Марио

      Девушка мгновенно почувствовала неладное. Запах гари с каждой секундой становился всё более отчётливым, а дверь всё никак не поддавалась. Паника не заставила себя долго ждать. Метаясь из угла в угол поглощенной тьмой комнаты, Эрика пыталась собраться с мыслями. Оливер не отзывается, значит, его нет в кабинете. Где он находится ночью, уже совершенно другой вопрос. Сейчас нужно было как-то выбраться из заточения четырёх стен. Вариантов не так много, либо в окно, либо через дверь. Перспектива выйти через дверь привлекала больше, поэтому собрав волосы в хвост, Эрика отошла на пару шагов от цели для разбега.       – Ну давай, милая, самое время сломаться.       Собравшись с духом, она разбежалась и с грохотом врезалась в старое деревянное препятствие. Однако оно не поддалось, и девушка повалилась на пол от внезапной боли в плече.       – А вот и результат длительного отсутствия тренировок.       Усмехнувшись собственной беспомощности, она тут же помрачнела, заметив, как сквозь дверную щель начал протискиваться дым.       Схватив со стола тряпку от пыли, девушка спешно смочила её питьевой водой из стакана.       – Ладно, не получилось так, попробуем иначе. Дверь старая, должно сработать.       После этих слов тут же последовал нехилый удар ногой. Однако дверь снова выдержала. Затем ещё и ещё удары. Эрика уже начала кашлять от подступающего на стремительной скорости дыма.       – Да ломайся ты уже, – она снова ударила, после чего замок наконец-то затрещал.       Приложив к носу мокрую тряпку, чтобы можно было дышать, девушка продолжала ломить дверь, пока та окончательно не развалилась. Брюнетка смогла пролезть сквозь образовавшуюся щель и выбраться из кабинета. Коридор был как будто в тумане. Эрика пригнулась как можно ближе к полу и передвигалась по направлению к кабинету друга. Достигнув цели и в спешке дёрнув за ручку, она оказалась внутри, но Оливера не увидела. Надеясь, что он на улице, девушка стремительно пробиралась вдоль коридоров к лестнице. Оказавшись на месте, она ужаснулась. Яркое пламя уже во всю разъедало путь к отступлению. На первый этаж ей не спуститься. В голову врезалось ужасающее осознание. Фабрика горит. Вся. Глаза уже начинали слезиться от дыма. Она оказалась в западне.       «... Заметив в саду тень незваного гостя, Оливер поспешил спуститься вниз, дабы выяснить намерения негодяя, или даже шпиона. Оказавшись на улице, парень осторожно оглядывался, выискивая глазами ту самую тень. Сделав небольшой шаг вперёд, его вдруг остановили сзади, при этом закрыв ладонью рот.       – Молчи и не двигайся, – послышался мужской голос. До боли знакомый голос. Прождав какое-то время, незнакомец отпустил Оливера и тот обернулся.       – Жанс? – аккуратно спросил он, после чего "шпион" снял с себя капюшон и догадки парня подтвердились.       – Ну привет, – сказал он и улыбнулся. – Давненько мы не разговаривали один на один.       – Удачное же ты выбрал время для этого.       Они стояли посреди пустого сада, освещённого холодным лунным светом, и окружающую тишину разрывали лишь их голоса и отдалённое стрекотание ночных сверчков.       – У меня есть к тебе предложение, – вдруг продолжил Жанс.       – И какое же?       – Ты сжигаешь фабрику, а я взамен забываю всё, что вы заставили меня пережить и больше не буду таить на вас обиду.       Оливер усмехнулся.       – То есть ты предлагаешь, чтобы мы остались в этом времени навсегда?       – Ну да, уж так сложились карты, что в этом времени мне живётся куда лучше, чем в том, да и к тому же, разве не прекрасен девятнадцатый век?       – У тебя точно крыша поехала.       – Так ты согласен?       – Не гони лошадей, – Оливер следил за каждым телодвижением друга, пытаясь не упустить ни малейшего признака лжи. Хотя ему ли не знать, как искусно врёт этот паршивец, что даже ему не в силах различить где в его словах правда, а где ложь. – То есть я сжигаю фабрику, и ты перестанешь докучать нам?       – Нет, ещё лучше. Я забуду о вас как о страшном сне и мы просто будем жить своим чередом, но в этом времени, это единственное моё условие.       – И ты думаешь остальным это понравится? – всё ещё сомневался Оливер.       – А меня не ебёт мнение остальных, я спрашиваю именно тебя и предлагаю пойти на сделку именно тебе.       – Не потому ли, что только я нахожусь ближе к тебе, чем все остальные?       – Нет, потому, что только ты из всех можешь здраво мыслить в такой ситуации. Сам посуди, ты прекрасно знаешь, за кем в этой войне преимущество. Мне не составило труда слить одну из самых влиятельных среди вас, тем самым подкрепив своё положение. Думаешь, мне составит труда подставить и вас, каждого, по очереди?       – Получается, ты бы подставил и меня?       – Если бы я этого хотел, то не стоял бы и не разговаривал сейчас перед тобой. Ну так что, ты веришь мне? – и он протянул парню руку.        Оливер опустил на неё взгляд, и кажется, в его голове шла война за принятие решения.       – Дай мне время, – всё ещё колеблясь, попросил он.       – Время... Дорогого же оно стоит, – Жанса явно не устраивал подобный ответ, однако он всё же смягчился. – Три дня, не больше...»       Тем временем пламя уже пробиралось на второй этаж. Нервно глотая воздух через тряпку, Эрика пустилась в обратную сторону, откуда пришла, убегая от огня. Стараясь держаться как можно ниже к полу, при этом быстро передвигаясь, ноги запутались и девушка терялась в пространстве. Дым был слишком густой и едкий, тряпка уже почти не помогала. Упав на пол, Эрика начала задыхаться.       « – Я рад, что ты сделал правильный выбор, – говорил Жанс и довольно ухмылялся.       Оливер не ответил на это, он всё ещё сомневался, однако, после минувшей ссоры с девушкой, он понял, что так будет лучше. Возможно, она возненавидит его, когда узнает, но тем не менее, между бездумной страстью к познанию чего-то неизведанного, того, что не даёт никакой гарантии на находку правильного ответа, и точным планом действий, подкреплённого договором о мире, он выбрал второе.       – Мне сделать это ночью? – уточнил Оливер, докуривая очередную сигарету.       – Да, самое подходящее время, – ответил рядом сидящий Жанс.       Они сидели вдвоём в парке на скамье, месте, которое назначил Жансье, в случае если друг всё-таки доверится ему.       – Ты понял, как нужно действовать, чтобы всё снеслось на несчастный случай? – спросил офицер, непринуждённо "читая" газету.       – Не учи учёного. Но что мне сказать Эрике?       – Ничего, её не будет на фабрике в эту ночь, она уедет к Тиму и Нале.       – Откуда ты знаешь, следишь за ней? – не понял друга Оливер. Его знатно настораживало такое заявление.       – Только ради того, чтобы у тебя потом не было проблем. Ты ведь и понятия не имеешь, куда она постоянно уходит и что вообще делает. Я просто облегчаю тебе жизнь.       – Если она узнает, в жизни не простит.       – А тебя так волнует её прощение? – спросил Жанс и перевёл взгляд на друга. – Послушай, ты поджигаешь фабрику, а не доверие между вами. Она сгорает - вино исчезает, моё условие выполнено. Дальше я выполняю свою часть сделки, материально поддержу вас, чтобы вам было на что жить, и мы мирно расходимся разными путями. И никто ничего не узнает. Ты ведь такого исхода желал, я правильно понимаю?       Оливер промолчал.       – Ребята точно будут в порядке?       – Ты спрашиваешь меня об этом сотый раз, но так уж и быть, я в сотый раз тебе отвечу. Да, отныне, я на километр к вам не приближусь.       – Хорошо, тогда жди завтра ночью, будет тебе огненное шоу...»       И огонь во всю стремительно захватывал каждый сантиметр второго этажа. Эрика лежала на полу и проклинала эту ситуацию, эти секунды. Она было наконец поняла, как работает вино, выполнила то, что должна была, то, что тяготило её и заставило оттолкнуть от себя всех близких, только из-за чувства долга и ответственности перед ними. Теми, кого, как она считала, сама же поставила под удар, поступила необдуманно, глупо, опрометчиво. И она винила себя, корила каждый час, каждую минуту, и это чувство разжигало огонь в душе, который то и дело обжигал, напоминая о скоротечности времени и о том, что надо работать. Надо довести начатое до конца. Этот огонь сжирал и помогал одновременно. Но вот, кажется, теперь пламя захватывало её не только изнутри. И она боялась его...       «... – Эй! Кто-нибудь! Вызовите пожарных! – кричал мужчина, выбежавший во двор, услышав крики маленькой девочки, а рядом с ней подростка, который держал малышку за руку.       Это была девочка, невысокая и смуглая, с короткими взъерошенными каштановыми волосами, а щёки измазаны сажей. В глазах её отражался огонь, что постепенно сжирал каждый квадратный метр её дома, и дома этой рыдающей крошки. Но она сама не плакала. Её глаза были пустыми, казалось, она не слышала, что кричал этот мужчина, наверное, она даже не заметила его присутствия. Только крепко сжимала ладошку сестры, и смотрела на игривое пламя, в котором где-то прямо, по коридору и налево, в спальной комнате, сгорали её родители, заваленные обломками крыши, не сумевшие выбраться. Только когда приехали пожарные, из её левого глаза блеснула первая тяжёлая слеза, мокрый след которой отражал на её щеке пылающий до тла дом...»       ...Сжав кулаки, она чувствовала, как кружится голова. Перед глазами всё плыло и смазывалось. Мозг воспроизводит перед глазами картинки, которые она так старательно пыталась забыть. Сейчас она, как и тогда, несколько лет назад, будучи ещё неокрепшим подростком, проснулась среди ночи, и почувствовав запах гари, бросилась к выходу, попутно неся на руках трёхлетнюю сестру. Она помнила, как задыхалась, как трудно было смотреть вперёд из-за того, насколько сильно ей щипало глазки. Как спустившись на первый этаж, она пробегала мимо спальни родителей, и с ужасом обнаружила, как всё у них было завалено. Как сейчас, она помнит, как тяжело было дышать, и как силы стремительно покидали её. Вот только тогда ей удалось добраться до выхода, а сейчас добраться до кабинета и выбраться через окно в таком состоянии уже не получится. Вдруг позади начал чувствоваться жар. Огонь слишком близко. Смерть слишком близко.       "Не думала, что так всё закончится..." Было её последней мыслью перед тем, как она навсегда перестанет дышать и навеки закроет свои карие глаза, пока её тело медленно сгорает напротив кабинета друга.       « –Ты боишься чего-нибудь? – спросил Оливер, заваривая девушке её любимого чая после тяжёлого рабочего дня.       – С чего вдруг спрашиваешь? – в ответ окинула его усталым взглядом Эрика.       – Да так, просто интересно.       – Так просто хочешь, чтобы я взяла и раскрыла тебе свои слабости значит.       – Да нет же, прос...       – Огонь.       – Что?       Брюнетка положила голову на стол и прикрыла глаза, усталость берёт верх. Неожиданный стук стекла об поверхность заставил её вновь придти в себя. Это парень поставил её готовый напиток, после чего спросил:       – Боишься сгореть, значит?       Девушка кивнула. Сделав первый глоток горячего напитка, она промычала от удовольствия. Всё-таки, только напитки Оливера она любила больше всего. Частенько бывало так, что клуб работал до поздна, а после закрытия настолько не было сил, что они ночевали прямо на работе. Похоже, сегодняшний день не исключение. Поговорив о том о сём, обсуждая определённые рабочие вопросы, Оливер и не заметил, как опустела кружка девушки, а сама она уже давно погрузилась в крепкий сон, положив голову на стол. Тепло улыбнувшись, он подошёл к ней и аккуратно присел напротив.       – Пока я жив, огонь до тебя не доберётся.»

***

      – Хорошо горит, правда? – спросил у сидящего рядом парня Жанс.       Оливер ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Он не хотел смотреть на то, что натворил собственными руками, даже веря, что так было правильно. Во дворе фабрики была скамейка, на которой сидели парни и наблюдали, как из окон первого, а затем и второго этажа пылал огонь и разъедал всё на своём пути.       – Ночью он ещё привлекательнее, ах, глаз не оторвать от этого свечения, – всё не мог насладиться зрелищем Жансье.       – Я сделал, что требовалось, теперь твоя очередь.       – Да-да, я знаю, всё будет. Давай просто полюбуемся, как прекрасно танцует пламя...       Он не договорил, а Оливер тем временем продолжил смотреть на огонь, как вдруг почувствовал в груди резкую боль....       –... сжигая всё, что тебе так дорого, – закончил мысль Жанс и обернулся к парню. Оливер опустил взгляд вниз и увидел, как из его груди торчала небольшая рукоятка ножа, которую крепко сжимал друг. И это рукоятка показалась ему очень знакомой. Порывшись в памяти две-три секунды, в голову врезалось воспоминание, как в самый первый, когда они только-только оказались в этом времени, он отдал Жансу этот нож по доброте душевной.       – Что ты... – Оливер не договорил из-за резкой боли, а Жанс продолжал вдавливать оружие в друга всё сильнее. В его глазах вперемешку с огнём отражалось безумие.       – Какая жалость, – состроив грустную рожицу произнёс он, – а ты ведь хороший парень, и вроде умён, был бы на моём месте любой другой человек, ты бы никогда не поступил так.       Оливер хотел было ответить, да силы стремительно покидали его, из уст издавалось только тихое шипение.       – Словами не передать то, как сильно ты мне помог, и также не передать то, насколько же ты оказался глуп. Во всяком случае прости, что подал тебе ложную надежду.       – Только попробуй...       – Попробовать что? – Жанса прорывало на смех уже от одного вида беспомощного Оливера, что уже во всю истекал кровью. И он не могу контролировать этот смех, эту непонятную детскую радость.       – Тронуть... Остальных...       – Прости, но одну я уже тронул, – он указал на пылающую во всю фабрику. – Точнее, её убил не я, – дополнил он, после чего тыкнул пальцем в грудь парня, – а ты.       Глаза Оливера в ужасе округлились, вспомнив данное девушке когда-то обещание, он осознал, что сам же его и нарушил. Парня будто парализовало.       – Ну прости, соврал чуток. За то как весело, – продолжал изнуряться Жанс, – двух зайцев одним ударом, да я гений! - Встав со скамьи, он распустил руки в сторону, словно ожидая аплодисментов. – Великолепно, какой элегантный ход!       Глаза Оливера были пустыми, но при этом ему удавалось необъяснимым образом нагонять на Жанса давление, из-за чего тот начал чувствовать себя дискомфортно.       – Ладно, пора заканчивать спектакль, – он вновь подошёл к парню и аккуратно взяв его тяжёлую ладонь, положил её на рукоять ножа, сымитировав самоубийство. Руки самого Жанса были в плотных перчатках. И дрожали?       – Та-а-к, ну что за дела? С чего я вдруг так дрожу? – не понимал он, рассматривая свои ладони, после чего вновь перевёл взгляд на Оливера. Из его левого глаза текла одинокая слеза, в которой парень мог видеть своё до безобразия искажённое отражение...       « – Эй! Так нечестно! – возмутился мальчик, когда его друг схитрил в игре и выиграл.       – Ну прости, иногда, чтобы победить - нужно нарушать правила, – и он победил, и глаза его сияли от радости. Оливер хотел было начать спорить, но радость друга затмила собой это желание. Жанс убрал от груди друга игрушечный пластиковый ножик и протянул руку.       Оливер засмеялся.       – Ладно, но это только потому что я твой друг. В следующий раз не поддамся!       – Не дождёшься, в следующий раз я снова выиграю, – весело хохотал Жанс и побежал в убежище.       – Подожди меня!»       В последний раз взглянув на лицо когда-то лучшего друга, брюнет надел на голову капюшон и сказал на прощание:       – Покойся с миром, дружище, – после чего скрылся в густой темноте ночи, единственным факелом которой являлась медленно сгорающая до тла фабрика, а вместе с ней и две сгоревшие души.