Потрошитель

Какузу пялился в экран выданного ему ноутбука, и никак не мог сообразить, как написать то, что он собирается написать. Ну, не то чтобы у него были проблемы с выражением собственных мыслей, но писать письмо – это как-то… непривычно, что ли. Тем более писать письмо Кисаме, пытаясь в сухих словах объяснить, что происходит и какого рода нужна помощь. Какузу вообще не был уверен, что Кисаме читает письма. Все возможные способы связи давно перекочевали в мобильные телефоны и мессенджеры, а уж Кисаме-то и вовсе предпочитал звонить, постоянно жалуясь, что «набирать буковки» - унылое занятие. Звонить Какузу не хотел, но, похоже, все-таки придется. Глупая это затея с письмом. Почему-то это приходит ему в голову довольно поздно, только время потерял. Вздохнув, он хлопнул себя по ногам ладонями и встал. Потянувшись, достал свой старенький телефон из кармана. Остается надеяться, что ничего не изменилось и телефоны потрошителей все так же не прослушиваются. Он набирает номер и ждет ответа. - Кисаме, это… - Перезвоню, - тут же перебивает его Кисаме и бросает трубку. Глупо уставившись в экран телефона, Какузу ловит резкий прилив раздражения, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Этот дуболом даже не понял наверняка, кто ему звонит! Небось занят, вырезает кому-нибудь глаза. Но разозлиться Какузу не успевает, телефон оживает в его руке, сообщая о входящем звонке с неизвестного номера. Это, вообще-то, подозрительно, но нетрудно сложить вместе факты – вероятно, это Кисаме. - Извини, дружище, - бубнит Кисаме в трубку, - Нас теперь тоже прослушивают. Не представляешь, как теперь контролируют сотрудников, у которых есть органы от корпорации. - Но у тебя ведь их нет? - Нет, но я друг одного говнюка, у которого они есть, а он наебал корпу и свалил в закат. Какузу усмехается. Радует, что его друг сохраняет такой относительно позитивный настрой. А вот новости о слежении – удручают. И это, очевидно, совсем не на руку, учитывая обстоятельства, из-за которых этот разговор вообще состоялся. - Я теперь сомневаюсь, что стоило тебе звонить… - нерешительно говорит Какузу. Пока он разговаривает, он ходит по холлу, как неприкаянный. Подойдя к окну, он останавливается, переключая свое внимание на беженцев снаружи. Группа людей собралась вокруг какой-то новой машины, один из них недавно вернулся на ней в город. - Да давай уж. - В общем, нужна твоя помощь. Но для начала надо бы встретиться, обсудить… вообще в наших ли это силах. - И ты хочешь, чтобы я приперся в это ваше убежище? – Кисаме заливается отрывистым смехом, похожим на собачий лай, - Хочешь, чтобы меня там показательно повесили? Не ожидал такого от тебя, друг. - Никто с тобой ничего не сделает, - бубнит в ответ Какузу, скрывая улыбку, - Ну серьезно. Приедешь? - О чем ты, конечно! И запиши этот номер, на тот больше не звони. Скинь локацию. Стоит донести до Итачи радостную весть. Какузу оглядывается, но нигде его не видит. Народу в холле сегодня много, никто не хочет идти на вылазки в такой ливень. Только горстка отчаянных торчит на улице, осматривая новый автомобиль. Поинтересовавшись у нескольких человек, где же может быть Итачи, Какузу ответа так и не получил. Никто не знал. Но, с другой стороны, здесь не так уж много мест, куда можно пойти. Только вот Какузу понятия не имел, в какой комнате живет Учиха. Не придумав ничего получше, Какузу поднимается в столовую, проходит мимо душевых, спускается вниз, выглядывает на улицу, но Итачи нигде нет. И что странно – Хидана тоже не наблюдается. На лестнице попадается Ямато. Сосредоточившись на своих мыслях, он даже не сразу замечает, что Какузу у него что-то спросил. Судя по полному обмундированию и большому рюкзаку на спине, он собирался в город. Помимо этого, внимание Какузу привлекла еще одна деталь – под черной плотной курткой виднелась кобура, прямо как у него самого. Ямато проследил за направлением чужого взгляда, ненавязчиво застегнулся и вперился немигающим взглядом в Какузу. Странный он. Итачи, по его словам, внизу, в больничном крыле. О нем-то Какузу совершенно забыл. Спускаясь по лестнице в подвал, он чувствовал, как остывает вокруг воздух, хотя совсем не замечал этого, когда был здесь впервые. Здесь, в отличие от любого другого помещения, было совсем тихо и как-то угрюмо. Больше похоже на морг, чем на больницу, даже самодельную. В конце широкого темного коридора виднеется узкая полоса света из приоткрытой двери. Верно, именно там Какузу очнулся. Доносятся тихие голоса и позвякивание инструментов. Какузу даже захватывает любопытство – что там происходит? Не стоит, наверно, отвлекать Итачи от работы, все-таки это довольно кропотливое занятие. Какузу тянет дверь на себя, медленно, чтобы не застать Учиху врасплох. В комнате ярко светит хирургическая лампа, Итачи колдует над каким-то органом, лежащем на маленьком столике. Он коротко бросает взгляд на Какузу, кивает ему и возвращается к своему занятию. На кушетке возле него лежит Хидан, судя по всему, в сознании, и постукивает себе пальцами по бедру. На секунду Какузу зависает, совершенно обезоруженный наблюдаемым процессом. У Хидана, очевидно, вскрыта грудная клетка, кожа, разведенная в стороны, закреплена зажимами, ребра держат расширители, на лице кислородная маска. Он выглядит беззаботно для того, у кого на свету лампы бьется сердце, хоть и искусственное. Стандартный наркоз давно заменили на местный. Люди почему-то отнеслись к этому с огромным доверием. Среди населения постоянно гуляли глупые слухи, вроде "наркоз снижает продолжительность жизни на 10 лет!". Бред, конечно. Но чтобы добавить популярности операциям по замене органов, учёные создали невероятно сильную анестезию с седативными, не отключающую, тем не менее, мозг. - Я не вовремя? – спрашивает Какузу, хотя сам понимает, что вопрос глупый. Хидан тут же дергается, но Итачи сдавливает ему предплечье, заставляя угомониться. - Ничего, я в состоянии разговаривать, - с улыбкой отвечает Учиха, разматывая искусственные сосуды у нового органа, который он достал из вакуумного пакета. - Ну блин, - возмущается тут же Хидан, пытаясь поднять голову, но в таком положении особо не пошевелишься. Он не видит Какузу и его это, конечно же, бесит. Зато себя он чувствует крайне неловко, честно говоря, стоять голым на городской площади даже не так стремно, как светить раскрытой грудной клеткой. У Хидана уж точно свои понятия о неловкости. Как ни странно, Какузу это чувствует. Чувствует, что Хидан нервничает и это доставляет какое-то садистское удовольствие. Сделав несколько шагов, он останавливается от Хидана по правую руку, чтобы тот мог его видеть. Но вместе с тем он видит и сердце, начавшее вдруг сокращаться чаще. Даже взгляд отвести не получается, это почему-то завораживает. Сейчас, в эту секунду, Какузу мог бы вспомнить свою работу. Он видел эти сердца, они так же трепетали, пока он доставал дефибриллятор, чтобы остановить сокращение пластин. И все они замирали, стоило разряду тока пройти сквозь них. Это было не так уж давно, а кажется, будто целую вечность назад. Теперь же нет никакого желания останавливать это сердце. Хочется сжать его в руках, но Какузу прекрасно знает, что от такого может остаться без пальцев. Он подходит ближе, не отводя взгляда, склоняет на бок голову и следит за движениями искусственного органа, созданного каким-то гениями из корпораций. Совершенное чудо техники, благодаря которому его владелец еще жив. Хидан улавливает во взгляде Какузу что-то новое. Что-то жестокое и вместе с тем печальное. Может он видит своим профессиональным взглядом неисправность? Или у него просыпаются рефлексы? Становится как-то волнительно, Хидан опасливо оборачивается на Итачи, но тот стоит к ним спиной. Какузу вдруг протягивает руку. Сердце заходится еще быстрее. - Ты чего это? – спрашивает Хидан, желая сбить с Какузу это странное наваждение. Тот замирает с протянутой рукой и поворачивается к нему, удивленно поднимая брови. Будто сам не понял, что делает. - Просто задумался, - отвечает Какузу, проведя по лицу рукой, - Что с тобой случилось? - Желудок накрылся. Вышел из строя из-за срока годности. Недоумение отчетливо отражается у Какузу на лице. Заметив это, Хидан усмехается и картинно проводит по волосам рукой. Он даже слегка задевает локтем один из зажимов, свисающих с груди, но, похоже, его это совсем не беспокоит. Мощное, видимо, обезболивающее. - Какой же дурачок, - вздыхает Хидан, - Желудок изнашивается быстрее из-за кислоты и желудочного сока. Какузу, ты серьезно ничего не знаешь об органах, которые из людей вырезал? - Я никогда не вникал в это, - отмахивается Какузу, - А ты-то откуда это все знаешь? - Когда выживаешь без возможности заменить орган по щелчку пальцев, нужно знать, как они работают. Тебе бы теперь тоже не помешало. Что будешь делать, если трахея накроется? М? Какузу упирается руками в края койки, нависнув над лежащим Хиданом. То, что он видит, опустив взгляд, словно что-то слишком личное. Но до безумия красивое. Металлическое сердце не казалось чужеродным, оно блестело, покрытое кровью, будто драгоценность. Холодное, бездушное сердце. - …А я скажу, что она тоже сломается быстрее, чем все остальное. И не помешало бы проверить глаза, это очень тонкие устройства. Советую обследоваться, вообще-то, - продолжает Хидан, нервно сглотнув. Ему кажется, что если он будет без умолку болтать, то и нервничать будет меньше, но пока, что-то, это не особо помогает, - Попроси Итачи, пусть проверит… У тебя же еще поджелудочная? Там ведь желчь, наверняка накроется даже быстрее. С этими органами шутки плохи, чтоб ты понимал… - Знаешь, - Какузу наклоняется Хидану к уху, - Это довольно-таки сексуально, когда ты начинаешь умничать. - Бля, Какузу… - Ну перестань, - Итачи вдруг оказывается рядом и касается плеча Какузу рукой, - Ты ему сейчас инфаркт устроишь. Мне и так теперь придется снижать ему давление. - Пардон, - Какузу усмехается и отходит к двери, чтобы исчезнуть из поля зрения Хидана, - Я вообще-то пришел сказать, что Кисаме скоро приедет. - О, это замечательно. Думаю, я быстро освобожусь, встретим его вместе. А пока займи себя чем-нибудь, пожалуйста, желательно снаружи. Коротко хмыкнув, Какузу выходит из помещения. Честно говоря, он с трудом представляет, чем можно заняться, но делает выбор в пользу чтения. Наверняка ведь в холле найдутся книги? Он точно видел книжные полки. -- Час пролетает незаметно. Удивительно, что книга про растения Южной Америки способна так увлечь. Хотя Какузу ловил себя на мысли, что не понимает и половину прочитанного, точнее, не уделяет должного внимания. Буквы – перед глазами, а мысли где-то далеко, в постоянном движении. Он словно отключился, толком не понимая ни то, что читает, ни то, о чем думает. Теперь, глядя в окно, он пытался собраться с мыслями, потому что в голове творился полный сумбур – Хидан смешался с территорией произрастания жакаранды и ее сиреневыми цветами, а срок созревания кукурузы, похоже, напрочь вытеснил из головы какое-то незначительное воспоминание. Ощущение, что он просто целый час проспал, не отпускало. Итачи появился в холле еще через полчаса. Судя по его четким движениям, он вовсю готовился к встрече с Кисаме. Усевшись в кресло у окна, он открыл блокнот, который притащил с собой, и принялся что-то записывать. Возможно, он действительно готовит какой-то план, и, судя по всему, хочет расписать его как можно подробнее, чтобы было о чем говорить. Он явно подходит к делу основательно, это внушает надежду, хоть Какузу и настроен довольно скептично. - Спустись к Хидану, - не отрывая взгляда от блокнота, говорит Итачи. - Он все еще там? – удивляется Какузу в ответ, - Что, сам не дойдет? - Дойдет, но он такой капризный последнее время. Интересно, почему, - Итачи касается кончиком ручки подбородка и, прищурившись, задумчиво смотрит в сторону. Мастер намеков. Хидан сидит на кушетке, грудь и живот замотаны в бинты. Со стороны кажется, что он не очень-то хорошо себя чувствует. Он явно бледнее обычного, хотя куда уж, губы потемнели и глаза не хотели открываться. Какузу постоял в дверном проеме немного, просто наблюдая, пока его присутствие не обнаружено. Тяжелое дыхание сменялось долгими паузами, когда Хидан будто дыхание вовсе задерживал, ногти царапали края покрытия кушетки. Видимо, операция ему далась все-таки не так легко, как сперва казалось. - Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Какузу, подойдя ближе. - Отвратно, а ты как думаешь? – огрызается Хидан, чуть приоткрыв глаза. - Так ляг, чего ты подхватился-то. - Я не хочу здесь лежать, тут холодно! – возмущается Хидан делая такое лицо, будто объясняет что-то невероятно очевидное, - Помоги дойти до комнаты. - Ну что ж, надеюсь, ты в штанах, - усмехнувшись, Какузу делает резкое движение – нагибается, одной рукой подхватывая бледные ноги под колени, а другой подтягивает Хидана к себе за талию. Тот моментально начинает брыкаться, хотя секунду назад сидел с таким видом, будто из него последние силы ушли далеко и надолго. - Эй эй, че творишь! Стой! – Хидан округляет глаза, вцепившись Какузу в плечи, - Таскать меня по всему убежищу собрался?! Нет уж, блядь, не надо мне такого. - А что не так-то? - Не хочу. - Боже, - Какузу закатывает глаза и выпрямляется. Подумав, он просто протягивает Хидану руку, - Ну пошли. Скривившись, будто донельзя недоволен, Хидан осторожно сползает с кушетки. Стянув с ног простыню, он встает на пол босыми ногами (но все-таки в штанах, от чего Какузу не удерживает краткий смешок), и хватается за протянутую ему руку. В голове его, похоже, происходят какие-то усиленные мыслительные процессы, и он, смиренно вздохнув, делает к Какузу шаг, прижимаясь к нему телом. Как же это напоминает кошачью своенравность, граничащую с абсурдной гордостью. Не придет на руки, пока сам не захочет, и будет притворяться недотрогой до последнего. Какузу перехватывает Хидана рукой и перед тем, как двинуться к двери, прижимает к себе, наверно, слишком сильно, если судить по недовольному, болезненному мычанию. - Вот надо повыёбываться, да? – насмешливо спрашивает он, закидывая руку Хидана себе на плечо. Тот не удостаивает колкость ответом, просто делает шаг, потянув Какузу за собой. Шагает он осторожно, стараясь не особенно шевелить корпусом. Видимо свежий разрез, покрытый заживляющим клейким гелем, отдается болью, в конце концов, анестезия не вечная. Странно только, что Итачи не вколол еще – это ведь неправильно, терпеть боль так скоро после операции. Пройдя половину этажа, Какузу видит на полу битое стекло. Обратив на это внимание, он замечает, что здесь в целом не особо-то чисто. Тут и там мелкие камушки, куски обвалившихся стен, стекла и мусор. А Хидан, как чертов упертый мученик, не говорит ни слова, тащась по этому всему босыми ногами. - Ну хватит, - не выдерживает Какузу, дернув Хидана за руку и в одно движение подхватывая под ноги. Опешив, Хидан даже не сразу начинает вырываться, удается дойти до лестницы. Но как бы он не пытался ругаться и болтать ногами, Какузу, приняв крайне сосредоточенное выражение лица, был непреклонен. Он шел вперед, терпя бесконечную борьбу и поток оскорблений, и отпустил неугомонного только на первом этаже. - Сволочь! – тут же вопит Хидан, отбившись и отойдя на шаг назад. Он хватается рукой стену и пытается отдышаться. - Да иди ты, - не сдержавшись, вдруг коротко отвечает Какузу и уходит прочь. Так вовремя в кармане жужжит телефон, видимо, Кисаме извещает о своем приезде. Вот и отлично. Есть повод свалить без объяснения причин. Выйдя на улицу прямо под льющий дождь, Какузу останавливается у стены и, скрестив на груди руки, прислоняется к ней спиной. Как-то резко захотелось промокнуть. Он не стал устраивать разборок и разговоров, хоть и было немного обидно. Не надо быть гением, чтобы понимать, почему Хидан так себя вёл. Это глупо и в высшей степени банально – он не хотел, чтобы кто-нибудь его увидел в таком унизительном положении. Только чего здесь унизительного? Надо полагать, подобные операции были обычным делом, значит это отпадает. Хидан не хотел попасться кому-то на глаза, будучи у Какузу на руках? Или даже не так. На руках у потрошителя? На руках у мужчины? Или просто не хотел показывать свою слабость, будучи таким дурацким гордецом? Честное слово, ввязываться в это вообще не хотелось. Какузу до тошноты ненавидел все эти конфликты и выяснения отношений. И, более того, он понимал, что разговаривать об этом с Хиданом – дохлый номер. Дурак будет упираться из принципа, а потом, спустя время, вдруг согласится, сделав вид, что сам это придумал. Вот угораздило же… Никогда не ведись на внешность, не иди на поводу у животных инстинктов – думал Какузу, тут же понимая, что сам и нарушил свои же принципы. Ну черт возьми, ну нравился ему этот бледный придурок. Он как редкий цветок, выросший из кучи мусора, который везде кажется лишним. Можно мириться даже с его мудацким характером, идиотскими выходками и упрямством, до того Какузу восхищался его внешностью. Наверно он здорово выглядел раньше, когда жил в городе. И ряса проповедника ему, вероятно, была очень к лицу… И все-таки конкретно сейчас Какузу обиделся. Тупо из принципа. Воспитывать Хидана поздно, но можно научить его хоть какому-то здравому смыслу. Он не один такой гордый упрямый, Какузу тоже так умеет. И будет обижаться до тех пор, пока эта бледная зараза не придет извиняться. Из леса на дорогу выезжает автомобиль. Машина явно не из автопарка потрошителей, Кисаме, похоже, подошел к делу основательно. Авто останавливается рядом с тойотой Какузу, мотор затихает. Выбравшись наружу, Кисаме машет рукой и спешно бежит к дверям, держа воротник, чтобы в шею не дуло. Какузу в пару шагов оказывается рядом, и они вместе заходят в холл. - Ты чего мокнешь стоишь? – спрашивает Кисаме, оглядев друга с ног до головы. Его взгляд ненадолго задерживается, а потом он принимается оглядываться, с интересом осматривая помещение. - Да так. Захотелось пострадать, - со смешком отвечает Какузу, ловя себя на мысли, что это, впрочем, вовсе не шутка. Сам Хидан – одно сплошное страдание, так что весьма символично, что Какузу добровольно запал на подобного человека. Недостаток страданий в организме. - Никогда за тобой такого не замечал, - пространно говорит Кисаме, рассматривая округу через окна, - А неплохо они тут устроились, да? Даже свет есть! - А ты думал они как мыши живут в норах? - Ну, честно говоря, не так-то просто найти отапливаемое здание за пределами города, да еще и с электричеством. Учитывая новую политику… - Какую политику? - Государство обеспокоено растущим количеством должников. А ты – только обострил ситуацию. Теперь все думают, что корпорация не владеет ситуацией, что потрошители – слишком своевольные, а значит опасные. Мы все на поводках, за нами следят, машины, телефон, карточки в офисе. После каждого изъятого органа мы обязаны вызывать скорую, чтобы зафиксировать изъятие. Скорость работы упала в разы, заработок тоже, не представляешь, как у Пейна горит жопа. - Да и пошел он к черту. - Зря ты так, - Кисаме качает головой, - Он не хотел посылать за тобой никого, чуть места не лишился, пытаясь скрыть факт твоего долга. В любом случае, рейды за город участились, требования к потрошителям значительно упростили. Качество падает в угоду количеству. Прочесывают заброшенные строения, отключают электроэнергию. Так что я вот что скажу – вас найдут здесь, это вопрос времени. Какузу долго смотрит на Кисаме, переваривая информацию. Не поспоришь, тут он прав. Только вот альтернатив пока не наблюдается. Да еще и Итачи со своим братом… Очень некстати. Пока инициатива властей только в процессе, Какузу мог бы успеть просочиться через границу. Самолетом ли, поездом или машиной, как угодно. Он мог бы успеть уехать, скрыться в другой стране, в которой нет чертовой корпорации, он мог бы… Но не хочет, как бы ни досадно было это признавать. - Ну, так что, - Кисаме хлопает в ладони, улыбаясь широко, словно чеширский кот, - Кому там нужна моя помощь? -- - Итачи, это Кисаме, - Какузу ведет рукой, представляя своего друга, - Кисаме, это Итачи. Учиха. Обезоруживающая улыбка сползает с лица Кисаме. Он хмурится, глядя на Какузу, но пожимает Итачи руку, вежливо кивая. Даже без произнесенной вслух фамилии он бы понял кто перед ним. Довелось видеть младшего Учиху – сходство неоспоримое. - Начинаю понимать… - со вздохом говорит он. - Я очень рад, что вы здесь, - тут же тараторит Итачи, будто боясь, что Кисаме сейчас уйдет, - Позвольте, я объясню свой замысел. Я понимаю, что… - Можно на «ты». - О, хорошо, - Итачи растерянно кивает, сам, впрочем, не понимая, что его так беспокоит, и указывает рукой на кресло, - Присаживайся. Какузу стоит рядом, испытывая неподдельный интерес. Ему правда любопытно, что придумал Итачи. Да и ведь наверняка для него тоже роль найдется, Итачи, очевидно, будет использовать все доступные ему ресурсы. К тому же лучше поддержать своим присутствием друга, видно, что он все-таки волнуется. Ему есть, что терять, в отличие от Какузу. Хорошо, что в холле почти никого нет – пришло время ужина, все сбежались в столовой. Удачно. Никто не помешает разговору. - Я, если позволите, сразу к делу, - Итачи смотрит на Кисаме и Какузу поочередно, перед тем как открыть свой блокнот, - Как сказал Какузу, у него есть знакомая в борделе. Можно счесть это везением, но именно в этот бордель ходит мой отец. Нет, не подумайте, это не тайна ни для кого, даже для матери. Ему всегда было плевать на семью… Кисаме рвано выдыхает, закидывает ногу на ногу и весь обращается во слух. - Сперва я думал, что можно узнать расписание отца и выкроить момент, когда вся семья будет в сборе на каком-нибудь званом ужине, или конференции… Но, полагаю, там будет столько охраны… - Учихи не устраивают приемов последнее время, - говорит Кисаме, - Я уже рассказывал Какузу, ситуация в городе ухудшается. Не знаю уж, мотается ли глава семейства по шлюхам, но ужинов они точно не посещают. - Что ж, так даже проще. Значит, они будут уверены в своей защищенности. - Звучит уже рисково, - нервно усмехается Какузу, - Что ты придумал? - В общем, - Итачи сверяется со своими записями в блокноте, хотя едва ли это ему необходимо. Кажется, это просто помогает ему совладать с нервами. Вздохнув, он поднимает взгляд на Какузу, - Когда отец покажется в борделе, ты должен получить сообщение от своей знакомой и вместе с Хиданом отправиться туда, чтобы задержать его. Помимо этого, нужно выяснить у него код от консоли безопасности, не знаю, как ты это сделаешь, мне все равно. Какузу хочет прояснить этот вопрос, опешив от категоричности плана, но Итачи поднимает руку, знаком давая понять, что еще не закончил. - В это же время мы, Кисаме, поднимемся в пентхаус. Ты потрошитель, и ты скажешь, что поймал меня во время рейда. Охрана донесет эту информацию семье, но, поскольку отца дома не будет, ее получит мать. Она гораздо мягче, она пустит нас и успокоит охрану. Ее я смогу заболтать, а ты в это время выведешь Саске через аварийный выход в кабинете отца, - заметив растерянность на лице Кисаме, Итачи показывает ему лист бумаги с нарисованной от руки схемой пентхауса, - Заодно прихватите документы, я скажу, где они лежат. Если мы обнародуем их, тебя не то, что не уволят, а еще и повысят. Если… потрошителей повышают… Не знаю, как там у вас что устроено. Повисшую тишину нарушает только приглушенный звук телевизора с другого конца холла. Пожалуй, Какузу не ожидал чего-то настолько дерзкого. В плане много сомнительных моментов, многое может пойти не так, как ожидает Итачи. И все же это кажется жизнеспособным, Учиха неплохо все обдумал. - Конечно, я вас не заставляю, всего лишь прошу. Если это кажется вам слишком рисковым… Я пойму, - Итачи захлопывает блокнот и бросает нерешительный взгляд на Кисаме, - Но, если все получится, все внимание будет приковано к семье Учиха. Кисаме станет чуть ли не героем, а мы сможем исчезнуть из страны, никто про нас и не вспомнит. - Что в документах? – спрашивает Какузу. - Свидетельство того, что моему отцу давно пора сидеть в тюрьме, - холодно отвечает Итачи, - Мне не хотелось бы портить о себе впечатление раньше времени. - Ты тоже в чем-то замешан? - Нет, но я знал и молчал. - Ты ничего не мог поделать, - вдруг говорит Кисаме, сочувственно кивнув, - Полагаю, в твоей семье даже мнение старшего сына не учитывается. - Именно так. - Ну, что ж, похоже на план, а? – задорно восклицает Кисаме, поворачиваясь к Какузу, - Я в деле. - Так просто? Хошигаки, ты можешь потерять работу, да и еще чего похуже… - Если ты меня чему-то и научил, дружище, так это ни в чем не сомневаться. Не так уж я и дорожу этой работой… А кроме работы я ничем и никем не рискую. У меня никого нет. Кроме собаки, но не думаю, что ее упекут в тюрьму, - Кисаме не удерживает веселой усмешки, заставляя Какузу слегка расслабиться. Мысленно он отдает своему другу должное – он тоже у него кое-чему научился, например, воспринимать все проще, чем оно есть и не выдумывать проблем на ровном месте. Наверно, стоит Хидана навестить… - Я очень благодарен, правда, - Итачи встает с кресла и, подойдя к Кисаме, протягивает ему руку, - Мне нечем тебе отплатить, но я… - Да не надо ничего, - Кисаме с готовностью трясет руку Итачи, тоже поднимаясь с кресла, - Но это все будет непросто. Ты думал, что будет, если твой отец не расколется? У него есть какие-то рычаги давления? - Нет, он ничего не боится. Но он все же человек. Именно для этого я и посылаю Хидана вместе с Какузу, - Итачи перевод на Какузу взгляд и пожимает плечами, - Я не хочу заставлять тебя делать то, что ты, скорее всего, не захочешь. Но Хидан знает в пытках толк. - Пытках? – Какузу удивленно поднимает брови, - Ты уверен, что до этого дойдет? - Дойдет, не сомневайся. Отец будет плеваться ядом и гордиться, что ничто не способно заставить его сломаться. Но перспектива остаться, например, без глаза, несомненно выбьет его из колеи. - А ты… жестче, чем кажешься, - тихо произносит Кисаме, вздернув бровь и смерив Итачи довольно-таки бесстыдным взглядом. Учиха едва ли это заметил, но ответил вежливой улыбкой. А вот Какузу взглянул на своего друга по-новому, отмечая, что тот действительно стал более безрассудным. Вот черт, дурной пример действительно заразителен. От дальнейших обсуждений Какузу решил все-таки уклониться. У него еще будет время обсудить с Итачи подробности, но сейчас он решает оставить этих двоих. Хошигаки, похоже, здорово проникся обстоятельствами, в которые попал, энтузиазм из него так и прет. Но ему нужно возвращаться в город, пока его отсутствие не показалось подозрительным его начальству, так что пусть сосредоточится на подробностях плана. Спустившись на первый этаж, Какузу задумчиво залип у окна. Дождь прекращаться словно и не собирался, уныло поливая всю округу. Серость темнела, сливаясь с тучами, все превращалось в единое тусклое марево. В то же время, подобная погода внушала умиротворение. Какузу подумал, что не хочет быть таким же упрямым идиотом, как Хидан. Из них двоих кто-то же должен вести себя как взрослый? Подойдя к двери комнаты, он медлит, хотя уже занес руку, чтобы постучать. Хидан ведь наверняка спит, что ему еще делать? Состояние у него было поганое, шевелится он с трудом, так что то, что его вырубило сразу, стоило лечь, вероятнее всего. На секунду даже закралась тревожная мысль, что он вообще до комнаты не дошел, а остался там, где Какузу его бросил. Но на том месте никого не было, так что это всего лишь глупая мысль, подброшенная стыдливой совестью. На стук в дверь реакции нет. Но Какузу отступаться не собирается, тем более что чувствует, как ему и самому хочется оказаться… рядом. Глупое ощущение слабости. Зависимости. Одержимости. Непривычное чувство, заставляющее корить себя самого. Тебе это не нужно, Какузу. Это не для тебя, Какузу. Ты никогда этого не хотел, не желал, не просил, Какузу. Ты не достоин. Нахмурившись, Какузу нажимает на ручку двери. Чем больше он думает – тем хуже становятся мысли. Он спорит с самим собой, начинает ненавидеть сам себя, загоняя в какие-то рамки. Пережитый побег из города, от привычной жизни, научил его, что рамок нет. Каждый строит их сам в своей голове, окружает себя стенами, из-за которых выбраться добровольно не так уж просто. Да и, будем честны, мало кто хочет из-за них выбираться. Но ему пришлось пробить эти стены тараном, чтобы сбежать. И сейчас он снова их ломает, чтобы перестать чувствовать себя сентиментальным слабаком. Комната практически такая же, как у него, кровать стоит там же. На лампе нет абажура, но она сейчас выключена, единственный источник света – небольшой ночник у кровати. Его света достаточно, чтобы разглядеть лежащего на кровати Хидана. Он лежал на боку, повернувшись к стене, подтянул колени к груди и устроил руки на животе, поверх повязки. Похоже, он спит, но на лице застыла болезненная гримаса, губы искусаны в кровь. Какузу мельком оглядывается – обстановка в комнате совсем скупая, в шкафу пусто, а вещи свалены в кучу в углу. Какие-то сумки, одежда, у двери грязные ботинки и пара кроссовок. На полке лежит нож в ножнах, телефон и электронные часы. В воздухе витает какой-то терпкий аромат, напоминающий запах лекарств, но в то же время он кажется каким-то легким, ностальгическим. Знакомым. Но Какузу не может уловить его, как бы ни старался. Тихо закрыв за собой дверь, Какузу подходит к кровати и садится на самый край. Он набрасывает Хидану на ноги одеяло и проводит по нему рукой. Кажется, будто Хидан глубоко спит и не замечает этого, но уже через секунду слышится его приглушенный голос. - Чего пришел, - спрашивает он. Какузу чувствует в голосе слабость и поворачивается, заглядывая ему в полуприкрытые глаза. - Извиниться. - Как благородно. - Не злись, - Какузу склоняется, нависая сверху, и касается губами плеча, - Холодно? Ты ледяной. - Кровопотеря была… большая. - Может принести какие-то лекарства? - Нет лекарств, - Хидана вдруг пробивает крупной дрожью, но это быстро проходит, и он плотнее стискивает на животе руки, пялясь в стену. Волосы Какузу спадают ему на шею, щекочут кожу. - Как тебе помочь? - Прекращай пиздеть и дай поспать, - язвит Хидан, поджимая к себе ноги. От Какузу исходит такое желанное тепло, что от жадности сводит горло. Свежий разрез под повязками периодически сводит судорожной болью. Искусственный желудок работает исправно, но интеграция с организмом занимает время, и не всегда она может пройти безболезненно. В первый раз было легко, а сейчас почему-то Хидану тяжеловато с этим справиться. Его бросает то в жар, то в холод, мышцы сводит, кожа покрывается мурашками. Он вздрагивает время от времени, тут же проклиная себя за слабость. И все же ему стало немного легче из-за Какузу. Словом здесь не поможешь, но его присутствие все равно почему-то помогает справиться. Возможно, это не так уж плохо… - Согрей меня, - просит вдруг Хидан и, помолчав немного, тихо добавляет, - Пожалуйста. Он спорил сам с собой, сомневаясь, что стоит о чем-то просить, тем более так. Это прозвучало так… жалко. Но, что странно, он был уверен, что Какузу не услышит в этом мольбы. Хидан вообще не привык просить, он никому не доверял и не показывал своей несостоятельности. Но сейчас глупо отказываться от помощи. Ну и, чего кривить душой, ему немного нравилось видеть, как Какузу чувствует себя виноватым. К тому же, Хидан мог бы похвастаться своими навыками манипуляций и был уверен, что Какузу не устоит перед такой… просьбой. Не сказав ни слова, Какузу встает и аккуратно поднимает Хидана на руках. Тот держится за его шею, смиренно сохраняя молчание, в отличие от подобного в прошлый раз. Какузу устраивается на кровати полулежа, отпускает Хидана, позволяя ему улечься рядом самому и накрыться одеялом. Не поспоришь, так значительно теплее. Хидан кладет голову Какузу на плечо, чувствуя, какой же тот горячий по сравнению с ним. Правда волосы как будто немного влажные, под дождем что ли шлялся? - Жаль, что ты не увиделся с Кисаме, - говорит Какузу. Он поднимает руку, устраивая ее позади Хидана и зарывается пальцами в мягкие серебристые волосы. - Мне хватило одного раза, - угрюмо бурчит Хидан в ответ. - Да ладно тебе, он классный малый, - усмехается Какузу, - Ты ему понравился. И знаешь что? Хидан молчит, но слегка перекладывает голову, чтобы видеть лицо Какузу. Он вопросительно поднимает брови, покусывая губу из-за очередного приступа боли. - Мне кажется, Итачи ему тоже понравился. По-другому. Если ты понимаешь, о чем я. - Да ну, Учиха не такой. - Какой такой? Уверен, ты просто не задумывался об этом. - У него вообще-то была жена, - самодовольно заявляет Хидан, - Ну, до того, как он стал изгоем. - Одно другому не мешает, Хидан. Кисаме всегда говорил, зачем выбирать что-то одно, если можно получить вдвое больше кайфа? - Удивительно, что такой зануда как ты стал его другом. Он, похоже, нормальный тип, а ты, я уверен, ни о чем кроме работы не думал. - В целом так и было, меня мало что, или кто, интересовал, - Какузу проводит Хидану по волосам ладонью и опускает руку ему на шею, чуть сжимая ее, - Он всегда убеждал меня, что это неправильно. Досадно, что чтобы понять это, пришлось всё просрать. - Не досадно, а закономерно, - серьезно произносит Хидан с ноткой занудства, - Люди не ценят то, что имеют, и не понимают нового, пока сами не столкнутся с этим на собственном опыте. - Опять ты умничаешь… - шепчет Какузу, кончиками пальцев проводя по голой спине до самой повязки. Хидан замолкает, хотя и хочется поумничать еще немного. Он знает, как это действует на Какузу, даже мысль об этом очень уж будоражит и волнует, но момент не самый подходящий. Надо же, сейчас вдруг, резко оборвав поток своих размышлений, Хидан понимает, что совсем не против остаться, наконец, без штанов. Но он старательно гонит эти мысли прочь, потому что с его разрезом от самых ключиц до пупка, что-то подобное может стать фатальным. Риск, конечно, дело благородное, но точно не в его положении. Согревшись, он чувствует себя спокойнее. Начинает хотеться спать. Уснув так рано, они и проснутся рано, но зато, в кои-то веки, не пропустят завтрак.