Когда договора недостаточно

Ника просыпалась урывками. Мучительными урывками, сопровождаемыми болью почти во всем теле. Голова раскалывалась, хотя она точно помнила, что вино она только пригубила. А потом… Последний рывок сквозь ледяной водопад памяти заставил ее резко сесть, чтобы тут же скрючиться от боли хватаясь за бок. — Ах ты ж твою мать… Будто из ниоткуда, около нее оказалась взволнованная Ева, тут же принявшаяся укладывать ее в изначально горизонтальное положение. — Господи, наконец-то ты очнулась! Как себя чувствуешь? Голова кружится? Сколько пальцев видишь? Перед глазами замаячило три пальца на что она в ответ показала один средний. — Сойдет такой ответ? — увидев на лице смесь из обиды и замешательства, Ника спохватилась и взяла ее за застывшую в воздухе руку. — Извини. Все болит, но я в порядке. Вроде бы. Долго я спала? Ева тяжело вздохнула, плечи опустились, голова поникла. — Около шести часов. Я была не уверена, стоило ли звонить в скорую, поэтому сделала все сама, насколько помнила из курсов первой помощи. Но у Ники мысли сейчас были только о маленьком кусочке пластика, который был во внутреннем кармане ее куртки. — Моя куртка… Где она? Она резко встала с дивана, чтобы тут же быть подхваченной Евой. — Ты что творишь?! — раздраженно спросила та, усаживая слабо упирающуюся девушку обратно на диван. — Сейчас не о работе стоит думать, а о себе! — поймав ее взволнованный взгляд, Ева закатила глаза в раздражении. — Висит твоя куртка в коридоре. Флешку я нашла, данные скопировала. — Мне надо их посмотреть, — твердо заявила Ника, и потянулась к ноутбуку, стоящему на столе, но была перехвачена рукой Евы. — Тебе сейчас нужно отдохнуть! Ты можешь хотя бы ненадолго оторваться от работы и подумать… ладно, о себе не хочешь, так подумай обо мне, дура! Ника могла поклясться, что почувствовала, как у нее вытянулось лицо от крайней степени удивления, граничащего с изумлением. Видя это, Ева буквально рухнула на диван рядом с ней, уронив лицо в ладони. — Я… я испугалась, — надломленным, почти не слышным голосом произнесла она. — Когда я увидела, как ты сползаешь по стене, оставляя кровавый след на ней… когда я звала тебя, а ты… И сейчас я слышу только об этой флешке, которая может и подождать. Черт! — она наконец посмотрела на девушку, шокированную таким эмоциональным порывом. — Знаешь что? В следующий раз, когда я тебя обнаружу в подобном состоянии, я пройду мимо! Правду о тебе говорят, что ты та еще ледышка… Ева только встала, но была остановлена Никой, до которой только дошло, что ее все же кто-то донес до дивана, обработал и перевязал порез, переодел… От последнего осознания она несколько смутилась, но все же усадила рассерженную брюнетку на бедный диван. — Послушай… Извини. Я не хотела тебя обидеть… — она замолчала, все еще удерживая Еву за руку, не решаясь отпустить ее. Когда в последний раз она была настолько неуверенной в своих действиях? — Насколько все плохо? — А? Ева сначала даже не поняла про что ее спросила Ника, пока не показала на бок, отчего она заметно скривилась. — У меня было ощущение, что тебя грузовик сбил… Левый бок у тебя больше похож на темно-синее полотно. С рукой более-менее повезло, порез не сказать, чтобы сильно глубокий, но шрам явно останется. Я нашла в аптечке обезболивающее, воткнула тебе… Но все же. Что произошло? Ника вкратце рассказала все, что случилось, постаравшись вспомнить приметы нападавшего. Сейчас, находясь в безопасности, она понимала, чем рисковала. Рисковала не только здоровьем, но и жизнью. Это осознание давило до ощутимой дрожи в руках. Дело приобретало совсем другие обороты. Если за данные, которые там находились, кто-то готов убивать, то она очень продешевила. Надо было брать раз в пять больше. А лучше и вовсе отказать. Может, еще не поздно? Можно же вернуть аванс и распрощаться, сказав: «аривидерчи». Все же в договоре не было никаких штрафных санкций за отказ от дела, а это еще та редкость. Так что же мешает? Гордость? Нет. Ника знала, что сейчас ей мешает отказаться от этого хоть и дорогого, но явно уже небезопасного дела. И эта причина сидела рядом. Ника даже не могла сказать, что она чувствует к этой брюнетке с глазами цвета темного шоколада. Привязанность? Какая может быть привязанность, когда они знакомы всего ничего, чуть больше недели? Влечение? Тут к бабке не ходи. Да. Очень. Она хотела ее, хотела до одури, до дрожи во всем теле, до пресловутых бабочек на душе. И она боялась. Боялась последствий, которые ее учили просчитывать. Последствий, которые она могла предугадать лишь некоторые, самые распространенные, касающиеся, может быть ее репутации, ее отношений с друзьями, родными. И, конечно, она боялась того, что может повторится. Уж лучше быть одной. Проще, надежней, верней. — Слушай, — прервала Ева размышления юриста, чуть коснувшись сжатых в замок рук, чем заставила вздрогнуть Нику. — Если он тебя ждал тут, то он должен был заранее знать, что ты получишь информацию на флешке, опередить тебя. В конце концов, получается, что они знают об этой квартире. Но как? Я же проверяла и неоднократно ее на прослушку. Следили? — Возможно. Мне надо подумать над этим. Но если они знают об этой квартире, то я бы предпочла сменить место дислокации, так сказать. Есть ли еще в распоряжении фирмы квартиры? Ева задумалась, крутя в руке телефон. — Да, есть в разных районах города. Она была остановлена резким взмахом руки, от чего Ника тут же схватилась за порез. Взяв один из многочисленных листов, разбросанных по одной только ей понятной схеме, перевернула и быстро чиркнула ручкой: «собирайся». — Подумаем об этом… — глянув на часы, она поняла, что сейчас раннее утро, около 5 часов. Еще не утро, но уже не ночь. — чуть позже. Сейчас, думаю, можно передохнуть. Как считаешь, заслужили ли мы немного отдохнуть за просмотром фильма? С этими словами Ника включает какой-то боевик да погромче и бросается собирать все необходимые вещи. Посчитав, что скорость важнее какой-то одежды, она сгребла документы, сунув их, как и ноутбук с принадлежностями, в сумку, забрала любимую кружку из кухни и пошла одеваться. Перекидываясь с Евой дежурными фразами около дивана про фильм, Ника записала эти фразы на диктофон. Ей было жаль оставлять старого друга фирмы Pioneer, но что было поделать… В конце концов, при удачном стечении обстоятельств, она планировала за ним вернутся. Ева помахала ей рукой у двери, пока Ника накидывала, морщась от боли во всех возможных местах ее бренного тела, брошенную прямо на пол окровавленную куртку. Поставив диктофон на воспроизведение по кругу, они вышли из квартиры, тихонько закрыв дверь и спустились на улицу все еще спящего города. Только оказавшись в машине, Ева внимательно посмотрела на Нику, которая напряженно ждала пока прогреется машина. Хоть и май месяц, но было достаточно холодно. — Ты думаешь, что все же стоит прослушка? Это прозвучало достаточно нейтрально, но Ника все же уловила щепотку сомнения и обиды. — Нет… Не знаю. Но рисковать не хочу, — они наконец-то тронулись в путь. Встав на светофоре, девушка повернулась к угрюмой Еве. — У меня появилась одна мысль, но она требует подтверждения. Ехать на квартиры компании не входит в мои планы, учитывая, что тот тип знал где ждать. Она наклонилась в сторону пассажирки, поморщившись от болезненных ощущений, достала старый мобильник из бардачка. Пока выезжала на проспект, выруливая одной рукой, второй включила мобильник и, дождавшись, пока это древнее чудо инженерной мысли, которая она заряжала, наверное, с месяца три назад, загрузится, набрала на быстром наборе номер. Сонный, но несколько взволнованный голос матери раздался в трубке. — Привет, дорогая. Что случилось? — Привет, мам. Звоню предупредить. Я к нам направилась, за город. Ключи же на месте? — Да, на месте. Что-то произошло? Нужна помощь? — Нет, сама разберусь. Вроде как не маленькая. Только, мам. Если будет кто-то звонить незнакомый… впрочем, ты и так знаешь. Раздался легкий смех, который всегда чуть улучшал настроение. Даже когда, казалось, весь мир был против нее, она была уверена в одной константе — маме. — Еще бы яйцо не учило курицу. Доброй… доброго утра. Имей ввиду, там голяк и надо растопить будет… — Не волнуйся. Пока. Она снова выключила престарелого динозавра телефонной индустрии, кинув его на приборную панель. Дождавшись очередного светофора, она заглянула в подлокотник, кое-как извернувшись, она вытащила внутреннюю коробку из него, убедилась, что наличка лежит на месте, вытащила ее под изумленный взгляд Евы, и сунула во внутренний карман. — Может расскажешь, куда мы едем? Они ехали по широченному проспекту, который буквально через несколько часов будет забит под завязку спешащими по своим делам людьми. Но сейчас эта артерия города была пустой, что давало возможность в кои-то веки ехать свободно. Поглядывая в зеркало заднего вида на случай слежки, Ника ответила: — Технически, к моим родителям. По факту… На дачу. Но сначала в магазин. Там никого не было с нового года, так что мышь-висельник вместо чая нам обеспечена. Путь до супермаркета (единственное, что работало круглосуточно) они преодолели быстро. А учитывая особо раннее утро, с очередями тоже не было никаких проблем. Быстро закупив еды и предметы первой необходимости, Ника задумчиво посмотрела на отдел со спиртным и, быстро подойдя к полкам с красивыми и такими разными бутылками с одинаково прозрачной жидкостью внутри, взяла одну, кинув в тележку под вопросительный взгляд напарницы. Рассчитавшись на кассе наличкой, они двинулись на парковку. Ева хотела уже побыстрее оказаться в тепле хотя бы машины, а желательно теплого дома, поэтому торопливо толкала тележку. Только у самой машины она поняла, что Ника отстала. Обернувшись, она увидела медленно идущую, будто выверяя каждый шаг, чуть ссутулившуюся девушку. — Что такое? Мотнув головой, Ника молча открыла машину, неаккуратно закинула пакеты в багажник, отпихнула ногой от машины тележку и села за руль. Ехали молча, в вязкой тишине, которая сопровождалась мерным гулом двигателя. Ева думала о том, где она могла проморгать прослушку. Она все тщательно осмотрела и была уверена, что обшарила каждый угол. Так где же она пропустила? Где она просчиталась? Это ее волновало, выводило из себя. Хотелось вернуться и обшарить все заново. Естественно, сейчас это было невозможно. Но было еще одно чувство, что червячком точило ее уверенность. Если бы она нашла эту чертову прослушку, возможно Ника не пострадала бы… Ника же, стараясь не выказывать никаких признаков, впилась в руль до побелевших костяшек, пытаясь анализировать ситуацию, но получалось с трудом. Тело начинало бунтовать и взвинчено давало о себе знать, будто та красотка блондинка-истеричка, на которую без малого целых пять минут не обращал никто внимания. Бок безжалостно пульсировал той противной тупой болью, заставляя и без того нервные клетки нервничать еще больше, посылая в мозг сигнал о бедственном положении дел. Рана на плече не отставала, вторя пульсации в боку в другом ритме, нарушая гармонию ритма. Но то была другая боль, при которой казалось, что будто в месте пореза скопилась чуть ли не вся кровь, которая была в теле и теперь ей отчаянно хотелось наружу. А для этого нужно прорваться через заградительный барьер тонкой скорлупы запекшейся темно-красной корки. Ее грела только мысль о том, что они скоро приедут и она сможет немного отдохнуть. — Слушай, — Ева вдруг прервалась от задумчивого созерцания дороги, повернулась к Нике. — Я уверена, что все проверила и… С тобой все в порядке? Ее внимание привлекло чуть бледное напряженное лицо девушки, покрытое мелким бисером испарины. Ника вымученно улыбнулась. Или попробовала это сделать. Ева протянула руку в бессознательной попытке прикоснуться тыльной стороной ладони к ее лбу, но была остановлена нервно дернувшейся головой. — Нормально. Просто обезболивающее перестает действовать. Осталось недолго. Она наконец свернула с асфальтированной и освещенной дороги на грунтовую дорогу, ведущую в коттеджный поселок. По обеим сторонам той тропинки, которую только с большой долей фантазии можно назвать дорогой, стояли деревья, которые своими кронами только-только начали одеваться в летние платья из листвы, грозились ближе к лету превратить заурядную грунтовку в зеленый туннель. Но сейчас это больше похоже на руки скелетов, тянущие свои костлявые пальцы к машине. Внезапно деревья расступились, меняясь местами с поляной пока еще жухлой с нежно-зелеными проплешинами, которая прерывалась забором. Въехав на территорию поселка с относительно широкой дорогой, где, может и не без труда, но могли все же разъехаться две машины, Ника уверенно, но медленно вела свою тойоту по одной лишь ей знакомому маршруту до тех пор, пока не остановилась около высоких ворот из зеленого профнастила, рядом с которыми была калитка из того же материала. Ника вытащила из подстаканника около руля маленький пульт и щелкнула кнопкой. Ворота ожили и пришли в движение, открывая путь к гаражу, ворота которого тоже пришли в движение от еще одного щелчка по пульту. Девушка заехала внутрь, оставляя пока еще серое утро за спиной. Заглушив мотор Ника буквально вывалилась из машины и прижалась спиной к стене, пытаясь хотя бы устоять на своих двоих. Ева тут же подбежала к ней, подхватывая ее за талию, вызывая у нее шипение, сопряженное со стоном. — Извини, — стараясь перехватить ее так, чтобы не причинять лишних неудобств, Ева направилась к единственной двери, ведущей в дом. — Веди. Тебе надо принять горизонтальное положение. Подойдя к двери, Ника остановилась около белого короба, за дверцей которого пряталась щитовая с кучей тумблеров, и начала по очереди их переключать. Закончив, на ходу включая свет в довольно просторном тамбуре и коридоре, они двинулись внутрь дома, в гостиную, соединенную с кухней. Усадив девушку на диван, Ева поспешила к камину. Ощущение, что в доме было холоднее, чем на улице. Найдя по подсказкам газовую горелку для розжига, она закинула дрова из дровницы в камин и принялась за растопку. Убедившись, что огонь занялся, она поставила кипятить воду в чайнике, надеясь, что они не забыли купить пресловутый чай, а, в случае, если забыли, то она сможет найти оный в закромах небольшой, но уютной кухни. Когда Ева вернулась из гаража с сумками, в гостиной стало немного теплее, а чайник весело побулькивал водой. Ника же все еще сидела, откинувшись и запрокинув на спинку дивана голову с закрытыми глазами. Ева, поставив сумки, подошла к ней и осторожно коснулась ее плеча. Дождавшись реакции в виде одного приоткрытого глаза, она чуть потянула за ворот куртки, заставляя Нику податься вперед и упереться в плечо брюнетки мокрым и холодным лбом, опаляя вместе с тем горячим дыханием ее кожу через рубашку, Ева стянула куртку. Скорее почувствовав кожей, нежели услышав тихий смешок, она, отчего-то тихо, будто боясь, что их услышат, спросила: — Что? Ника снова откинулась на диван, разрывая контакт. Глаза, цвет которых ранее Еве казался скорее болотно-зеленым, сейчас отливали стальной серостью, лихорадочно блестя, отражая всполохи пламени от находящегося неподалеку камина. — Двусмысленная ситуация сейчас была, не находишь? Что побудило Нику произнести это она не знала и сама, но нашла примирение в мысли, что это была попытка хоть как-то разрядить обстановку. А учитывая, что после проматывания буквально двух мгновений назад в своей голове, Ева вспыхнула как помидор, способ оказался вполне себе успешным. — Я… я просто хоть как-то помочь пытаюсь! — воскликнула она возмущенно, всплескивая руками, отступая на несколько шагов назад и поворачиваясь к ней спиной, чтобы скрыть смущение. Но, услышав тихий смех, прерванный сдерживаемым стоном, Ева поняла, что та ее просто дразнит. Вздохнув, она подошла к девушке и аккуратно поддерживая, уложила ее на диван, подложив диванные подушки ей под голову и отправилась исследовать дом в поисках одеяла. Дом был довольно большим, двухэтажным. На первом этаже, помимо гостиной совмещенной с кухней, была большая жилая комната с двуспальной кроватью, комодом, напольным зеркалом и небольшим письменным столом и санузел с душевой кабиной. Все было обставлено со вкусом, не вычурно, но и не дешево. Все было максимально практично и удобно, как бы говоря, что владелец — прагматичный и рассудительный человек. Стянув покрывало с кровати, Ева заглянула в санузел, приметив там висящую на стене коробочку с красным крестом, взяла оттуда бинт, ватные тамбоны и хлоргексидин, вернулась в гостиную и обнаружила, что Ника… нет, не заснула, скорее забылась в беспокойной дреме. Грудь девушки тяжело поднималась и опускалась. Если бы не бледность, Ева могла бы долго смотреть на нее. Но бледность не проходила, поэтому она аккуратно накрыла Нику, помыв руки, задрала ей рукав футболки, аккуратно развязала бинт, стараясь не разбудить девушку. Хоть порез и запекся, но, будто почувствовав воздух, а может она недостаточно аккуратно сняла марлю, с краев темно-красной корки появились маленькие, похожие на красные бусины, капли. Смочив ватный тампон, Ева обработала края раны, сменила повязку. Мыслей не было никаких. Лишь какая-то отчаянная усталость. Все в жизни Евы складывалось отнюдь не так, как она задумывала. Постоянно было такое ощущение, будто она плыла против течения, борясь и сопротивляясь, пытаясь не наступить в силки, расставленные стервой-судьбой, которая явно мерзко и безумно хихикала где-то там, за углом, за полем зрения. Единственный момент, когда ей хоть немного повезло, это с работой. И то, было ли это везением, или же это был результат ее трудов. Смотря на Нику, она внезапно осознала что та раздражает. И мысли, которых только что не было, весело ворвались со своим праздником абсурда, нашептывая и заполняя пустой разум. Успешный специалист, аналитик, выученный своими родителями, которые сделали из нее того, кем она сейчас и является, Еве казалось, что Ника как раз и есть тот прекрасный представитель человека, который без труда получил все, что есть в жизни. Слабая хватка пальцев за низ рубашки, вывел ее из задумчивости. — Я не думаю, что ты где-то пропустила прослушивающее устройство, — тихий голос, с хрипотцой пересохшего горла пронзил стрелой вины мысли, что тебе бежали в панике от злости, охватившей Еву за подобную вольность. — Кто-то явно знал, где мы находились. Тебе тоже надо отдохнуть. И брюнетка с ней согласилась, отправившись в спальню и рухнув на кровать. *** Ева проснулась от каких-то явно нечленораздельных звуков, доносящихся за пределами спальни. Спросонья, она даже не поняла, где находится, но, оглядевшись, она быстро восстановила события прошлого дня и нынешних ночи и утра, глянув на часы, увидела, что время приближается к четырем дня, решила выяснить что же происходит. Выйдя из спальни, она увидела чуть приоткрытую дверь, где, тихо чертыхаясь, Ника пыталась стянуть с себя футболку, стоя в одних трусиках. Как выяснилось, это было не так просто, что ее как минимум раздражало. Ева, заставив себя перестать блуждать взглядом по ногам, глубоко вздохнула, будто собиралась броситься в омут, и легонько постучала по косяку. — Можно? — Ника на секунду застыла в нелепой позе, но, спохватившись, кивнула своей русой головой, давая разрешение войти. — Что ты задумала? — Не поверишь, я хочу залезть под горячую воду. Одна мысль о том, что я не мылась вчера, заставляет чесаться. Не поможешь? Видимо, среди прочего, я ушибла плечо… — Знаешь, учитывая, что я вчера видела, думаю, что ты ушибла все тело, — хмыкнула Ева, растягивая короткий рукав, помогая сопротивляющейся раздеванию руке выбраться из плена футболки. Оставалось дело за малым и Ева, не особо дожидаясь разрешения, ухватилась за края футболки, потянула вверх, заставляя Нику поднять оставшуюся руку, а волосы небольшим водопадом опасть вниз и только потом осознать в каком опять положении они оказались. Слишком близко, думала Ева, скользя взглядом за лицо, цепляясь за глаза, скулы, губы… Опасно близко, думала Ника, следя за взглядом Евы, ощущая его на своей коже, будто он обжигал и грел одновременно. — И снова эта двусмысленная ситуация… — проговорила Ника, медленно отступая назад, под защиту душевой кабины. Осталось только закрыть стеклянную дверь… Еву кольнула эта фраза, заставив рассердится на себя. Когда это она стала такой нерешительной? Когда это она позволяла себя дразнить? Резко рванув на себя несчастную дверь, брюнетка зашла следом, под ошарашенный взгляд, легонько толкнула Нику, заставляя ту вжаться в стену. Плевать, что на ней была одежда, а на Нике остался лишь последний предмет гардероба ниже пояса. Плевать, что она запихнула в рюкзак лишь один комплект одежды. Единственные две вещи, что она сейчас хотела — это произнести: — Думаю, надо один смысл этой ситуации отправить восвояси… …и, чуть наклонившись, наконец завладеть этими тонкими, но такими притягательными губами.