Рисую тебя

Счастье — это когда тебя понимают, большое счастье — это когда тебя любят, настоящее счастье — это когда любишь ты. © Конфуций

***

      Ночь длилась медленно, накрывая весь город своей тьмой. Тучи отступили, предоставляя мерцающим звёздочкам возможность украсить бездонное небо. Яркая луна светила, заменяя солнце, а свет от уличного фонаря попадал в комнату блондина, оставляя светлую полосу на полу и постели. С улицы не доносилось ни единого звука, из-за чего становилось жутковато. Это была абсолютная тишина, которую нарушали лишь горячие вздохи Хёнджина. Настолько эмоциональный день выбил парня из колеи, и он не мог больше сопротивляться сумасшедшим желаниям своей любви, своей души и своего тела. Единственное, что он хотел — Феликс. Единственное, что желал — Феликс. Единственное, в чём видел смысл — Феликс. Вся его жизнь была наполнена лишь одним единственным, который случайно однажды попался художнику на глаза.       Сегодняшний день помог приоткрыть Хёнджину затуманенные любовью глаза. Феликс — не ангел. Этот парень далеко не без грехов. Пусть его крылья не белые, а чёрные, Хёнджин всё равно хочет быть именно с ним. Хочет, чтобы парень стал его. Можно догадаться, что любовь художника — это вечное. Она не понятая, никем не замеченная и не принятая. Сегодня от неё отвернулись под предлогом счастливых отношений. Хёнджин просто не мог понять, сколько нужно потратить листков бумаги, сколько нужно закончить карандашей и сколько нужно придумать образов, чтобы Феликс сумел принять его. Парень ведь не стоит на месте, он двигается постепенно вперёд. Все мысли были о Феликсе, все пролитые слёзы были именно о нём. Вся душа была наполнена им. Иногда Хёнджин хотел от всего этого отказаться, как-то отпустить, отвлечься, но это было невозможно. Нереально забыть то, что в голове чёткой картинкой воображается. Если художник захочет забыть о Феликсе сейчас, то ему самому будет плохо одному. Всё же невозможно так отчаянно любить, но так хочется оказаться рядом и быть вместе. — Лучше в клетку тебя посадить, чем отдать в чужие руки, — произнёс блондин, листая истории Феликса в Instagram после небольшой разрядки, до которой довёл своё тело.       Сколько вообще стоит любовь Феликса? За сколько её можно приобрести? Хёнджин и так отдал всего себя, получая в ответ: «я знал, что это ты!». Разве ради этого парень старался? К чему привело то, что Феликс догадался? Ни к чему. Ничего не изменилось. Хёнджин и Феликс — это два хрупких мира. Только один ещё держится от шёпотов на ушко и от невесомого поцелуя губ, а второй рушится на глазах, тая словно снег в ладонях. Феликс: «Во сколько завтра встретимся? И желательно бы определиться, где именно. На завтра обещают хорошую погоду» Хёнджин: «После обеда, может… Давай в сквер пойдём?» Феликс: «В сквер…? А если там мокро будет?» Хёнджин: «А куда ты можешь предложить?» Феликс: «У БанЧана есть личная студия. МинХёк помог нам с этим. Мы там часто занимаемся на выходных с ребятами. Я могу попросить ключи, и мы спокойно можем потанцевать и порисовать» Хёнджин: «А ты уверен, что БанЧан отпустит тебя туда со мной?» Феликс: «А кто ему скажет?» Хёнджин: «Ты решил врать своему парню?» Феликс: «Нет, не врать. Я просто скажу, что хочу потанцевать с другом. Думаешь, у меня друзей мало?» Хёнджин: «Я так не думал» Феликс: «Вот и договорились! Я скину тебе утром адрес. Спокойной ночи, Хёнджин. До завтра!» Хёнджин: «Сладких снов, Феликс»       Блондин выдохнул и прикрыл глаза, переводя дыхание. Неужели он завтра проведёт день с Феликсом? Наедине… Без всех. Никто не сможет помешать ему насладиться этим моментом по полной, никто не помешает дышать с парнем одним воздухом, никто не сможет остановить Хёнджина от прикосновения к блондину. Улыбнувшись уголками губ, художник сладко вздохнул и поставил будильник, чтобы встать пораньше и привести себя в порядок. Этой ночью ему обязаны присниться самые лучшие сны, ведь он заслужил этого.       Положив телефон под рядом лежащую подушку, Хёнджин укрылся одеялом и с улыбкой на губах стал засыпать. В мыслях был всё тот же блондин со сладкой улыбкой на кукольных губах, которую хотелось попробовать на вкус.

***

      Благодаря будильнику, Хёнджин проснулся вовремя и не проспал. Впервые в жизни он был благодарен этой назойливой мелодии, которая пару минут разносилась по комнате. Потянувшись на постели, блондин сладко улыбнулся, встречая на своём теле тёплые солнечные лучи. Настроение было просто отличным. Вдохновение с самого утра протянуло парню свои объятия, ухватывая в плен искусства.       Блондин сел на постели и поправил волосы, которые сейчас были в лёгком бардаке, придавая Хёнджину домашний, но такой сексуальный вид. Когда в последний раз Хёнджин просыпался настолько счастливым? Счастье — это одна из необходимости жизни. Для кого-то счастье — это сбывшиеся мечты, осознавание того, что мы любимы, что кому-то нужны. Для Хёнджина счастье — это карие глаза, во взгляде которых мелькают огоньки радости, а кукольные губы посылают тёплую улыбку. Самым настоящим счастьем будет, когда несказанные слова Феликс услышит сердцем и всё поймет.       Хёнджин выбрался из постели и подошёл к окну, распахивая до конца шторы и жмурясь от яркого солнца. Вчера всё было пасмурно, сильный ветер и дождь накрыли город, а сегодня всё было противоположно вчерашнему дню. Тепло улыбнувшись, Хёнджин покрутился полностью обнажённый у зеркала, чего сам же и засмущался. Проведя ладонями по тоненькой талии, впалому животику и красивым бёдрам, парень захватил своё полотенце и выглянул из комнаты в коридор. Никого не увидев, он пробежал до ванной комнаты, сразу закрывая за собой дверь.       Включив воду, он набрал её до краёв и опустошил практически половину флакончика с гелем для душа, создавая пену. Сладко выдохнув, он с улыбкой забрался в белоснежную ванну, ощущая, как тёплая вода обволакивает его тело. Включив музыку в плейлисте, Хёнджин позволил себе немного расслабиться, закрывая глаза. Феликс: «Доброе утро! Ключи уже у меня! Адрес я тебе скинул»       Услышав звук уведомления, блондин взял телефон с тумбочки с предметами для применения в душе, и ещё больше заулыбался, читая сообщение. В который раз Феликс пишет первый? Второй? Третий? Тогда почему это до сих пор настолько волшебно? Хёнджин: «Доброе утро, Феликс. Я приеду к часу. Что мне для рисования взять?» Феликс: «Я не знаю… Например то, что считаешь нужным! До встречи!»       Хёнджин ответил на последнее сообщение и стал немного торопиться, чтобы поскорее встретиться с парнем. Было чувство, что каждая секунда на счету. Словно если он не поторопится, то встреча отменится, что ей помешают состояться.       Время продолжало отсчитывать секунды и минуты, перед тем, как приблизить Хёнджина к нужному часу. Парень принял ванну, расслабляясь и полностью отпуская напряжение, вчерашнюю обиду и пытаясь вычеркнуть слова Феликса о его любви с другим. Пусть блондин и не вдался в подробности, но фраза: «у меня есть парень, Хёнджин» — разбивала больнее, словно уронили хрупкую вазу из хрусталя на пол. Наверное, Хёнджин не сможет ему простить такое отношение к своим чувствам, хотя душа вчера же приняла Феликса вновь в свой омут любви и заботы. Феликс вчера сам признался, что заигрался в игру, пытаясь доказать самому себе, что влюблённый художник — это Хёнджин, совсем забыв, что у парня не просто симпатия к нему и возвышение среди других, а настоящие искренние чувства, которым под силу было вытерпеть всё.       Блондин стоял у шкафа, выбирая одежду. Хотелось выделиться, привлечь к себе желанное внимание не как к другу, а как к парню, который умеет любить и готов подарить всего себя. Внутри художника плескалась романтичность, из-за чего и образ получился милым и по-своему романтичным: чёрные джинсы со строгим кожаным ремнём, чтобы они красиво смотрелись и подчёркивали бёдра, белая обычная футболка для лёгкости движений, ведь парень сегодня будет пробовать себя вновь в танцах, сверху Хёнджин накинул лёгкую кремово-белую кофту, по типу напоминающую мужской кардиган. Украшениями, как всегда, послужили серебряные браслеты, цепочка на шею с аккуратным мелким плетением и пару серёжек в ушах. — Куда такой красивый малыш у меня собирается? -нежно спросила родительница, заходя к сыну в комнату и опираясь о стену спиной. — Свидание? — Скорее дружеская встреча ради выгоды, — улыбнулся блондин, поворачиваясь к маме и мило подмигивая. — С Феликсом решили встретиться в студии его… Его парня, — Хёнджин замялся и выдохнул. — Мы просто потанцуем, порисуем и разойдёмся. — Поэтому ты такой счастливый с утра? — спросила женщина, подходя к сыну и наблюдая, как он собирает в рюкзак всё нужное для рисования. — Светишься, как солнышко. — Я просто жду встречи с ним, — выдохнул парень, не скрывая яркой улыбки. — Честно, я не знаю, как ещё не заболел после вчерашнего. Феликс тоже хорошо себя чувствует. Я боюсь, что слягу с температурой, тем самым позволю БанЧану забыть о том, что у него появился сильный соперник. — А ты сильный соперник? — улыбнулась родительница, с гордостью в глазах смотря на своего сына. — Я не отдам ему Феликса, — уверенно произнёс Хёнджин. — Всё, что вчера произошло, сделало меня сильнее. Да, я сломался из-за того, что позволил себе воспринять очередные слова Феликса всерьёз, но для меня каждое его слово важно. Мы поругались вчера. Оказывается, что он больше обращал внимание не на то, что его «тайный поклонник» любит его, а на то, кто художник. Ему было интересно, кто рисует его. Мам, он знает, что это я. Знает, что я влюблён, но не знает, что люблю его. Я хочу, чтобы он сам всё почувствовал. Сказать — это одно, а я хочу сразу доказать. — Что ты планируешь сегодня сделать? — спросила родительница, боясь, что сын с таким настроем перейдёт дозволенные границы. Она понимала, что чувства уже выплёскиваются наружу, что внутри для одного им места становится мало. — Я сделаю его своим, — сказал Хёнджин, застегивая рюкзак. — Что мне помешает? Мам, я сегодня буду с ним наедине. Между нами будет незначительное расстояние. Я с ума сойду. — Хёнджин, мне это уже не нравится, — выдохнула родительница, беря блондина за руку. — Позволь ему полюбить тебя без насилия. — Какого насилия? — парень похлопал глазами в недоумении. — Мам, ты не так поняла! Никакого насилия не будет. Я подразумевал, что привлеку его внимание к себе не как к художнику или другу, а как к парню. — Ох, прости, пожалуйста, — попросила женщина, краснея. — Иногда я не знаю, что происходит в твоей влюблённой голове. Такие люди способны на всё, даже на такое. — Я не смогу сделать Феликсу больно и заставить что-то делать без его согласия на это, — прошептал Хёнджин. — Я ведь люблю его. — Вы вчера очень красиво смотрелись под дождём, — улыбнулась родительница. — Два мальчика, стоят и греют друг друга. Только мне не понравилось, что ты отдал свою кофту. Да, ты позаботился о нём, но не нужно забывать о себе. Ты же совсем не подумал вчера о себе и о своём здоровье. Чудо, что ты сейчас без температуры. — Для меня важным является он, — уверенно произнёс блондин. — Можешь, пожалуйста, отвезти меня на студию после того, как я пообедаю? — Конечно, Хёнджин, — улыбнулась женщина и поцеловала сына в щёчку. — Только прошу, не подведи меня. Не натвори глупостей с ним.

***

      Солнце согревало город после вчерашней бури стихий. Все улицы практически высохли от сильного дождя, листья на деревьях поблёскивали от неисчезнувших капель, а цветы с новой силой стали процветать… Всё же дождь для некоторых сослужил пользу. Хёнджин всё время до студии смотрел в окно, рассказывая родительнице про конкурс и про то, что их группа заняла второе место. Несмотря на то, что парни проиграли опытнейшим танцорам, которые участвуют далеко не в первый раз, ребятам было обидно, хоть они этого и не показывали.       Попрощавшись с родительницей, Хёнджин вышел из машины, пообещав, что напишет, если за ним нужно будет приехать. Посмотрев на высокое здание, которое окружали посаженные кусты с цветами и различные малоразмерные деревья, блондин написал Феликсу, чтобы тот хотя бы соизволил его встретить, ведь художник совсем не знал, куда идти. Хёнджин: «Спустись, пожалуйста. Я приехал»       Парень зашёл вовнутрь здания и сел на диванчик в просторном холле, рассматривая какой-то декоративный цветок на стеклянном столике. Блондин около пяти минут не читал его сообщение, потом вовсе прочитал и ничего не ответил. Такого поворота событий Хёнджин не ожидал и стал допускать мысли, что эта встреча имела шуточный характер или незапланированно быстрое окончание, так и не случившись. Вскоре Хёнджин не выдержал и собирался уже уйти, как заметил слишком помятого Феликса со сбившимся дыханием. — Привет, — выдохнул блондин, подходя к художнику и сразу беря его за руку, чтобы провести в их зал. — Прости, что так долго, я разминался. — Я заметил, — хмыкнул Хёнджин, конечно, не веря и именно поэтому выдёргивая свою руку из ладони Феликса. — Эй! — танцор остановился и нахмурил брови. — Я честно тренировался! Если ты подумал о другом, то выкинь эти мысли из головы! Тут нет БанЧана, а только мы вдвоём, не считая владельца студии. БанЧан предупредил его, что заниматься я буду по его абонементу, а ты по моему, поэтому пошли. Если тебе интересно, то этот владелец какой-то там знакомый МинХёка, а он обожает БанЧана, поэтому договорился ради нашей группы о студии на выходные. — Мне совсем это неинтересно, — усмехнулся Хёнджин и сам взял блондина за руку, пытаясь не сгореть от их касаний. — Ладно, прости меня, Феликс. — Ты ревнивый ещё больше, чем БанЧан.       Феликс улыбнулся и завёл блондина в их танцевальный зал, закрывая за собой дверь. Зал представлял из себя огромное помещение, выполненное в белых, кремовых и бежевых тонах. По обе стороны противоположных стен были установлены большие зеркала, у третьей стены зашторенное, больших размеров окно. На белом потолке были встроены светодиодные лампы, а на полу вместо обычного ламината, который часто используется в танцевальных залах, покрытием служил танцевальный линолеум. — Пока я разогретый, давай потанцуем? — улыбнулся Феликс, проходя на самую середину зала. — Ну чего ты так смотришь на меня? — смущённо спросил блондин, поймав на себе пристальный взгляд Хёнджина.       Художник просто не знал куда себя деть. Он не знал, что их уединение с Феликсом за пределами академии так скажется на нём. С первых минут, когда блондин закрыл дверь, Хёнджина волной накрыло возбуждение и терпкое чувство, кричащее о любви. Парень нежно улыбнулся и отвёл любовный взгляд, опуская рюкзак на пол и кидая на него свою кофту. Оставшись в одной футболке и джинсах, художник подошёл вплотную к Феликсу, смотря сверху вниз. Так близко… Опасно близко… — Здесь достаточно места, чтобы мы не нарушали личное пространство друг друга, — аккуратно намекнул Феликс на то, что они непозволительно близко находятся рядом. — Ты можешь отойти? — Я не могу, — тихо произнёс Хёнджин, беря блондина за руку и резко притягивая ещё ближе, опуская одну ладонь на его талию. — Я умею танцевать лишь это…       Художник подмигнул и отпустил Феликса к полу, крепко придерживая за талию и за руку. Заглянув в его глаза, блондин поклялся, что готов утонуть в них по собственному желанию. Поймав на себе удивлённый взгляд Феликса, Хёнджин обворожительно улыбнулся и поставил блондина вновь на ноги, но не отстраняясь. Он больше не имел способности отпустить его. — Хван Хёнджин, Вы ведёте себя сегодня более уверенно, чем вчера в раздевалке, — наигранно-уважительно прошептал Феликс, начиная сам вести их произвольный танец. — Феликс Ёнбок Ли, Вы магнитом к себе притягиваете, — улыбнулся Хёнджин и снова взял лидирующую позицию, играя главную роль. — Как ты узнал моё полное имя? — спросил Феликс, отстраняясь и решаясь приступить к хореографии, а не продолжать импровизационный танец, состоящий из элементов танго и вальса. — Честно ответить? — усмехнулся Хёнджин, снова делая шаг к Феликсу, но блондин быстро отошёл на пару шагов. — Когда самый первый портрет оставлял у тебя в рюкзаке. — Ты копался в моих вещах, когда делал это?! — Феликс нахмурился и сам подошёл к Хёнджину, угрожающе смотря снизу вверх, что выглядело забавно. — Не копался, а изучал тебя, — закатил глаза Хёнджин, поворачиваясь к зеркалу лицом. — Ты постоянно такой агрессивный, когда обсуждаешь действия своего «тайного поклонника»? — Хёнджин, глаза открой! — Феликс мило топнул ногой и обошёл парня, чтобы снова посмотреть ему в лицо. — Мне неприятно, что ты шарился в моих вещах! — Я всего лишь увидел твоё удостоверение и имя! — Хёнджин прижал Феликса к себе за талию. — Не обвиняй меня в этом! Самый главный виновник всего происходящего — ты! — Что?! — блондин настолько опешил, что даже не заметил, насколько нежно ладони художника держат его за талию, несмотря на резкость в словах. — Я ничего не сделал, чтобы ты обвинял меня в чём-то! — Ты поселился внутри меня, — выдохнул Хёнджин и взял ладонь Феликса, опуская её на свою грудь, где билось сердце. — Вот тут… Там ты, понимаешь? Там нет никого, кроме тебя. А ещё ты здесь… — переместил ладонь на свою голову. — Ровно столько часов, сколько их в одних сутках. А ещё ты засел в другом месте, только туда неприлично даже смотреть.       Феликс тяжело выдохнул и отвёл взгляд, чувствуя сбившееся дыхание на своём лице. Что это? Это признание в любви? Разве это они сейчас должны обсуждать? На данный момент ему было страшно находиться рядом с Хёнджином. Парень выглядел странно и чересчур сильно в себе уверенно. По телу блондина пробежали мурашки, но несмотря на свой страх и риск, Феликс снова заглянул в глаза художника, которые засмотрелись на его веснушки. — Хёнджин, пожалуйста… — тяжело выдохнул Феликс, говоря совсем тихо. — Прошу… Ради меня… Давай закроем эту тему…? — Ты второй раз отказываешься от моих чувств? — усмехнулся грустно блондин, рассматривая столь прекрасное лицо с наполненными эмоциями глазами, дрожащими кукольными губами и десятками рыжих веснушек на скулах и щёчках. — Я просто не могу принять их, но я не осуждаю тебя за это, — произнёс Феликс, обвивая руками шею блондина. — Хёнджин, как бы тебе сейчас не было больно, но у меня есть БанЧан, который меня любит. Я уверен, что твоя любовь даже не сравнима с его, но я не могу так. — Назови мне ровно одну причину почему он, а не я, — попросил Хёнджин, отстраняясь, когда по телу разлилось привычное чувство боли и ненужности.       Феликс закусил губу и отвёл взгляд в сторону, садясь у зеркала. А всё же почему БанЧан, а не Хёнджин? Ведь если бы чувства были настоящими, Феликсу не составило бы труда ответить на поставленный вопрос. Художник усмехнулся от задумчивости блондина и вновь сдался первым, садясь рядом. Он не мог долго таить обиду на парня — это самая большая ошибка, которую допускают сильно влюблённые люди. — Феликс, не думай, — выдохнул Хёнджин, приобнимая его за плечи. — Прости меня, пожалуйста. Я опять завёл этот разговор. Прости, что я люблю тебя. Прости, что ты мне нравишься. Я правда не могу сдерживать чувства к тебе. Я слишком долго молчал, Феликс. Я не желаю тебе узнать когда-нибудь какого это. Набравшись смелости, я пытаюсь делать к тебе эти шаги. Ты думаешь, они так просты? Это не я решил любить тебя. Моё сердце, моя душа — они решали за меня. Я правда виню себя за это. Ты ни в чём не виноват, ты прав. Это я слишком медлил, что смог позволить другому не то, что стать твоим парнем, а даже подумать о тебе.       Феликс сжался в комочек, положив голову на плечо Хёнджина и обнимая свои колени. Он слушал каждое его слово, внимательно и точно, лишь бы не пропустить ни единой фразы. Настолько красиво в любви ему никогда не признавались. Сердце блондина билось в один такт с художником; дыхание обоих сбилось, из-за чего грудные клетки стали вздыматься сильнее. Единственное, что парней отличало друг от друга — состояние. Одному было плохо, второму ещё хуже.       Хёнджин крепко прижимал к себе Феликса, дыша ему в волосы. Мягкие пряди приятно ласкали щëки, но не спасали от разрывающегося сердца внутри. «Признайся, и станет легче» — говорили ему. Признался. Только почему стало ещё больнее? Где та обещанная лёгкость? Сердце было разбито на миллиарды песчинок, измученная душа глотала последние глотки воздуха.       Пара минут тишины длилась вечно. Никто не двигался и не издавал ни звука. Каждый находился в своих мыслях. В определённый момент Феликс аккуратно приподнял голову с плеча блондина, заглядывая в его глаза, в которые было больно смотреть. — Не плачь, пожалуйста, — тихо прошептал Феликс, ощущая, что эти глаза находились на грани испускания слёз. — Если тебе так плохо из-за меня, зачем ты терпишь это? — Я произнёс все причины пару минут назад, — выдохнул Хёнджин, не смея отвести взгляд от карих глаз. — Это всего лишь маленькое словосочетание слов. Ты же не пропустил их? — Я услышал их, Хёнджин, — выдохнул Феликс и прижался своим лбом ко лбу парня, прикрывая глаза. — Что нам делать дальше? Ты впутал меня в свою любовь. — Феликс, я всё равно не отпущу тебя, — тихо произнёс Хёнджин, продолжая обнимать блондина. — Эгоист… — Просто знаю, что я скорее потеряю смысл без тебя, — выдохнул художник и первый отстранился, поднимаясь с пола и помогая встать Феликсу. — Твой смысл — это я? — тихо прошептал Феликс, оставляя свою руку в ладони Хёнджина, которую тот крепко сжал, сплетая пальцы в крепкий замочек. — Мой смысл — это ты, — улыбнулся Хёнджин и притянул к себе парня. — Я ни за что не смогу отпустить тебя. Если тебе будет легче, я могу не беспокоить тебя пару дней. — Нет, даже не думай! — Феликс улыбнулся уголками губ, совсем не зная, как вести себя сейчас. — Ты слишком много сказал сегодня! Ты просто не имеешь право оставлять меня одного с этими мыслями! — Ты не имеешь право восклицать на меня в этот момент, — усмехнулся Хёнджин и крепко обнял Феликса, пряча недовольное лицо парня себе в шею. — Не оставлю, будем думать вместе. — Что будем делать дальше? — выдохнул Феликс, вдыхая приятный аромат блондина, сладко дыша ему в шею. — Ты готов быть моим другом? Пока что только другом. — Это один из лучших вариантов исхода данной ситуации, — выдохнул Хёнджин. — У тебя есть время решить всё окончательно. Я буду ждать. А сейчас, может, ты меня уже научишь чему-нибудь? Мы же танцевать и рисовать собирались. — Вот именно! — улыбнулся Феликс, которому стало немного легче, как и художнику. — Это ты мне опять про любовь начал! — блондин отстранился и подошёл к колонке, чтобы включить музыку. — Эй, Феликс! — Да? — Я люблю тебя.       Феликс закатил глаза и снял свой кроссовок, кидая его в Хёнджина, на что художник лишь улыбнулся, поднимая с пола брошенную обувь. Кто знал, что всё произойдёт именно так? Сколько нужно было иметь смелости внутри, чтобы во всём признаться? А ведь знаете, легче и вправду стало… Но надолго ли…?