит несколько важных памятников, в том числе статуи О'Коннелла и профсоюзного лидера Джеймса Ларкина и Дублинский шпиль. Он стал фоном для одного из собраний 1913 года, Дублинского локаута , Пасхального восстания 1916 года, Гражданской войны в Ирландии 1922 года, разрушения Нельсон Пиллар в 1966 году и Дублинских беспорядков в 2006 году) И если все они говорили правду, то неудивительно, что молодые люди из Ирландского республиканского братства были слишком измотаны и рассеяны, чтобы удержать почтовое отделение против могущества Британской империи, к тому времени, когда дело дошло до драки. Маленькая шотландка, с другой стороны, представляла больший интерес. Эмили продолжала украдкой наблюдать, в то время как тарелки с супом заменяли чем-то, что именовалось «жаркое» и относительно чего пробный толчок вилкой показал, что оно состоит, в основном, из лесных орехов, панировочных сухарей и лука - она осторожно попробовала кусочек - удивительно вкусный соус. Стриженая девушка, не проронившая ни слова с тех пор, как началась трапеза, не смотрела ни направо, ни налево, а только прямо в свою тарелку, явно поглощенная едой. Но Эмили, которая, в конце концов, воспитала пятерых детей, могла сказать, что ее усердная работа ножом и вилкой была простой маскировкой. Значит, ест мало. Если вообще что-то ест. И, похоже, что в нормальных обстоятельствах у нее должен быть здоровый аппетит. Не то, что сидящая напротив выцветшая блондинка мисс Флиббертигиббет, которая, судя по виду, вообще не слезает с какой-нибудь причудливой диеты. (Прим. перев. - Flibbertigibbet - это среднеанглийское слово, относящееся к взбалмошному или капризному человеку, обычно молодой женщине) Эмили слегка откинулась назад, сделала глоток вина и посмотрела на их самую молодую девушку поверх края бокала. В блузке с высоким воротом, маленькая распутница. Интересно, что она скрывает? Укус любви, не так ли? Не то чтобы здесь не работало центральное отопление. Или, может быть, она слишком скромна, чтобы выставлять напоказ то, что у нее есть. А не она ли заигрывала с молодым Драко в пабе? Либо совсем глупа, либо очень уверена в своей привлекательности. Она поднесла бокал с вином к губам, на случай, если выражение ее лица хоть как-то выдаст ее, и продолжала смотреть на бледную молодую женщину из-под прикрытия. Рядом с ней сидел коренастый мужчина средних лет в невзрачном твидовом пиджаке и довольно усердно накладывал ей тарелку овощи. Благословляя непрозрачность — при правильных обстоятельствах — хорошего стекла, Эмили поджала губы. Ну, если это он - ее бойфренд, то последнее неверно. Если только у него нет скрытых глубин. Или очень-очень состоятельного отца на аппарате жизнеобеспечения. И я не могу сказать, что он похож на человека, который мог поставить молодой Никки страстный любовный укус. Хотя, заметьте, никогда нельзя сказать наверняка. Ее губы предательски изогнулись за бокалом вина. Словно внезапно почувствовав ее внимание к себе, мужчина повернул голову так, что смотрел прямо на нее. Эмили откинулась на спинку стула, надеясь, что ее потрясение не было заметным. Глаза, встретившиеся с ней взглядом, были бесхитростными, детскими, совершенно безответственными; подобное вызывает достаточное беспокойство и само по себе, когда встречается в зрелом возрасте. Но в этом человеке - Она снова внимательно посмотрела на него. Этим глазам было не место на этом лице, чьи морщины на лбу — легко читаемые, как руны, для человека с жизненным опытом Эмили — говорили о непрекращающемся гневе и непреклонном сопротивлении миру, и чей рот даже сейчас, в покое, складывался в циничную ухмылку. И учитывая то, что она знала о событиях в деревне, она могла назвать только одну возможную причину такой разобщенности. Причина, в отношении которой молодой Драко, по крайней мере, имеет достаточно опыта, чтобы заметить, даже если Невилл этого не заметил. Почему ни один из парней не намекнул мне об этом? — Я полагаю, если быть справедливой, у них было не так много времени, — пробормотала она и снова поймала на себе взгляд Алана. Она поясняюще пожала плечами. — Чтобы расчистить дорогу, там наверху. Над этим работали дорожные службы, но нам, все же, пришлось петлять по проселочным дорогам, когда я везла молодую Жаклин Хокинс из больницы. Между прочим, она мне сказала, что когда она уходила - Кэти, не так ли? – чувствовала себя довольно неплохо, насколько этого можно было ожидать. - О, да, а где Джеки? Мы беспокоились о ней. - Она отметила, что вопрос вызвал больший интерес за столом, чем можно было ожидать. Даже мисс Флиббертигиббет, казалось, прислушалась. А это уже интересно. - Я подбросила ее к доктору. Кажется, она довольно известная дама в своей области, и он ухватился за шанс приготовить ей обед и поболтать с ней. Не говоря уже о том, добавила она мысленно, чтобы убедиться, что любой, кто хочет избавиться от еще одного неудобного свидетеля, знает, что у нее была достаточная возможность рассказать ему все, что ей известно. Снаружи послышался шум - подъезжающий мотоцикл в шквале гравийной крошки. Энэ вскочила и упорхнула, не попрощавшись. Остальные гости, очевидно, несколько смущенные быстротой ее ухода, неловко замолчали посреди своих собственных разговоров. Миссис Лонгботтом оглядела стол от края до края. – Что ж, — сказала она, — я с нетерпением жду возможности познакомиться с вами поближе, когда мы вновь соберемся за чашечкой кофе, — сказала она. Возможно, это было ее воображение, но ей показалось, что многие из них дрогнули в тревожном ожидании.