Контуринг не только для омег

Утро началось не с простых, казалось бы, пожеланий с добрым утром. Тэхен спросонья неуклюже забирается на спящего Чонгука, перекидывает через него ногу и усаживается на бедра. Он мягко целует его в лоб, зачесав черную челку альфы назад, и дожидается его пробуждения. Чонгук сказал не доводить его, но Тэхен ничего не может с собой поделать. — Я хочу тебя, Чонгук-и, — ласково будит, поглаживая щеку, и потирается задницей о пах альфы. Когда Чон приоткрывает глаза, познав прелести силы трения, и из-под полуопущенных ресниц смотрит на омегу, у Тэхена внизу приливает жар, он чувствует, что начинает течь. Между ног вмиг становится горячо, смазка прохладной влагой чувствуется на Чонгуковом бедре. — Кажется, ты снова потек, любовь моя. От этого сложно не возбудиться. Тэхен течет так много и обильно, течет из-за него и готов только для него. Это, несомненно, положительно влияет на самооценку альфы. Дает уверенность в том, что для него разрешено все — вот только он сам не все себе разрешает. — Ты наблюдательный, — растерянно шепчет Ким. — Я здесь, действительно, теку. Мне больно, знаешь? — Я предельно серьезен, — укладывает руки на горячую задницу, переместив их с талии, и слышит скулеж парня. Чонгук проникает пальцем во влажное нутро, собирает сладкую смазку со влажных стенок. — Хм, твои выделения были приятными на вкус. Я хочу, чтобы ты сел мне на лицо. — Н-но тебе же будет тяжело, — хлопает глазами Ким. — Я тяжелый. — Еще хоть слово против, Тэхен, и я не буду помогать тебе все твои течные дни, — легко перебрасывает чужую ногу обратно через себя и сползает на кровати ниже. Смотрит пристально на притихшего парня, хочет, чтобы тот вникнул в его слова и позволил себе вести себя более открыто в этом плане. — Я хочу сделать тебе приятно, просто доверься. Не думай ни о чем, по крайней мере, сейчас. Иди ко мне. Тэхен медленно и аккуратно встает на четвереньки над лицом альфы, щеки его медленно, но верно краснеют, внизу все тугим узлом связывается от предвкушения. Зачесав черную челку назад, чтобы не мешалась, Чонгук облизывает губы и руками раздвигает ноги омеги, вынуждая перестать возвышаться над ним за счет ног. Ким негромко вскрикивает, когда садится на лицо альфы, и тот руками придерживает ягодицы, раздвигая мягкие половинки. Омега все время хнычет и дергается, язык, и не только, ему очень уж по душе. Нравится горячее дыхание около своего члена, нравится слышать хлюпающие звуки и старательное сопение внизу и чувствовать губы, нежно кружащиеся вокруг розовой дырочки, влажный язык, проталкивающийся внутрь. Он раскрепощается и уже сам покачивается взад-вперед, проезжается по носу и губам, вскрикивает каждый раз от наслаждения. Тэхен обессиленно стонет и останавливает свои движения, слезает с Чонгука и сладостно заваливается на бок. Он не знает, как справлялся бы сам, не будь тут альфы. Раньше справлялся как-то, но сейчас он не горит желанием удовлетворяться в одиночку, одинокими ночами под одеялом проталкивая пальчики внутрь и жалобно хныча, потому что это не то, чего он хочет. Тэхен не мог пойти в ночной клуб, ведь ему хотелось любимого человека рядом, которому можно довериться. И телом, и сердцем, и душой. Чонгук простыней протирает влажное от выделений лицо, а затем одеялом накрывает уставшего парня, скрутившегося клубочком. — Ты снова будешь спать? Мы проснулись совсем недавно. — Да… пожалуй. — Отдыхай, любовь моя. Я схожу в душ и закажу нам перекус доставкой. — Я не хочу оставаться один. Мне по душе твоя компания, — строит глазки, по шею спрятавшись в одеяле. Тело приятно ломит после утренней активности, внизу тоже все ноет и печет. — Боже, — Чонгук в считанные секунды оказывается рядом и с напором целует губы, несильно сжав смуглую шею. — Ты самый восхитительный омега. Я никуда не уйду, буду возле тебя.

***

В течение дня Чонгук работает над музыкой, он пишет тексты и проделывает манипуляции на ноутбуке. Все оборудование хранится у него в студии, а пока ему хватает этого. Тэхен как уснул утром, так и проспал до позднего вечера. Как можно так долго спать? Но в любом случае альфа не узнает, как тот себя чувствует во время течки. По-видимому, вяло и сонно. Если не брать во внимание постоянное возбуждение и желание понежиться с кем-либо. Омега, проснувшись, сразу же плетется к Чонгуку, который работает на кухне. Тот вслух напевает строчки, стараясь настроить нужный лад, чтобы слова совпадали с мелодией, звучали красиво и звучно. Тэхен, недолго покопавшись, достает из холодильника фрукты. Далее принимается нарезать их в тарелку, уместившись за стол, рядом с альфой. — «Любовь разрушает жизни, разрушает и меня, почему я попадаю в эти сети?» Чонгуков голос мягкий, нежный. Он поет ритмично, растягивает слова и наслаждается своим пением. Эти его чары действуют на многих людей. Его голос, его харизма, его плавные телодвижения. На Тэхена тоже действуют, он слабо улыбается, прикусив губу, пока слушает замечательный голос старшего. Попался же ему. — Почему бы не попасть, м? — Тэ отправляет в рот кусочек яблока. — Когда любовь кого-то рушила? — Любовь моя, — задумчиво тянет Чонгук. — Она рушит, если она безответна и причиняет страдания, — он поворачивается и хлопает по бедрам, приглашая. Омега все схватывает на лету и аккуратно пересаживается на них, лицом к альфе, чувствует ладонь на спине, любезно отделяющую от твердой поверхности стола. — Как себя чувствуешь? — Хорошо… — Ему показалось, или действительно послышался звон ключей и проворот в замочной скважине. — Чимин? Гость бесшумно сбрасывает с себя уличные одеяния и вбегает в комнату, от ужаса замирает, когда видит Тэхена на коленях у незнакомого альфы. Запах хвои манил к себе, но и пугал одновременно, ведь он посторонний запах в этом доме, пропитанным ягодой течного омеги. — Это к-кто? — пищит Чимин, пальцем указывая на Чонгука, который также удивленно смотрит в ответ. Невысокий омега с запахом свежесрезанной розы также тихо, инстинктивно осторожно и быстро подкрадывается ближе и собирается разобраться с ним. Как он только смеет приближаться к Тэхену? Да и Тэхен не предупреждал о том, что к нему кто-то придет… А свои визиты Чимин никогда не говорит. Он приходит в любое время, когда чувствует себя одиноко. — Тэхен, можно с тобой поговорить? — просит его Чимин. Тэхен слезает с крепких бедер и удаляется в другую комнату. — Тэхен? — тихо зовет и шепчет еле слышно: — Ты никогда не водил к себе альф. Почему сейчас…? У тебя течка! Там и залететь не далеко! Ты чем думаешь, а? — Так получилось, Чимин… — Это айдол, ты же знаешь, — мотает устало головой. — Такие не умеют любить по-настоящему, они не для этого предназначены. Чонгук, честно говоря, не любитель подслушивать, но на моменте про то, что айдолы не люди и любить якобы не могут, стучится костяшками пальцев в дверь, давая о себе знать. — И мне очень жаль, что ты так считаешь, — говорит Чонгук, найдя взглядом чужой, потерянный. — Мой статус ни о чем не говорит. Чимин не хотел, чтобы их подслушивали или прерывали. — Айдол Чон, будьте добры не вмешиваться в разговор, — враждебно отвечает Чимин, и Чонгук вовсе не понимает причину этого. — Я не с вами разговариваю. — С чего это я должен уходить? Я был здесь до тебя, между прочим, — Чонгук хмурится, приваливаясь к стене. — Может, тебе следует уйти? Чимин от резких слов теряется сильнее и опускает взгляд. — Тебе лучше уйти, — говорит Тэхен, расценивая состояние Чимина как критическое. Обнимает его, успокаивающе поглаживая по спине. Он не очень стрессоустойчив и он приходит к Тэхену не просто так, а чаще тогда, когда у него что-то случилось или мучают тяжелые мысли. Он неделю не появлялся и не писал, а сейчас он здесь. Стало быть, этому есть весомая причина. — Ты серьезно? — Да. Взгляд Тэхена в самом деле выглядит решительно настроенным. Чонгук покидает дом в течение пяти минут с мыслью о неизвестном ему омеге, чье появление вытеснило его из дома. И почему вообще он важнее Чонгука?