Контуринг не только для омег

Капли воды соприкасаются с прозрачной гладью и постепенно повышают ее уровень, пока омега тихо выдыхает, плотно сомкнутой ладонью проводя по эрегированной плоти. Течка нечасто дает ослабления, а также редко позволяет покушать, поспать и сделать повседневные дела не будучи возбужденным. Этот день начинался лучше некуда: как только Тэхен проснулся, под ним была лужа из естественных выделений, а по внутренней стороне бедра стекала горячая жидкость, именуемая смазкой. Она распространяла по комнате резкий и густой запах течного омеги, и Тэхен первым делом поспешил проветрить помещение, чтобы впустить свежий воздух, а также поменять постельное белье. Течка отнимает много сил, казалось бы, на рутинные дела: приготовить завтрак, сходить в душ, почитать книги. Усилий на то, чтобы вылезти из горячей ванны, понадобилось немало, ведь омега пытался не запутаться в полотенце для ног, предварительно расстеленном перед проведением водной процедуры. Услышав трель звонка, Тэхен вздрогнул от неожиданности и легкого испуга, но вскоре быстро сложил дважды два, сопоставив, кто мог прийти к нему, да еще и без уведомления об этом. Чимин либо Чонгук. Скорее второе. Он наспех натягивает футболку и шорты на мокрое, не обтертое полотенцем тело, из-за чего ткань неприятно прилипает. Тэ мнется у двери, робко поглядывая в дверной глазок. Чонгук по ту сторону тоже мнется, переступает с ноги на ногу, сомневаясь, что было хорошей идеей прийти без предупреждения. Он как только освободился, так сразу приехал. В тот момент он ни о чем не думал. Ни о том, что он помятый после многочасовых нагрузок, ни о том, что у омеги течка, — вроде как омега в такие дни должен быть изолирован от всех и всего, но Чонгуков мозг так не считает. Ему нужно увидеть Тэхена, убедиться, что с ним все в порядке. У них нет статуса отношений, до этого далеко, ведь сначала нужно пройти более простые этапы, проявить нежность и ласку, преданность и верность по отношению к друг другу. Чонгук просто хочет позаботиться о Тэхене, быть ближе к нему. Сейчас, когда у альфы есть свободные дни, есть прекрасная возможность всецело посвятить себя Тэхену, он хочет проводить время только с ним. Альфа если ухаживает, то за одним человеком, в его манеры не входят бездумные интрижки с фанатами. — Чонгук… — Тэхен, — прислоняется лбом к двери, услышав тихий голос на дверью. Тот ломается, наружу вырывается скулеж со всхлипом. Внутри альфы что-то щелкает, — открой мне. У Чонгука есть ключи от квартиры, он их использовал днем раннее исключительно для того, чтобы закрыть Тэхена в доме, для безопасной и спокойной ночи без происшествий. Использовать их снова не видит смысла. Что если он зайдет в неподходящий момент или ему вовсе будут не рады? Дверь распахивается резко, Чонгук тут же крепко обнимает замершего на месте парня, успокаивает поглаживаниями дрожащее тело, что словно в лихорадке трясется, не переставая судорожно вздрагивать. — Что я могу для тебя сделать? Тише-тише… Тэхен не отвечает, пригревшись на груди, а заодно сделав влажной Чонгукову одежду. Омега сегодня очень горячий. Утром он поднялся взбудораженный и взъерошенный, затем принял горячую ванну и вот он здесь, вновь распаляется рядом с Чоном, чувствует, что снова начинает течь. Взгляд плывет, и все двоится, Тэхен не очень понимает, что перед его глазами, только чувствует тепло чужого тела и чувствует приятный запах. — Ты горячий, — обеспокоенно шепчет альфа. — Ты всегда был таким? — Тэхен снова ему не отвечает, туманными глазами безмолвно смотрит. Чонгук руками проводит по трицепсам омеги, сжимает их и неторопливо ведет за собой медленно перебирающего ногами Тэхена, который по-прежнему не отводит пристальный взгляд от мужчины. — Вылижи меня, — хрипит омега. Он предпочел сегодня не тратить голосовые связки, поэтому голос сиплый и слабый. Может, не надо было так сразу заявлять о своих развратных желаниях? Слишком откровенно и вульгарно. Тэхен слабо шевелит руками, и как только руки оказываются на свободе, он залезает к изголовью кровати и встает в коленно-локтевую. У альфы слюна во рту скапливается, когда он видит, как соблазнительно одежда облепляет мокрое тело и как мальчик прогибается в пояснице, являя взору все свои прелести. Такой открытый и доверчивый сейчас, Чонгуку это нравится. Омегу мотает, он плохо себя чувствует без близости — и это хорошо прослеживается альфой. — Прошу тебя, Чонгук, сделай что-нибудь. Мне очень… — он запинается, когда чувствует, что рядом проседает кровать под чужим весом. Поворачивает осторожно голову и наблюдает, как альфа послушно пристраивается сзади, снимает с него шорты с нижним бельем и ладонями обхватывает его влажные ягодицы, несильно их сдавливая. Тэхен отворачивается и от напряжения сильно сжимает в ладонях стальные прутья изголовья, когда Чонгук носом проводит по внутренней стороне бедра, кончиком языка на пробу толкается в сокращающееся колечко мышц. Сладковатая смазка течет обильно, стекает по подбородку альфы, затем змейкой убегает под футболку, делая ту влажной. Точно наваждение какое… Тэхен бы ни за что в здравомыслящем состоянии не позволил никому приблизиться к себе настолько откровенно. В его заднице мокрый и длинный язык, все вмиг становится неважным. Колени предательски разъезжаются в стороны, но Чонгук любезно придерживает его бедра, продолжая орудовать языком внутри. Он касается мягких, влажных стеночек, растягивает их, доставляет блаженство своими нехитрыми манипуляциями. У Кима первый раз так — интимно, близко и жарко. Для него любые действия кажутся невообразимыми, его расплавило только от языка Чонгука, что же будет с ним дальше? Он определенно точно не готов к тому, что альфа завладеет его телом, не готов привязаться к Чонгуку. Ни к чему не готов. Мысли возникли в самый неподходящий момент, — когда Чонгук рядом. Вот не думалось ему, когда он был один. Тогда он ждал альфу, а как только тот пришел, то сразу растерялся. То ли это дурное влияние течки, то ли его дурные мозги. Сладковатая смазка пришлась альфе по вкусу, он бы долгое время не прерывал своего занятия, если бы не тихая просьба Тэхена. Он нехотя отрывается от пульсирующей и текущей дырочки, напоследок ласково гладит влажную ягодицу. Омега сейчас податливый и нежный, распаленный и беспомощный, что совершенно не хочется останавливаться. Чонгук, завлеченный страстью и желанием ублажить омегу, притягивает его за ворот мокрой, еще не высохшей футболки и настойчиво целует, раскрывает языком чужие аппетитные губы и проходится им по ряду ровных зубов. Под напором сильного тела Тэхен скукоживается, позволяет снять с себя последнюю тряпку в виде футболки и повалить на спину, а сам хрупкой статуэткой замирает, не знает, что делать. Руки несмело укладывает на плечи, кои до сих пор покрывает ткань одежды, дрожит, не знает куда себя деть и полностью дезориентирован. Чонгук раздвигает омежьи стройные ноги, сгибая в коленях, и смотрит на вид перед собой. Парень под ним смущается еще больше из-за открытой позы, ладошками лицо прикрывает, оставляя только распахнутые глаза на обозрение. Когда альфа проводит большими ладонями по его ребрам, он отзывчиво прогибается в спине, протяжно промычав, а его член дергается, истекает предэякулятом, требует к себе внимания. Природная смазка способствует трению, рука альфы скользит по аккуратному стволу неторопливо, с нажимом проходится большим пальцем по сочащейся головке. Второй рукой он продолжает держать колено омеги согнутым и неподвижным. Тэхен пытается свести ноги вместе, сдавленно простонав, но Чон пресекает все попытки. Мальчик извивается, мычит, прогибается в спине, возбуждая альфу еще сильнее. Спустя время Чонгук оказывается лежачим на спине, в то время как омега восседает на нем. Тот ерзает на месте, из задницы по-прежнему течет, впитывается в Чонгуковы штаны. Тэхен терпеливо, или уже не очень, ждет, когда альфа снимет с себя одежду или сделает что-то еще, что позволит омеге коснуться горячей кожи, но Чон ничего не делает, только располагает руки на обнаженных мягких бедрах и смотрит вожделенно, точно хочет что-то сделать. То, что его одежда уже в смазке и влаге, его не волнует. Сегодня он никуда не торопится. — Я сделал что-то не так? — шепчет Тэхен, рассматривая крепкую шею Чонгука, а после переводит взгляд на лицо. Альфа расслаблен и смотрит так, словно это он чего-то ждет от парня. — Чонгук… — Ты можешь пожалеть об этом, — твердо заявляет, по крайней мере, старается сказать твердо. Это сложно, когда на его бедрах сидит распаленный и соблазнительный омега и как будто нарочно продолжает ерзать, не может найти себе удобного места. — Так хочешь? — спрашивает Чонгук и удерживает его талию, сам резко толкается бедрами, приподняв таз. Омега замирает, почувствовав сквозь ткань крепкое возбуждение, упирающееся прямо во вход, от чего по телу прошел электрический ток. — И совсем не боишься? — Мне не страшно, если это будешь ты, — бормочет, опустив взгляд, и напрягается, когда недавняя манипуляция повторяется. Чонгук хорошо чувствует это напряжение, исходящее от парня, и решает, что на сегодня хватит. — Предлагаю посмотреть фильм, — осторожно говорит Чон, желая, чтобы течной омега не отреагировал бурно. — Я буду обнимать, целовать, все, что хочешь. Купим много вкусного, а после уснем в одной кровати. Я… — Хорошо, — Тэхен мнется, — только закончим начатое. Пожалуйста, я хочу еще. — Ложись на меня. Омега аккуратно ложится, животом ощущает чужой, своей тяжело вздымающейся грудью чувствует точно такую же, тяжело дышащую. Чонгук подтягивает парня повыше за ягодицы и ладонью легко раздвигает его ноги, чтобы после проникнуть пальцем во влажную узость. Его нутро еще никем не тронутое, никто не прикасался так, как Чонгук, никому не было дозволено. Он не знает, были ли кандидаты, но готов заменить их всех, если они и были на уме омеги. Чон вторгся в его жизнь, навязывал свое общество даже тогда, когда они оба молчали. Молчание громче крика. Он безмолвно глядел на красивое юношеское лицо, пока Тэхен наносил ему тени на веки, и очень хотел расцеловать эти пухлые губы и мягкие щеки, пятерней зарыться в шелковые волосы и нежно обнять его. Альфа не знает, чем вызвано такое желание, наверное тем, что хотелось сберечь этого парня, скрыть от всего мира и всего забрать себе. Тот был очень милым, несмотря на свои нахмуренные брови и серьезное во время лицо. Вместо желанных поцелуев Чон в очередной раз спрашивал, во сколько сегодня он освободится или когда у него будет немного свободного времени, чтобы провести его вместе. Второй и третий пальцы проникают труднее, из-за девственной узости омеги там. Тот начинает ерзать от непривычности. Чонгук медленно проталкивает пальцы в горячее нутро и так же медленно двигает ими внутри, с каждым толчком проникая чуть глубже, чтобы разработать дырочку постепенно, по возможности безболезненно. Тэхен напрягся каждой клеточкой тела, он сладостно стонет в шею. Больно с непривычки, но внимание к себе и ласковые касания дурманят, а потому Тэ насаживается на пальцы сам и просит еще. Остановить свои действия и разочаровать его этим сейчас кажется преступлением. Альфа толкается длинными пальцами сильнее, доводит парня до пика. — Как себя чувствуешь? — заботливо спрашивает, думая, не перестарался ли он. Потому что не может быть не достарался. — Прекрасно, — хрипит Ким, пуская по телу альфы вибрацию. Даже не думает слезать, пусть и все закончилось. Он руками лезет под футболку, поглаживает бока, трогает пресс. — Ты умеешь делать хорошо… Нет, ты можешь делать мне очень хорошо своим языком и пальцами. Я… я тоже сделаю тебе приятно. — Прекрасно, — будучи удовлетворенным ответом, повторяет альфа и перехватывает везде-успевающие-потрогать-и-пощупать руки под недовольное мычание. — Успеешь еще. Сейчас фильм, помнишь? — Фильм, да, точно, — мямлит Тэхен заторможенно, старается держать руки при себе, когда слезает с тела мужчины. Он делал это спешно и волнительно, ведь теперь ему, вроде как, запретили прикасаться к альфе. Ким по неосторожности задевает рукой ночной светильник, когда скатывается с альфы на бок, и грохается на пол, зацепив ногой одеяло, которое после накрывает его по инерции. Он тихо всхлипывает от досады и прячет лицо в этом самом одеяле. — Ну, чего ты, — Чон слезает с кровати и поднимает обнаженного омегу на руки, мягко прижимает к себе. — Не нужно так суетиться, а то травмируешься. Мерцающие дорожки слез, так скоро появившиеся, вселяют растерянность. Он плачет из-за него? Что он сделал не так? — Я не хотел довести тебя до слез. У тебя болит что-нибудь? Чонгук не смеется над ним, он усаживает его на кровать, придерживая аккуратно, и гладит по спине. — Почему мне нельзя тебя трогать? Я т-тоже хочу. Ты… — У меня хорошая выдержка, правда, но я не думаю, что она будет так же хороша рядом с тобой. — Я ведь тоже хочу этого, — негромко говорит, опустив взгляд. — Я тебе доверяю, я разрешил тебе прийти, вернее предлагал, и сейчас ты… — Ты помнишь мои слова накануне? Я хочу тебя себе. Всего и полностью хочу. Чонгук проводит ладонями по рукам парня, опускает взгляд ниже, на ничем не прикрытую наготу. — Когда дни течки пройдут, ты переосмыслишь мои слова и не будешь таким открытым в своих желаниях, которые есть здесь и сейчас, — укладывает ладонь на небольшой теплый животик. — Ты будешь смотреть на меня по-другому, и я не смогу это изменить, как бы сильно не хотелось. Любовь моя, давай посмотрим фильм, пожалуйста, займемся чем угодно, только оденься, прошу, — проговаривает и оставляет недолгий поцелуй на ключице. У него возбуждение в штанах и каша вместо мозгов, но он говорит эти слова и старается поступить так, чтобы никто из них не пожалел о произошедшем, если оно окажется слишком поспешным. Чон укутывает омегу в одеяло, чему тот удивляется, и ведет его ко шкафу с одеждой. — Дай мне то, что будет по размеру, — просит он, чувствуя неприятную влагу на штанах. Ствол продолжает стоять колом, а выдержка продолжает стремительно угасать рядом с ярким запахом, отдающим лесом. — Я заметил, у тебя много вещей на пару размеров больше. — Я могу помочь тебе, — произносит Тэхен, отдавая нужные вещи, и тоже опускает взгляд на проблему в штанах альфы. Эта проблема — то, что сейчас ему очень нужно. — Не в этот раз, Тэхен-и, — Чонгук накрывает ладонь, любопытно сжавшую его член сквозь мокрую ткань, и тихо рычит, предупреждающе сжимая за запястье. — Не испытывай меня, я тоже умею чувствовать. Я могу помогать тебе, но не доводи меня до точки невозврата, окей?