Живи

Две недели прошли незаметно. Весна подступала, балуя обитателей замка тёплыми (по сравнению с зимними) деньками. Конечно, все ещё выглядело по зимнему, но продлится это недолго. Совсем скоро ученики снова начнут жаловаться на грязь на дорожках до теплиц и квиддичного поля, первокурсники будут просиживать свободные минуты, судорожно листая учебник за учебником в поисках очищающего зелья, да и экзамены не за горами. Совсем скоро одна часть учеников разобьётся на влюбленные парочки, а другая будет с завистью глядеть на них. А всё потому, что весна. Минхо же заметил приближение весны... да он и не заметил его. Только когда увидел на календаре дату "первое марта", он понял, что наступила весна. Впрочем, ему не особенно было дело до этого. Он погряз в книгах, которые, впрочем, были на исходе. но Минхо буквально чувствовал, что уже близко. Из-за этого он ещё больше увеличил нагрузку, и сейчас мало чем отличался от инфернала. Единственными минутами его отдыха были минуты, проведённые с Джисоном. Они не разговаривали о том, что сказал в тот вечер Джисон. Сам парень, как и обещал, терпеливо ждал, Минхо же обдумывал, как будет правильнее. Сердце побуждало признаться Джисону в том, что Хо чувствует, и тем самым прекратить терзать и себя, и парня. Разум же говорил, что Джисон "перебесится", и его чувства растают сами собой. Но краем сознания Минхо понимал, что нет, не перебесится. Да, Минхо обещал сам себе, что признается, когда придёт время, но кто сказал, что оно придёт? Если чувства Джисона и пройдут, то оставят в душе парнишки дыру, заполнить которую будет трудно. Что-то подсказывало Минхо, что это, и правда, не просто юношеская влюблённость. Хотя бы потому, что Хан терпеливо ждал. Несмотря на то, что ему очень хотелось как-то выразить свои чувства, доказать, что он не обманывает, Джисон всё же сдерживал себя. Минхо видел, что парню трудно, но и торопиться с решением ноте позволить не мог. Джисону же, тем временем, снова становилось хуже. Герт, определённо, увеличил силу атаки, и теперь Хан практически всё свое время посвящал удерживанию своих барьеров. Друзья лишь бессильно и с жалостью смотрели на него, понимая, что ничем не могут помочь. --- И вот, спустя две недели, Джисон снова идёт к Минхо с тем же настроем. Только сейчас желание все прекратить вполне реально. Джисон чувствует страх, открывая дверь, но он не оправдывается. Минхо сидит на диване с книгой в руках и внимательно вчитывается в каждую строку. - Кхм-хм... Извини, я не помешал? Минхо отрывается от книги и кидает испепеляющий взгляд в сторону двери. Однако, увидев Джисона, выражение тут же сменяется на приветливое. - Привет. Нет, на самом деле, ты очень вовремя, иначе ещё несколько минут, и я смог бы взглядом прожечь дыру в любом, кто не так на меня посмотрит. Эти книги вызывают жажду крови. Джисон медленно проходит и устало плюхается в кресло, а затем обеспокоенно смотрит на Минхо. - Ты совершенно не делаешь перерывов. Дай себе отдохнуть, пожалуйста, иначе ты сойдёшь с ума ещё раньше, чем я. - Джисон, мы ведь уже обсуждали это... - Да, но я все ещё придерживаюсь того же мнения! Если ты хочешь, чтобы я думал о себе, то вот тебе довод: ты не сможешь помочь мне из палаты мунго для душевнобольных, или вообще из гроба! Хотя ты прекрасно знаешь, что в данной ситуации меня не столько моё здоровье волнует. Минхо вздыхает и откладывает книгу. Качает головой, мол, не начинай снова. - Как ты? Ты выглядишь... ужасно, если честно. Джисон вздыхает тоже и бессильно роняет голову в ладони. - Я устал, Минхо. Устал бороться. Я больше не хочу. Для чего вообще всё это? Голос парня на удивление ровный, но Минхо чувствует исходящую от него безысходность и отчаяние. Узнает себя. Внезапно мужчина понимает, что именно сегодня - тот день, когда нужно принять окончательное решение. А ещё сегодня он наконец готов поведать Джисону последнюю свою тайну. Надеется, что это поможет парню справиться, продержаться совсем немного. - Ханни, сядь на диван, пожалуйста, - Джисон пересаживается послушно и снова роняет голову в ладони. - Посмотри на меня. Хочу рассказать тебе кое-что, что, возможно, поможет тебе, или, по-крайней мере, отвлечёт от... - Минхо не заканчивает фразу и задумывается на мгновение, думая, как лучше начать. Потом снимает мантию, отправляя на стул, расстёгивает пуговицы на манжетах рубашки, и заворачивает рукава по локоть, обнажая запястья. Джисон не может отвести от них взгляд. Неужели, сегодня он наконец узнает их историю? - Минхо..? - Нет, Джисон, теперь я попрошу тебя выслушать меня, не перебивая. Прошло достаточно много времени, но мне все ещё трудно об этом вспоминать, а тем более говорить. --- storytelling --- Всё началось, когда мне было девятнадцать. После школы я, каким-то невероятным образом, попал на обучение к Мастеру зельеварения. Я был самым младшим среди его учеников. Вполне возможно, директор поспособствовал моему устройству: он всегда говорил, что талант не должен пропадать зазря, или же я просто был талантливым юношей, сейчас это не имеет значения. Со мной училось ещё несколько ребят, но мы обычно не пересекались. Они проходили другой курс, их обучали не на Мастеров, а готовили к работе в колдомедицине или Министерстве, где высокий ранг обучения хоть и приветствуется, но не является обязательным, так что я лишь знал об их существовании, но практически не видел их лично. Но я, будучи, очевидно, вундеркиндом, схватывал всё довольно быстро. Моему быстрому подъёму способствовало также и то, что ещё в школе я начал углублённо заниматься зельеварением, найдя в нём свою страсть. Так или иначе, из-за быстрого освоения так называемых "азов" и переходу в основам колдомедицины, без которых зельевар не может считаться Мастером, учитель, дабы не терять время зря, иногда совмещал моё обучение с ребятами, которые в будущем должны были стать штатными зельеварами Мунго. Там я познакомился с парнем, бывшим, до моего появления, самым младшим. К слову, ему было тогда двадцать три. Он был способным, но довольно медлительным, и никак не мог позволить своей магии окутать себя в процессе работы над зельем, а это невероятно важно, особенно, когда ты работаешь над сложным зельем, требующим большой отдачи. А также невероятно очаровательным. Видя мои успехи, однажды он попросил меня помочь ему в некоторых аспектах. Я, как ты помнишь, был добрым и безотказным парнем, к тому же, уже тогда я испытывал к этому человеку симпатию. Я не мог не помочь ему. Конечно, я старался держать дистанцию, но он был таким чудесным, что с каждым занятием я влюблялся все больше. Примерно через полгода, когда я был буквально без ума от него, он признался мне, что и я нравлюсь ему. Стоит ли говорить, что в тот момент я был самым счастливым человеком на земле? Счастлив я был полгода. К тому времени уже все ученики Мастера знали о наших отношениях, и называли нас самой милой парой. И действительно, в наших отношениях все было идеально: Пит был заботливым, любящим и нежным. Но лишь на публике. Дома же, а мы жили в моей квартире, он становился другим. Он мог обидеться и разозлиться на меня по любому поводу. Пришёл позже, чем он ждал? Приготовил недостаточно вкусный завтрак? Слишком долго принимал душ? Он начинал злиться буквально из-за всего. Думаю, ты понимаешь, к чему я клоню. Бил он редко, ведь больше ему нравилось меня душить. Он никогда не доводил до бессознательного состояния, контролировал, однако с неделю после этого мне приходилось носить водолазку. Я не считал это чем-то плохим: я всегда считал, что сам виноват. Сам задержался, сам плохо приготовил, сам, сам, сам. Я любил Пита, а он, я был уверен, любил меня. Ведь он всегда говорил это после очередного раза, повторял, словно мантру. А потом всё начиналось заново. Алгоритм всегда был один: я провинился, он недоволен, меня впечатывают в стену. Кольцо пальцев сдавливает шею всё сильнее, а из моих глаз льются слёзы. В эти моменты я ненавидел себя невероятно. В следующую секунду он уже целует меня, перемежая поцелуи бесконечным "Люблю, люблю, люблю", а я всегда верю. Я верил в его любовь безоговорочно. Ревнует он лишь потому, что боится потерять, думал я. Контролирует лишь потому, что боится за меня, ограничивает общение с людьми лишь потому, что хочет для меня только лучшего. Пит всегда говорил, что мои друзья ужасно влияют на меня, и что из-за них я практически не провожу время с ним. Перепады же настроения, обвинения и критику я всегда воспринимал на свой счёт. Я думал, что если Пит мною недоволен, значит, я не такой, каким он хочет меня видеть. Выгляжу плохо в футболке? Футболка летит на помойку. "Некрасивый" с такой причёской? Прическа меняется до тех пор, пока я не услышу слова: "Ладно, сойдёт, всё равно, лучше ты не выглядишь". Всё произошло на вечере выпуска. Мы заканчивали одновременно, и Мастер вдруг решил устроить нам вечеринку. На ней присутствовала большая часть учеников, конечно, я не мог не позвать друзей. Я понимал, что получу за это, но друзей я любил, а потому, когда мы с Питом пришли на этот вечер, Крис и Чанбин уже ждали нас (вообще то, меня) у входа в дом. Увидев парней, Пит сильно, до боли, сжал мою руку своей, и я понял, что он очень недоволен. Очень. В течение вечера Пит практически всегда был рядом со мной. Я пытался поговорить с ребятами, которые проходили обучение на несколько лет младше, но Пит всегда мягко, но настойчиво сворачивал наши разговоры. К моему удивлению, с друзьями мое общение он не пресекал, и я было подумал, что он всё же простил меня. Я прекрасно проводил время. В какой-то момент Пит отошёл куда-то со своим другом, и я не обратил на это внимание, продолжив общаться. Я по-настоящему скучал по друзьям, поэтому сейчас старался урвать по максимуму. Спустя пару часов, решив всё же найти своего парня, я отправился искать его по дому. Удалось найти в одной из комнат. Я уже хотел открыть дверь, но вдруг услышал слова друга Пита: - На кой тебе сдался этот парнишка? Ты же не любишь его. С зельями у тебя уже давно всё в порядке, так что ты бегаешь с ним повсюду? Конечно, прежний опыт подслушивания научил меня кое-чему. Конечно, я продолжил слушать. - Вообще-то, я люблю его. Хотя иногда он бывает глупым, иногда злит меня, но зато он милашка, с ним весело, он постоянно делает что-то забавное. И да, у него просто восхитительное тело, ты знаешь... - Не знаю, ты ведь постоянно отказываешь мне в тройничке. Видите ли, ему не хочется делиться. Я услышал смех Пита и нахмурился. Что-то во мне начало ломаться. А потом я услышал слова: - А знаешь, давай. Сегодня он очень меня разозлил, и его стоит наказать как следует. Он, конечно, будет сопротивляться, но мы ведь его уломаем? - в голосе Пита слышалась гадкая ухмылка. Его друг хмыкнул и, конечно же, согласился. Я отпрянул от двери. Мне было страшно. Хотелось домой, куда я, в общем-то, и поспешил. Предупредив друзей, что ухожу, я трансгрессировал. Кажется, тогда я их напугал своим загнанным видом. Оказавшись дома, я начал лихорадочно соображать, что делать. Рассказать обо всём друзьям ещё там, на вечере, и остаться с ними мне, конечно же, в голову не пришло. Когда они появились в прихожей, я попытался принять спокойный вид. Может, передумает? Но нет. Как только он увидел меня, улыбка тотчас пропала с его лица. Кивнув своему другу, он стал подходить ближе, а друг метнулся ко мне и завёл руки за спину. Удар. Второй. Третий. Последний удар пришёлся куда-то под рёбра и выбил из лёгких весь воздух. Я попытался вдохнуть, но у меня не вышло. В ту же секунду я почувствовал на шее уже привычные пальцы. Вот только в этот момент я больше не хотел это терпеть. Что-то переключилось в моей голове, и я вдруг понял, что всё это неправильно. Я чувствовал, что скоро задохнусь, когда он произнёс: - Ты ведь знаешь, что подслушивать нехорошо, малыш? - спросил он обманчиво мягко. - Как и не слушаться меня. Ты ведь знаешь, что я запретил тебе общаться со своими друзьями, да? Ты ведь понимаешь, что заслуживаешь быть наказанным? Он немного отпустил горло, чтоб я мог вдохнуть. Сказать, что заслуживаю. - Нет, я не заслуживаю! Между нами все конечно, Пит, уходи! - я хотел крикнуть, но сиплый от удушения голос не слушался, так что получился только хрип. Кажется, таким злым Пит не был никогда. Его лицо покраснело, а глаза потемнели от гнева. Он отпустил меня и призвал стул. - Что ты сказал? - он больше не притворялся любящим. Сейчас он был действительно злым и казался совершенно неадекватным. - Повтори! - Я бросаю тебя, Пит. Оставь меня в покое, - я говорил уже тише, практически шёпотом, а от боли и обиды из глаз уже хотели вырваться слёзы. Он нахмурился и снова кивнул своему другу. Тот, все ещё держа мои руки за спиной, усадил меня на стул. Наколдовав верёвки, он отпустил руки и привязал меня к спинке. - Я планировал всего лишь развлечься с тобой, малыш, но раз ты говоришь, что между нами все кончено... Подержи его руки! Друг перевернул мои руки ладонями вверх и крепко схватился за них, так, что я совершенно не мог пошевелиться. - Что... Что ты делаешь? - Я заканчиваю наши отношения, мой хороший. Из них только один выход. Но... я не буду брать на себя это. Притворимся, будто ты покончил с собой. В этот момент чувства во мне смешались в какой-то немыслимый клубок. Там был и страх, и горечь, и отчаяние, и обида... и любовь. Пробормотав заклятие магического лезвия, он мучительно медленно провёл кончиком палочки по вене на моей правой руке. Я почувствовал, как запястье обожгло болью, а затем увидел густую тёмную кровь, толчками покидающую моё тело. Он посмотрел на дело рук своих, повертев моё запястье и накапав кровью на пол, потом то же самое проделал со второй рукой, а затем уничтожил веревки. - Всё таки, жаль... Ты был хорошим, малыш, - затем он повернулся к другу и тихо произнёс. - Уходим, я не могу на это смотреть. Они трансгрессировали, а я остался на этом стуле. Я был ужасно слаб, но всё таки смог подняться. На дрожащих ногах я двинулся к выходу из квартиры, но в глазах вдруг потемнело, и все остатки сил во мне закончились. Я рухнул на пол. Я уже терял сознание, когда услышал стук в дверь. Пребывая где-то между жизнью и смертью, я увидел, как в прихожей появились Крис и Чанбин. Кажется, они тогда дверь Бомбардой вынесли, так что пришлось восстанавливать. Последнее, что я увидел перед тем, как окончательно провалиться в темноту, были вызывающий Патронуса Чанбин, и шепчущий "Вулнера Санентур" Крис.