Распад и безысходность

Питер Блэкни проводил свой вечер за компьютером, занимаясь очень непростым делом. Древнееврейский словарь, весьма неточные переводы Библии, известные воззрения приходского совета, последние заявления Генерального синода, не самые симпатичные наклонности Святого Павла (которые сам Питер тщетно запрещал себе объяснять канализацией-внутреннего-Савла-из-Тарса), предрассудки епископа и его собственные естественные склонности тянули одеяло каждый на себя, и дрались не на жизнь, а на смерть. Он сердито посмотрел на комп. - Когда говоришь о Отце Небесном, - набирал он на клавиатуре, - следует быть осторожным, чтобы в результате не исключить Матери небесной – Сестры небесной – Брата небесного… Несносной невестки небесной успела подключиться часть его мозга, и он не успел ее остановить. Он твердо сказал своему подсознанию: «Прекрати. Лиз – прекрасный человек. Только самую малость нарочитая. Иногда. И наверняка хочет как лучше. Ведь это многое значит. Бесспорно. Не так ли?». Он сглотнул, про себя пробормотал «Отойди, сатана» и продолжил набирать текст. - Величие Господа еще и в том, что он так сильно возлюбил наш мир, что пришел в нашу семью, как родной, как один из нас. Клайв Льюис однажды описал положение Бога в момент Воплощения, приведя в качестве примера чувства любого из нас, если бы нам пришлось стать улиткой, или крабом. И чувства, которые посещают нас – в моменты слабости – по отношению к нашим собственным родственникам… Он сделал паузу, на мгновение, чтобы обдумать последний аргумент, и сглотнул, представив потенциальные ловушки. Возможно, ему стоит пойти легким путем и составить проповедь в рамках реальных проблем его прихожан. Язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень (Псалтирь, 91:6) Девяносто процентов его стареющей паствы были воспитаны на Библии короля Якова – и Питер осознавал, что проповедь на основе ее нежных, поэтических, богословски нечетких банальностей прольется бальзамом на их души на фоне тех ужасов, с которыми сталкиваются жители деревни Малфой Интринзика в лето Господне 2001. Я никогда бы не поверил, что в Англии, в 21 веке, я встречу в моем первом приходе деревенских детей с рахитом и начинающимся туберкулезом. И это только начало наших бед. Не смотря на понимающие взгляды преподобного Боулза, он был совершенно шокирован, обнаружив в очаровательно живописном сельском приходе такую отчаянную нищету, которая и не снилась грубым жителям первых двух городских округов, где он служил помощником священника. И он не представлял, каким беспомощным он почувствует себя посреди отчаянной нужды и беспросветности, до которых никому, кроме него, не было дела. Рука бессильно покоилась на коврике для мышки, а его захватила необъятность стоящих перед ним проблем. Погруженный в раздумья, он не сразу заметил, что чья-то рука стучит, и довольно активно, в окно его кабинета. Такое уже случалось. Как раз под покровом темноты к нему довольно часто приходили за советом, чтобы не привлекать внимания. - Прошу вас, входите. – Твердо сказал он, - дверь в оранжерею закрыта только на щеколду. Он с досадой глянул на экран, сохранил незаконченный документ, и пошел на кухню, где собирался принять посетителя. Небрежно одетый крепко сложенный молодой человек был совсем не того типа, который он ожидал встретить. И его нога совершенно точно не переступала порога ни одной из вверенных ему трех церквей за все четыре месяца его службы викарием в этой округе, хотя он и казался слегка знакомым. - Простите, что побеспокоил вас, - вежливо сказал гость. – Уже довольно поздно. Но мне очень нужно поговорить с вами. - Конечно. – Он очень хорошо знал, что должен транслировать всем своим видом. Спокойствие. Желание помочь. Мы здесь для того, чтобы излечивать души. – Хотите кофе? Посетитель кивнул. - Спасибо. С молоком. Один сахар. Приготовление кофе дало ему время подумать. Но не долго. Посетитель посмотрел на него и сказал: - Простите – я не представился. Невилл Лонгботтом. Я живу в Мэноре. И на этом пасьянс сошелся. Вскоре после прибытия он попросил своего нового церковного старосту отвести его в «Розу и Корону», следуя одному из многих бесценных советов преподобного Боулза («Никогда не ходи в деревенский паб один. Приход подумает, что ты алкаш. И никогда не пей там больше одной пинты. Но обязательно появляйся там время от времени, и поддерживай добрые отношения с хозяином. Поверь, паб может служить информационным центром для большинства проблем, которые, в конце концов, вывалят тебе на порог»). В тот раз Джек, хозяин паба, как бы ни с того ни с сего, указал ему на молодого человек, который только что отошел от бильярдного стола, чтобы заказать у бармена выпивку всем игравшим. - Этого вы не увидите у себя в церкви, - заметил он вскользь, - но к нему стоит присмотреться. Он живет с нашим очень необычным лордом Мэнора. Они… И он весьма выразительно шлепнул себя по запястью. Дальнейшие расспросы оказались безрезультатны. Питер вскоре понял, что в деревне ничто так быстро не прекращает разговор и не оставляет такого неловкого молчания после попытки его начать как любое упоминание о Мэноре или его обитателях. Что ж, похоже, я вскоре смогу удовлетворить свое любопытство. - Зная нашу деревню, я полагаю, что вы уже слышали обо мне и Драко, - продолжил посетитель. Питер кивнул, чувствуя, что, кажется, ему не удается построить разговор наилучшим образом. – Да. В общем. Типа того. – Его голос выдавал внутренние колебания. – Возможно, вы пришли поговорить именно об этом? Лицо посетителя вдруг приобрело выражение крайнего удивления и, Питер отметил, некоторой горечи. – Вообще-то нет. Мне уже объясняли, во всех подробностях, какова есть позиция Христианства по этой теме. И не один раз, так что, благодарю – но нет. Когда Пророк нас спалил, мой кузен Юстас, в доброте своей, прислал мне Библию. Где пометил стикерами все относящиеся к этому вопросу места. Ну, сами знаете - Левит, Второзаконие, Коринфян, Тимофея и Римлян. Полный текст. Боже. Похоже, этот кузен – один из тех, кто прочел всю Библию от корки до корки, кроме истории женщины, обвиненной в прелюбодеянии. От таких нам всем одни проблемы. И что это за чепуха, как их мог спалить какой-то пророк? Хотя, если подумать, старина Иеремия мог бы раскатать их с превеликим удовольствием, но я, так сразу, и не припомню прецедентов. - Что ж, - сказал он сознательно легким тоном, - по крайней мере, тут есть и хорошая сторона – он забыл Бытие, главу 19. Голос посетителя был не уверен. – Быт-? – тут он, наконец, догадался. – Ах, это – ну, да. Содом и Гоморра. Боже – то есть нифига себе – неужели я забыл Города равнины? Этот отрывок был оформлен особо. Стикерами и маркером. И весьма волнующими личными комментариями на полях, с маленькими восклицательными знаками красными чернилами. Питер знал, что его голос прозвучал очень сухо. – Напомните мне, чтобы я никогда не одалживал книги вашему кузену. Посетитель ухмыльнулся, неожиданно, и он почувствовал, что напряжение тут же сошло на нет. - А скажите мне, ведь вы этому специально учились. Что говорят профессионалы насчет того, почему считается ОК, что Лот пригласил толпу насиловать своих девственных дочерей? Хоть я и не христианин, этот момент показался мне сомнительным. Этот разговор катится в полный сюр. Питер решил отвечать со всей практичной рациональностью, какую смог наскрести. - Священный долг гостеприимства, как-то так. Как бы неприятно это ни звучало. И три года богословия в Оксфорде плюс два года теологического колледжа не смогли дать лучшего ответа на почему?, чем: они действительно имели совсем другие представления в древнем мире. И Лот, вообще-то, не считается хорошим примером для подражания. Он висит на волоске, в праведниках. Уверяю вас, мы очень серьезно размышляли над проблемами такого рода. Невилл поднял брови. – О. Получается – что у вас в этом вопросе гораздо меньше – пафоса – чем у Юстаса. И в очень многих других. Мог бы поспорить. Если бы я спорил, конечно. Питер поощрительно хмыкнул. – Мм? - Я задавал ему тот же вопрос. У него не было ни малейших сомнений. - И? - Для него основным решающим моментом был пол ангелов. Я не думаю, что ему вообще приходило в голову пожалеть о маленьких девочках. Питер принял решение. Было очевидно, что его посетитель пришел к викарию не для того, чтобы обсудить наиболее темные вопросы Бытия, главы 19, стихов 4-9. Было также очевидно, что он не решается изложить действительные цели своего визита, и если сейчас Питер не возьмет разговор в свои руки, его гость легко может утратить решимость и уйти, ничего не рассказав. И Питер будет не только страдать от неудовлетворенного любопытства, но серьезно беспокоиться. Учитывая испытываемые им сомнения и его особые взгляды на христианство (которому этот его кузен отнюдь не улучшил репутацию, следует признать), Невилл уж точно не пришел бы к священнику, если бы не серьезные побуждающие обстоятельства. - Не хотите ли пройти в кабинет? Там будет более удобно. Я правильно считаю, что разговор о ваших делах займет некоторое время? Невилл кивнул, неуверенно. И только когда они уселись в глубокие кресла (явно требовавшие смены обивки) по обе стороны камина, и Питер налил им еще по чашке кофе, который еще раз сварил, Невилл начал говорить. - Извините меня за вопрос, но возможно ли – могли бы вы обещать отнестись к этому, как секрету, типа тайны исповеди? Я знаю достаточно, чтобы знать что англиканская церковь не -… - На самом деле, да. Конечно, многое зависит от священника. Различия могут быть значительны. Лично я являюсь сторонником индивидуальной тайной исповеди. Я имел возможность – лично – убедиться в ее благотворности, когда только поступил в университет. Поэтому, да. Конечно. Но вы должны понимать, что всему есть предел. Закон не позволит мне сохранить конфиденциальность любого вашего слова, если, например, меня будет допрашивать полиция в рамках следственных мероприятий. По закону у меня нет таких привилегий. И мне следует предупредить вас, также, что если вы планировали признаться в одном из тяжких преступлений… Лицо его гостя было само удивление. – Тяжких преступлений? - Нет? Очень хорошо. Потому что в противном случае я был бы обязан сообщить кому следует. Хотя, конечно, я оказал бы вам всю посильную помощь -… Лицо Невилла было нечитаемо, но ему показалось, что он уловил в нем некую веселость. – На самом деле, тот факт, что я вообще собираюсь рассказывать вам об этих делах, является тяжким преступлением, согласно тем законам, в рамках которых я должен действовать, в любом случае. Но, поверьте, вас это не касается. И я, конечно, также не намерен докладывать об этом Министерству. Нет, полагаю, я как раз доношу о совершенном преступлении. И упреждая ваш вопрос, должен сказать, что я понятия не имею, кто это совершил. Питер кивнул, автоматически. Тени плясали в углах комнаты, и внезапно его посетило чувство, что он стоит на рубеже. Мелкие детали жестов и телодвижений приобрели необыкновенную важность. Все, что угодно может случиться думал он, и хотя эта мысль ужасала его, он чувствовал необыкновенный подъем. Я хочу это знать. - Продолжайте, - спокойно проговорил он. - А вы знали, что в вашем приходе творятся мерзкие дела? Эта фраза, принимая во внимание его ожидания, резанула слух жалкой патетикой. Он нетерпеливо щелкнул пальцами. - Вы имеете в виду: кроме засилья тяжелых наркотиков, алкоголизма и следующего за ним домашнего насилия, сексуальных преступлений и ужасающей нищеты, а еще того факта, что последний автобус куда бы то ни было отходит в 5:30, да и ходит он всего три раза в неделю, и поэтому человек без машины, или женщина в доме с маленькими детьми, или престарелые родители остаются запертыми в своих четырех стенах, когда семейный автомобиль отъехал по делам…? Его гость проговорил тихо, но с выражением. - Вы забыли про ящур. Или то, что два года до него животные, поставляемые на рынок стоили так мало, что цена не покрывала стоимости кормов, не говоря уж об остальных затратах на их содержание. И все это, как я понимаю, благодаря двадцатилетнему идиотизму и продажности вашего Министерства. Питер поднял бровь, и его посетитель улыбнулся, неожиданно, как будто эту улыбку из него насильно тащили. - У вас есть очень редкий талант. И я не представляю, чтобы с ним, в Церкви, было куда развернуться. Жаль. И да, речь пойдет не об этом. И я об этом тоже все знаю. Но я пришел не за этим. Прошу вас, отнеситесь ко мне серьезно. Поверьте, происходит нечто ужасное. Питер услышал крайнюю необходимость в его тоне, и кивнул. - ОК. Пожалуйста, рассказывайте. Невилл поднял руку, останавливающим жестом. – Сейчас будет трудно. Об этом я не имею права вам говорить. Но, думаю, у меня нет другого выхода. Послушайте, знаете ли, ладно – что вы думаете о магии? - Магии? Его гость вздохнул. – Ох, так и знал, что с этим выйдет сложно. Его рука потянулась к рукаву и вытащила тонкую деревянную палочку. - Лево! Кофейник поднялся с маленького столика у камина, пролетел по воздуху, наклонился, долил кофе в его чашку, а затем вернулся и встал на место. Питер едва сдержался, чтобы не сглотнуть. - Я видел. Кажется. Спасибо, кстати. Голос посетителя прозвучал как-то цинично. – Может быть. Но вы видели, по крайней мере. Она существует. Независимо от того, верите вы в нее, или нет, одобряете или наоборот. А теперь послушайте меня внимательно и поверьте. Если у вас нет присущего ей таланта – главное: чтобы мочь творить магию, вы должны родиться с этим даром, а затем нужно его – возжечь – с помощью некоего магического события, случившегося с вами, пока вы не слишком стары для того, чтобы его эффект проявился. Насыщение в магическом поле, так это называет моя бабушка. Ну, так она и была инженером. Она думает в этих терминах. Короче, я хочу сказать, что если врожденного таланта нет, то ничто – верьте мне – ничто не создаст его для вас. Сколько бы жертв вы ни принесли, или душ продали, или пентаграмм начертили… Питер резко вздохнул. – Звучит так, как будто тот, кто предпримет подобные попытки, рискует причинить себе серьезный ущерб. Духовно. Посетитель выглядел слегка удивленным, но потом кивнул. – Вам видней, ведь это ваша специальность. Но я не скажу, что вы неправы. Особенно учитывая, каких людей из нашего мира они этим могут привлечь. Эти-то будут совсем не милые люди, и уж точно будут смотреть на них исключительно как на корм. Но вы должны еще кое-что понять касательно – механики этого дела. Скажите, вы когда-нибудь пробовали зарядить авто-аккумулятор, который выработался настолько, что уже не может держать заряд? Он кивнул. - Так вот, примерно также будет выглядеть попытка привить магический талант тому, кто его не имеет. Но в равной степени, возвращаясь к убитому аккумулятору, вы должны знать, что в определенных обстоятельствах вы не сможете определить, работает он или нет. Питер посмотрел на него с вопросом. - Вы хотите сказать: когда он просто является проводником тока другого источника? - Очень хорошо. Именно. И у меня есть жуткое подозрение, что все так подстроено, что эти люди сами не понимают этой разницы. Поэтому они и решились – на ужасные поступки – чтобы получить эти силы. И они могут быть вполне уверены, что все прошло успешно. И они будут продолжать делать то, что, как они считают, и дальше будет производить в них магию. Что, разумеется, совсем не так. Они оказались чьей-то марионеткой. Но, тем не менее, они совершили эти поступки. И в тот момент они должны были осознавать всю их тяжесть. И вот здесь, я подозреваю, в дело должны вступить вы. Голос Питера был очень тих. – Что это? Невилл пожал плечами. – Могилы. Они вскрывали могилы. Изымали тела. Выламывали кости. Зубы. Чтобы передать кому-то для использования в ритуалах очень Темной, запретной и – совершенно реальной – магии. Питер сглотнул. - Чьи могилы? Это то уголовное преступление, о котором вы говорили? Невилл кивнул. – И именно его я надеялся уговорить вас скрыть ради меня. Его возглас негодования был, по-видимому, ожидаем. Невилл остановил его решительным и страстным жестом. - Послушайте, вы были очень вежливы. И я вам очень благодарен. Такое – не часто встретишь. Но вам нужно понять одну вещь. У вас есть ваша точка зрения. И она хороша – для вас. Но моя задача - оградить Драко от этой беды. Я не хочу даже предполагать, что он сделает, если увидит, как они обошлись с останками членов его семьи. Вы не представляете, в каком ужасном состоянии он был, когда я вернулся домой. Я очень многое готов для этого сделать. Что бы вы об этом ни думали. - Хм. – Питер встал и подошел к переполненной книгами полке, которая занимала целую стену в его кабинете, достал один из томов и стал его листать. Поймав взгляд посетителя, он махнул рукой. - Закон Дэвиса о похоронах, кремациях и эксгумациях, - пояснил он. По неясной причине его гость выглядел так, как будто это его развлекло и он осознанно воздерживается от комментариев. Питер нашел нужный отрывок и просмотрел его. - Мавзолей – он ведь на частной земле? Посетитель пожал плечами. - Самой что ни на есть. - Хм. И насколько старыми были разоренные захоронения? Они были раньше Акта о погребениях, как вы думаете? Посетитель выглядел растерянным, поэтому он пояснил, - до 1852 года или после? - Ой, да конечно до: самое позднее из того, что я видел – середина восемнадцатого века, а самое раннее -1665 год. - Хм. – Питер немного подумал и закрыл книгу. – ОК, тогда я предлагаю следующее. Я так понимаю, ваша главная задача – оградить вашего партнера от сильного огорчения, когда вы сообщите ему о произошедшем, верно? Невилл кивнул. – Мне придется что-то сказать, но я хочу смягчить это как можно больше. И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы его заставили на это смотреть. Или делать заявления. Он просто свихнется от ярости. Питер подумал еще немного. - Знаете, в таких вопросах светские власти занимают весьма здравую позицию. У нас случаются время от времени подобные странные инциденты, как ни жаль. Так вот, по закону владелец погребения обязан восстановить его после акта вандализма, есть еще несколько разъяснений к закону, к которым мы подойдем позже. Так что у меня не будет никаких проблем, если я подойду туда вместе с вами – у вас же есть какие-то доверенности касательно этой собственности, не так ли? – и мы посмотрим, что там нужно сделать. Завтра в десять вас устроит? У мавзолея? Невилл молча кивнул. Питер продолжил. - Что касается уголовного преследования, с этим не все ясно, потому что мы не знаем, кто это совершил и у кого находятся похищенные кости. Кстати, они не считаются украденной собственностью: никто не владеет частями тел. Но уверяю вас, я, безусловно, приложу все усилия, чтобы выяснить, где они и что с ними. Это как раз одна из тех ситуаций, когда кто-то с нечистой совестью вполне может прийти ко мне. Конечно – не обязательно – сам исполнитель, но кто-нибудь из его близких, возможно. Как вы сказали, здесь в дело вступаю я. Он глубоко вздохнул. - Осквернение могил рассматривалось скорее как уголовно наказуемое посягательство на частную собственность, чем как одно из правонарушений в отношении кладбищ по закону Дэвиса, учитывая древность останков и несколько необычный статус мавзолея. Еще один момент: власти захотят быть уверенными, до того как мы начнем восстанавливать мавзолей, что эти кости действительно такие старые, как мы думаем – бывали странные случаи, когда преступники пытались скрыть мертвые тела на кладбище… - Типа, как угли – в Ньюкасл, - прошептал Невилл, затем добавил, - Я в этом вполне уверен, правда. Гермиона – короче, мы проверили. Своими методами. - Хорошо. Да и вообще, что касается полиции, есть у меня один знакомый – учились вместе в колледже – который специализируется на человеческих скелетах, он недавно получил место доцента в Бристоле. Я знаю, что полиция обращается к нему время от времени, и я не думаю, что он мне откажет приехать сюда на денек и дать всем насладиться своим экспертным мнением. А копы не захотят отрывать от дела свою паталогоанатомическую команду, если у них в руках будет такой компетентный отчет. Поэтому, если вы позволите мне подготовить отчет для полиции, и если у вас есть законное право разрешить третьим лицам доступ на территорию и все прочее, я не вижу причин, почему бы нам не удалось все устроить без всякой шумихи. Очень быстро. Это все, что я могу для вас сделать. Невилл подумал и кивнул. – Если есть быстрый способ убрать этот кошмар без того, чтобы куча людей ползала по Мэнору и его землям, я был бы так благодарен. Мы правда не можем себе позволить, чтобы наши власти влезли в это дело – особенно такое скандальное, с участием древних костей на землях Малфоев. Если они пронюхают – боюсь, они не просто начнут делать абсурдные выводы, они построят целые инженерные конструкции с консолями и кронштейнами, чтобы более эффективно выводить всякие теории, и чтоб хватило надолго. Он встал, довольно резко, и протянул руку. – Спасибо. - Пожалуйста. Часть моей работы. И было приятно поговорить с вами. Внимание его гостя, когда он встал, явно привлек маленький портрет восемнадцатого века, запечатлевший одного из предшественников Питера, висевший над столом. Питер пояснил: - Это канонник Рокинз. Служил здесь с 1760 по 1790. - Я – знаю. Узнал. В Мэноре есть похожий портрет. – Невилл поколебался, и повернулся к нему лицом. – Послушайте, как много из истории этого прихода вам рассказали, когда предлагали его? Питер знал, что выглядел удивленным. – Ну, обычную информацию, полагаю. Без подробностей – они обычно не вдаются, знаете ли. Я уже сам немного полюбопытствовал и заглянул в приходские книги, когда было время. - Хм. – Невилл еще раз взглянул на портрет. – По словам родственника Драко – двоюродного дедушки Роджера – канонник был самым страшным грешником, которого он когда-либо встречал за всю свою жизнь. Учитывая обстоятельства, я думаю, вам следует под этим понимать совсем не то, что он позволял себе пропустить лишний стаканчик церковного вина, или там немного жульничал, раскладывая пасьянс долгим зимним вечером. - Двоюродный дедушка Драко – а, понятно. Семейные мемуары? Невилл покачал головой. – Семейный портрет. Питер, благоразумно, решил, что это пусть лежит там, куда упало. Он еще раз взглянул на портрет. – Удивительно, но мы так и смогли отыскать его надгробие. Было одно завещание, по которому выделяются средства на поддержание памятников всех викариев, которые похоронены здесь – их оказалось довольно много – но вот его могилу мы так и не нашли. - Вот как? – голос Невилла прозвучал довольно сдержанно. – Полагаю, это потому, что он на самом деле и не умирал. - Что? Невилл повернулся лицом к нему, перестав рассматривать портрет. – Ну, как вам сказать, не в обычном смысле, конечно. Доброй вам ночи. До встречи утром. И он резко ушел; растворился в воздухе, как будто его и не было. Питер протянул подрагивающую руку и выключил компьютер. Он как-то почувствовал, что события этого вечера совершенно разрушили для него всякую возможность обрести прежний ход мысли. И ему, возможно, придется внести некоторые серьезные изменения в завтрашнюю проповедь.