Марио

      – Жансье, построение через пол часа.       – Я скоро буду.       Дверь захлопнулась. Жанс крутил в руке дорогое кольцо и продолжил читать новостную газету.       "Два дня назад ночью, в городе произошло страшное происшествие. Знаменитая фабрика по производству высокосортного вина Марио сгорела до тла. Пожар шёл всю ночь, и только под утро пожарные смогли справиться с огнём. От огромного здания остались лишь обломки, шансов на восстановление нет. Одного из руководящих производством - Оливера ***, нашли во дворе с вонзённым в грудь ножом. Фабрика была единственным источником дохода, главный офицер по этому делу сообщает, что молодой человек решился на такой шаг из-за отчаяния. Его заместителя - Эрику ***, нашли в обломках. Шанса на спасение у девушки не было. Мы с прискорбью сообщаем о случившимся, сейчас ведутся работы по очистке территории фабрики..."       Не став дочитывать до конца, брюнет закрыл газету и отложил в сторону. Улыбка вмиг блеснула на его лице. Как же тяжело придерживаться серьёзного облика, когда в душе звонкой сонатой звучит ликование. "Как у ребёнка конфетку отобрал" думал он, идя по длинным парадным коридорам. Ордена звенели на его форме, а проходящие мимо сержанты снимали перед ним шляпы. Он стал намного ближе к царю, что очень сильно играло на руку, и рождало в голове всё новые и новые идеи для получения ещё большей власти. Сейчас он намного выше по статусу, чем был до этого, в былом настоящем, и он чувствовал, как по жилам текла такая горячая и желанная власть. Поражаясь собственной гениальности, Жанс вместе с ней во всю ощущал обретённую путём лжи и порочности независимость. Он, как и хотел, избавился от тех, кто мог вставить ему палки в колёса. "Осталось то, всего трое." А если подумать, даже двое. Он считал, что с Рин тоже уже можно было сводить счета. Она сломалась ещё на Луизе, а после утраты Эрики и Оливера во всю должна была угаснуть. "Так и стухнет в своём богом забытом особняке, даже вмешиваться не буду" рассуждал парень. "Таким образом, остаются только эти двое. Иронично, а ведь от них я хотел избавиться в первую очередь." На счёт Тима и Налы, Жанс даже не стал ломать голову для того, чтобы придумать заумный план для их уничтожения. Он сам придёт и собственными руками лишит их жизни, он в любом случае в выигрышном положении. Он сильнее как физически, так и по положению, стоит ему свалить вину на случайного прохожего и придумать правдоподобную историю, как ему тут же поверят.       – Ладно, не буду затягивать, если честно, уже так устал от всего этого, – разговаривал Жанс сам с собой. – Вся эта ложь, месть, что же она со мной сделала... – Он подошёл к висящему на стене зеркалу и взглянул на своё отражение. В руках он держал новенький револьвер, руки сами по себе заряжали его, вставляя одну пулю за другой, пока тем временем глаза его не отрывались от глаз в отражении.       Что он в них видит? В них проносятся картинки смертей его бывших друзей. Это он сделал с ними. Это из-за него они так страдали. Это он виноват. Это он, своими руками и произведёнными манипуляциями, отнял их жизни. Это он всё это время не мог справиться со своей тёмной стороной и подавить её. Это он продолжает убивать всё, что было ему дорого.

Нет

      Они сами виноваты. Они убили его, значит он убьёт их. Они заставили его страдать, значит он заставит страдать их.       Две личности боролись внутри парня, он словно провалился в своё сознание, в свою голову, стоило только взглянуть на своё отражение. Из глубоких раздумий его вырвал строгий голос Главнокомандующего, проходящего по коридору и сообщающего о тихом часе.       Жанс вздохнул, ударив себя по лицу, пытаясь прийти в себя. "Хватит" отбрасывал он все сомнения. "Я доведу начатое до конца."       Не смотря на тихий час, Жансье с лёгкостью покинул главный корпус, в котором жил, и стремительно направился сквозь ночную тьму к непримечательному домику двух бояр. Луна светила так же ярко, как и в ночь перед казнью Луизы, как и в день пожара. И Жанс не понимал, то ли этот свет резал глаза, словно яркие солнечные лучи рано утром, то ли доставлял наслаждение. И холод на улице стоял всё тот же, заставляющий зубы колотиться, а изо рта выпускать горячий пар и плотнее укутаться в шинель.       – На месте, – прошептал парень, и сжав покрепче в кармане рукоять оружия, проник во двор. Это не составляет труда, когда у тебя есть ключи и право на проникновение в любой частный дом.       Свет в доме не горит. "Спят, по всей видимости" подумал он, уже подойдя к входной двери. Аккуратно потянув за ручку, его ожидания в миг оправдались. "Закрыто." Оглядевшись, его взгляд остановился на приоткрытой форточке на первом этаже. Видимо, оставили проветрить. "Ну, мне это только на руку." Спустя пару минут, брюнет уже оказался внутри. Сделав несколько шагов вперёд, он облегчённо вздохнул, заметив, что пол не скрипит, и он сможет передвигаться бесшумно. "Хотя, какое это имеет значение." Правильно, уже никакого, ведь от цели его разделяла пара метров коридора и лестница с двойным пролётом. Достав из кармана револьвер и заняв правильную позицию, Жанс вышел с кухни. С двух сторон пустые коридоры. Тишину разрывало только надоедливое тиканье старых часов с кукушкой. Повернув налево он, крадясь, перемещался сквозь темноту. Парень знал этот дом, поскольку один раз заходил в гости, когда всё ещё было нормально. Хотя, вопрос нормальности был спорным. Всегда ли всё было нормально? Наконец добравшись до лестницы, он лишний раз обернулся, дабы убедиться, нет ли кого ещё в доме. Тратить время на проверку каждого помещения не хотелось, да и к тому же, кто ещё кроме этих двоих мог тут жить?       Уверенно ступив на первую ступень, Жанс вдруг замер, услышав за спиной скрежет заряжающегося револьвера.