Dancing in the dark

      Всё утро Мэри провела как на иголках. Если учесть, что ночью она почти не спала, её состояние действительно оставляло желать лучшего. Первое занятие спустя долгое время. В новом качестве, в новом месте, с новым преподавателем. Который, похоже, сам не особо в восторге от представшей перспективы. Мэри не была уверена, действует ли так эффект от потери зрения, но ей казалось, что она на клеточном уровне улавливала исходящие от преподавателя Ли враждебные волны. Сону сказал, что она много надумывает. О и сама старалась себя в этом убедить. Она также пыталась оправдать ситуацию тем, что преподаватель просто очень профессионален. И тем, что у неё просто мандраж. Потом она думала, что, возможно, он так себя вёл, потому что не знал, как с ней взаимодействовать. Такое часто бывает, когда люди близко сталкиваются с инвалидами и не понимают, что должны делать и как себя вести. А ему предстояло преподавать ей то, где важно видеть, что тебе показывают и что ты сам делаешь. Мэри частенько сталкивалась с подобным. Или он был разочарован, потому что ждал другого. Родители могли пообещать ему щедрое вознаграждение, но порой никакие деньги не способны окупить потраченные усилия. Если он посчитал её случай гиблым, всё вполне закономерно.       Однако такие рассуждения отбрасывали Мэри в сторону самокопания и совсем не помогали справиться с нервозностью. Идей было много, но по факту девушка продолжала себя накручивать. Ли Хисын встал в один ряд с монстрами, которые таятся в тёмных углах детских спален и ждут подходящего момента. Как и в детстве, это было иррационально, но только от осознания этого проблема не исчезала, как от включения лампочки в мрачной комнате. — Это временно, пока мы не оборудуем пространство для твоих занятий дома, — постаралась подбодрить мать, глядя на дочь в зеркало заднего вида. Она была свято уверена в том, что Мэри просто стала асоциальной и переживает из-за того, что её заставили выйти из дома. — Нужно лишь немного подождать, уже сегодня приедут для замеров! Я подумала, что переделать старую гостевую на втором этаже вполне возможно и в небольшой танцевальный класс.       О Хёри действительно очень старалась. Порой даже слишком. Она была из тех людей, которые своей заботой могли запросто задушить, в их руках она превращалась в настоящее оружие. Когда Мэри лежала в больнице, она постоянно приносила ей цветы, из-за чего в какой-то момент их стало так много, что свербило в носу. На пару со слепотой это была просто потрясающая смесь. Но Хёри предпочитала гнуть свою линию и отмахивалась тем, что цветы поставляют кислород, а ещё Мэри полезно развивать другие органы чувств, так как она лишена того, что "делал мир простым и понятным". Уже тогда младшей О показалось, что они с матерью всю жизнь жили в разных мирах. Также женщина настаивала, что, пусть Мэри не способна увидеть цветы, она вполне может их представить, так как ароматы знакомые, а это поможет развить воображение и якобы убережёт от ранней деменции. Не удивительно, что они с Сону нашли общий язык.       Мать также приносила разные открытки и картины, что было даже иронично и первое время заставляло Мэри скрипеть зубами. А потом она просто смирилась. Наверное, это было в период реабилитации, когда младшая О практически заново училась ходить. Жалость к себе и какая-то вселенская обида на весь мир из-за собственной беспомощности попросту вытеснили нескончаемый щебет Кима и гиперопеку матери, превратив в белый шум. Возможно Мэри никогда до конца не поймёт, что творится в голове у родительницы, но вполне способна найти оправдание её поведению. Возможно именно благодаря О Хёри и этой её особенности семейство О, хоть и хлипко, всё ещё держалось. — Очень рада, что ты учитываешь моё мнение при решение чего-то, что касается меня. — съязвила Мэри. — Это комната бабушки. — Была когда-то. Перестань, твоя бабушка, да упокоится её душа, уже давно не использует эту комнату, даже вещей там не осталось. И раньше она не так часто ею пользовалась, жизнь на Чеджу всегда нравилась ей больше. Сама вспомни, если не считать времени, когда ты была совсем малышкой, она оставалась у нас только на праздники. — Она твоя мать, неужели память о ней для тебя ничего не значит? — не выдержала младшая О. — О Мэри, это уже слишком. — предостерегла женщина. — Я знаю, как сильно ты любила бабушку, поверь, я любила её не меньше твоего. Но прошло уже много времени, нельзя всю жизнь цепляться за прошлое и верить, что так ты сможешь прожить в нём ещё раз и задержать людей, которые там остались, ещё на немного. Это так не работает. — Как просто ты ко всему относишься, мама. — сухо бросила Мэри. — И тебе советую перестать перегружать смыслом те вещи, которые в этом не нуждаются.       Как иронично. Тот редкий случай, когда они были одного мнения, но такие противоположные ситуации. — Это касается не только бабушкиной комнаты, — продолжила Мэри, но была прервана: — Комнаты практики, называй это пространство так, — больше самой себе кивнула Хёри. — Ты даже не спросила, хочу ли я заниматься, — не обращая внимания на реплику матери сказала девушка. — Иначе это не было бы сюрпризом, так? — нарочито весело ответила женщина. — И потом, а ты разве не хочешь? Сама говорила, что танцы - дело твоей жизни. Твои слова? — Были... — Ну вот, считаю, что вопрос исчерпан, — хмыкнула Хёри, не сводя глаз с дороги. День был на удивление дождливым, хотя прогноз погоды утверждал, что осадков не предвидится. А дефлекторы едва справлялись с тем, чтобы обеспечить видимость водителям. — Когда-то. — Что? — Были когда-то. Это к твоему вопросу. — Я думала, ты уже выросла из игры в дразнилки. — Хёри заехала на парковку около небольшого здания, предназначенного для сдачи помещений в аренду на самые разные потребности.       Выглядело здание непримечательно и легко терялось на фоне остальных. Но даже при его малых габаритах на парковке яблоку было негде упасть. Порой в Корее действительно было тесновато. Пришлось немного покружить, прежде чем свободное место удалось найти. И то благодаря тому, что одна из машин удачно решила уехать. — В следующий раз придумай что-нибудь получше, — выходя из машины бросила О Хёри, на ходу раскрывая зонтик. — Что? — нахмурилась Мэри, открыв дверь. — Это к твоей любви передразнивать, — мать помогла ей выбраться из машины и, обхватив за локоть, чтобы та оказалась под зонтом и не промокла, повела дочь ко входу в здание с говорящим названием "Склад".

***

      Здание действительно оказалось странным, внутри было даже как-то чересчур прохладно, что заставляло поёжится и сильнее закутаться в кофту в поисках хоть какого-то тепла. Кроме того было довольно темно, особенно в коридорах, куда свет попадал только из того конца, где был вход, и если кто-то открывал дверь в одно из множества арендных помещений. Судя по всему, люди здесь привыкли перемещаться на ощупь или обладали завидным зрением. Лампочки вроде и были, но либо перегорели, либо никто просто не видел нужды их включать. А ещё внутри "Склада" было очень тихо. Словно никто и не использовал это пространство. Для зданий похожего назначения это редкость, обычно все суетятся, бегают из кабинета в кабинет, слышны звуки принтера, кофемашинки, обрывки телефонных разговоров и фразы, брошенные кем-то на бегу. А в этот раз ничего. Или это потрясающая шумоизоляция, или это место - мечта любого маньяка. — А здесь не так уж и плохо, да? — с нервной улыбкой сказала О Хёри, оглянувшись вокруг. — Тот редкий случай, когда я рада, что не вижу этого, — вздохнула Мэри. — Ой, брось, это просто коридор! Да, тебе же не прямо здесь придётся заниматься, фотографии самого помещения для танцев были очень даже ничего, много света и в целом уютно. Именно так, да, — снова самой себе кивнула О Хёри и, не дожидаясь ответа дочери, полезла в сумочку за телефоном, чтобы набрать Ли.       Однако звук открывающийся двери привлёк внимание четы О. Ли Хисын появился на пороге здания ровно в назначенное время, ни минутой раньше или позже. Его волосы выглядывали из-под тёмно-синей шапки и были чуть влажными от дождя, из-за чего немного завивались. Одну руку он прятал в кармане свободных спортивных штанов серого цвета, на которых дождевые капли тоже остались естественным принтом, а во второй руке держал внушительных размеров спортивную сумку. С приходом Хисына в "Склад" ворвался и порыв прохладного воздуха, который в очередной раз заставил О Мэри вздрогнуть и натянуть рукава кофты до кончиков пальцев. Заметив это незатейливое движение, Ли хмыкнул и подошёл ближе, кивая О Хёри. — Ох, Хисын-щи, вы попали под дождь, пока добирались? Где же ваш зонтик? — по-матерински взволнованно поинтересовалась женщина. — Я на такси, не стоит переживать, на меня немного попало только когда я шёл от машины ко входу, а это меньше минуты, ничего страшного, — помотал головой Ли. — Если хотите, я могу подбросить вас на обратном пути! — предложила госпожа О, улыбаясь. — Мы не торопимся, правда, Мэри? — женщина перевела взгляд на дочь, на лице которой читалось лишь желание убежать из этого места так быстро, словно оно было проклято. — Похоже, Мэри сегодня не в настроении, — с очень плохо прикрытой насмешкой произнёс Ли, краем глаза замечая, как младшая О вспыхнула от его слов. — С чего вы взяли? И да, здравствуйте, учитель Ли, — демонстративно кивнула Мэри, сделав акцент на слове "учитель". — Я немного правее, — бросил короткое замечание он, добавляя масла в огонь.       Раздражение волной прокатилось по всему телу Мэри, вызывав непреодолимое желание высказать нахалу всё, что она о нём думает. Или по-детски топнуть ногой. Оба варианта были так себе, поэтому девушка лишь шумно выдохнула и мысленно постаралась успокоить саму себя. "Он просто придурок, не больше, не меньше, Мэри. И тебе нужно потерпеть его общество всего полтора часа".       Мэри повернулась правее и попыталась выдавить подобие улыбки сквозь сжатые губы. На что Хисын просто хмыкнул и отвернулся, вдоволь насмотревшись этого маленького представления. Порой Мэри серьёзно задумывалась о том, по какому принципу её мать отбирала людей для сотрудничества. Если она выбрала для дочери настолько несносного человека, как Ли Хисын, и настолько неугомонного, как Ким Сону, то страшно представить, кто работает у неё на кафедре, ведь какое-то время отбором кадров занималась именно она. Бедные студенты. — Мы можем идти, ключ у меня, — Хисын достал небольшую связку ключей из кармана и показал старшей О. — Как вы и просили, вчера я осмотрел помещение, которое мы будем использовать для практики, оно сносное, небольшое, но с хорошим покрытием и нормальной вентиляцией. Освещение тоже подойдёт.       "Судя по его сухому описанию, "подойдёт" и "сносно" - величайшая похвала, которую можно услышать", — мысленно отметила Мэри, когда они двинулись по коридору. Она старалась представить это место. По описанию Ли действительно было тяжело что-то нарисовать в своей голове, максимум коробку с четырьмя белыми стенами и одним окном. В голове О сразу всплыл образ танцевальных классов Студии. Просторные помещения для групповых занятий, где вполне размещалось и по 30 танцоров, и более скромные комнаты для индивидуальных или парных занятий. В каждом были высокие потолки, идеально выбеленные, делавшие аудитории визуально ещё больше, огромные панорамные окна, впускавшие внутрь большое количество света. Закат заливал классы мягким золотом, создавая поистине захватывающую дух картину танца человека и его тени, которая верным спутником невесомо кружила по паркету и стенам под музыку, которая струилась из-под умелых пальцев пианиста. Да, не всегда они танцевали только под записанные на дисках или принесенные на флешках треки. Старая закалка мадам Ришар не оставила воспитанников Студии без живого звукового сопровождения, которое "позволяло лучше чувствовать ритм и эмоции композиции", как она когда-то им объяснила. Для Мэри комнаты практик когда-то были самыми уютными и родными местами, в которых она выросла. Девушка уже тогда не глядя могла дойти до любой аудитории, знала наизусть каждый поворот и каждую ступеньку. А сейчас шла по холодному тёмному коридору, точно по подземелью прямиком в темницу.       "Темница" находилась на первом этаже почти в самом конце, рядом с лестницей. Она встретила их простой белой дверью, единственным опознавательным знаком на которой был лишь номер 15, прибитый золотистыми цифрами. Ли ловко вставил ключ в скважину, даже несмотря на почти полное отсутствие света, будто делал это уже много раз и успел наловчиться, а затем прокрутил его и, не доставая ключ, открыл дверь, пропуская О вперёд.       Комната для практики встретила их большим количеством света и, на удивление, не затхлым воздухом. То сносное освещение, о котором говорил Хисын, представляло собой два панорамных окна с небольшим расстоянием между ними. В ясный день этого вполне хватало, но так как за окном бушевала стихия и тучи повисли на небе тяжёлым свинцом, нормальную видимость обеспечивали две широкие лампы у самого потолка. Плюс само помещение было в светлых тонах - песочного цвета штукатуренные стены и светло-коричневый начищенный паркет.       О Хёри взяла дочь под локоть и подвела к той стене, на которой не было зеркал и стояли только скамейки, куда можно было сесть в перерывах между занятиями или кинуть вещи. Противоположная ей стена наоборот была закрыта зеркалами от пола и почти до самого потолка, а параллельно ей проходил балетный станок, короткий для балетной группы, но достаточный для пары человек. Мэри опустила свою спортивную сумку на скамейку и повернулась предположительно в ту сторону, откуда они заходили. Хисын же кинул свою сумку рядом с простым чёрным стулом, который находился под высокой полкой с дисками у двери. Парень достал из сумки бутылку воды, полотенце и несколько проводов, которые положил поверх стоящей по другую сторону от двери стерео-системы. — Вчера я заодно привёз сюда колонки и диски с музыкой, всё настроено и готово к работе, — сообщил Ли, качнув головой в сторону нескольких больших чёрных колонок и проигрывателя для дисков и флешек. — Что в программе? — поинтересовалась Мэри, теперь уже демонстративно не поворачивая голову в сторону его голоса, вызывая проблеск осуждения в глазах матери. — Начнём с базы, так как у тебя был большой перерыв, плюс, тело потеряло форму за время лечения и реабилитации, — сухо бросил Хисын. — Инклюзивная хореография не требует особого музыкального сопровождения, если ты об этом. — Вы так хорошо знаете об инклюзивной хореографии? — вопросительно изогнула бровь Мэри. — Достаточно, — уклончиво ответил Ли, тем самым дав понять, что не видит смысла развивать эту тему. — Хисын-щи опытный танцор и профессиональный хореограф, он даже с айдолами работал! — вступилась О Хёри. — Мы с ним много обсуждали твой план занятий, он хорошо осведомлён об особенностях работы с людьми, у которых есть нарушение зрения. — А что насчёт тех, кто не видит вообще ничего? — саркастично поинтересовалась Мэри. Порой чрезмерная деликатность матери казалась ей просто смешной. А вот О Хёри, которая как могла старалась сглаживать углы, лишь вздыхала над прахом, в который собственная дочь нещадно обращала её труды. — Три года ведущие специалисты мира в области хореографии, педагогики и работы с инвалидами исследовали проблему обучения танцу людей с нарушениями зрения, доступности хореографических постановок, организации творческого и педагогического процессов с незрячими танцорами, — начал Ли, скрестив руки на груди. Обе О синхронно повернули головы в его сторону, даже Мэри. — Это было в рамках проекта "Человеческое тело", в итоге была издана целая книга, которая, по сути, стала пособием по занятиям с незрячими танцорами, включая конкретные инструкции по работе с телом, пространством и сценическим присутствием. Хореографы-преподаватели инклюзивных групп поделились своим опытом и дали вполне ясные рекомендации как общего характера, так и профессионального, поэтому да, как сказала госпожа О, я осведомлён об особенностях работы с теми, кто не видит вообще ничего. Ещё вопросы к моей компетентности? Ли Хисын был строг и холоден, с первых минут нахождения в зале дав понять, что он не потерпит пререканий и сомнений касательно своего профессионального авторитета. У старшей О это вызвало уважение и благодарный кивок, а младшая не нашла, что ответить на такой выпад. Неприятно было признавать, но учитель Ли заткнул её за пояс. — Слышала, Мэри? Ты можешь доверять Хисыну-щи, он знает, что делать, ты в надёжных руках, — женщина легонько сжала плечо дочери в ободряющем жесте, на который она лишь мотнула головой в противоположную сторону. Женщина чуть сжала губы, однако быстро вернула себе воодушевлённое выражение лица и обратилась к Ли. — Что ж, тогда я пойду, думаю, моё присутствие будет вам только мешать, не хочу смущать Мэри, в детстве ей не нравилось, когда мы смотрели на её репетиции, она жутко стеснялась. — Ты вела себя так, словно попала на детский утренник, — фыркнула девушка. — Вверяю её в ваши руки, Хисын-щи, — не обращая внимания на слова дочери продолжила она. — Я приеду к концу вашего занятия и буду ждать у выхода, чтобы вам не пришлось искать меня по парковке.       Женщина улыбнулась Ли и в последний раз нежно коснулась плеча дочери, тихо желая удачи, после чего выскользнула из помещения, аккуратно закрыв дверь и оставляя после себя лишь едва уловимый аромат цветочных духов. О Мэри и Ли Хисын остались один на один в небольшой комнате для танцевальной практики, которая, как показалось Мэри, разом стала ещё меньше. Уровень неловкости и дискомфорта зашкаливал, а учитель, похоже, не торопился разряжать обстановку и начинать занятие, что ещё больше нервировало. Вместо этого молодой хореограф пристально смотрел на свою новоиспечённую подопечную. Его взгляд острыми иголками пронзал её насквозь, а челюсти были сжаты, словно он сдерживал себя от чего-то особенно острого и неприятного. От колючего взгляда не укрылся ни лёгкий тремор в руках, обтянутых чёрной спортивной кофтой, рукава которой О натянула до самых фаланг пальцев, ни сомкнутые тонкой полоской бледные губы, которые были едва различимы на фоне бледной кожи. Хисын видел перед собой худую и угловатую девчонку, которая слабо напоминала тех танцовщиц, чьи плечи всегда были расправлены, подбородки чуть вздёрнуты и в глазах искрилась уверенность в собственных силах. Глаза О Мэри не выражали ничего. — Только осанка и осталась. — Простите? — нахмурилась Мэри. — Слух тоже пострадал? — с издёвкой спросил Ли, но продолжил, не дожидаясь ответа девушки. — Оставь попытки раствориться в воздухе и расправь плечи. Если бы не твоя осанка, я бы сказал, что ты вообще не имела ничего общего с танцами, — приказал Хисын. — Как тот факт, что я замёрзла, навёл вас на вывод о моих способностях? — возмутилась О. — Очень просто, вместо того, чтобы разминаться, ты предпочитаешь сотрясать воздух пререканиями.       Мэри даже открыла рот, растерявшись от такой шпильки в свой адрес. Ли Хисын определённо был несносным придурком с садистскими наклонностями и желанием подчеркнуть своё доминирование в ситуации. — А разве не учитель должен руководить процессом занятия и давать указания? Или инклюзивная хореография подразумевает обмен мыслями по телепатической связи? — Сложно давать указания, когда их пропускают мимо ушей, — парировал Хисын. — Я уже дал тебе одно, однако не вижу, что ты принялась ему следовать. А теперь, если ты закончила тянуть время, приступим. Умеешь ориентироваться по образу циферблата? — Мэри очень хотелось кинуть очередную колкость и в целом высказать заносчивому хореографу всё, что она о нём думает, но вместо этого девушка сжала зубы и коротко кивнула. — Прямо на двенадцать часов от тебя. Всё, стоп, остановись здесь и повернись на три часа.       Так О оказалась прямо напротив Ли, который стоял у стены напротив окон точно по центру аудитории. Хисын подошёл ближе к девушке и ей пришлось приложить максимум усилий, чтобы не сделать шаг назад. — Суть инклюзивной хореографии в том, чтобы подстроиться под особенности обучающихся. В нашем случае, как ты и сказала, это взаимодействие с людьми, которые не видят вообще. А значит нас ждёт немало непосредственных взаимодействий. К счастью, какой-никакой опыт у тебя всё же имеется, тебе нужно меньше контакта, чем подавляющему большинству, если тебя это успокоит.       Язвительность хореографа уже не на шутку начинала выводить Мэри из себя. Оправдывать такое поведение профессиональным кретинизмом было крайне сложно, скорее, на Ли смело можно было навешивать ярлык "Невоспитанное хамло". Педагоги Студии тоже держали подопечных в ежовых рукавицах, поддерживали свой авторитет и не давали валять дурака, однако кажется, что даже вместе взятые они не способны переплюнуть Ли Хисына по степени сложности. — Пять кругов по залу, разомни шею, затем руки и сделай пятьдесят приседаний, — окинув О придирчивым взглядом, кивнул Хисын. — Что? — переспросила Мэри недоумённо. — Если планируешь продолжать тянуть время, я могу добавить ещё пятьдесят. — Мы договаривались об уроках танцев, а не о школьной физкультуре. — Раз ты так сильно этого хочешь, ещё пятьдесят приседаний, — бросил Ли, садясь на стул под полкой. — Вы издеваетесь? — Скорее наоборот. Твоё тело в отвратительной форме. Мышцы не в тонусе, несколько лишний килограмм и это при общей угловатости. Боюсь представить, как будет выглядеть даже простенькое танцевальное движение в твоём исполнении. Если хочешь танцевать, лучше тебе перестать стоять столбом и начать работать, иначе прогресса можно не ждать. — Вы даже не дали ориентиров в пространстве, как мне бегать по кругу? — не выдержала Мэри, взмахнув руками. — Справа от тебя лавка с вещами и стереосистема, слева балетный станок и зеркала, впереди стена и дверь, за спиной окна. Можешь начинать, — безапелляционным тоном скомандовал Ли.       Задыхаясь от возмущения и желания кинуть в парня чем-то тяжёлым, чтобы сбить с него всю спесь, Мэри сжимала кулаки что есть силы, вгоняя ногти в нежную кожу ладоней. Она чувствовала унижение в купе с раздражением. Девушка и сама чувствовала, что после лечения её тело уже не было таким, как раньше, порой оно даже словно не слушалось, было менее гибким и податливым. Она не была уверена в своём весе, но длительное отсутствие нагрузок не могло не взять своё. О хоть и готовилась к обсуждению этой темы, не могла быть готовой к такой грубой и выбивающей из равновесия прямолинейности молодого преподавателя, которого нахваливала её мать. Но вышколенная годами дисциплинированность не позволяла в итоге не подчиниться. В абсолютной тишине Мэри медленно начала бежать, ориентируясь на скупую ориентировку Ли и собственное воображение. Идиотская навигация, откровенно говоря. Девушка не представляла ни расстояние от центра до стены, ни даже форму зала. Был ли он узким и длинным или квадратным, как располагались возможные препятствия. В итоге она совсем скоро врезалась в балетный станок, неприятно ударившись боком. Затем Мэри не вписалась в поворот и запнулась о скамейку, чудом сохранив равновесие и не продолжив движение лицом по паркету. Когда она едва не опрокинула колонки, Хисын снова заговорил: — Неплохо, если пятый круг планируешь заканчивать в больнице. — Вы толком не объяснили мне, где что находится! — воскликнула Мэри, ощущая, что ещё немного, и она точно начнёт метать молнии. — Разве? Если бы ты не летала в облаках, ты бы услышала. Или хотела, чтобы я взял тебя за руку и медленно водил по кругу как в центре реабилитации? Мне показалось, ты была не в восторге от перспективы тактильного контакта. Однако сейчас, раз уж ты собрала все углы, тебе это и не нужно. Так что соберись и перестань сносить всё на своём пути.       Мэри не любила нецензурную брань, должно было случиться что-то невероятное, чтобы она начала грязно ругаться, выйдя из себя до такой степени. Однако сейчас ей приходилось кидать все силы на то, чтобы держать ругательства при себе и не начать поливать ими засранца Ли.       Последние круги она преодолела лучше, старалась держаться ближе к центру и ей удалось ни во что не врезаться. Но по степени вымотанности это было сравнимо с марафонским забегом, хотя сам по себе зал чувствовался почти крошечным.       Закончив с бегом, Мэри, сомкнув зубы, начала делать приседания. И это давалось ей на удивление трудно. В студии без тренировок тоже не обходилось. Они от части были похожи на то, что ей устроил Хисын, даже интенсивнее, чтобы держать тело в форме. Тогда полтора часа кардио не вызывало у неё особых проблем, а сейчас голова кружилась после десятка приседаний, точно она была каким-то немощным доходягой-инвалидом. Как иронично. Однако, если так и дальше пойдёт, то велика вероятность действительно заканчивать уже в больнице.       И тем не менее Мэри не спешила останавливаться и поднимать белый флаг. Проблема не столько в принципах, сколько в том, что она просто не могла доставить Ли ещё большего удовольствия, сдавшись и попросив перерыв. Девушка буквально слышала его надменный голос и острые комментарии, точно пощёчины по лицу. — Сколько, говоришь, ты занималась танцами?       Внезапно разрушивший тишину вопрос стал своеобразной подножкой, всё-таки заставившей О остановиться. Девушка медленно распрямила колени, возвращаясь в исходное положение, однако руки так и оставила в замке на уровне груди. На самом деле она лишь сильнее их сжала, борясь с желанием ответить что-то язвительное Ли. И зачем ему понадобилось это знать? Стало скучно сидеть на стуле и смотреть за её отчаянными потугами? — Десять лет, — нехотя ответила Мэри. — Удивительно. — Что вы имеете в виду? — Что, не знай я всей истории, подумал бы, что ты ошиблась дверью. — Вы ничего обо мне не знаете, — угрожающе тихо прошипела О, не двигаясь. Хисын, смерив её нечитаемым взглядом, ловко, практически бесшумно поднялся со стула и в два шага оказался рядом. — Ты говоришь, что посвятила танцам десять лет своей жизни, это почти половина. За такой длительный отрезок времени ты уже должна была понять, что век танцора краток, как горящая спичка. У нас нет времени халтурить. Ты либо в своём деле гений, либо не путайся под ногами. — То есть, по-вашему, мне здесь не место? — Мэри круто развернулась, оказавшись лицом к лицу с Ли. — Я с восьми лет проводила в зале по шесть часов. Пока все гуляли и наслаждались беззаботным детством, я лечила растяжения и кровавые мозоли, падала и раз за разом поднималась, чтобы начать с начала. Тот факт, что за десять лет я не сдалась, для вас ничего не значит? — И чего же ты добилась за всё это время? — не отставал Хисын. — Главные роли в постановках? Соло на большой сцене? Я не верю попыткам, я верю результатам. Знаешь, мы с твоей матерью действительно неплохо побеседовали, она сказала, что ты всегда была в общих номерах, где-то на заднем плане. — Вы... — Мне плевать, по какой такой невероятной причине ты оказалась в больнице и стала инвалидом. Сюжетная арка твоей жизни - последнее, что мне хотелось бы знать. Я говорю о том, что вижу сейчас. И если за десять лет ты научилась работать только в полсилы, то я могу понять, почему ты там, где ты есть.       Ангельское терпение никогда не было отличительной чертой О Мэри, скорее ей его всегда не хватало. Однако её субординация и чувство такта раньше не вызывали особых нареканий. Ей могли не нравиться замечания педагогов Студии, некоторые "рекомендации" Ришар могли больно колоть тонкой иголкой где-то точно под рёбрами, но Мэри никогда не позволяла себе срываться. Она могла закатывать глаза, скрипеть зубами, порой говорить немного лишнего. Театральные истерики, обязательно заканчивающиеся хлопком двери, были не по её части. Раньше.       На самом деле О Мэри с радостью бы влепила Ли Хисыну хлёсткую пощёчину, как в лучших подростковых сериалах, да был риск промахнуться и лишь глубже себя закопать. Идея потерять последние крохи достоинства перед лицом этого человека была почти столь же ненавистной, как он сам. Поэтому девушка предпочла молча броситься к своим вещам, не забыв задеть плечом хореографа. — Уже собралась залечивать мозоли и ушибы? — для Хисына манёвр девушки был едва ли ощутимым и скорее вызывал смех. Она же, проигнорировав очередную шпильку, подхватила сумку и так же быстро направилась к двери, махнув рукой на остальные вещи. Не было никакого желания оставаться в одном помещении с Хисыном ещё даже пару минут. А он не спешил её останавливать. — Побег не спасёт тебя от нужды мириться с собственной участью, О Мэри. Можно сколько угодно оправдываться и обвинять судьбу-злодейку в своих провалах. Убегая, ты лишь признаёшь их. — Знаете что, преподаватель Ли? — не оборачиваясь сказала Мэри, до побелевших костяшек сжимая ручку. — Катитесь к чёрту.       Хлопок двери всё же стал мажорной нотой, поставившей точку в этой сцене.

***

      Три невесомых шага, два поворота, плавный наклон на выдохе и медленный подъём, демонстрирующий гибкую спину на вдохе. И снова шаг за шагом до прыжка, затем взмах руками, идеальный поклон, оглушающий взрыв аплодисментов и венчающий это блеск в глазах танцовщицы, стоящей в свете софитов у самого края огромной сцены. Сверкающая пачка отражала свет, из-за чего образ девушки казался ещё более нереальным, точно она была соткана из звёзд. Но в первую очередь бросалась в глаза счастливая улыбка на её лице. — Для вас танцевала Хо Соён, дамы и господа, одна из ведущих балерин академии хореографии!       Мужчина в смокинге продолжил что-то вещать с чёрно-белого экрана телевизора, но Мэри уже не вслушивалась. Она десятки раз пересматривала эту запись, за один только сегодняшний вечер сделала это ещё несколько раз и знала наизусть все его слова, посвящённые талантливой танцовщице. А ещё она детально помнила само выступление. Последнее выступление бабушки на большой сцене, её самое любимое. Возможно из-за осознания того, что после него уже ничего нет, оно стало особенно ценным, однако и сама бабушка, какой Мэри запомнила её на этой записи, казалось, превзошла саму себя. Это было не самое сложное и не самое ответственное выступление в столь короткой карьере Хо Соён, но она словно чувствовала, что оно последнее, а потому танцевала так, как никогда до. Её движения до сих пор всплывали в сознании Мэри яркими картинками, она могла точно воспроизвести его в голове даже без помощи зрения. И сейчас она видела, как бабушка танцевала.       Уходя с тренировки Мэри была в ярости, ей хотелось рвать и метать, хотелось кричать и не менее сильно хотелось плакать. Как это часто бывало, на смену злости приходили слёзы разбитости и опустошения. И масла в огон добавляло то, что она не могла даже толком покинуть Склад из-за чёртовой слепоты. Она не могла вызвать таки, потому что у неё попросту не было кошелька с тех пор, как она попала в больницу, а позвонить матери с просьбой забрать её на полчаса раньше было равносильно тому, чтобы подписать себе приговор, так как О Хёри непременно замучила бы её вопросами о том, что случилось и почему она ушла с занятия. А потом наверняка принялась бы оправдывать идиотское поведение Ли Хисына и уговаривала бы дочь вернуться и извиниться.       Поэтому Мэри просто стояла на улице у входа на Склад под козырьком, чтобы хотя бы не промокнуть до нитки и не проваляться с температурой ещё неделю. Слишком много чести. Был ещё один вариант, над которым О долго сомневалась, но в итоге всё же отмела. И сейчас жалела об этом. — Вив, позвони Ким Сону, — обратилась к голосовому помощнику Мэри, всё ещё сидя на полу и обхватив себя руками. Спустя пять долгих секунд наводящие тоску гудки были прерваны спокойным "Алло". — Алло, Сону, мне нужно... Просто...       О пыталась собрать мысли в кучу, но они упорно продолжали разлетаться. Решение позвонить Киму было импульсивным, но она попросту не знала, к кому ещё обратиться, как объяснить, что ей нужно и в чём проблема. — Ты можешь приехать? — наконец сдалась Мэри и чуть тише добавила: — Пожалуйста. — Как я могу отказать, когда сама О Мэри говорит мне "пожалуйста"?       Девушка вздрогнула и повернула голову в сторону двери. Ким Сону стоял на пороге её комнаты, всё ещё прижимая телефон к уху и снисходительно улыбаясь, просто зная, что его подопечная это поймёт. — Когда ты приехал? — если О и пыталась скрыть удивление в голосе, получалось у неё это паршиво. — Минут пятнадцать назад. Что случилось на занятии, Мэри? — не дробя спросил Ким. Очевидно, О Хёри всё же просто так не проведёшь. — Ли Хисын, — без особо энтузиазма ответила О, сжав ладонями собственные плечи. — Что он сделал? — уже на тон ниже спросил Сону. — Ещё два часа назад я сказала бы, что он просто показал, каким может быть козлом. Но сейчас я думаю, что он оказался прав, — покачала головой девушка. — Мне казалось, что я так много прошла и от цели меня отделяло всего ничего, а на деле впереди всегда была целая пропасть. — Подожди... — начал было Ким, но Мэри его перебила: — Нет, Сону, я положила почти всю жизнь, а чего в действительности добилась? — невидящим взглядом обратилась она к парню, заставив того сжать губы. — Групповые номера, задние планы, в лучшем случае вторые роли. У меня появился шанс блеснуть в парном номере, получить пять минут признания. И я похоронила его своими же руками.       Сону в два шага преодолел расстояние между ними и, ловко опустившись на колени, крепко обнял Мэри. Неожидавшая этого девушка на несколько мгновений просто замерла, пытаясь понять, что случилось, пока по её щеке медленно скатывалась одинокая слеза.       Ким Сону всегда был очень тёплым. Он точно пилюля хорошего настроения, которая постоянно вытаскивала из хмурости, но обычно это проявлялось в бестолковой болтовне, глупых шутках и забавных восклицаниях по поводу и без. Сону делал такие простые вещи, но наполнял их таким количеством энергии, что тяжёлые мысли на время отступали сами собой. Ким очень тонко чувствовал, когда тучи сгущались, и старался максимально оттянуть весь негатив на себя. Честно говоря, Мэри всегда поражалась этой его способности и тому, какой силой обладал этот парнишка, раз не позволял себе сломаться под таким бременем.       Но это был первый раз, когда он не проронил ни слова и просто позволил опереться на себя во всех смыслах. И тогда О окончательно сломалась, дав волю слезам и просто прижавшись к Киму. Она рыдала, уткнувшись ему в плечо и цепляясь за тёплое жёлтое худи, как утопающий за последнюю щепку от разрушенного корабля. А Сону просто позволял ей избавиться от того, что тянуло вниз тяжким грузом, давал возможность быть настолько слабой, насколько этого хотелось. — Не говори так, — всё же едва слышно сказал Сону, когда она немного успокоилась и от былого срыва остались лишь подрагивающие плечи и короткие полувсхлипы-полувздохи. — Никогда, Мэри, слышишь? У тебя будут ещё десятки шансов, ты всегда сияла и так будет и дальше. Если бы в тебе ничего не было, думаешь, ты бы продержалась в Студии так долго? В тебе есть талант, О Мэри, ты потрясающе танцуешь и это результат твоих трудов. Ты проделала отличную работу.       Порой это просто нужно услышать. В обществе, в котором конкуренция возведена в абсолют, в котором стоит лишь чуть запнуться и тебя сметают с дороги, как мешающий под ногами мусор, а потому каждый день - борьба за место под солнцем во всех аспектах жизни, такие поглаживания обладают какими-то особыми лечебными свойствами, успокаивая режущую где-то в районе сердца боль от полученных ран. — Ли Хисын настоящий придурок, — констатировал Сону, после чего отстранился и окинул Мэри внимательным взглядом, продолжая сжимать руками её тонкие плечи. — Поэтому ты вернёшься и покажешь ему это. — Что? — опешила девушка. — Никогда и ни за что. Ты сам сказал, он придурок. После всего я даже слышать о нём не хочу! — Так ты только дашь ему понять, что он победил. Мне известно, какое влияние оказывают такие люди, Мэри. Он сказал пару фраз, а тебя это уже окунуло в пучину самобичевания. Считай это злодейской суперспособностью. Физически убить человека можно только раз, но словами можно снова и снова. Он попробовал сделать именно это - разрушить тебя изнутри. Так покажи, что его план провалился и ты не отступишь. Не давай никому иметь на тебя такое влияние. Это нужно в первую очередь тебе самой. — Даже если так, что я ему скажу? Я буквально послала его к чёрту. Как ты себе это представляешь? Эй, преподаватель Ли, что было, то прошло, встречаемся через два дня на том же месте? — Звучит неплохо. — Ага, хуже не придумаешь. — Наверняка я знаю одно: если ты этого не сделаешь, не сможешь нормально спать, постепенно съедая саму себя.       О обожала Кима за то, как он вытаскивал её из сложностей. Но немного недолюбливала за то, как он сам её порой в них закидывал. Однако девушка понимала, что сейчас Сону был воплощением трезвости ума и рациональности, чего о ней самой нельзя было сказать. — Хорошо, ладно, я попрошу маму связаться с ним и договориться о новом занятии, — шумно выдохнула Мэри. — Так дело не пойдёт, по опыту знаю, подобное нужно решать на месте, пока не появилось время на подумать. Потому что в 9 из 10 таких случаев, человек успевает найти сотню новых причин, чтобы передумать, — покачал головой Ким, настаивая на своём. — Вив, напиши сообщение Ли Хисыну!       Голосовой помощник не заставил себя долго ждать и уже через пару секунд сообщил, что нашёл необходимый контакт и готов набирать смс. — I'll be back? — весело спросил Сону шёпотом, чтобы не сбивать технику. — В субботу в то же время, — продиктовала Мэри и, чуть помедлив, добавила: — Музыку я принесу. — Даже из вежливости не извинишься? — Обойдётся.