На земле - и под нею

Контора «Devil may cry» была довольно известна. Данте никогда не прятался. Этот горе-ковбой носил красные пижонские плащи в пол, отрастил себе провокационно-длинные белые патлы и повсюду таскал огромный чехол от виолончели. Не заметить его было невозможно. Для любого другого человека, нажившего себе столько врагов, подобное поведение стало бы фатальной ошибкой. Данте же откровенно смеялся над каждым, кто приходил по его распущенную душу. Открыть контору, специализирующуюся на истреблении демонов в мире атеистов и скептиков? Ха! Пускай стоит в центре города с пафосной неоновой вывеской. Вряд ли среднестатистический человек обратил бы на нее внимание, но тот, кто искал, просто не мог пройти мимо. - А что это за вывеска такая? - Какая еще вывеска? - В здании напротив твоей работы. Что-то там про плачущих демонов. - Детективное агентство, вроде. - Больше похоже на клуб или притон. - Я слышала, что там живет тип, который скрывается от копов. - Хреново скрывается: выглядит, как сбежавшая с гастролей рок-звезда. - Обычный фрик и алкоголик. Сталкивался я с ним. Ничего особенного. - А я слышал, что он охотник за головами. - А я слышала, что киллер. - А я слышал, что экзорцист. Вокруг агентства (и одного конкретного черта в красном) ходило много слухов. Сначала, Моррисон боролся с ними изо всех сил и старался создать заведению славу серьезного места, в котором помогают разбираться с серьезными проблемами, но быстро плюнул на это дело. «Если легенда становится фактом – печатайте легенду». Он и печатал. В случае, когда речь заходила о мистике, слухи превращались в идеальную форму рекламы. Городские легенды нынче расходились быстро, как горячие пирожки: обронить пару неосторожных слов тут и там, позволить Данте засветиться в парочке репортажей, выслать команду чистильщиков разгребать за ним горы демонических трупов чуть позже – и, вот, весь город, весь штат и вся страна уже являются потенциальными клиентами. Эта машина по производству слухов работала безотказно. Данте (действительно хорошая находка) много лет оставался верен себе и донельзя предсказуем. Он не выкидывал ничего такого, что могло действительно навредить репутации охотника на демонов. До недавнего времени. Недавно, машина по производству слухов дала сбой. Недавно, в жизни конторы «Devil may cry» возникла проблема. Проблему звали Пэтти Лоуэлл, она жила в сиротском приюте, любила платья с рюшами, ей было всего тринадцать, и она с завидной регулярностью посещала дом постороннего взрослого мужчины. Кажется, из всей их компании, один только Моррисон понимал, насколько это дерьмовый расклад. - Эй, а что это за девочка? - Какая девочка? - Ну, вон, в розовом платье. Я уже не в первый раз ее здесь вижу. - Да, я тоже. - Вроде бы, она заходит к нашему юродивому. - Тому типу в красном? - Данте, ага. - Не знал, что у него есть дети. - А у него и нет. Это приютская девчонка. - И что она, в таком случае, здесь делает? - А хрен ее знает. - Может, стоит куда-то обратиться? - Гребаные педофилы. Моррисон нервно рвал на себе волосы. Это была катастрофа. С этим нужно было что-то делать и чем быстрее, тем лучше. Такой паскудный, обрастающий мерзкими подробностями слушок мог не просто навредить репутации Данте, но и заставить того впервые ринуться в настоящие бега. Если бы к нему внезапно заглянули полицейские, с которыми Моррисон еще не успел «пообщаться», в «Devil may cry» нашли бы столько всего интересного и, главное, нелегального, что Моррисон надолго потерял бы лучшего из своих партнеров. Именно поэтому сейчас он стоял на пороге агентства, держа в руках пустяковый контракт на какого-то мелкого беса, который мог запросто поручить кому-нибудь другому. Агентство встретило его стерильной чистотой и стойким запахом моющих средств. Моррисон понял, что виновница его сегодняшнего визита находится здесь еще до того, как увидел ее, а, вернее – до того, как услышал. - Больно! - Терпи. - А я говорю: больно! - А я говорю: терпи. И не дергайся, ради всего святого! - Данте! - Пэтти, что б тебя. Станет еще хуже. Эта парочка обнаружилась быстро: Пэтти, хныча и ерзая, сидела на диване, а Данте – на полу рядом с этим самым диваном. В руках он держал ее руку и производил над ней некие манипуляции. - Кхм. - Моррисон! Данте меня сейчас покалечит! - Заткнись. Ты и сама с этим прекрасно справляешься. - Что у вас тут, черт побери, происходит? И это был даже не риторический вопрос. Моррисон действительно терялся в догадках, чем эти двое сейчас занимались. - Мелочь умудрилась посадить себе занозу, когда самозабвенно натирала полы. - Потому, что они были грязными! Ты заходишь сюда с улицы и даже не переобуваешься! - А ты заходишь сюда с улицы и даже не спрашиваешь, нужно ли мне, чтобы кто-то намывал мои полы. - Ай! Больно! - Разумеется, больно: вся суть процедуры заключается в том, чтобы вытащить ее! - АЙ! Устав слушать эти визги, Моррисон подошел поближе и отодвинул Данте в сторону. - А ну, прекращай мучать ребенка. Дай-ка я взгляну. Ранка на ладони и впрямь выглядела не слишком приятно: тонкая щепка, длинной что-то около сантиметра, вошла под кожу практически горизонтально. Поддеть и вытащить ее действительно было не так просто, как хотелось бы, но, все же, не невозможно. Как говорится: ловкость рук. И, да. Немножко мошенничества. - И как у тебя это получилось? - Я просто решила пройтись вручную там, где это было неудобно сделать шваброй. Вот и подцепила ее. - Где именно? - Вон там, под столом. - И самое обидное, что даром: все равно отмыть не удалось. - Почему это?! Еще как… Как только Пэтти отвернулась, чтобы лишний раз убедиться в том, что работа, пускай и с кровью, но выполнена на совесть, Моррисон оперативно выдернул занозу. - Ай! - Все. Фините ля комедия. Пэтти на него посмотрела, как на подлого предателя и обманщика. Данте – как на героя, сошедшего со средневековой гравюры. Позже, уже спровадив Пэтти обратно в приют, к медсестре, у которой есть нормальные антисептики, они остались в канторе вдвоем. Клиентов до окончания рабочего дня не предвиделось, так что Моррисон посчитал, что момент лучше для начала их «серьезного разговора» ему вряд ли подвернется. - Леди Пэтти, как я погляжу, не дает тебе заскучать. - И не говори. Это она здесь главная заноза. - Но, тем ни менее, ты позволяешь ей сюда приходить из раза в раз. - А что я, по-твоему, должен делать? Данте, редкостный разгильдяй, уселся в рабочее кресло и закинул ноги на стол. - Леди Пэтти, вообще-то, старалась. - Пускай старается дальше, если хочет. - Это грубо, Данте. - И что с того? Моррисон, постепенно, начинал терять терпение. - Знаешь, по городу начинают ползти слухи. - Так ты с работой? - И да, и нет. Послушай, Данте, мы оба знаем, что ты не такой пренебрежительный, каким хочешь казаться. И уж точно не глухой. За твоей спиной начинают шептаться. - По поводу? - Не дури. К тебе в гости то и дело заглядывает очаровательная юная леди, увешанная стразами с ног до головы. Люди не могут не начать подозревать, что ты… Глаза у Данте загорелись адским пламенем. Из режима "все спокойно" он перешел в режим "хард-рок" так быстро, что Моррисон и моргнуть не успел. Он не успел ничего: ни объяснить свою позицию, ни придумать план отступления. И теперь не совсем понимал, что делать со сложившейся ситуацией. В гневе Данте был страшен. Моррисону, до этого момента, доводилось видеть его по-настоящему злым всего пару раз. И этого было более, чем достаточно. Несомненно, старина Спарда сделал всему миру неоценимую услугу, когда вдолбил младшему из своих сыновей три главных установки в его жизни, но это еще не значило, что тот, будучи тем еще бесом, не попытается найти в них лазейку. То, что Данте обещал не пропускать тварей нижнего мира в мир серединный, еще не значило, что он не сделает исключения ради демона, в котором увидит «хоть что-то человеческое». То, что Данте обещал не трогать безоружных, еще не означало, что он не станет интерпретировать даже слово, как оружие. И, разумеете, то, что Данте обещал не убивать людей, еще не значило, что он, играючи, не скрутит конечности обидчиков в бараний рог, а после – не оставит на пороге больницы, с миленькой записочкой приклеенной на лоб. Видит Бог: последнее, чего Моррисон хотел в этой жизни, так это обидеть такого «человека» как Данте. - Ты не подумай, я ни на что не намекаю. Но язык у большинства людей как помело. Согласись: со стороны ваши отношения выглядят довольно странно. Данте даже не думал сменить гнев на милость. - Чего ты хочешь, Моррисон? - Я хочу, чтобы ты дал мне один простой ответ: раз уж леди Пэтти такая «заноза», что ж ты ей позволяешь приходить сюда? Чего ты… Нет. Чего вы оба друг от друга хотите? - Не твое дело. - Данте. Давай на чистоту. Ты даже не думаешь банально поблагодарить эту девочку за то, что она ради тебя старается. Об удочерении я даже заикаться не стану. Ты, очевидно, в этом не заинтересован, и мы оба это прекрасно понимаем. Так почему ты позволяешь этому ребенку виться за собой хвостиком? Это может привести к очень плохим последствиям, Данте. - Я не стану ее прогонять. - Хорошо. Почему? - Что «почему»? - Почему ты не можешь ее прогнать? - Потому, что ей хочется приходить сюда. - Это не аргумент, Данте. Тебе уже не пять, ты должен понимать, что не все «хотелки» безобидны. - Здесь безопасно и тепло. - Она не бездомная, Данте. Она живет в приюте. - Ты серьезно, Моррисон? - Да. В мире есть люди, которые могут о ней позаботиться. - О, разумеется. Почему же она тогда приходит именно сюда? - Потому, что ты сказочный «рыцарь» в кожаном плаще, а еще потому, что ты взрослый и уделяешь ей внимание. - Вот именно, Моррисон. Ей уделяю внимание я. - Я только что это и сказал. - Ты меня не слышишь. Ей уделяю внимание я. И, когда она хочет куда-то прийти, то она приходит сюда. Моррисон закатил глаза: складывалось такое впечатление, словно Данте пьян и не понимает, какую бессвязную ахинею несет. - Да. И я уже минут десять пытаюсь до тебя донести, что это проблема. - Черт, ты действительно не понимаешь? - Не понимаю… чего? - Да того, что, если я однажды скажу Пэтти выметаться, ей все еще будет недостаточно этого гребаного приюта с людьми, которые «могут о ней позаботиться»! И она все равно попытается найти себе какого-то «взрослого», который будет «уделять ей внимание»! Ты действительно не понимаешь, чем это может закончится? А я отвечу – она окончательно сбежит из приюта, доверится не тому человеку и полжизни просрет непонятно на что, сидя где-то на выселках! Моррисон нервно сглотнул. На долю секунды ему показалось, что Данте вот-вот произнесет: «как я когда-то».