Контуринг не только для омег

Ночью Тэхену снился кошмар, он метался по кровати, тихо скулил и плакал. Ему снилось, что Чон бросил его, а по какой причине — не помнит. Сон был длинный, и в памяти остались только редкие обрывки. От шума проснулась кроха вишневого омеги, сильно расплакалась, начала просить к себе внимания. Теперь Тэхену снится и плач его ребенка, что тонким голосом просит папу не оставлять их. От волнения и сильных эмоций у Тэхена начался озноб, руки и ноги стали мерзнуть, и пошла дрожь по телу. Горло схватила жажда и дышать стало сложнее — признаки лихорадки. На детский плач сбежались сонные омеги, и Чимин принялся убаюкивать Кьюнга своим цветочным феромоном и мягкими покачиваниями на руках. Затем он за плечи будит раскричавшегося Тэхена, который брыкается и дерется, крепче прижимает к себе разгоряченное болезнью и течкой тело. — У тебя жар, Тэхен-а, тебе нужно принять лекарство сейчас, — аккуратно приводит в сидячее положение спящего парня и касается холодной щеки. — Ты меня слышишь? Вместо ответа вырывается жалобный всхлип, и омега просит вставшую в дверях Минджи покачать колыбельку и спеть для малыша, чтобы он заснул окончательно. В дальнейшем от Тэхена заразились все омеги в доме. Первым делом принялись лечить самых младших, он выздоровели спустя несколько дней — болели не так тяжело. Чонгук звонил, интересовался, как дела, Чимин решил не утаивать и сразу сказал, как есть. И сказал не приезжать еще лишнюю неделю, чтобы не заразиться. — Лихорадка ко всем прицепилась, но сильнее всего к Тэхену, — говорит Чимин. — Я уже иду на поправку, но не Тэхен… Каждую ночь ему снятся кошмары, он плачет, пинается. Температура повышается, даже если ее удалось сбить лекарствами. Лучше вправду не приезжать. Так решил сам Чимин. Он не спрашивал мнение друга, знает, что тот не хотел бы, чтобы его мужчина заболел. — Я своего заразного увезу к себе в дом, в котором я жил прежде, — твердо произносит Чон. — И вылечу его. Я хотел спросить, у Тэхена все еще течка? — Да… — Хорошо. Я приеду через полчаса, пусть будет готовым к выходу. Тэхен довольно вяло собирал в сумку теплые домашние вещи и успел почистить зубы до приезда Чонгука. Болезнь отнимает много сил, ему трудно передвигаться, все тело камнем давит вниз. Чимин был бы рад помочь ему, но вишневый омега сам сказал, что лучше к нему не приближаться, чтобы избежать болезни. На нем остаются дети, Тэхен хорошо проинформировал о том, как нужно ухаживать за Кьюнгом. Чонгук присаживается на корточки, чтобы ослабшему Тэхену было легче взобраться на его спину, а затем встает, крепко держит ноги омеги, прижимая к своим бокам. Температура у него повышена, оттого тело Кима горячее, а любимого запаха вишни совсем не слышно. Альфа, словно о ребенке, бережно заботится о Тэхене, готовит ему кушать, смотрит в интернете разные рецепты, чтобы радовать мужа кулинарными приготовлениями. Тэхен изредка передвигается по дому, только если ему становится слишком интересно понаблюдать за Чонгуком или хочется понежиться, посидеть на крепких бедрах и вдоволь нацеловаться. — Я чувствую твою болезнь через поцелуи, — поглаживает шею большим пальцем и все равно целует этого заразного, нежно посасывает нижнюю губу, оттягивает ее зубами после. — У тебя плохой иммунитет, любовь моя, нужно закаляться, чтобы не болеть. — Не люблю холод, Чонгук-и, сам закаляйся и без меня. — Пойдем в душ прямо сейчас, — Чон отстраняет от себя сонливого омегу, снимая с бедер, и поднимается со своего места. Окольцовывает крепко талию и ведет в душ, пока Тэхен хнычет, отпихивая от себя. Чон заводит его в кабинку и включает теплые струи воды, в то время как омега недоверчиво смотрит на льющуюся воду и не хочет вставать под душ, чувствует брызги на своих ногах, жмется к холодной плитке на стене. — Я же так никогда не выздоровею, — обиженно произносит, пока Чонгук его раздевает, оставляет полностью обнаженным, неторопливо целует соленую от пота кожу на плечах, шее и ключицах. — Пойдем со мной, — оттягивает вниз резинку домашних шорт альфы, спуская ткань до его щиколоток, присев. — Пожалуйста. Вид сверху кажется очень соблазнительным: омега мнет в руках ткань серых шорт и жалобно смотрит на него снизу вверх, ожидает его слов. Чонгук подозревает, что Тэхен болеет именно из-за него. Он волновался в момент его отсутствия, волнуется и сейчас. Нервы играют большую роль в нашем здоровье. Зарывшись ладонями в густую шевелюру, Чонгук придвигает голову парня к своему паху, чувствует, как носик часто-часто выдыхает горячий воздух на его плоть, а дрожащие от предвкушения руки ложатся на бедра. У него течка, поэтому ему нравятся все манипуляции — Чонгук более, чем уверен. — Хочу проникать в твой влажный ротик. Течной омега снимает нижнее белье со старшего и проводит шершавой стороной языка по всей длине органа, заглатывает наполовину. Он очень ждал этого момента близости, когда только зуд в заднице от недотраха, Чонгук и никого больше. Альфы очень не хватало эти дни. Чонгук медленно толкается в горячую узость рта, придерживая за волосы, не хочет сделать больно своими действиями, хотя очень хочется засадить по самое не хочу и не сдерживаться перед стоящим на коленях омегой. Много чего хочется, но нельзя. Тэхен это не игрушка для самоудовлетворения, его нельзя так эксплуатировать. Чонгук скорее сам станет этой игрушкой, лишь бы Тэхен был счастлив. Все что угодно для него сделает, только бы не видеть слез на красивом личике, не слышать судорожные, вырывающиеся наружу всхлипы. У Тэхена по подбородку блестящая слюна течет, губы покраснели и припухли, а сам он негромко сопит носиком, старается сделать приятнее. Альфа за плечи поднимает его на ноги, большим пальцем заботливо убирает с губ природную смазку и целует губы, своим телом подталкивая под струи теплой воды. Он обнимает за поясницу, прижимает к себе, опасается, что молодой папа может поскользнуться и травмироваться. Время от времени меняет температуру воды, плавно контрастирует ее между теплой, горячей и холодной. Они целуются долго и страстно, до глубокой ночи тонут в объятиях и друг в друге. Им всегда будет мало. Делая финальные толчки в омеге, Чонгук изливается глубоко внутрь, затем валится с парнем набок, уже будучи в кровати, хочет осуществить сцепку. Она произошедшего зачатия не изменит, просто позволит продлить удовольствие. — Ты сегодня не использовал презерватив, — шепчет Ким, поглаживая щеку разнеженного альфы. — Я хочу от тебя еще ребенка, — Чонгук располагает руку на талии парня. — И он будет, он уже в тебе, — слабо улыбается. — Мне очень нравится комфорт в нашем доме. Дети его очень поддерживают, не считаешь? — В следующий раз рожать сам будешь, — лепечет Ким и позволяет слезе скатиться по виску, он тихо всхлипывает, смотря на альфу. — Ты снова будешь видеть, какой я толстый… Будешь уставать от моих капризов и от меня… — Замолчи, пожалуйста, и не перебивай меня сейчас, — мягко улыбается и убирает блондинистую прядь омеги за ухо. — Ты никогда обузой не был и не будешь, ты для меня всегда №1. Хорошенький, красивый и очень-очень добрый. Ты не можешь читать мои мысли, не говори, что мне не нравится, как протекает твоя беременность. Ты становишься плюшевым и неуклюжим из-за живота, мне очень хочется тебя обнять, хочу заботиться еще сильнее, ведь вас там целых двое. Мне нравится в тебе все, только не люблю, когда ворчишь по пустякам, а ворчишь ты на меня, — Чонгук плавно переводит взгляд на стену комнаты. — Ты не моешь за собой посуду, не гладишь свою одежду, не целуешь меня, когда уходишь на работу! — пыжится Тэхен, смотря, как Чонгук гуляет взглядом по интерьеру. Хоть куда смотрит, только не на него. — В глаза смотри, когда я с тобой говорю! — растерянно повышает голос. — Я больше так не буду, — произносит Чонгук и целует в лоб. — Я исправлюсь, любовь моя. Уже поздно, тебе нужно поспать. — Ты сделал ребенка, знаешь?.. Я боюсь, что ты меня оставишь. Мне кошмары снились… Если… — Спи, а, — шепчет Чонгук, выходя из горячего тела, и накрывает обоих одеялом. — Тебе может стать хуже, прошу, спи. По-хорошему, к тебе приближаться нельзя, больному. И сексом заниматься тоже. — Ты со мной аккуратный, тебе можно все, — оленьими глазками смотрит Ким. — Делай со мной что хочешь, я не буду против, — ластится ближе. — Сладких снов.