Dancing in the dark

— Тебе больше нравится чёрный или белый? Есть ещё фуксия и карибский голубой, но, на мой скромный профессиональный взгляд, это не твои цвета. Ты в них просто потеряешься. В конце концов это ты носишь одежду, а не она тебя. — Сону, это вещи для танцев, а не для выхода на ковровую дорожку. И с каких пор ты стал экспертом в сфере моды? — С тех пор, как испортил первые не понравившиеся мне ползунки, которые купила мама. — гордо заявил Ким, заставив Мэри фыркнуть от того, что это было сказано таким тоном, словно являлось достижением. И поэтому звучало ещё более несуразно.       Они уже битый час ходили по торговому центру, заглядывая, как казалось Мэри, в каждый имеющийся здесь магазин в поисках новой одежды для занятий. Новость о том, что она вернётся к танцам, пусть и посредством индивидуальных занятий, в арендуемом в соседнем районе крошечном танцевальном классе, без преувеличения была неожиданной и выбивающей из колеи. Пожалуй, это было последним, чего она могла ожидать. Даже покупка щенка была вероятнее. Мэри помнила, что лишь раз ещё по зиме обмолвилась Сону о том, что хотела бы вернуться к танцам, вновь почувствовать хитросплетение нот в мелодии и раствориться в движении, дав волю эмоциям. Кажется, это было как раз после премьеры долгожданного шоу студии. Шоу, которое Мэри так и не довелось увидеть, ни изнутри, ни из зрительного зала. Судьба, однако, очень любила иронию.       И Мэри никак не думала, что её неизменный компаньон заострит на этом внимание и запомнит. Особенно если учесть то, что она нехотя это бросила, просто чтобы он перестал её доставать по очередной ерунде и переключился на что-нибудь другое. Но не только запомнил, он ещё и дошёл до её матери. Хотя, это же Ким Сону, чему тут удивляться. Он любит цепляться за какие-то мелочи и придавать им слишком больше значение. Когда-нибудь это сведёт его в могилу. — Все знают, что встречают по одёжке. — объяснял Сону, точно разжевывая маленькому ребёнку элементарную арифметическую манипуляцию. — А тебя как раз ждёт первое занятие с новым хореографом. — заговорщицки промурлыкал нянь, возвращаясь к одежде. — Ещё раз, как его зовут? — О, он вполне может прийти сам. — тихо проворчала Мэри, облокачиваясь на свою трость, которую использовала, чтобы не налетать на стены и людей.       Первое время ей было очень сложно не то что ходить по таким большим и оживлённым местам, как торговый центр, но и из собственной комнаты выходить без вреда для здоровья. Мэри чувствовала себя бесконечно беспомощной, что нервировало, заставляло плакать и кричать, швырять вещи и проклинать судьбу-злодейку по всем канонам киношных драм. Каким бы банальным и глупым это не казалось со стороны, на деле было очень сложно заставить себя успокоиться и думать рационально. Всё словно чувствовалось в три раза острее. Вряд ли это было связано с тем, что организм просто попытался компенсировать потерю зрения, как говорил Сону. Только если это не какие-то садистские замашки.       Но и Мэри едва ли можно было просто окрестить истеричкой. Когда мир погружается в беспросветную темноту тяжело сразу приспособиться и жить в нём так же вальяжно, как раньше. По крайней мере, мама пыталась убедить в этом и её, и отца. — Что? — переспросил Сону, скрипя вешалками. — Повтори, пожалуйста, я не расслышал. Ага, конечно. — Его имя Хисын. Ли Хи-сын. — нехотя ответила девушка, растягивая слоги в имени хореографа. У Мэри совершенно не было настроения припираться с Сону. Пусть она и была остра на язык, в их словесных баталиях исход был весьма неоднозначным.       Мэри машинально схватила первую попавшуюся вешалку с какой-то непонятной тряпкой, которую изначально задумывали как то, что способен носить человек. Мэри ещё толком не знала Ли Хисына, но он уже заставлял её нервничать. Его излишне крепкое приветствие пару дней назад с большой натяжкой можно было назвать дружелюбным, оно до сих пор отдавалось болью в плече. Это не могло не натолкнуть на мысль о том, что у её нового преподавателя не все дома. А так как танцы, в добавок ко всему индивидуальные занятия, предполагали довольно тесное взаимодействие, сознание уже подкидывало не самые приятные картины развития событий в ближайшем будущем. — Что тебя беспокоит? — отметил Сону, прикладывая к её плечу очередное боди и придирчиво изучая получившееся сочетание.       Он действительно интересовался модой и заверил свою подопечную в том, что она всецело может на него положиться. Ким свято верил, что то, как человек выглядит, отражается на том, как он себя чувствует. Сону хотел, чтобы Мэри танцевала так, как давно хотела - самозабвенно, эмоционально, со страстью. Лучше, чем было до. А потому он задался целью сделать так, чтобы девушка выглядела сногсшибательно даже в мешковатых спортивных штанах. — Что? — не поняла Мэри. — Ты когда начинаешь переживать или сильно о чём-то задумаешься, сжимаешь губы в тонкую линию и смешно надуваешь щёки. — хохотнул Ким, взяв свою подопечную под руку и уводя куда-то вглубь магазина для дальнейших поисков. — Ничего я не надуваю. — отмахнулась Мэри, при этом постаравшись придать своему лицу как можно более спокойное выражение. — Просто этот парень кажется мне странным. — Твой хореограф? — изогнул бровь Сону, переводя взгляд на Мэри. Когда девушка кивнула, Ким задумался. — Ты давно не танцевала. Воспоминания о прошлых занятиях, переживания по поводу формы и новый преподаватель с новыми методами - отсюда и лёгкий мандраж. Это абсолютно нормально. Сейчас может быть немного волнительно, да. Но ты быстро втянешься, вот увидишь. — успокаивал парень, попутно внимательно осматривая почти одинаковые чёрные лосины. — Ли Хисын тут абсолютно не при чём. — Он Ли. — раскрыла последнюю карту Мэри. — Так вот в чём дело. — вздохнул Сону, оборачиваясь к подопечной. — Мэри, ты же понимаешь, что это глупо - накручивать себя только из-за фамилии? Мало ли в мире людей с фамилией Ли? Тем более в Корее. — Нет, но... — Он не имеет к этому никакого отношения. — оборвал Ким и вернулся к лосинам.       Мэри удивилась тому, каким безапелляционным стальным тоном это было сказано. Сону, обладая высоким уровнем эмпатии, не хотел развивать эту мало приятную тему, что было вполне понятно. Но, как правило, парень сводил всё к шутке, ехидству или просто переключался на что-то другое. В этот же раз вектор его настроения сменился резко и неприкрыто. Чего таить, О в принципе считала приподнятое с нотками игривости настроение Кима чем-то неизменным, логичным, как дважды два. За всё то время, что Ким работал у них, ей начало казаться, что у него в принципе нет других настроений и уж тем более он не бывает жестким и категоричным, по-настоящему злым или бесконечно печальным. Ким Сону это что-то о лёгкости и непринуждённости.       Повисло неловкое молчание. Пока Ким методично продолжал перебирать вещи, Мэри, скрестив руки на груди, стояла чуть поодаль и пытаясь усмирить поднявшийся в мыслях ураган. Танцы, новый хореограф, воспоминания о времени в студии, представления о том, как сложно будет делать даже часть того, что она делала, в её нынешнем положении, и услужливо подкидываемые сознанием образы её провала. — Ты саму себя загоняешь в угол. — внезапно сказал Сону, прервав затянувшуюся тишину. — Как-то ты сказала, что твоя жизнь неполноценная, не такая как раньше из-за потери зрения. Но на деле почти ничего не изменилось. Да, ты перестала видеть мир, но поверь, он остался таким же, каким ты его знаешь. Ты больше не можешь видеть своё отражение в зеркале, но оно осталось неизменным. Ты всё ещё можешь ходить, посещать самые разные места и открывать для себя что-то новое, пробовать вкусную еду, прыгать по лужам, валяться в снегу, слушать книги, учиться, ты всё ещё можешь слышать музыку и отдаваться ей в танце. Да, ты всё ещё в хорошей форме и можешь заниматься тем, что тебе нравится. Ты всё ещё можешь говорить и сказать, если тебя что-то тревожит. И всё, что делает твою жизнь ограниченной - страхи в твоей голове.       Закончив свою пламенную речь, Ким развернулся лицом к ошарашенной подопечной, одарив её внимательным взглядом. Пожалуй, это действительно был один из тех самых немногих моментов, когда Ким Сону становился настолько серьёзным, что это как минимум заставляло замолчать, а как максимум потерять дар речи. Его слова были подобны хлёсткой, но отрезвляющей пощёчине, в которой остро нуждаются паникующие люди, тянущие самих себя на дно. Мир резко не посветлел, как это бывает в дешёвых мелодрамах, но что-то в душе Мэри дрогнуло. Что-то, что всегда там жило, но было похоронено в самых глубинах. Что-то, в чём она боялась признаться самой себе.       Вздохнув, Сону вернул себе привычную улыбку и потрепал Мэри по голове, вызвав волну возмущения и смешной возглас той. — Не накручивай себя и не забивай голову глупостями. Их там и без того много. — Мэри покачала головой, приглаживая волосы, которые, как она считала, наверняка были в беспорядке, не без доли облегчения заметив, что Сону себе всё-таки не изменяет. — Лучше сосредоточься на том, что ты умеешь лучше всего. — И на чём же? — не без доли язвительности спросила девушка. — На доведении человека до ручки! — всплеснул руками Сону. — Всё, идём в примерочную, у меня сейчас руки отвалятся, но я чувствую, что мы точно что-то из этого заберём с собой. Или я сам сошью тебе комплект, если у этих бездарей руки всё-таки растут не из тех мест.       Поделив ношу пополам и взяв Мэри под локоть, Ким потянул её в сторону примерочных, стараясь выбрать максимально просторный путь, чтобы они не уронили всё, что плохо лежало в узких проходах между вешалками и полками.       Когда свободная примерочная была найдена, а вещи рассортированы на пресловутое "верх" и "низ", Сону плотно задёрнул длинную шторку и наконец смог выдохнуть, устало опустившись на стоящий рядом пуфик. Молодой человек опустил руку в карман и, нащупав мобильный, вытащил его и провёл пальцем по экрану, проверяя сообщения. "Эй, Ким Сону, дашь свой реферат по истории искусств?" "Сону-я, не знаешь, что нам задали на понедельник??" "Хён, ты уже сделал проект по..." — Как же бесит. — проворчал парень, смахивая абсолютно не волнующие сообщения от одногруппников.       Любители халявы всегда раздражали привыкшего добиваться всего самостоятельно Сону. Из-за хороших отметок, общительности и располагающей внешности он быстро стал тем, кому постоянно пишут по поводу заданий, надеясь на безотказность милашки-отличника. И если в самом начале учёбы Сону мог повестись на слезливые просьбы, обещания валяться в ногах и хвалебные оды жаждущих получить даром то, на что ему пришлось потратить полдня жизни, то сейчас парня едва ли могли разжалобить даже тупые душераздирающие истории о смерти чужой бабушки, кошки, крысы и, очевидно, последних извилин в голове.       Он достаточно быстро, хоть и болезненно, понял, что этот аттракцион невиданной щедрости нужно закрывать. Да, изначально Сону надеялся найти себе компанию друзей и закрепиться на хорошем счету на факультете посредством доброжелательности и помощи другим. Типичный спасатель.       Собственная неосмотрительность совсем скоро поставила ему подножку, заставив упасть в грязь и хорошенько в ней изваляться. Как-то Сону сильно заболел, это было как раз, как удачно, накануне зачёта. Из-за высокой температуры Сону едва ли хватало на пять минут в положении сидя, чего уже говорить о получасе езды до корпуса в автобусе, где тебе в лучшем случае не дадут упасть стоящие вплотную друг к другу люди. Однако необходимо было сдать финальное задание, которое влияло на 60% отметки. Тогда Сону решил попросить помощи у своих “друзей”, руководствуясь логикой “я тебе-ты мне”. И ребята откликнулись, пообещав передать всё преподавателю и пожелав скорейшего выздоровления. Выдохнув и наконец успокоившись, Ким провалился в липкий температурный сон. Прийти в себя и буквально рывком встать на ноги ему помогло уведомление о том, что он закрыл дисциплину на рекордно низкие баллы, еле-еле набрав на положительную отметку. Сону может и был добрым, но отнюдь не был глупым.       Он понимал, что не мог получить такие низкие баллы за финальную работу. Особенно если учесть, что преподаватель всегда хвалил его проекты и называл их образцовыми. Что-то явно было не так. Сону уточнил у всех своих приятелей, передали ли они его работу. Получив утвердительные ответы, он решил написать лично преподавателю, чего делать обычно не принято, но то был вопрос жизни и потери стипендии. Всё письмо было буквально пропитано смущением и разве что само не заливалось румянцем унижения. Ответ же был скорее коктейлем из раздражения и разочарования, которые преподаватель выразил в нареканиях и советах. И в то же время он пролил свет на происходящее. Когда Сону понял, что преподаватель говорит о чём-то совершенно далёком не просто от его работы, а в целом от его темы, он поспешил отправить файл с заданием и узнать, эту ли работу преподаватель проверял. Следующий ответ заставил руки Кима покрыться инеем: "Я определённо точно проверял эту, прошу заметить, блестящую работу, студентки Со, но не совсем понимаю, к чему это вы?"       В каком-то смысле это было предсказуемо. Подмена одной работы на другую, которая помогает спастись от отчисления одному и подводит под эту черту второго. Банально до боли в зубах. Сону понимал, что чего-то такого стоит ожидать в условиях конкуренции, но до последнего хотел верить, что в университете всё совсем не так, как в школе. И всё же, куда бы люди не уходили, они всегда будут брать с собой себя.       Сону выкрутился. Как и всегда. Объяснил всё преподавателю, пусть немного сумбурно и эмоционально, но с доказательством в виде черновиков и наработок. Однако всё, что получил - извинения и сочувствие в купе с похвалой за отличное освоение курса, которое, впрочем, увековечено лишь словами в личной переписке, так как университетская система попросту не даёт исправлять уже выставленные отметки, оставляя все промахи и недопонимания позорным пятном в дипломе. Сону лишился стипендии. Ему в срочном порядке пришлось искать работу, чтобы совсем не вылететь из университета. Воспоминания об этом периоде до сих пор заставляют голову парня болеть. Несколько месяцев он жил на дешевом рамёне, которого тоже было не так много, и спал по четыре часа в сутки, всё остальное время находясь или в поисках работы, или в бесконечных стажировках. Он пробовал себя и курьером, и оператором колл-центра, и официантом. В большинстве мест, куда вообще удалось попасть, его брали на две недели неоплачиваемой стажировки, а потом, когда она заканчивалась, с картинным прискорбием сообщали, что он не подходит для этой работы. Хотя Сону не просто справлялся с порученными заданиями, но и перевыполнял их, лишь бы получить работу и хотя бы какие-то копейки. Приходилось начинать с самого начала. Для Ким Сону это стало одним из шаровидных уроков.       После этого он диаметрально поменял своё отношение студенческому коммьюнити. Сначала отказался работать бесплатно, а потом и вовсе махнул рукой, когда преподавательница О предложила ему работу. Стало просто не до этого. Добавить сюда ещё тот факт, что некогда подруга была отчислена после того инцидента, а острые языки, лишённые совести и зачатков разума, приписали случившееся рукам Сону, который, согласно слухам, сделал это не то из мести, не то просто от неумения выдерживать конкуренцию. Так из милашки-отличника Ким Сону был разжалован сокурсниками до меркантильного сукина сына. Но даже до такого отброса общества снизойдёшь, когда дедлайны прижмут к стенке. Вонючие лицемеры. — Скажи, что я выгляжу хотя бы приемлемо. — обречённо попросила Мэри, выйдя из примерочной. — Ты просто неотразима. Богиня, богема. — с серьёзностью настоящего знатока ответил Ким. — Какой это хоть цвет? — Идеально подчёркивающий твой тон кожи. — Ким Сону! — О Мэри?       Молодые люди на мгновенье замерли, пытаясь понять, в чём несостыковка, и синхронно повернули головы в сторону задавшего вопрос человека. Мэри лишь понимала, что этот голос не принадлежал Сону и был как-то смутно знаком. Но попытаться с ходу определить его обладателя равносильна попытке ткнуть пальцем в небо. Голоса это первое, что забывается.       Сону же видел перед собой худощавого тёмноволосого парня, который, как отметил Ким, не был корейцем. В крайнем случае, не чистокровным. Он был высоким, его кожа не была такой бледной, как у Сону, но на фоне total black прикида из каких-то просто ультра скинни, сидевших на нём, точно вторая кожа, и водолазки, он казался фарфоровой статуэткой. Искусно выполненной, но всё равно какой-то ненастоящей. Парень совершенно не обращал внимание на такое беззастенчивое сканирование, удивлённо взирая на подопечную Кима, как на призрака. — Вам помочь? — после затянувшегося молчания уточнил Сону, изогнув бровь. — Я... Кхм, неожиданная встреча. Я немного слышал о том, что произошло, разные ходили разговоры. — начал молодой человек. — Никто не знал, как с тобой связаться. Хотя больший переполох был с заменами, конечно. Надо же тебе было так всех подставить. Оставалось всего ничего до... — Кто ты? — перебила Мэри. — Что? — парень нахмурился. — Прости, очевидно, мы знакомы, но я не могу вспомнить твоё имя. — сконфуженно призналась О. — У тебя память отшибло или что-то в этом духе? — Я тебя не вижу.       В хмуром взгляде вспыхнуло осознание, а губы парня произвольно сложились в тихое "о". Сону, наблюдавший за этим, негромко проворчал что-то о кретине без какого-либо чувства такта и покачал головой. — Нишимура Рики. — после этого настала очередь Мэри удивляться. — Из студии мадам Ришар. Мы должны были исполнять общий номер... — Рики, у меня пропало зрение, а не память. — А вместе с ними и манеры, верно? — уколол японец. — Значит так, ты, напыщенный... — начал Сону, но был остановлен мягким касанием Мэри.       Молодой человек окинул подопечную возмущённым взглядом, чуть ли не краснея от нахлынувшего раздражения, но всё же послушно замолчал, пока ситуация не накалилась. Она и без того была не особо приятной. Старый знакомый О явно был сложным человеком, едва ли они могли назвать друг друга приятелями. Если только это была не токсичная дружба, что тоже очень маловероятно. Сону видел, что Мэри некомфортно, по сжимающимся в тонкую полоску губам и непривычно ровной спине, которая была словно защитный механизм, чтобы не дать оппоненту почуять слабость. Девушка старалась держать ровно, с напускным спокойствием. И Ким мог бы даже сказать, что зачатки актёрского мастерства в ней есть, так она старалась. — Прости. — коротко кивнула она японцу. — За что ты извиняешься? Если у кого и нет манер, так это у него! — всё же вспыхнул Ким. — Сону. — тихим, но твёрдым голосом предостерегла она. — Это твой соцработник? Я думал, они более мирные. — хмыкнул Нишимура. — В конце концов, они должны работать с инвалидами и стариками, нужно много терпения, чтобы выдержать, когда взрослый человек не может сделать что-то элементарное. — О, ты прав. — с непроницаемым лицом кивнул Ким. — Нужно много терпения, чтобы выдержать и элементарно не подправить тебе лицо. — последние слова он буквально выплюнул. — Сону! — уже громче осадила его О, после чего повернулась к бывшему партнёру с виноватым выражением лица. — Прости его, сложный выдался день. Было очень...кхм, приятно снова встретить тебя. Мы не были друзьями, да, но всё же довольно много вместе работали. Хорошее было время. Уверена, ты отлично справился с той постановкой. — Шоу прошло на ура. — пожал плечами Нишимура. — Меньшего никто и не ждал. — слабо улыбнулась Мэри. — У нас был тур, если хочешь знать. Сеул, Пусан, Чеджу. Потом несколько крупных городов Японии, Варшава, Прага и фестиваль в Берлине. Каждый раз аншлаг. Спонсоров стало больше, в этом году мы выходим на новый уровень. Мадам Ришар планирует привезти новое шоу в Париж этой зимой. — Париж... — на выдохе прошептала Мэри — У меня одна из ведущих ролей, работы много, ещё и новый хореограф не воспринимает качество ниже, чем "идеально". Русская школа балета, что тут скажешь. — Новый хореограф? — Новый уровень - новый подход. Лучший подход, надо сказать. Если хочешь показывать качество и чего-то стоить, необходимо заниматься с настоящими профи. Иначе так и останешься посредственностью. — японец окинул девушку снисходительным взглядом, что заставило Сону сжать кулаки. — Что ж, похоже, дела в студии идут очень хорошо. — вздохнула девушка. — Рада за вас, правда. — А что до тебя? — Меня? — недоумённо переспросила она. — Ты теперь гуляешь и слушаешь аудиокниги, что-то в этом духе, да? — хохотнул японец. — У тебя явно какие-то сложности с пониманием слов "потеря зрения". — язвительно вставил свои пять копеек Сону, получив в награду испепеляющий взгляд Нишимуры. — Эм, что ж, аудиокниги не так уж плохи. — попыталась разрядить обстановку Мэри, вернувшись к вопросу. — Особенно, когда слушаешь их на французском. — добавил Сону, на этот раз получив злой взгляд подопечной. — Ты знаешь французский? — нахмурился Рики. — Немного. — Она занимается французским дважды в неделю вот уже полгода. И надо сказать, у неё прекрасно получается. — не без удовольствия заметил Ким. — Не обязательно иметь зрение, чтобы расширять свои горизонты. И чтобы танцевать. — Так ты танцуешь? — скептически уточнил японец, глядя на покрасневшую не то от унижения, не то от злости Мэри. — Она потрясающе танцует, можешь не сомневаться! — воскликнул Сону, не дав девушке вставить и слова. — Мэри одна из самых пластичных и чувственных танцовщиц, которых я когда-либо видел. И ваша хвалёная студия многое потеряла, когда лишилась её. — Да что ты? Признаюсь, мне сложно увязать слова "чувственная", "танец" и "О Мэри" в одном предложении. — Если вы забыли, я всё ещё здесь. — сказала Мэри, вернув внимание к себе. Её руки были крепко сжаты в кулаки. — Была рада встречи, Рики, но нам с Сону уже пора. — Понимаю, занятия французским и уроки танцев не ждут. — не без иронии сказал японец, скрестив руки на груди.       И прежде, чем Сону успел что-то ему ответить, Мэри схватила его за руку и потянула в противоположную сторону. Она понятия не имела, где находится выход. В, как ей казалось, огромном магазине среди кучи вещей и зрячему было легко потеряться, что уже говорить про слепого. Но в первую очередь ей хотелось просто прекратить это издевательство и уйти как можно дальше отсюда. Если бы она могла обойтись без Сону и пройти по торговому центру, не потерявшись и не столкнувшись с половиной посетителей, она бы оставила его вместе с чёртовым Нишимурой. Если бы она могла ещё и до дома самостоятельно добраться, она бы и вовсе ускользнула ещё очень давно. А так как ни то, ни другое было ей не под силу, О решила хотя бы не доводить до скандала посреди магазина, откуда их могли с лёгкостью выставить в любой момент.

***

— Боже, он настоящий кретин! Поверить не могу, что такие люди ещё не перевелись. — не унимался Ким, даже когда они уже вышли из торгового центра. — Какое право он имеет так с тобой разговаривать? Думает, раз стал звездой, ему всё можно? Возможно в Японии это нормально, но раз он приехал в другую страну, пусть будет добр вести себя не как последняя задница. — Тебя это тоже касается. — Прости? — Сону, что по-твоему ты сделал? — спросила Мэри, останавливаясь посреди парковки. Её внешний вид был достаточно комичным: лосины и топ, явно принадлежащие разным комплектам, с болтающимися ценниками.       В вихре сложившейся ситуации и попытке от неё сбежать, девушка попросту забыла о том, что что-то примеряла и находилась не в своей одежде. А потому молодым людям всё же пришлось застрять в магазине ещё ненадолго, получив дополнительную порцию конфуза, когда на выходе запищала сигнализация и охранник кинулся ловить неудавшихся воров. В итоге, чтобы как можно быстрее покинуть место, которая Мэри уже успела окрестить персональным котлом в аду, было решено пробивать вещи прямо на ней и в них же уходить. — Поставил этого козла на место? Не знаю, заметила ли ты, но он явно переходил все рамки. Неужели ты думаешь, что можно позволять кому-то относиться к тебе, как к грязи из-под ногтей? — Я могла сама с ним разобраться. — настаивала Мэри. — Очевидно, что нет. — покачал головой Ким. — Ты не видела того, как он на тебя смотрел. Это просто отвратительно, он всё прекрасно понимал и подло давил на твою беспомощность. — Ты сам делаешь меня беспомощной, Сону! — взорвалась Мэри. — Иначе ты бы не говорил за меня, а дал бы мне самой всё решить. Ты сказал, что в моей жизни ничего не изменилось, что я просто надумываю и все проблемы в моей голове. Но что-то не похоже, что ты веришь в то, что я всё ещё могу говорить за себя, стоять на своём, решать какие-то элементарные проблемы, как все нормальные взрослые люди. — Серьёзно, Мэри? Ты обвиняешь меня в том, что я попытался защитить тебя от унижений со стороны придурка? — раздражённо воскликнул Сону. — Нет. — покачала головой девушка, отворачиваясь. — Я разочарована тем, что ты сам не видишь во мне равного.       Ким был ошарашен таким ответом. Всё, что он пытался сделать, это помочь, защитить, уберечь от того ушата грязи и несправедливости, в котором Мэри пытались искупать. Он не хотел, чтобы она проходила через нечто такое, потому что знал, как это ощущается, и понимал, что в её состоянии тревоги и неуверенности это будет двойное попадание. Она не заслуживала такого отношения. Однако, сама его подопечная, судя по всему, была иного мнения. Это не могло не задевать. Смесь обиды и смущения охватила Сону, заставив съёжиться и потупить взгляд.       Мэри знала, что её компаньон явно был недоволен её словами, однако она просто сказала то, что чувствовала. Вся эта ситуация вводила её в настоящий ужас. Она чувствовала себя какой-то пиньятой на детском утреннике, где всем было плевать, насколько изуродованной будет игрушка, главное вытрясти из неё как можно больше конфет и заткнуть этим всех за пояс.       По дороге к дому О они не проронили больше ни слова. Мэри усердно делала вид, что уснула, хотя оба прекрасно знали, что она не могла спать в машинах, а Сону молча вёл, вцепившись в руль обеими руками и старательно игнорируя щиплющее ощущение в носу.