Средь улиц серых и родных.

В понедельник прямо посреди урока физкультуры, оповещая о поступающем звонке, у Паши завибрировал фитнес-трекер, сопряжëнный с его телефоном. — Дэн, поглядывай на моих, мне звонят. — Денис, проводящий физическую культуру в одно время с ним, но только у девочек, лишь кивнул, продолжая считать прыжки девчонки, сдающей норматив по скакалке. Выйдя из спортзала, мужчина зашëл за телефоном в кабинет, который делил с ещë двумя учителями физкультуры. Номер, высветившийся на экране, не определился, и Паша его не знал. — Алло, — в ответ несколько секунд была лишь тишина, но, когда мужчина уже хотел сбросить, из динамика послышался голос, который почему-то сразу был узнан. — Я... Эм... Чë хотел-то... Короче... Кхм... Я ошибся номером! — парнишка, похоже, так и не сформулировав цель своего звонка, решил поскорее отключиться. — Нет-нет! Подожди! — настойчиво попросил Паша. — Я узнал тебя, Стëпа, так что поздняк метаться! — Стëпа на том конце "провода" почувствовал облегчение уже от того, что знакомый незнакомец в принципе взял трубку, а то, что после мужчина не скинул, узнав его, и даже всë ещë помнит его имя, вообще придало Стëпке смелости. — Кхм, в общем я не хочу продолжать учиться. — вот так сходу начинает пацан, не потрудившись даже объяснить, чего вообще хочет от Паши. Совета, очевидно. — В каком смысле? Типа совсем? — сразу же пытается вникнуть Паша, обходя мысли о странности происходящего... Думал ли он, что парнишка взаправду позвонит ему!?. — Да. Нет... Не знаю. Не совсем, — Стëпа не продумывал, что будет говорить. Он едва не рассобачился с самыми близкими людьми, огорчил их своим недоверием, оставил в полном непонимании причин резких перемен в любимом внуке. Так что Стëпа, весь состоящий из досады и злости на себя, звонил-то только за тем, чтобы услышать, что номера такого нет, либо чтобы послушать длинные гудки и нажать красненькую «отмену». Чтобы отбросить на самом деле несуществующий шанс получить простую поддержку от человека, разделившего его тайну. Но шанс оказался существующим! Стëпа был на самом деле обрадован таким — другим — исходом. Опомнившись, он в конце концов домямливает, — Возможно перейти на домашнее образование... — Ну... — продолжить у Паши не получается, потому что из спортзала к нему на всех парусах мчится Денис. — Там Давыдов с Линчиковым... Разнимать надо! Паша в школе-то работает всего ничего, а эти два оболтуса успели на его уроках подраться уже раз двадцать. — Ну ëлки-моталки!.. У меня тут ЧП: нужно предотвратить убийство! — предупреждает Паша, желая перенести беседу. — Ясно всë! Вот это отговорочка... Пиздец, как верится! Так бы и сказал, что сдуру номерок оставил! — взбрыкнул вмиг разозлившийся Стëпка, будучи уверенным, что телефонный разговор уже прекращëн. Но палец-то, оказалось, промазал. — Я слышал всë, Стëпа, — на бегу сообщает Паша, обгоняя невысокого коллегу, — Это не отговорка. Если не передумаешь, в шесть вечера во дворе дома я весь твой. Стëпа вздыхает и отбрасывает от себя телефон. — Ну и позорище-е, — сам себе сообщает подросток и идëт мириться с бабушкой. Павел ничего не успел посоветовать, но Стëпа догадывался, что мужчина сказал бы. Просто услышав его голос, будто получил подтверждение. — Ба... — тихо протянул Стëпа, остановившись на пороге кухни. Бабушка развернулась хоть и с недовольным видом, глаза еë были печальными и обеспокоенными. Одного сына она не уберегла, со вторым отношения не то чтобы были близкими. Стëпа — вот их с мужем отрада. Потому было больно от того, что мальчик их не доверяет им своих проблем. Женщина здорово перепугалась, вернувшись домой со смены. Глаза у Стëпы были припухшими, с чуть заметными лопнувшими капиллярами, сам он непривычно ласково извинился перед тем, как ошарашил новостью о том, что бросает колледж. Расспросы в итоге привели к резкой смене настроения и ссоре на повышенных тонах. На вопросы подросток не отвечал, твердя лишь одно «всë в порядке» и «просто так решил». Ну, конечно же не просто. Какого же было бабушке с дедушкой, которых на этом Стëпа не перестал удивлять, обрадовав ещë и тем, что в школу он тоже не планирует проситься. — В тот вечер... — Примерно полгода назад после одной крупной ссоры пришло резкое осознание. Ничто не вечно. И вот эти вот на самом-то деле спокойные дни — в которые он может вернуться в тëплую, уютную, известную до последней царапинки на плинтусе, квартиру, вдохнуть запах свежеиспеченного пирога, плюхнуться на диван рядом с уставшим дедом, послушать его истории и ни о чëм не думать — однажды кончатся. С того момента Стëпа стал болезненно воспринимать ссоры с родными, которых стало жутко стыдно огорчать. Порой (как в данный момент, например) подросток чувствовал себя неблагодарным. И сейчас совесть, окончательно заев парня, вынуждает его рассказать немного изменëнную историю. И он, и бабушка понимают, что что-то в этом рассказе не складывается, но делают вид, что всë так и должно быть. Стëпина совесть не затихает, но парень задавливает еë весом того аргумента, что врëт он во благо. Чтобы бабушка с дедушкой не заработали себе паранойю. Стëпе и своей достаточно. *** — Привет, — Паша снимает перчатку и подаëт пацану, не сумевшему скрыть удивление, голую ладонь. — Думал не приду? — Да нет вроде, — Стëпа и правда не думал, но подсознательно, похоже, ожидал. В молчании двое неторопливым шагом направляются в соседний двор и, не сговариваясь, останавливаются у новенькой качели, совсем не вписывающейся в общую картину старой детской площадки. — Ну так что бабушка с дедушкой? — Паша подталкивает мальчишку начать уже говорить, приваливаясь плечом к раме качели. — А что они? — Стëпа встаëт напротив мужчины. — Они в ах... кхм... — внезапно парень чувствует ноловкость, ведь говорит он не с кем-то хоть мало-мальски близким; мужчина, хоть и представившийся просто Пашей, был старше лет на шесть-семь, как минимум, и сам не матерился, так что надо было попридержать язык, если хотел быть выслушанным, — в шоке конечно. — договаривает парень, складывая руки на груди, отводит взгляд, чтобы настроиться на рассказ. — Вообще, после того, как ты помчался там жизнь кому-то спасать, я помирился с бабушкой. Хотя мы вроде и не ссорились, но какая-то паршивая обстановка в квартире стояла... И деду позвонил. Рассказал им, что ты меня от пьяной гопоты спас, ну и сказал, что в школу вернусь. Хотя я всë ещë не уверен, — Стëпа поджал губы, поднял голову, всматриваясь в окна почти окружающего их дома. — Ну, в целом, Стëп, ты молодец. С семьëй ссориться совсем не круто, и тут ты достойно мыслишь. Но ты сомневаешься в своëм решении насчëт школы, и я вроде бы понимаю, но, может, есть причина какая? Конкретная. — Паша не был доволен своей речью, рядом с этим скептическим подростком она показалась слишком сухой. — Есть. Да, блин, не причина это по идее-то, просто... — парнишка смерил Пашу долгим взглядом, а мужчина просто слушал, вникая и поражаясь: мальчишка реально решил ему, совершенно незнакомому человеку, открыться; это было смело и, наверняка, смущающе. — Короче я шëл вчера из магазина, навстречу одноклассник бывший. Спросил он, как, значит, колледж. Круто, поди, все дела... И я возьми да и ляпни, что в школу скорее всего обратно пойду. Ну а он как завалил меня шуточками... гейскими. Я раньше сам ведь смеялся над ними, сам шутил, и нормально всë было, а тут меня просто аж передëрнуло. Как представил, что в школе они на каждом шагу... Не по себе стало мне, и я, даже слова ему не ответив, домой бегом почти... Вот. — проговорив свою «не причину» вслух, Стëпа почувствал себя идиотом. Он стоит перед взрослым человеком, наверняка занятым по горло своими делами, учëбой или работой, и на полном серьëзе втирает ему что-то о своих тупых подростковых проблемках современного общества. — Ну и проблемку нашëл себе, да? — пытается усмехнуться парень. — Это очень серьëзно. Чувства, психология... Там, в голове, у нас у всех всë очень тонко устроено, по-разному, к тому же. — Мужчина смотрит внимательно, ни разу не обесценивая Стëпины эти «проблемки», потому что, — Это не «проблемка» вовсе, Стëп... У тебя паническая атака тогда была. Не помнишь? А я помню. Думал, так и помрëшь в моих руках, не сделав вдоха. — внутренне Паша холодеет, мальчишка — не меньше него и даже скрыть этого не пытается. Всë по глазам видно. Нежно-голубой сразу превратился в айсберг с густой поволокой тяжëлого воспоминания. Стëпа будто только сейчас осознал, насколько струхнул в тот день, и насколько серьëзно отреагировала его, оказывается, не такая уж и устойчивая психика. — Ну к психологу я не пойду, если ты к этому, — ноги у Стëпы начинают подмерзать в кроссовочках, приходится переступить с ноги на ногу. Тема разговора начинает немного напрягать, но уходить домой почему-то не хочется. — Не к этому. Сам не очень-то доверяю психологам, хотя... Хотя! Всë же не стоит отбрасывать и этот вариант, — Пашу было не напугать хмурым взглядом, — считай это самым крайним случаем. Я в какой-то мере уже взял за тебя ответственность в этом вопросе, и не хочу потом винить себя, если вдруг что! — «Вдруг что» — это что? — Стëпа начал злиться. Он что, походит на тех бедолаг, которые реально лезут в петлю или птицами себя воображают? — Мне жизнь моя дорога! — Отлично! Настрой хороший! Сначала будет трудно освоиться, раз уж ты отвык от этой вашей школьной волны, но возможно нужно просто перетерпеть. А там... Паша буквально увидел, как на его глазах парнишка взял себя в руки. Чуть ли не паника сменилась спокойной решительностью. — Не парься, — Стëпа вздохнул. В первую очередь нужно было самому поверить в то, что в школе всë будет нормально. — Я привыкну. А если нет... Да нет уж, всë равно привыкну. — ну, правда, что он в первый раз что ли с трудностями сталкивается? Что, никогда не делал из мухи слона? На деле всë ведь не так сложно, как кажется. Как правило. Забывать об исключениях Стëпе было привычно. — Стëпа! — по дорожке, направляясь прямо к ним, шла Стëпина бабушка. Еë ярко-красное пальто даже в потëмках плохоосвещëнного двора было видно за версту, но Паша и Стëпа были слишком поглощены разговором и мыслями, его сопровождающими. — Добрый вечер, — поздоровался Паша и хотел представиться, но Стëпа опередил его. — Это Паша, бабуль. — Стëпа забрал у бабушки один из «магнитовских» пакетов. Она шикнула на него, мол, не тяжëлые совсем, но парнишка не послушал. — А-а! — женщина сразу же расплылась в улыбке. — Очень, очень приятно, Паша! Меня Мария Алексеевна зовут. — Мне тоже приятно, Мария Алексеевна! — Ой, да что это я? Зови меня просто тëтя Маша. — Тут Мария Алексеевна посерьëзнела, — Я очень благодарна тебе за помощь! Стëпочка у нас один! — Паша смутился такому искреннему «спасибо». Он ведь не мог иначе. Стëпа закатил глаза. Вот эта вот фраза никогда ему не нравилась. Подросток знал, что бабушка не имела в виду то, что она по сути обозначала, но не задуматься в который раз не мог. Будто бы будь он не один у бабушки с дедом, она не была бы благодарна. Как будто жизнь не единственных детей в семье имела меньшую цену. Не имела. Уж Стëпа-то знал. Ему было шесть, когда отца не стало, и опекуны на его глазах едва не сгорели изнутри, потеряв младшего сына. — Я сегодня картошечку пожарить на ужин собиралась, не зайдëшь, Паша? Нашим — садовым — чайком хоть напоим тебя в благодарность! — женщина предлагала явно не из вежливости, а от всего сердца. — Я рад бы, но завтра на работу рано вставать, а мне сегодня нужно ещë по учëбе кое-что закончить... — Паше и правда в кротчайшие сроки нужно было дописать реферат, но больше всего не хотелось стеснять людей своим присутствием. Он не душа компании, так что хотелось избавить и себя и неплохую семью от неловкости. — Ой, как жалко! Но как-нибудь всë равно приходи. Хорошим людям в нашем доме всегда будут рады! Ну ладно, пойду я. Не задерживайся, Стëп. Приветливая Мария Алексеевна сильно напомнила Паше его собственную бабушку. Он почти не помнил еë, но светлый образ чëтко отобразился в памяти. — Я тоже пойду. — продолжать оборванную бабушкой тему уже не хотелось, Стëпа поговорил бы с Пашей о чëм-нибудь другом, но обременять мужчину не было желания. На этот раз руку протянул Стëпа. Пока Паша пожимал еë, парнишка собирался с мыслями. — Кхм... Спасибо... Опять. Да... — можно было подумать, что Стëпа говорит это сишком сухо, натянуто, но Паша распознал в его речи смущение, а в глазах искренность. — Я пошëл в общем. Паша кивнул мальчишке на прощание и улыбнулся, увидев как Стëпа догнал бабушку и выхватил из еë рук и второй пакет. *** На следующий день, направляясь в спортивный зал, Паша притормозил у приоткрытой двери, случайно услышав приглушëнный разговор отирающихся у швецкой стенки пацанов. — ... возвращается, прикиньте! Это ж надо! Сказал, типа, легко там слишком в колледже этом! — Во даëт! — Ха!.. Умник нашëлся! Тоже мне... А ты откуда знаешь-то? — Да я сам его вчера встретил, во второй раз уже, кстати. Он и сказал... Дальше Паша не слушал, зашëл в зал, спугнув бездельничающих учеников. В голове складывалась интересная картина: похоже, Стëпка-то из этой самой школы. В совпадения молодой мужчина, конечно, верил, но не в данной ситуации. Ещë через день Паша убедился как минимум в двух вещах. Во-первых, с логикой у него всë в порядке. А во-вторых, Стëпа не тот человек, который изменит своему окончательному решению. *** С самого утра погода подпортила настроение. Паша вышел на работу пораньше, но пройтись, не торопясь, не вышло. Брать зонт парень не захотел, понадеявшись на капюшон громоздкой куртки, которую пришлось напялить вместо драпового пальто. Капюшон не помог. По прогнозу ветра сегодня быть не должно было. — Хоть раз, интересно, угадают? —Паша бурчал себе под нос, пытаясь закрыть шею коротким воротом. Ветер был таким, что от его не обделëнных силой порывов не то снег, не то дождь, которым недавно разродились густые тëмные тучи, попадал прямиком в лицо и шею. Паша придерживал входную дверь беременной учительнице биологии, когда увидел Стëпу. Вид его был поникшим, таким же серым, как цветовая гамма этого дня. Он подходил к крыльцу, когда Даня из десятого «А» догнал его и хлопнул по плечу. Стëпа вздрогнул, но, повернувшись, сразу посветлел лицом. Паша хотел дождаться его на первом этаже, поздороваться, сказать, что молодец, но быстро передумал. Ни на один его урок Стëпа ещë не приходил, а демонстрировать, что они знакомы вне школы было не к чему. Парнишке точно не нужны будут лишние расспросы от друзей и одноклассников. Да и самому не хотелось идти против своих принципов. — Стëпка! Здорово! — Даня улыбался как ни в чëм не бывало, протягивал ладонь, словно только вчера вечером попрощались, и будто совсем не они разругались на выпускном, поставив друг другу по фингалу. Стëпа на миг замешкался, а потом тоже улыбнулся, крепко пожал протянутую ладонь. — Здоров, Данька! — Стëпа так боялся увидеть хоть кого-то знакомого после встречи с Линчиковым, но при виде друга детства от сердца отлегло. Стало так легко, что он тоже не собирался вспоминать о ссоре, о том, что всë лето и почти всю осень они не виделись. Тем более, за прошедшее время Стëпа признал: часть вины действительно лежала на нëм. Ну скандал был громким, конечно, но в целом обошëлся Стëпе малыми потерями. И Данька тогда первым из всех извинился. А он гордость свою решил показать, носом крутанул. — Это... — Стëпа набирался смелости до самого третьего этажа. Как там ему Паша говорил... «В следующий раз может случиться так же, как со всем, что мы хотим начать с понедельника. Нужно... Начинать сразу, не дожидаясь фантомной подходящей точки отсчëта». — Я перегнул тогда. Прости. Ну как получилось, так и получилось. Реально из-за ерунды прицепился!.. — Да проехали... — мягко усмехнулся друг, махнув рукой. — Я ж больше тебя виноват. А потом вроде знал, что ты первый всë равно не напишешь, и сам молчал чего-то. Но я тебя капец как рад видеть. Так, погнали на физику, сегодня тебе надо на ней появиться, а вот на следующей неделе... *** Между уроками Паша зашëл в учительскую отнести журнал одного класса и взять журнал другого. — Он мне все нервы вымотал! — жаловалась на кого-то учительница истории Людмила Андреевна. — А у меня-то сколько крови выпил!? — поддакивала еë подружка химичка. — Вот-вот! Зачем только Борис Фëдорович его обратно принял? — Ну, ясно, на кого тут женская часть коллектива друг другу жалуются. — А, может, он поменялся? — после этих слов учительница физики, не желая участвовать в непедагогичных обсуждениях, встала и вышла, кивнув Паше в приветствие. — Ой, вот уж не поверю! — А как он к словам цепляется? Урок вести невозможно! — Ну раньше Стëпа же хорошим мальчиком был! И учиться он более-менее успевал... — попыталась вмешаться беременная биологичка, скромная по своей натуре. Ха! Кто бы еë стал слушать! — То раньше было! Поведение — вот показатель! К тому же, после колледжа он, поди, совсем испортился! — не уставала со злобой тараторить математичка. — Чего выпускной один стоил? Ведь именно его поймали с месячным запасом спиртного! — А на природу как я его со своим классом взяла? Надо ж было так набухаться! Венька-то мой чуть не утонул в реке той! — Так Стëпа ведь его и вытащил, — вяло попыталась защитить своего ученика Стëпина классная, хотя до этого топила его не хуже других. — А вдруг это он его и столкнул, а потом в штаны наложил? Да и вообще это не важно, всë равно они вместе пили! Паша вернулся в спортзал с болящей головой. Педагоги уж слишком громко обсуждали "любимого" ученика. *** В столовую Стëпа, привыкший к бабушкиной стряпне не захаживал, хоть и значился на льготном питании. Поджидая Даньку, он успел коротко поговорить со знакомыми, проходящими мимо, и впервые за день столкнулся с Добрыней. Тот неприязненно на него зыркнул издалека, а вблизи презрительно отвëл в сторону плечо и сделал вид, что высматривает на горизонте печенегов. Или Змея Горыныча. Стëпа не изучал подвиги доблестного тëзки своего бывшего одноклассника. Было время, они были неразлучны. Друзья детства: он, Данька и Добрыня. И Юлька. Ещë с утра Стëпа выяснил, что в колледж она не ушла и с Добрыней не рассталась, но последние две недели в школе еë никто не видел, и ни одна из еë приятельниц не знала, где Юлька и что с ней. Предпоследним уроком стояла физра. К ней ученики, измотанные за день, ни бегать, ни прыгать не желали от слова совсем, а вот домой ещë как желали. После неë в расписании значилась история. Еë вела классная руководительница, потому с обоих уроков сбегали только самый отчаянные. Смелые отсиживались либо по туалетам и раздевалкам, либо бродили по кориродорам, шарахаясь от любых шагов, но на историю всë равно приходили. — Сплошное издевательство! Уйти хочется, а нельзя. — запричитал Стëпка, увидев расписание. Первый день он точно не имел право на смелость. — У нас, кстати, физрук новый. — "обрадовал" Даня в раздевалке. — На первый взгляд вообще норм, а на самом деле с ним шутки плохи. Хотя вот по средам у нас физра ж последняя, так его как будто подменяют! Никто почти не ходит, а ему хоть бы что! — Мистер Субординация? — натужно пошутил Стëпа, уворачиваясь от Мишки Солкова, пытающегося закинуть руку ему на плечо. Миша сам девчонок менял налево и направо, но был лидером по количеству гейских шуток, отпускаемых если не в час, то в день точно. Вот и сейчас прицеплялся ко всем по очереди. В раздевалке у него прям обострение случалось. Хотя, пожалуй, было одно исключение — высокий и плечистый Валера, всегда серьëзный и собранный. К нему Солков никогда не лез. — Ага! Вообще никого к себе не подпускает! Вот как-то позвали его в футбольчик погонять — не пошëл. Скромного Дениса Петровича Стëпа знал с прошлого года и немного жалел, что вести уроки у них он больше не будет. С ним никогда проблем не было. В спортзале были расхлебянены все окна. «Май у них что ли в заднице заиграл?» — мысленно ругался Стëпка, но виду не подавал, что холодно. — Эй! А как физрука зовут? — с подозрением спросил Стëпа. Он хотел стукнуть одноклассника по плечу, но, из-за того, что не отрывал прищуренного взгляда от вошедшего в зал человека, въехал Максу Давыдову прямо по затылку. — Павел Юрьевич, — промычав от боли, ответил Макс. У Стëпы отпали все сомнения. — Ты дебил? У Максима шея сегодня болит! — завозмущался Дима Линчиков, наступая на обидчика своего лучшего друга. Ещë пару пацанов встали рядом поглазеть, что дальше будет. Драка? Ни за кого пока не вступались, не разобрались ещë в чëм дело. — Да я случайно! Я вот так... — Стëпа хотел показать, но со стороны это выглядело так, будто он собирался треснуть ещë и Димку. — Так! Что происходит? Фамилия! — голос, некогда показавшийся очень приятным, сейчас прошëлся по Стëпиному слуху ржавым гвоздëм. — Маков. Да всë нормально! Я случайно! — раньше Стëпа ответил бы уверенно, с наглой ухмылкой, а сейчас ещë и оправдаться захотелось. — Случайно он. — подтвердил Давыдов и за шкирку возвратил Димку в шеренгу. — Смотрите мне! Но раз случайно, проблемы нет. В две шеренги стройся! Стëпа вернулся на место. Он был практически обижен. Ладно, не практически, а обижен. Он когда Пашу увидел успел обрадоваться даже, а теперь наоборот расстроился. От того, что опять в человеке ошибся. Стëпка столько своих мыслей ему в тот отвратный вечер высказал, личное доверил, поделился, может, и глупыми, но сокровенными для любого подростка страхом и виной. Но Павел сейчас всерьëз подумал, что Стëпа вот так запросто решил чуть ли не драку развязать. А пусть бы и драку! Но не на ровном же месте кулаками махать он стал бы. Однако, Павел Юрьевич так, похоже, не думал. Сразу на него бочку покатил, наслушался, наверное, что про него учителя другие думают. — Юноши, сегодня у вас бег один километр, то есть приблизительно кругов пятнадцать должны пробежать. Пройдитесь, разомните хорошо нижнюю часть туловища. И вперëд! — Паша встал у двери спортивного зала, чтобы видеть всех отлынивающих. — Павел Юрьевич, значит. — Когда класс начал забег, к Паше подошëл Стëпа. — Значит. — подтвердил Паша и сложил руки на груди, отзеркаливая Стëпину позу. Мальчишка был насуплен. — И не смотри на меня так. — Как? — Набыченно. — Так я правда случайно Макса задел! — возмутился Стëпа, ещë больше нахмурившись. — Я знаю. — спокойно сказал Паша, попутно засекая время пробежки. — А чего тогда? — Стëпа слегка смягчился, расслабил руки, отошëл немного назад. Вблизи приходилось слишком сильно задирать голову, чтобы видеть Пашино лицо. — Я должен поддерживать репутацию строгого учителя физкультуры, иначе те же Димка с Максом однажды дуэль мне тут устроят. Тогда, кстати, я их разнимать и бегал.— Паша не лгал, но всë же малость недоговаривал. Ответить Стëпе он не дал, — А ты чего вообще филонишь тут? Ну-ка бегом! Я поставлю заслуженную отметку. — Не филоню я! И отметку нормальную заслужу, мистер Самастрогость. — Не «нормальную», а отличную давай! И что ещë за «мистер»?.. После разговора негодование отпустило Стëпу, и бегал он уже с неплохим настроением. Смеялся вместе с опоздавшим на урок Данькой и другими пацанами. *** Школьные дни протекали легче, чем Стëпа боялся, хотя лишних касаний избегал, причëм не только с парнями, а в принципе с любыми людьми. В следующую пятницу Стëпу ждал такой себе денëк. «Здрасьте! Вы не звали, а мы приехали! Поди соскучились?!» — в Стëпиной голове Неприятности заявились к нему именно с этой фразой, прямо как дальние родственники. После первого урока они с пацанами пошли в туалет. Ясно, что не для прямого его использования. В одной из кабинок в стене за отваливающейся плиточкой было очень удобное отверстие, в котором хранились общие сигареты. Местечко отменное, если даже найдут — не докажут, чьи. А всеми курящими было установлено негласное правило: кто последнюю сигаретку брал, должен был заменить пустую пачку новой. Единственный минус заключался в том, что кабинка с секретиком была самой крайней от окна, то есть при входе в туалет еë было сразу видно. Даньке с Митькой как назло приспичило, а Стëпу чëрт дëрнул быстренько достать по сигарете, пока они справляли нужду. На шухере никого не было, а Стëпка даже дверь кабинки не прикрыл, понадеявшись на свою проворность и отличный слух. Подошвы Пашиных кроссовок совсем не издавали звука, так что, конечно, Стëпа не услышал его приближающихся шагов. — Стëпа, убирай быстро! — только и успел сказать Паша, как за ним в туалет зашëл ещë и завуч Василий Михайлович, известный своей способностью ловить курильщиков. А Стëпа так и стоял с приоткрытым от неожиданности ртом да с непочатой пачкой сигарет в руках. И почему-то больше всего его волновало не то, что его обещали вытурить из школы за первый же инцидент, а то, насколько сильно он упал в Пашиных глазах.