Распад и безысходность

Жаклин перевернула кролика и осмотрела его. Другие гости - без заметного сопротивления - позволили оттеснить себя в гостиную, где Роуз и Сью быстро подали им еще пунша и ассортимент канапе, которые демонстративно принесли с кухни, а не со шведского стола. Девчонки, правда, издали один - два показательных визга в ходе вечерних событий (было ясно, что они рассматривали их как захватывающую интермедию в скучной рутине), но с воодушевлением возобновили свои служебные обязанности. Жаклин, действуя по какому-то едва понятному импульсу, ухватила Кейтлин за кольчужный рукав, когда та твердо, но осторожно выпроваживала ее из комнаты. - У меня есть кое-какая научная подготовка, - сказала она, - и могло бы оказаться небесполезным, если бы я взглянула на кролика. Мы могли бы кое-что узнать. Я имею в виду, что свежего непотрошеного кролика не так-то легко достать воскресным вечером зимой в вегетарианской гостинице, не так ли? Кейтлин, хотя и не без сомнений, дала ей полную свободу действий и стояла, прислонившись к дверному косяку, все время наблюдая за ней с холодным интересом. Хотя вегетарианские принципы помешали бы Жаклин сварить похлебку из маленького пушистого трупа, она без колебаний взялась за него для тщательного вскрытия. Она и раньше делала это достаточно часто. И с людьми тоже. Она подавила горькую усмешку, заметив, что Кейтлин удивилась ее прагматичности. Ожидали, что я расплачусь, да? Что ж, я полагаю, после моего выступления в пабе в Серне это вряд ли можно считать необоснованным предположением. Она сознательно заговорила холодным и сухим голосом. - Не застрелен и не задушен ловушкой. Не замерз насмерть. На самом деле нет никаких признаков какой-либо физической травмы. Если он был отравлен, то, конечно, не чем-то разъедающим или конвульсивным: сейчас началось окоченение, но никаких признаков неожиданного мышечного напряжения перед смертью нет. Я не знаю, как можно обнаружить цианоз у кролика, но ни один из пунктов, которые можно было бы найти в человеке, не наблюдается. Розовая кожа на внутренней стороне ушей, без пятен - ясные глаза, нет неестественного сужения или расширения зрачка - все, что я могу сказать без полномасштабного вскрытия бедного животного это то, что если бы он не был мертв как дверной гвоздь, похоже, у вас на руках был бы счастливый здоровый кролик. Глаза Кейтлин сузились. - Я поняла. - Ее голос был небрежным, но не совсем. — Что ж, в таком случае, пожалуй, мне лучше избавиться от него, так как мы вряд ли узнаем что-нибудь полезное. Она протянула руку, и Жаклин отдала ей труп, наблюдая, как Кейтлин крепко, но как-то брезгливо схватила его за уши и вышла из комнаты. Однако она была далека от мысли, что он направляется прямо к мусорным бакам гостевого дома. Замкнутое выражение лица Кейтлин наводило на мысль, что она не собиралась ни закрывать тему, ни делиться с гостями своими мыслями о том, как поступить дальше. Жаклин не удивилась, услышав, как через несколько минут завелась машина. Она осторожно подошла к занавешенному большому окну, и выглянула в ночь. Фольксваген-гольф выскочил из-за задней части здания в вихре летящего снега и помчался по подъездной дорожке в ночь. Жаклин рассеянно покачала головой. Она обдумала и отвергла идею пойти в гостиную. Не было никакого желания окунаться в мутный поток подозрений и предположений, которые обрушатся на нее там. И было слишком рано ложиться спать. Она снова покачала головой. Это место начало ее тревожить. Даже высокий потолок 18 века как будто давил ей на голову; чисто оштукатуренные и обшитые панелями стены надвигались со всех сторон. Завтра мне нужно выйти на свежий воздух, иначе я сойду с ума. Э-э - как ты думаешь, ты сможешь заметишь, что уже свихнулась? Над западным горизонтом огненный закат погас до красных углей. Безоблачное вечернее небо меняло цвета от почти зеленого там, где оно касалось уходящего дня, до темнеющей полуночной синевы над головой Жаклин. Сумерки пахли морозом и древесным дымом и кое-где оживлялись острыми яркими точками звезд. Если это не военные спутники, конечно. Она отбросила эту мысль, еще плотнее закутываясь в плед, чтобы защититься от резкого холода, наступившего после захода солнца. Прогулка принесла ей, наконец, какое-то душевное спокойствие после вчерашних и сегодняшних волнений, хотя у нее и болели ноги. Пешие прогулки имеют такое свойство. Но, справедливости ради, даже если бы пешеходные дорожки не были перекрыты из-за ящура, плотный снег и промерзшая земля вряд ли облегчили бы сегодня передвижение по бездорожью. Но она чувствовала себя обновленной; ее мысли прояснились. Возможно, она все-таки сможет написать свой сложный фрагмент до завтрашней утренней сессии. Когда она вернется в гостевой дом, возможно, ей удастся принять горячую ванну и все встанет на свои места. В предвкушении она начала выстраивать в голове сюжет и диалоги. С самого начала она шла без какой-либо конкретной цели и с удивлением, но, как ни странно, без заметного беспокойства поняла, что ей трудно сказать, где она теперь находится по отношению к главной улице. Она знала только, что спускается по узкой улочке, а справа от нее тянется крепкая каменная стена, которая окружает какой-то парк. Она принялась гадать, что это может быть. Территории школы? Отель? Больница? Слишком большой дом для частного владения, не так ли? Она пока не считала себя настолько заблудившейся, что ей нужно было стучать в стену, чтобы спросить дорогу. Если, конечно, в следующие несколько минут все не станет гораздо хуже. Однако она почти дошла до того, чтобы обдумать этот вариант, когда стена сделала резкий поворот направо, и через несколько минут ходьбы переулок свернул на главную дорогу. Наконец-то сориентировавшись, Жаклин начала спускаться с холма, который вел к деревне. Она прошла еще несколько сотен ярдов, когда внезапная вспышка дальнего света, напомнила ей, что уже совсем стемнело – прямо на нее мчалась машина. Жаклин отпрыгнула в безопасное место как раз вовремя, в спешке чуть не скатившись в засыпанную снегом канаву на обочине дороги. Она с трудом пришла в себя и красноречиво выругалась вслед повозке: бесполезное занятие, поскольку та, по-видимому, уже была на полпути к Солсбери. Прежде чем она успела прийти в себя, еще одна машина, столь же не обращающая внимания на то, есть ли что-нибудь на пути, налетела на нее, а за ней быстро последовала еще одна. Она заморгала, пытаясь избавиться от блестящих остаточных образов, которые разрушили ее ночное зрение. У самой дороги стоял совершенно белый указательный столб, указывающий путь в деревню вдоль по улочке, которая вела прямо вниз по холму. Несмотря на то, что было уже достаточно темно, и случайно вывихнутая лодыжка могла бы представлять реальную опасность, если она отойдет от главной дороги, идея убежать от черствого безразличия машин, мчащихся из деревни, все еще была достаточно привлекательна, чтобы оправдать риск. Ее решение было быстрым. Она свернула на улочку, которая вскоре начала петлять между высокими стенами: вероятно, задними стенами садов, относящимся к домам, стоящим вдоль Хай-стрит. Она предположила, что одним из них должен быть Gaia's Place, но в темноте она не могла сказать, какой именно, и несомненно, особенно учитывая недавние трудности, черный ход в гостиницу любом случае будет заперт. Ее рот скривился, напоминая ей о том, что выгнало ее на одинокую прогулку. Киврен не может быть единственной, кто получил анонимное письмо. И меня уже наверняка считают очевидным подозреваемым все, кто тоже получил подобное. Я должна сделать что-то, в ближайшее время, чтобы попытаться очистить свое имя. Но что? Да и кто мне поверит? Улочка неожиданно вывела к переулку Викарадж-лейн, который выходил на Хай-стрит. Она бы продолжила путь вверх по Хай-стрит и домой, но быстрый взгляд на часы подсказал ей, что, как бы ни было темно, еще не было 5:30, и последнее занятие, которое она пропустила, закончится только через час. И она чувствовала, что не готова бросить вызов Розе и Короне, чтобы пить в одиночестве и терпеть жалостливые взгляды местных жителей. Она бросила короткий, почти бессознательный взгляд и отметила, что дверь церкви открыта и горит свет. Она не собиралась входить: англиканская церковь не была ее церковью даже до того, как она на собственном опыте испытала, какие ужасы готовы причинить друг другу разрозненные группы людей, получив восторженное одобрение своих соответствующих Единых Истинных Богов. В наши дни, если ее прямо спросят, во что она верит, она скорее прикроется нейтральным ярлыком «агностик» и будет устало отбиваться от последующих неизбежных обвинений в сумбурности мышления и нелогичности. По крайней мере, это было лучше, чем пытаться объяснить, что значит когда-то иметь веру, достаточно сильную, чтобы привести тебя к жизни служения, но которая теперь, будучи испытана в огне, который, как предполагалось (по крайней мере, согласно духовной литературе, которую ты проглатывал впечатлительным подростком) выжжет шлак и оставит только чистое золото, свелась к одному - единственному утомительному постулату: Бог не умер, но работает над менее амбициозным проектом. Но дверь была открыта, и она вдруг почувствовала, что очень устала. В ее голове звучала строчка из Евангелия:  Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Она была удивлена тем, насколько знакомым показался интерьер. Чаша со святой водой у двери, конечно, была превращена в ящик для пожертвований, и исповедальни не было, но свет был зажжен, и не было допущено никаких вольностей с размещением алтаря. Из ризницы вышел седовласый мужчина в облачении священника; местный викарий, предположила она. Он встал вполоборота, когда она вошла, и она испугалась, что он собирается подойти к ней. Прежде чем он успел это сделать, женщина, сидевшая с молитвенно склоненной головой на одной из передних скамеек, встала и подошла к нему. Даже со спины хрупкая фигура была вполне узнаваема. Никки! Ох, черт! Мне совсем не хочется с ней разговаривать. И она не должна быть здесь. Да как она смеет прогуливать занятие? При этой последней лицемерной мысли у Жаклин проснулось чувство юмора. Пусть та, кто без греха - Однако признание не решило ее проблем. Отступление через главную дверь, вероятно, было бы слишком заметным. Жаклин обогнула несущую колонну и оказалась в боковой часовне. Великолепный витраж над алтарем изображал «Благовещение», с обеих сторон которого были «Бегство в Египет» и «Оплакивание у подножия креста». Насколько могла судить Жаклин, окно все еще было оригиналом 14-го века. Каким-то чудом, как оказалось, и фанатикам Кромвеля, и викторианским реставраторам не позволили потрудиться в приходской церкви Малфой Интринзики. Она опустилась на скамью и оперлась лбом на твердую дубовую спинку скамьи впереди. Ей пришло в голову, что она понятия не имеет, как долго Никки может разговаривать со священником. И собирается ли она вернуться в гостевой дом к ужину. Все, что она знала - это то, что говорить с кем-либо было бы для нее на данный момент невыносимо. Хотя - она посмотрела прямо в глаза Богородице в окне. Похоже, давно умерший художник, создавший это Благовещение, кое-что знал. Даже когда безупречное юное лицо выражало должное почтение к Архангелу и губы шевелились Песнью Богородицы, ее темные глаза свидетельствовали, что она безусловно знала, что трагедии, показанные в миниатюрах на боковых панелях, были неотделимы от момента ее высшего триумф; что зачатие и смерть были светлой и темной сторонами одной медали. Она видит всю смерть, которая будет, а также жизнь грядущую. Жаклин вздрогнула. Так много умирающих, которых она помнила, взывали к Богородице, уходя в небытие. Возможно потому, что они слишком сильно винили Бога, и не могли вместо этого взывать к Нему. Возможно это тот разговор, на который у меня есть силы. Она снова склонила голову над сцепленными руками. Время шло. Внезапная тьма, наступившая когда погасли церковные огни, ощутимая даже сквозь ее закрытые веки, заставила ее вскрикнуть от страха и неуклюже вскочить на ноги в порыве паники. Шум, должно быть, был услышан: в Часовне Богоматери снова зажегся свет, из нефа послышались решительные шаги, и вдруг перед ней оказался молодой темноволосый человек в церковном воротничке поверх невзрачного темного джемпера. - О! Мне очень жаль, что я напугал вас. В это время мы держим церковь открытой для личных вечерних молитв, но я думал, что все уже ушли. Было непростительно с моей стороны не проверить здесь. Мне действительно очень жаль. Должно быть, она все еще стояла, открыв рот, потому что он протянул руку и сказал: - Питер Блекни. Я местный священник. Это не сильно помогло. Не подумав, она выпалила: - Не может быть! Ой, извините, это звучит ужасно грубо. Я имела в виду следующее: я думала, что викарием здесь пожилой человек -… Священник поднял бровь. - Возможно, вы имеете в виду моего предшественника? Видите ли, я здесь всего несколько месяцев. - Нет - этого не может быть. Я сама здесь чуть больше недели, и я не думаю, что когда-либо бывала здесь раньше. Но я имела в виду, что видела у алтаря пожилого священника около часа назад. Так что, естественно, я предположила, что он должен быть - ... Священник нахмурил брови. - Совсем недавно? И кто-то намного старше меня, вы говорите? Интересно, кто бы это мог быть? Возможно, мне лучше проверить, не приехал ли преподобный Боулз из Солсбери, не предупредив меня - хотя думаю, что я бы услышал его мотоцикл - я был на колокольне, чтобы осмотреть веревки колокола, мои звонари настаивают на том, что им нужен новый комплект, и, если честно, я не могу сказать, что они ошибаются - В любом случае, мне необходимо проверить, не дрожит ли он на крыльце моего дома. Вы закончили? Мне нужно запереть церковь, но если вы хотите остаться еще немного, я могу пойти поискать его, а потом вернуться? С ограничением доступного освещения до света маленького фонарика, оставшегося в часовне, остальная часть темной церкви стала казаться какой-то враждебной. В углах могло скрываться что угодно. Витражные глаза Богородицы - подлинно, Скорбящей Богоматери, именно так ее изобразил мастер, - тоже, казалось, посылали ей предостережение. Не оставайся здесь одна. Жаклин покачала головой. - Нет. Я - э - должна вернуться в гостевой дом вовремя, чтобы привести себя в порядок к ужину. Я гуляла довольно долго – и не хочу, чтобы Кейтлин думала, что ей нужно отправлять поисковые отряды -… - Кейтлин Нейсмит? Вы остановились в Gaia's Place? Она кивнула. Священник улыбнулся ей. - Тогда вы в очень хороших руках. Замечательная женщина, Кейтлин, судя по тому, что я о ней знаю. И великолепный боец. И сердце у нее определенно в правильном месте. Священник на мгновение замолчал. Затем он лукаво улыбнулся Жаклин. - Имейте в виду, последнее можно сказать о многих людях. Что отличает Кейтлин, так это то, что она, как говорится, действует по зову сердца. Они были уже у ворот, и Жаклин повернулась направо, к огням Хай-стрит. Священник, глядя влево на молчаливый дом викария с, насколько она могла судить в темноте, озадаченным видом, повернулся к ней. - Прекрасный витраж в часовне Богоматери, не так ли? Конфликт и разрешение - все в одной небольшой картине из стекла. Я часто нахожу полезным смотреть на нее, когда мне нужно принять трудное решение. Надеюсь, вам она тоже помогла. Показалось необычным, что его тон был искренним утверждением, а не замаскированным вопросом. Я здесь, если вам нужно, но не хочу вторгаться, если нет. Она улыбнулась ему в ответ. - Я не зря пришла сюда. И я, конечно же, подумаю о вашем совете. Спасибо. Она повернулась и решительно направилась вверх по Хай-стрит, прежде чем он успел ответить. И не оглянулась. Экуменизм - это не только то, что о нем известно, - сразу подумала Кейтлин, когда открыла дверь своей гостиной и увидела на пороге Джулиана и Люси, выступающих – невероятно - единым фронтом. Она внутренне вздохнула. Она надеялась провести драгоценные час или два после ужина в тишине, пытаясь привести в порядок свои мысли - поразмышлять о проблемах, которые обложили ее гостевой дом на прошлой неделе, и она не надеялась, что эти двое, с чем бы они ни пожаловали, смогут поспособствовать ее прогрессу. - Мы можем поговорить? - спросила Люси без предисловий. Если бы только мог быть какой-то полу-вежливый способ сказать «нет» на подобный вопрос. Не говоря ни слова, Кейтлин кивнула. Не дожидаясь дальнейшего приглашения, Люси прошла в комнату. Джулиан, с невысказанными извинениями кивнув головой, последовал за ней. Гости уселись в кресла по обе стороны от огня. Люси заговорила первой. - Я знаю, что это не очень важно, - сказала она, - но знаете, Кейтлин, я так удивлена, учитывая ваши взгляды на глобальное потепление и использование ископаемого топлива, что у вас в камине горит огонь, сжигающий настоящие дрова. Вы считаете, это логично? Каким бы нелогичным это ни было, Кейтлин почувствовала, как мускулы ее лица мгновенно начали напрягаться в выражении решительного протеста. Это моя личная роскошь. Мой выбор. Это напоминает мне так много. Костры на пустоши, барбекю на песках Морфы, когда мальчики были маленькими. И еще до того, как они родились, когда полу-трезвые философские разговоры были едва слышны за потрескиванием костра из коряг, собранных берегу моря, когда мы лежали в дюнах, прижавшись к жесткой прибрежной траве в наших спальных мешках. И вообще, твое ли это чертово дело, старая гарпия? - Итак? - спросила она несколько резче, чем собиралась. Джулиан, кажется, лучше, чем Люси, осознававший неуместность их вторжения, виновато кашлянул и серьезно посмотрел на нее. - Мы решили, что должны поговорить с вами об этом, - сказал он нерешительно. Он откашлялся и дважды переплел ноги одну вокруг другой. - После вас, Люси. Но прежде чем Люси раскроет суть дела, я только хочу сказать, что мы думали, что есть нечто, о чем нам стало известно, чего вы, возможно, не знаете, и о чем мы обязаны поставить в известность также и вас, и как можно скорее. Кейтлин подняла брови. - О том вчерашнем злополучном инциденте в буфете? Люси сложила руки на груди. - Обо всех проблемах, которые у нас были в течение этого курса. Мы думаем, что знаем, кто виноват. - А у вас есть доказательства? Джулиан удивленно поднял глаза. - Но разве вы не хотите знать, кто -… - Нет. Я хочу знать, почему вы их подозреваете. Потому что, если это чистая спекуляция, то чем меньше людей знают, о ком вы строите догадки, тем лучше. И я в том числе. Джулиан начал, - Но мы все сошлись во мнении -…, - и тут же внезапно заткнулся и бросил на Люси взгляд, полный боли. Кейтлин не могла видеть их ног из-за спинок кресел, но у нее сложилось впечатление, что Люси сильно ударила его по лодыжке. - В любом случае, - продолжила Люси после короткой паузы, - мы все согласны с тем, что тот, кто занимается этим, не может быть психически стабильным. - Я полагаю, это зависит от того, что под этим понимать, не так ли, - сказала Кейтлин, надеясь, что ее стиснутые зубы не изменили ее голоса. Люси напряглась. – Да ладно. Писать на стенах -…? Я писала на стенах в свое время. Конечно, «США – вон из Индокитая» звучит для современных ушей скорее как граффити, нацарапанные на бивнях шерстистого мамонта, но тем не менее я это писала. Сейчас я бы предпочла, чтобы тот, кто это сделал, не выбрал мою стену, но вряд ли это свидетельствует о безумии. - Мертвые кролики -…? - добавил Джулиан. - Неприятно, согласна. По-видимому, и для кролика тоже. Она сделала паузу. Но не так неприятно, как показная праведность человека, которому никогда не приходилось сомневаться в себе. - Послушайте, мы узнали, что кто-то из слушателей этого курса не так давно был принудительно помещен в психиатрическую больницу. Среди нас действительно - больной человек. И я думаю, что мы имеем право на то, чтобы это приняли к сведению и - и разобрались с этим. О да. Я так и думала, что все дело в этом. - Мне интересно знать, откуда вы это знаете. Полагаю, это не он или она сказали вам об этом? - Ну, конечно, нет -…! - Джулиан снова резко заткнулся. Кейтлин подавиа улыбку. - Естественно, они очень хотят это скрыть, - сказала Люси. - К счастью, информация попала в наше распоряжение - ... - Легально? - Что? - Медицинские записи. Я полагаю, что на них распространяются довольно строгие юридические ограничения на раскрытие информации. Я спрашиваю, была ли ваша информация получена законным путем? Люси вспыхнула. - Откуда нам знать, как была получена информация? Важно то, что нам ее дали, и было бы лицемерием притворяться, что мы ничего не знаем. Впрочем, дело не в этом. Я жду, что вы что-нибудь предпримете. Мы все подвергаемся риску. - Хм. Как всегда - предполагаем, что ваша основная предпосылка верна, конечно. - Какая основная предпосылка? - Что - тот человек, о котором вы говорите - действительно стоит за инцидентами. В противном случае вы просто развязываете охоту на ведьм, только потому что кто-то болен. Джулиан наклонился вперед, от накала эмоций его ноги еще сильней переплелись друг с другом. - Но Кейтлин - я знаю, что вы пытаетесь сохранять объективность - и это очень похвально - я полагаю. Но если оставить в стороне добрые намерения и не закрывать намеренно глаза на факты, я не понимаю, как вы можете не видеть, что то, что здесь происходит, - дело рук сумасшедшего. Я никогда не говорила, что это не работа сумасшедшего. Просто выбор того, кто подходит под это описание, намного шире, чем вы предполагаете. На самом деле, если вы меня еще больше рассердите, я, пожалуй, замечу, что, по крайней мере, человек, на которого вы указываете пальцем, получил лечение. Это больше, чем можно сказать об остальных из вас. - Вообще-то, знаете, ваше обращение ко мне не так для меня удивительно, как вы, кажется, думаете. Со мной уже разговаривал один из слушателей курса, который сказал, что циркулируют анонимные письма, выдвигающие эти обвинения. Джулиан, надо отдать ему должное, был поражен. Люси выглядела слегка раздраженной. - Естественно, учитывая иррациональные действия, на которые, похоже, способен наш сумасшедший, вполне понятно, что кто-то может быть слишком напуган, чтобы поставить свое имя в письме – в предупреждении о них. Я не думаю, Кейтлин, учитывая существующие опасности, что вы можете упрекать того, кто принял разумные меры предосторожности. Кейтлин почувствовала, как ее губы скривились. - Уверяю вас, жертва действительно так об этом не думает. Джулиан издал тихий стон протеста, но замолчал после решительного жеста Кейтлин. - Я еще не закончила, - сказала она. - В отличие от вас, я действительно имела возможность услышать, почему этот человек вообще оказался в больнице. Можете поверить мне на слово: я совершенно убеждена, что нет никакой связи между причинами его пребывания в больнице и тем, что могло мотивировать кого-то на эти неприятные розыгрыши. Итак, делаем вывод: вы совершенно правы, говоря, что что-то должно быть сделано. Я предлагаю вам передать мне все анонимные письма, которые вы можете найти, чтобы мы могли привлечь полицию как можно скорее. - Полицию! К ее удовлетворению, и у Джулиана, и у Люси были на лицах одинаковые выражения ужаса. Она многозначительно пожала плечами. - Мне кажется, что, нацелившись на одного из наших более уязвимых членов, этот анонимный автор весьма близко подошел к попытке совершить убийство по доверенности. Он очень близко подошел к попытке спровоцировать самоубийство, или что-то подобное. И если бы он действительно читал медицинские записи, к которым у него явно был незаконный доступ, то смог бы понять, что его замысел ни в коем случае не может быть успешным. Именно поэтому указанное лицо было в больнице в первую очередь - ... - Самоубийство? - Голос Джулиана сорвался. - Но нам сказали -… - Я бы взяла за правило, мистер Гарроуби, не верить всему только потому, что вам это сказали. Она знала, что прервала его слишком резко. Тем не менее она не собиралась сдавать назад и сурово посмотрела на них обоих. - Обойдемся без полиции? Вы уверены? - Это было бы очень нежелательно. И в любом случае, я уверен, что у них есть дела поважнее, чем заниматься какими-то тривиальными - и глупыми - розыгрышами. Про себя, Кейтлин тоже так думала. Если только я не использую свое – влияние - чтобы привлечь внимание местного бобби. И, осмелюсь сказать, в этой деревне я бы преуспела. Проблема в том, что это нам даст? Очевидно, мы имеем дело с не совсем естественным врагом. - Значит, это «нет»? Два делегата посмотрели друг на друга, а затем ошеломленно кивнули. Она едва не улыбнулась. - Ну, вы что-нибудь еще хотите сказать? Они посмотрели друг на друга, а затем покачали головами. Она подавила мрачную улыбку. - Что ж, в таком случае -… Она демонстративно встала на ноги. В молчании они удалились, и она вернулась к своему прежнему созерцанию огня в очаге. Однако там она не находила простых ответов на свои вопросы. Она слишком живо помнила шок, быстро скрытый под одинаково замкнутыми, фальшиво - обнадеживающими выражениями на лицах Невилла и Драко, когда она предъявила им кролика с кратким изложением выводов Жаклин. Если бы только мы могли найти естественную причину смерти этого несчастного зверя. И выяснить, почему аварийный источник питания не включился. Тогда бы я знала, что имею дело всего лишь с обычным сумасшедшим. Она вздохнула и продолжила бесцельно смотреть в огонь.