Живи

Когда я пришёл в сознание, первой моей мыслью была мысль о том, что я умер. Второй: что я очень даже рад этому. Очень скоро меня постигло разочарование, вызванное третьей мыслью: я мыслю, следовательно, существую. Вряд ли за гранью я смог бы рассуждать. Открыв глаза, я увидел потолок спальни. Не своей, но очень знакомой. Рядом услышал чьё-то сопение, также невероятно знакомое. Я повернул голову и увидел сидящего рядом Чанбина, спящего прямо на стуле. В этот момент мне стало ужасно стыдно. За то, что не послушал друзей. Что терпел всё, что делал Пит. Что думал, и продолжал думать, о том, что лучше бы умер. Ведь боль пожирала сердце, оставляя после себя лишь пустоту. Когда я проснулся снова, из-за штор уже пробивалось солнце. Я хотел полежать незамеченным ещё немного, но высохшее горло помешало моим планам. Я начал кашлять, и уже проснувшийся Чанбин тут же подлетел ко мне. - Хо, как ты? Ох, подожди, я сейчас... Он подал мне стакан воды, который я осушил залпом. - Как я..? Ужасно дерьмово, Бин. - Я позову Криса и медика, подожди минуту. Серебристый кабанчик вылетел из комнаты мерцающим облаком. Чанбин старался быть бодрым, неунывающим, как всегда, но я заметил, как дрожат его пальцы. Прибежавший Крис выглядел не лучше. - Сколько я валялся..? - я все ещё не мог говорить достаточно хорошо, ведь слабость давила на меня, словно наковальня. - Два дня, Хо... Колдомедик, который пришёл через пару минут, внимательно осмотрел мои руки, провёл диагностику и строго наказал полежать ещё пару дней. Дескать, сильное физическое истощение. Конечно, я ведь чуть не умер от потери крови, такое я и сам себе мог диагностировать. В мужчине я узнал семейного колдомедика рода Со. Да и комната оказалась той самой, где я обычно ночевал, и ночую, когда навещаю Чанбина в их мэноре. Увидев, что я в порядке (хотя бы физически), друзья сразу превратились из грустных и напуганных в сердитых и злых. Они ругались, порывались сейчас же идти и бить морду Питу и его другу, а я останавливал их. они смотрели на меня с недоумением, и сейчас я понимаю их. Минут через десять я, сославшись на слабость, попросил оставить меня одного. На самом деле, мне нужно было подумать. Честно говоря, я не хотел жить дальше. Зачем? Близкий друг предал меня, сумасшедший влюбленный преследовал практически везде, кроме моей квартиры, родители погибли, а тот, кого я любил, пытался меня убить. Чанбин и Крис? Единственные, кому я нужен, и я не хотел доставлять им ещё больше проблем. Если я умру, думал я, то они, конечно, погрустят, зато потом будут жить нормальной жизнью, без моих постоянных проблем. Я думал об этом те пару дней, что лежал в кровати. Когда же мой постельный режим подошёл к концу, друзья отказались отпускать меня домой. Видимо, понимали, что я могу что-то сделать с собой, поэтому семья Со оставила меня жить у себя. За то время, пока я жил в окружении самых близких мне людей (семья Чанбина стала фактически моей семьёй), я передумал кучу разных вещей. Но чем дольше я находился рядом с друзьями, тем больше думал о том, какой же я дурак. Я смотрел, как заботятся обо мне миссис и мистер Со, как подшучивает над моей потерянностью сестра Бина, и думал, какой же я дурак. Я наблюдал за искренне счастливыми лицами друзей, то и дело пикирующихся друг с другом, и на то, как они стараются развеселить меня, и думал, какой же я дурак. Когда семья Со подарила мне эльфа, это стало последней каплей. Я окончательно уверился в том, что я не сдамся. Буду жить ради этих людей. Которым я важен, которые любят меня, которых люблю я. Я не видел смысла в своей жизни, но я сказал себе, что буду жить ради них. Когда Крис и Бин предложили мне стать профессором зельеварения, я думал недолго. Это было отличным вариантом. Так у меня появлялся какой-никакой смысл существования, к тому же, так я был рядом с друзьями. Я понимал, что если я стану профессором, то о личной жизни придётся забыть, но, честно говоря, для меня это стало скорее плюсом. --- end of storytelling ---

pov Минхо

Я закончил свой рассказ и бросил взгляд на Джисона. По ходу моей истории на его лице пронеслось множество эмоций: радость, ужас, грусть, облегчение. Сейчас же он сидел, глубоко задумавшись. - Ты не спишь ещё? - усмехнулся я, заглянув парню в глаза. Он встрепенулся и посмотрел на меня. - Нет-нет, я задумался просто, продолжай. - Так вот, к чему я всё это говорю, - я наклонился вперёд и взял ладони Джисона в свои. Он снова посмотрел мне в глаза, во взгляде его пронеслась тень боли. - К тому, что... Даже если тебе кажется, что смысла жить больше нет, даже если ты устал и не хочешь больше бороться, даже если создаётся впечатление, что все идёт против тебя, ты должен бороться. Должен, понимаешь? Пусть не ради себя. Иногда действительно бывает так, что впереди не видно никакого будущего, что ты плывешь по течению, ударяясь о берега, набивая синяки, и ждёт тебя только водопад, в котором ты неизменно утонешь. Пусть не ради себя, но ради близких. Думай о них каждый раз, когда тебе станет тяжело. Вспомни о том, что они любят тебя. Что ты нужен им. Найди в них смысл своей жизни, - я внимательно смотрел в глаза Джисона, сжимая его ладошки. В уголках его глаз снова начали собираться капли слез. - Пожалуйста, Джисон, живи, - я перестал держать свой голос, и теперь он дрожал от волнения и всех тех чувств, что я испытывал. - Живи ради своего отца и крестного, ведь они любят тебя. Живи ради своих друзей, ради Сынмина, Чонина и Феликса, ведь они любят тебя. Живи... - я перевел дыхание. Голос мой внезапно стал тише. - Живи... ради меня. Ведь я люблю тебя. Джисон моргнул. Потом помотал головой из стороны в сторону, словно не веря моим словам. - Ханни, посмотри на меня, - его глаза снова встретились с моими. - Я люблю тебя, малыш. И не дам тебе умереть, я клянусь. Джисон тихонько всхлипнул. Слезы полились из его глаз, и я пересел к нему. Обнял его так крепко, как не обнимал никогда и никого. Рубашка снова вымокла, но плевать. Сейчас мне было плевать абсолютно на всё, значение имел лишь Джисон. - Минхо..? - пробормотал он куда-то мне в плечо. - Что, Сони? - Ты меня не оставишь..? - Никогда. Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь видеть меня рядом. - Спасибо тебе... Я прижал его к себе ещё крепче, хотя казалось бы, куда? Легонько коснулся губами волос на макушке. - Люблю тебя, Минхо... - И я тебя, малыш.