На земле - и под нею

Вергилий затруднялся дать ответ, когда именно они оба сгинули. Вероятно, если переводить в человеческий эквивалент, то они оба были потеряны для общества. Но ни о каком человеческом эквиваленте не могло идти и речи. Они действительно шагнули через край. Их буквально больше не существовало в серединном мире. Вергилий начал это нисхождение в Ад. Данте поплелся следом как преданная собачка. В первые дни пребывания в Аду они занимали друг друга драками и склоками. Данте язвил за десятерых, Вергилий утрированно-пренебрежительно посылал братца куда подальше и это было даже весело… Но время шло, а вышеупомянутый братец все никак не спешил начинать ныть и проситься домой, пока не стало слишком поздно. День. Неделя. Месяц. Сперва, Вергилий думает, что Данте отстанет, когда их дурашливо-агрессивный запал спадет. Но даже без потасовок и буйных игрищ брат продолжает следовать за ним второй тенью. Позже, он свято верит: им придет время распрощаться, когда падет последний корень Клипота. Данте в жизни повезло чуть больше, чем Вергилию. У Данте в жизни была такая роскошь, как диван и холодильник. Диета из сырого мяса и сон на земле должны были достучаться до микроскопических мозгов этого воинственного олуха лучше любых слов. Однако, из раза в раз наблюдая за тем, как брат демонстративно жрет жилистую демонятину и сладко спит, свернувшись калачиком на очередной стоянке, Вергилий теряет эту уверенность. Однажды, он не выдерживает, и спрашивает об этом напрямую. Данте отвечает в присущей для себя манере: - Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. - Ты не Магомет. - Ну дык и ты не гора. Вергилий тяжело вздыхает и отводит взгляд. Он совершенно не понимает этого кретина. Они не виделись целую вечность. В детстве они знали друг друга, как свои пять пальцев, но, повзрослев, сталкивались только в бою. Раньше они были не разлей вода. Сейчас они были чужими людьми. Это не имело никакого гребаного смысла. - Если ты не останешься со мной на Земле, то я спущусь к тебе в Ад. Когда Вергилий услышал эту дурость в первый раз, то подумал, что Данте бредит или шутит. Угрожает. Манипулирует. Он не прогнал его сразу лишь потому, что верил: если брата игнорировать, то ему рано или поздно надоест и он уйдет сам. Будь этому идиоту лет восемь, так бы и произошло. О, это была одна из самых главных ошибок Вергилия – следовала сразу после сделки с Аркхамом и неудачной попыткой суицида при помощи меча, способного «разделить все, что угодно»: он судил о брате по воспоминаниям тридцатилетней давности. Поведение Данте-мальчишки он действительно мог предсказать похлеще оракула. Но чего ждать от Данте-ветерана-апокалипсиса он, на деле, даже не догадывался. Шли дни. Корней Клипота в подземном мире оставалось все меньше и меньше. Данте даже не думал уходить. Когда до грандиозного финала оставался лишь один корень, Вергилий, прежде безустанно чеканивший шаг вперед, встал, как вкопанный. Его вторая тень остановилась вместе с ним. - Почему ты на самом деле идешь за мной? Данте, прикусив нижнюю губу, задумчиво отвел взгляд. Очевидно, он пытался придумать достойный ответ, и Вергилий даже дал ему на это время. Разумеется, позже он об этом пожалел. Спустя минуту на лице у брата расцвело абсолютно мерзкое, пакостливое выражение лица и тот, набрав в грудь побольше воздуха, изрек: - Я слышу зов, неслышный вам, гласящий: в путь иди! Я вижу перст, невидный вам, горящий впереди! Вергилий, сперва, даже не понял, что это было. Когда же до него дошло, первое, что он предпринял – резко развернулся и запустил в братца сапогом. - Я серьезно, Данте. Зачем тебе это? Данте оскалился. Злобно и ядовито – а, затем, подошел ближе и, неотрывно смотря Вергилию в глаза, пророкотал: - От башни к башне мчится весть по всей большой стране: «твоих противников не счесть, готовься, Гвин, к войне!» Возникла пауза. Повисла тишина. Он не хотел этого слышать. Он не хотел об этом думать. У него сил не хватало в полной мере это признать. Вергилий – мальчик, оставшийся один на один с преисподней. После всех своих безуспешных военных компаний – уж точно один на один. Один на легион. Один на два легиона, на дюжину – один на все легионы Ада. Но так, в общем-то, было всегда. Сейчас у него закончились союзники. В любой другой момент они могли снова появиться. - Я справлюсь, Данте. Всегда справлялся... Откуда у тебя вообще взялась такая любовь к поэзии? - Я таил ее в тиши, в глубине своей души. - Заткнись. Это не смешно. Иначе… - Суровый суд заставит плута перевернуться трижды круто? Вергилий не выдержал и отвесил брату тяжелую оплеуху, да такую, что тот потерял равновесие и свалился на землю. Будь Данте человеком, таким ударом Вергилий проломил бы ему череп или сломал шею, но в силе и живучести он ничем не уступал своему старшему близнецу – церемониться с ним не имело смысла. - Это не шутки. Если ты считаешь, что это – одно из тех «сафари», которые ты устраиваешь со своими подружками, когда становится скучно, то глубоко заблуждаешься. Я не слабее тебя: мы дрались на равных и у меня все еще есть Ямато. Так объясни мне, что тебя заставляет думать, будто ты должен виться за мной хвостом? Данте усмехнулся – горько, горше, чем до этого: - Образ тихой печали, тоски роковой, что проводят тебя до доски гробовой. - Ты спятил, если решил, что нужен мне. Данте рассмеялся. - Пусть обо мне ты распускаешь ложь, я над тобою не глумлюсь тайком. Пусть сумасшедшим ты меня и зовешь, тебя я зову только лишь дураком.