Контуринг не только для омег

Плавными движениями спонжа Тэхен наносит тоналку на скулы айдола, а у самого внутри предательски колотится сердце, стоит альфе снова так посмотреть. Не впервой так внимательно смотрит, Тэхен к такому все никак привыкнуть не может — однако продолжает делать вид, что полностью втянут в процесс работы. Тот не смущается, смотрит в глаза, или даже глубже, старается не проявлять мимику, чтобы не мешать полюбившемуся ему личному визажисту работать. Но очень хочется поговорить с ним, но все после. Не хочет портить мальчику день, если ему не удастся хорошо выполнить свою работу. Нужно сидеть максимально неподвижно. Но не все айдолы это делают, и это тревожным колокольчиком сказывается на визажисте, особенно, если он начнет терять терпение. Тэхен не слабонервный, ему айдолы и упрямее попадались, они не слушали его просьбы и наставления, позволяли себе распускать руки и настырно укладывать ладонь на бедро омеги. Такое поведение отталкивало, Ким сразу же спешил к начальнице. Ей была добродушная омега, и она без лишних слов меняла ему модель, но при маленьком условии. Тэхен должен хотя бы постараться наладить отношения с моделью. А Тэхен старался, правда. С Чон Чонгуком тоже поладить, ну или же просто смириться, пытался. Он не сильно мешает его работе, но все же иногда проявляет свое внимание. Тэхен мастерски изображал равнодушие, когда альфа невесомо касался щеки подушечками пальцев, все предложения прогуляться вечером, после работы, тоже отклонял. Ну не может он завести отношения на рабочем месте. Да и какие могут быть отношения с альфами? Они же невоспитанные, вечно норовят распускать руки и не могут равнодушно сидеть перед омегой. С айдолами-омегами работать куда проще. Заводить разговоры компания не разрешает, но так даже лучше. Никто не будет доставать лишний раз. Правда, с некоторыми любезными девушками Ким все же шушукается. Так и с ума сойти недолго, если совсем никакого общения не будет. — Я хоть раз увижу тебя без макияжа? — интересуется Чонгук, слабо улыбнувшись. На парне несильный макияж, он подчеркивает, что нужно, но Чонгуку хотелось бы увидеть, как он выглядит дома, когда просыпается и на его личике нет ни частички лишнего. Сейчас омега сосредоточенно рисует ему карие тени, поэтому можно позволить чуть больше вольностей. Он продолжает: — Думаю, ты прекрасен и без него, — бегает глазами по лицу напротив, изучает взглядом нахмуренные брови и поджатые губы. Визажист ничего не отвечает, продолжая молча выполнять свою работу. На самом деле он уже закончил, просто обдумывает, что ответить. Чонгук часто говорит довольно милые вещи, а Тэхен просто игнорирует это. Теперь же совесть дает о себе знать. Но этот альфа выглядит искренним, смотрит, как на самое прелестное создание на свете, а если касается, то нежно и трепетно, пусть даже это просто прикосновение к руке. Уважает личное пространство, не спешит заполнять его собой полностью (только если немного). — Ты задумчивый сегодня, — произносит Чон, продолжая односторонний разговор, и откидывается на спинку кресла, когда Тэхен встает, закончив работу. Он уже собирается идти отдыхать в другую комнату, где его никто не потревожит, но Чон его окликивает, просит остаться ненадолго. — Во сколько ты заканчиваешь? — В шесть вечера, — прилетает в ответ, и омега надеется, что смог удовлетворить любопытство айдола. — Я могу идти? — Ступай, — кивает Чон. — Спасибо, что сказал мне. Ты редко разговариваешь со мной, но я ценю эти моменты. И еще. — Мм? — Тебе идут блондинистые волосы, — неловко улыбается Чонгук, зачесывая волосы назад. Взрослый мужчина, но испытывает такой набор волнующий набор эмоций, что чувствует себя мальчишкой. — Спасибо, Чонгук-щи. Не стоит меня нахваливать, — Тэ прикрывает глаза ладонью, смутившись. — Вы делаете это каждый божий день, не надо. И правда смущается, а не делает вид. В Чонгуке все же есть что-то притягательное вопреки его и без того прилипчивому характеру. — Я всего лишь озвучил свои мысли и не вижу в этом ничего плохого, — айдол встает и медленными шагами подходит ближе. — Ты очень красивый. Знаешь же об этом? — Кто знает, что в вашей голове, оставьте свои мысли при себе, — произносит Ким. Он внутренне напрягается, когда Чонгук кладет руку ему на плечо и мягко сжимает. — Отпустите. — Я не держу, — с доброй улыбкой заверяет Чон. — Прошу тебя, — он наклоняется к уху парня, пока тот задерживает дыхание: — подожди меня до семи вечера. Я отблагодарю, — дополняет вскоре. — Нужна ли мне ваша благодарность? — задумчиво спрашивает омега, вглядываясь в черные глаза напротив. — Почему ты думаешь, что я хочу проводить с тобой время? — произносит еще тише, чувствуя, что запаха хвои стало слишком много. Воздух буквально пропитался им, он приятно щекочет горло, нос, проникает под кожу Тэхена. Неужели Чонгук возбужден сейчас, или его запах всегда был таким? — Хочешь, — кивает сам себе Чон. — Я тебе обязательно понравлюсь, Тэхен-а. Я — айдол, и нравлюсь миллионам, — уверенно заявляет, нахмурившись. Он не понимает, почему может очаровывать любого омегу, но не этого. Чонгук спортивный, начитанный, вежливый, ухоженный, как он может не понравиться кому-то? Видимо, судьба решила сыграть с ним злую шутку. — В твоем «миллионе», — изображает кавычки в воздухе, — не каждый на тебя готов бросаться и смотреть лишь в твою сторону. Не будь таким самоуверенным, — складывает руки на груди и мельком поглядывает на часы. Через две минуты Чонгуку на сцену. Чонгук ему нравится, с самого первого дня работы с ним, но признаться хотя бы самому себе Ким не может. В том-то и дело, что Чонгук айдол. На него всегда большой спрос, и у самого альфы наверняка завышенные стандарты. Может быть больно, очень больно, если он привяжется, а затем в один миг станет ему ненужным. Всегда найдется омега красивее, лучше и привлекательнее — в этом заключается главный страх Тэхена. Он боится довериться, пусть даже Чонгук своим видом не внушает опасности, глаза не говорят, что вскоре разобьют ему сердце, а расположение альфы только притягивает к себе. Тэхен продолжает искать подвох. — Как к тебе подступиться? — спрашивает прямо, устав ходить вокруг да около. Он и правда долго добивался первой улыбки, обращенной к нему, а полноценный разговор с Кимом это что-то из ряда вон выходящее. Тем не менее Чон рад любым взаимодействиям с парнем. — Что мне сделать, чтобы заслужить твое внимание, Тэхен? — Все тебе скажи, — мило улыбается и склоняет голову набок, а Чонгук чуть ли не инфаркт ловит от всего сразу. Слишком много эмоций. Рука на плече Тэхена продолжает нагревать кожу сквозь тонкую футболку. — С чего ты взял, что я скажу? — Перестань, — черные глаза от раздражения темнеют еще больше, Чонгук уже не смотрит, а прожигает дыру. — Что я сделал не так, что ты мне язвишь? Альфа наклоняется ближе, всматриваясь в глаза, выражающие трепет и волнение, и опускается к шее, утыкается в нее горячими губами. Окольцовывает талию руками, плотно прижав к себе. Омега стройный, с небольшим животиком и часто бьющимся сердцем, которое он чувствует своей грудной клеткой. Он готов стоять так вечность, если бы не одно но: — Иди на сцену, время вышло, — произносит Тэ, старается сохранить голос ровным. Это не просто в виду этой недолгой близости между ними. Чонгук нехотя отстраняется от нежного тела и недовольно смотрит на омегу, чей запах стал чуть сильнее. Сначала соблазнил своей невинностью, дразнил словами, а теперь отправляет его выступать. — Жди, когда я закончу, — бросает напоследок Чонгук. — Если не дождусь? — Из-под земли достану, — тот на его слова лишь улыбается. — Тэхен… Между ними малая разница в возрасте, и они достаточное время работают вместе, и Чонгук привык к мальчику. Он всегда обращается с ним неформально, не обижает его ни словами, ни действиями. Становится спокойно и предвкушающе волнительно при каждой их встречи.

***

— Подождал. И что мне за это будет? — Тэ вскидывает подбородок и вопросительно смотрит, пока Чонгук самостоятельно смывает с себя макияж, а затем снимает рубашку с брюками, чтобы переодеться в свою повседневную одежду. Кажется, Тэхен здесь лишний, альфа и сам прекрасно со всем справляется. Омега старается не смотреть на переодевающегося человека. — А что ты хочешь? — вопросом на вопрос. — Могу раздеть тебя, сводить на свидание, поцеловать. Что ты хочешь? Тэхен сжимает кулаки от возмущения. Почему он такой прямолинейный? Неизвестно, он всегда такой вредный или это пришло с его популярностью среди омег — Тэхен плохо его знает на данный момент. — Да ты! — Я, — улыбается Чонгук, а затем становится серьезным, — хочу тебя себе. Тэхен от нахальности воздухом давится, дышит глубоко. Старается не сильно вздрагивать, когда чувствует холодные ладони на своей шее, которые нежно обхватывают. Чонгук большим пальцем лебединую шею поглаживает, пытается успокоить, убедить прислушаться, принять его действия. Отчетливо понимает, что омега напуган, скорее всего к нему никто не прикасался так, именно с подтекстом нежности и ласки. — Скажи, чего хочешь, — стоит на прежнем альфа, разглядывая острые ключицы, виднеющиеся из-под легкой футболки. — Я ведь не шучу, Тэхен. — Где видано, чтобы омега говорил, чего он хочет, — пыжится Тэхен, делая шаг назад. — Мне ничего от тебя не нужно, — хмурится недоверчиво. — Нет-нет, ты не так понял, — мягко улыбается и делает шаги навстречу до тех пор, пока Тэхен не упирается бедром в обивку дивана. Чон давит на плечи, вынуждая сесть. — Я хочу, чтобы ты отвез меня домой, — высказывает желание визажист, скромно сложив ладони на коленях. — Если не затруднит, ты подвезешь меня до дома? Я… это то, чего я сейчас хочу. Ким ненадолго замолкает, а затем продолжает с новым рвением: — Лицемерно с моей стороны просить тебя о таком, я не такой беспомощный, как ты думаешь. Могу сам до дома добраться, но… — ведя свой монолог, Тэхен забывает, где он находится. Он действительно открывает свою душу, и готов был проболтаться про наступающую течку и слабость в связи с ней, но вовремя останавливается, прокашлявшись. — Я… устал? Чонгук смотрит пристально и долго, кажется, пытается проникнуть в его голову и прочитать мысли. — Хорошо, — коротко заключает альфа. — Я тебя подвезу, пойдем. Он пропускает вперед себя Тэхена, понурившего голову, и мимолетно касается ладонью лопаток. — Болит что-то? — заботливо спрашивает и берет у Тэхена сумку, вешает на себя. — Да, давай заедем в аптеку. В пути Тэхен был неразговорчив, он стал более вялым и почти не соображал, что отвечать Чонгуку, когда тот что-либо спрашивал. Альфа это заметил, поэтому решил оставить парня в покое и сам сходил в аптеку, узнав, что нужно купить. Ни капли не смутившись, попросил на кассе подавители запаха и таблетки от боли. Также попросил пару вкусных шоколадок. Та, конечно же, узнала известного айдола, от растерянности выронила из рук таблетки, но быстро подняла их. Чон на это мило улыбнулся, внутренне теряя терпение. У него в машине предтечный омега, следует поторопиться. Выпытать у Тэхена нужный товар, который нужно было купить в аптеке, было нелегко. Тот вспыхнул до кончиков ушей, заявил, что сам пойдет, начал бормотать про то, что это все слишком интимно и альфа знать о таком не должен. Живот резко скрутило, Тэхен тихо проскулил, накрыв руками больное место, и согнулся вдвое, притихнув. Скрученная поза помогала уменьшить боль, Тэхен и не собирался двигаться. Негромко сказал, что ему нужно, и снова почувствовал прилив боли внизу, нахмурив брови. Приехав по нужному адресу, Чон спешит открыть дверь со стороны омеги. Он с легкостью поднимает ослабленное течкой тело и поджимает губы. Его плохое состояние это ужасно: Тэхен выглядит совсем болезненно. Дойти до нужной квартиры не составило большого труда, омега нетяжелый и ведет себя тихо на его руках. Он бы и заснул, пригревшись на теплой груди, вот только Чонгук осторожно ставит его на ноги, приобнимая за талию, вынуждает его пока что не впадать в режим сна. Тэхен достает ключ из задних карманов джинс, открывает дверь и проходит внутрь, облегченно выдыхая. Из этого убежища он не выберется ближайшую неделю. Никакой работы и никаких лишних ему людей. Замечает, что альфа остался снаружи, и тихо ахает. Чонгук просто-напросто не переступит порог дома, пока не получит разрешение. Он сует в руки омеге пакетик с купленным и желает спокойной ночи, думая, что ему следует уйти. Но делать этого, по правде говоря, не хочется. — Останься со мной, — эгоистично, как думает Тэхен, это прозвучало. У альфы же работа, а он здесь со своей течкой и глупыми желаниями. — У меня концерт, который я не могу отменить. Прости, что не смогу остаться с тобой столько времени, сколько хотелось бы, — проходит внутрь и вешает Тэхенову сумку на крючок. — И не переживай о работе, я сам марафет себе наведу. О твоем неработоспособном состоянии тоже скажу, если спросят. Тэхен молча идет на кухню, чтобы налить себе воды и запить ей лекарства. Все, чего ему сейчас хочется, это завалиться в постель и прижаться к теплому боку альфы — это в идеале конечно… И конечно же хочется переждать боль, чтобы заснуть крепким сном. — Зачем мне работать с тобой, если ты прекрасно справляешься и без меня? — слабо возмущается Ким, повернувшись к альфе со стаканом воды в руке. — Есть айдолы гораздо немощнее тебя, вот им действительно нужна моя помощь. — А ты нужен мне. Пусть как-нибудь без тебя справляются. Пойдем в спальню, я сделаю тебе массаж. — Но… моя спальня и ты… — Не переживай, я не буду распускать руки. Какое-никакое, а доверие к Чонгуку есть, иначе бы не пустил к себе домой. — Мне нужно принять душ и почистить зубы. — Разве ты не слишком устал для этого? — подходит ближе и со спины разминает напряженные плечи. Он в этом неплох, у Тэхена от расслабления даже ноги подкашиваются. — Сделаешь эти процедуры завтра, когда наберешься сил. Позволь сегодня позаботиться о тебе, пока я с тобой. — И как долго будешь со мной? — задает двусмысленный вопрос и бросает через плечо, оказавшись слишком близко к лицу альфы. — Буду заботиться еще очень долго, — смеется Чон и целует в щеку. — Я же сказал тебе, — торопливо ведет к спальне, закрывает за ними дверь. — Откуда в тебе еще энергия расспрашивать меня? Течка, должно быть, отнимает много сил. — А ты? Ты не устал? — садится на край кровати и хлопает по месту рядом с собой, приглашая. — У тебя были выступления несколько часов, ты почти не отдыхал! — Неважно, я завтра буду как новенький, — небрежно бросает Чон и нашаривает руками крем для рук, который он использует для массажа. — Не проявляй жалость, Тэхен, даже не думай, — почти рычит от злости, легко открывая тюбик. — Я не слабак. От сильных эмоций у него темнеет взгляд, этот раз не стал исключением. — Я не говорил… Ты очень сильный, Чонгук. Не смотри на меня так… Прошу, — альфа опускает взгляд, чтобы унять эмоции и не пугать этим Тэхена еще сильнее. — Хочу сказать, что тебе не нужно обесценивать собственный труд и свою усталость, когда ты помогаешь мне. Чонгук успокаивается, невольно прислушивается к его словам, а затем снова смотрит на парня. Тот выглядит абсолютно спокойным, не суетится, только все зевает и сонно смаргивает пелену сна, находя в себе силы поддерживать разговор. — Мы оба устали, все устают, — лаконично делает вывод для себя альфа и озвучивает его, в ответ на его слова Ким слабо кивает. — Твое дурное состояние сейчас будет длиться еще несколько дней, а моя усталость пройдет уже завтра. — Да, — нехотя соглашается Ким. — Я буду не очень хорошо себя чувствовать. Ты… ты не мог бы…? Вернее, ты очень даже можешь прийти ко мне! Когда захочешь. Я буду ждать, — с последними словами омега совсем тушуется. Он стягивает с себя штаны, приподнявшись, а когда замечает жадный и изучающий взгляд темных глаз на своей голой коже, от которого тело покрывается мурашками, то сглатывает. Затем переодевается в длинную футболку для сна. Она всегда покоится недалеко, нет нужды каждый раз вставать и идти до шкафа, чтобы добраться до нужной вещицы. Сейчас это было бы особенно неловко, Тэхену все же нужно было готовиться ко сну. — Все в порядке? Ты очень смущен моим присутствием, — констатирует очевидное альфа. — Тебе некомфортно, должно быть. — Разве что твой пристальный взгляд может меня смутить. И вообще, кто из них двоих здесь омега? Разве все представители нежного пола должны быть пуленепробиваемы, как скала, и прямолинейны, как желание ребенка заполучить конфетку? Вовсе нет, Тэхен элементарно смущается, как альфа не может этого понять. Не все же разжевывать Чонгуку, а он, похоже, многого не понимает. Признает усталость омеги и понимает прелести течки — уже хорошо. Смущение понять он явно не может. Если понаблюдать за Чонгуком, можно отметить, что в нем самые благие намерения. Он интересуется состоянием Тэхена, его настроением, не проявляет эгоизма или высокомерия — а Тэхен ожидал от айдолов именно этого. Они не все приятные особы. Чон уже трижды, а то и больше раз, напрямую спросил, чего хочет омега. «Чего ты желаешь?» или «как мне сделать тебя счастливее?», «что мне сделать, чтобы заслужить твое внимание, Тэхен?». Ким ценит такое внимание к своей персоне, оно льстит самолюбию. Но и заигрываться нельзя, айдол ведь тоже сердце и чувства имеет. Обычный человек среди тысяч таких же людей, просто обладает чуточку большим вниманием и заинтересованностью в обществе. Все мы обычные люди, со своими потребностями и слабостями. Тэхен чувствует, что должен, по душевному расположению, что может подпустить к себе Чонгука, тот уважает его чувства и эмоции, старается сделать обстановку комфортнее. Чаще это получается путем того, что Чон плюет на себя, на свои чувства и мысли, лишь бы его избраннику было хорошо. Так делать нельзя. В отношениях отдавать и принимать должны оба. Каждому всегда есть, что отдать. Это может быть материальное имущество, что не всегда романтично, а может быть простое человеческое сердце — бьющееся и живое, способное чувствовать и понимать. Порою сердце бывает ценнее всех материальных благ. Тэхен может отдать только свое сердце. За ним больше ничего не останется. — Ничего не могу с собой поделать, — улыбается Чонгук и растирает холодный крем по спине омеги. Тот решил не снимать футболку, просто задрал ее до шеи, а нижнюю часть тела накрыл одеялом. — Не умею смотреть на тебя по-другому. Тебе сейчас лучше? — Да, спасибо. Завтра у тебя работа… а когда ты будешь свободен? — снова тушуется, не знает, как спросить напрямую. Он хочет проводить больше времени с ним, узнать его поближе и попробовать довериться. — Чего ты никак не успокоишься, — качает головой Чонгук. Он костяшками кулака несильно проходится вдоль позвоночника, для себя отмечая, что не стоит прикладывать много усилий, чтобы расслабить парня. Его ладонь большая, и поэтому он делает массаж одной рукой, то мягко растирая нежную кожу, то царапая короткими ногтями, усыпляет своими действиями тело под собой. Решив, что массажа на сегодня достаточно, он ложится рядом и касается мягких волос омеги, бережно поглаживая и зачесывая их назад, чтобы пряди не спадали на глаза и нос. Запах спелой земляники дурманом влечет, забивается в каждый уголок комнаты, дает знать, что омеге хорошо сейчас, — а также дает знать о скорой течке. Она наступит завтра, состояние станет чуть менее болезненным, появится желание жить, а не уснуть вечным сном. А еще появится желание близости с сильным полом. Чонгук, что совсем не характерно альфам, чуть ли не мурчит и обнимает Тэхена, одну руку просунув под талию, а второй обняв поясницу. Прижимает к себе, как самую драгоценную ношу, и замирает, когда омега сам ластится ближе, утыкается носиком в шею, прямо в пахучую железу. — Не хочу, чтобы ты уходил, — шепчет тихо, Чон еле разбирает слова. Тот мнется, кажется, хотел сказать еще что-то. Через пару минут мальчик засыпает, и Чонгук уходит, закрыв дверь дубликатом ключей, который Тэхен разрешил ему взять.