Dancing in the dark

— О Мэри, 18 лет, ученица последнего класса старшей школы Чондам, — прочитал вслух мужчина средних лет, взяв в руки планшет с данными. — Так что же вы не поделили с Ли Джиын, раз дошло до убийства? — Я её не убивала, — Мэри тяжело вздохнула, словно проговаривала эту фразу уже не один десяток раз, и откинулась на спинку стула. — Я уже говорила, могу повторить ещё раз, если вы не услышали. Это был несчастный случай. — Вы не в том положении, чтобы ёрничать, подозреваемая О! — прошипел молодой человек, сидящий рядом с мужчиной, прищурившись. — А убийство по неосторожности — отдельная статья, будет вам известно. — Стажёр Пак! — шикнул на него следователь, очевидно, его наставник. Или вроде того. — Разве я не прав, офицер Ён?! — возмущённо воскликнул светловолосый стажёр, переключив внимание на коллегу. — Не беги вперёд паровоза. — отрезал офицер Ён.       Эта парочка уже порядком надоела Мэри. Голова раскалывается, а они только добавляли масла в огонь. Единственное, чего ей хотелось – наконец оказаться дома, подальше от всех и вся. Если бы можно было обнаглеть ещё больше, Мэри бы хотела, чтобы это оказалось просто кошмарным сном, что стоит открыть глаза и всё будет в порядке. Но реальность такова, что сейчас она сидела в комнате для допроса в полицейском участке.       Ли Джиын мертва, а главный и единственный подозреваемый в её смерти – О Мэри.       Джиын выпала из окна класса прямо во внутренний двор, распластавшись в неестественной позе и оставляя под собой разрастающееся пятно крови. Было время перерыва, на улице как раз толпились ученики, поэтому свидетелей происшествия оказалось очень много. Вся школа сразу же встала на уши. В скором времени подъехала карета скорой помощи и полиция, учеников отправили по домам, а территорию оцепили. Полицейским долго разбираться не пришлось, в кабинете, из которого выпала Джиын, была только Мэри, поэтому её незамедлительно отправили в участок, предварительно озвучив, что она имеет право хранить молчание. И этим правом девушка не могла не воспользоваться. Ей нечего было сказать, внутри всё похолодело, мысли разлетались, в голове царил шум. Всё, что она могла, - механически следовать тому, что говорят офицеры. В реальность происходящего было тяжело поверить.       Сейчас, сидя в комнате для допроса перед офицером Ён Доёном и стажёром Пак Чонсоном, Мэри всё ещё скорее поверила бы в то, что это какая-то шутка или ночной кошмар, чем в свою причастность к смерти человека. Серьёзно, она? Самое опасное, что О Мэри когда-либо делала – не успевала появиться дома до комендантского часа. Потому что поздно возвращалась с репетиции. Возможно кто-то скажет, что она скучно жила всё это время. Но на её взгляд, лучше бы так оно и оставалось. — Зачем вы это сделали? — спокойно начал офицер Ён, складывая руки в замок и внимательно глядя в глаза девушке. — Я этого не делала. — механически ответила она. — Если ты добровольно сознаешься, наказание будет мягче, — елейный голосом сообщил стажёр Пак, заработав ещё один предупреждающий взгляд от своего наставника.       Офицер Ён Доён – невысокий темноволосый мужчина с лёгкой щетиной на лице, густыми бровями и хмурым, немного усталым выражением лица. С первых минут, как они встретились, он не переставал смотреть на Мэри, как родитель смотрит на провинившегося ребёнка. Она не знала, склонен ли он считать её хладнокровной убийцей или допускает факт её невиновности, но он по крайней мере старался держаться нейтрально. Стажёр Пак Чонсон же был гораздо моложе, высокий, подтянутый, с короткими осветлёнными волосами, которые уже начали отливать желтизной, острыми чертами лица и колючим взглядом. С самого начала он явно дал понять, что не сомневается в виновности сидящей перед ним девушки. Более того, он был настроен достаточно агрессивно и, судя по всему, не находись рядом его наставника, давно бы уже сорвался. Либо он так радеет за справедливость, либо просто неуравновешенный. В любом случае, игра «Плохой/хороший коп» выматывала их всех. — В чём сознаюсь? Я не убивала Ли Джиын, это был несчастный случай! — взорвалась Мэри. И, прежде чем офицер Ён успел сказать что-то, что, разумеется, должно было её остудить, последовала ответная реакция стажёра Пака: — Несчастный случай?! Из пустого кабинета, в котором была только ты и Джиын, она упала, перемахнув через оконную раму, которая находится достаточно высоко, чтобы не вывалиться ненароком. И ты хочешь сказать, что не имеешь к этому никакого отношения? Реально думаешь, что мы в этом поверим?! — Чонсон вскочил на ноги и ударил руками по столу, заставив Мэри вздрогнуть и машинально вжаться в спинку стула. — Сейчас же вышел отсюда! — рявкнул офицер Ён, вставая на ноги и толкая Пака в сторону двери. — Чтоб к моему возвращению на столе лежала объяснительная. Мы с тобой ещё отдельно об этом поговорим, а сейчас сделай так, чтобы я не видел тебя рядом с комнатой допроса, иначе ты вылетишь с этой стажировки!       Под возмущения Пака, офицер Ён всё же смог вывести его за дверь. Чонсон не упустил возможности послать девушке испепеляющий взгляд на прощание, прежде чем оставил её и офицера Ёна один на один. Разобравшись с нерадивым стажёром, офицер вернулся на своё место. — Не знаю, какая муха его укусила, — тяжело вздохнул мужчина, кидая суровый взгляд на дверь, за которой пару мгновений назад скрылся молодой человек. — Приношу свои извинения за поведение стажёра Пака. Но вернёмся к насущной проблеме. О Мэри, вы утверждаете, что Ли Джиын умерла в результате несчастного случая? — Да. — кивнула она. — Вы отдаёте себе отчёт в том, что всё, что вы мне скажете и уже сказали, может быть использовано против вас? — Да. — Я обязан уточнить это до того, как вы изложите свою версию случившегося. Итак, расскажите пожалуйста… — Без адвоката она больше не скажет вам ни единого слова!       О Чжунэ вихрем ворвался в комнату допроса, заставив офицера Ёна замолчать, а Мэри вздрогнуть от неожиданности. Отец не бил кулаком по столу и не брызгал слюной, сыпля нелестными словами в сторону работников участка. Едва ли он опустился бы до такого в присутствии посторонних. Но несколько повышенный тон и горящий в глазах огонь ярости чётко показывали его настроение. — Вы ещё кто? — Отец!       Одновременно заговорили Мэри и офицер Ён. После слов девушки он нахмурился, но вновь не успел ничего сказать, так как в допросную ворвался ещё один человек, на этот раз один из полицейских. — Прошу прощения, офицер Ён! Этот мужчина требовал отвести его к задержанной О Мэри, но когда я сказал ему, что она сейчас на допросе и с ней пока нельзя встретиться, он лишь отмахнулся и... Вот, — задыхаясь, объяснил полицейский. — Я так понимаю, вы отец обвиняемой? — спросил офицер Ён, обращаясь к разгневанному мужчине в костюме. — Какая поразительная наблюдательность, — хмыкнул О, поправляя пиджак. — Тогда я продолжу и не думаю, что ошибусь, если скажу, что вам известно о том, что случилось. А раз так, покиньте помещение и не мешайте следствию. - тоном, не терпящим возражений, сказал офицер. — Если вы не слышали, я повторю: моя дочь теперь будет общаться с вами только в присутствии адвоката.       Офицер Ён явно был не в восторге от такого вопиющего нарушения порядка в участке, но возразить не мог, раз упомянули о праве на защиту. — Разумеется, — сухо бросил он, откладывая планшет с делом.

***

      Следствие длилось недолго, подобные истории в Корее принято было замалчивать, особенно если их главными героями являются дети каких-то состоятельных людей. До суда Мэри держали под стражей в одиночной камере. Дни проходили как в тумане. С ней попеременно беседовал адвокат и офицер Ён, чей стажёр появлялся изредка, но, когда присутствовал при таких встречах, в основном молчал и лишь кидал на девушку испепеляющие взгляды. На самом слушании произошедшее признали самообороной. О Чжунэ приложил для такого исхода максимум усилий. И денег. Ещё бы, дочь заместителя генерального директора известной фармацевтической компании в тюрьме – хуже кошмара для своей репутации и карьеры он и представить не мог. Чжунэ скорее отдаст последнюю рубашку, но избежит подобного позора.       Когда Мэри вернулась домой, первым делом ей хотелось принять душ и смыть с себя остатки произошедшего. Как будто это было возможно. В любом случае, у отца были свои планы на её счёт. — С этого дня ты на домашнем обучении, — заявил он спустя несколько минут полной тишины.       Они сидели за столом, всё семейство в сборе. И атмосфера, накалённая до такой степени, что искры буквально можно было разглядеть. Если Чжунэ был хмур и серьёзен, Хёри, казалось, постарела на добрые десять лет за то время, что дочери не было дома. Она была белой, как полотно, и смотрела на Мэри с каким-то всепоглощающим сожалением и печалью, сцепив руки в замок. Девушка почувствовала, что застряла где-то между молотом и наковальней. — О танцах можешь забыть. — безапелляционно заявил мужчина.       Эта фраза заставила Мэри взметнуть вверх опущенную голову. Во взгляде отца читалась непоколебимая уверенность вперемешку с призрением. Он говорил на полном серьёзе, готовый отразить любые возражения и альтернативы. Мать лишь отвела взгляд и поджала губы, показывая, что в этом вопросе дочь может не искать её поддержки. Могла и не стараться, Мэри прекрасно известна её позиция. Но прежде, чем девушка успела возразить, Чжунэ опередил пригрозил: — Ты можешь говорить всё, что угодно, приводить любые доводы – решение от этого не изменится. Дорога в студию для тебя закрыта. Дорога за порог этого дома для тебя закрыта. — Хочешь спрятать меня за семью замками, чтобы все обо мне благополучно забыли? — хмыкнула Мэри, напуская горькую весёлость. — Ты вообще понимаешь, что натворила?! — взорвался мужчина, ожидавший, очевидно, что дочь выразит понимание и глубокое раскаяние. — Это не просто школьная потасовка с пострадавшими, по твоей вине погиб человек, чёрт тебя дери! Хоть представляешь, чего вообще мне стоило вытащить тебя, а?! — теперь он не стеснялся кричать и брызгать слюной. Дома это было нормально. — А ты сделал это для себя или для меня?       В следующее мгновение щёку Мэри обожгло от удара. Мать издала какой-то непонятный полувскрик-полувздох и прижала ладонь к подрагивающим губам, а отец клокотал от злости – его ноздри раздувались, как у быка, увидевшего красную тряпку, губы были сжаты в тонкую полоску, а взглядом он буквально прожигал своего ребёнка насквозь. — И это слова благодарности? Ты слышала?! — обратился он к матери. — Не делай из себя жертву, соплячка! Кто-кто, но ты пострадала в меньшей степени. Этот инцидент не придали широкой огласке, но слухи имеют свойство просачиваться даже в те щели, которые мы старательно заделываем. На нас с твоей матерью сошла лавина косых взглядов, вопросов и осуждения. Не ты под это попала! Наше положение даже сейчас шаткое, поэтому лучшее, что ты можешь сделать, чем можешь помочь своей семье – на время залечь на дно. И ты это сделаешь, можешь не сомневаться. — выплюнул он. — И сколько это будет длиться? Год? Два? Десять лет? Пока не умрёт последний очевидец? — крикнула Мэри, немного отойдя от шока. В ушах всё ещё звенело и её начало мутить. — Столько, сколько потребуется. — отрезал Чжунэ. — Мэри, — наконец подала голос мать. — Это важно в первую очередь для тебя. Как было уже не будет, по крайней мере в школе. Едва ли ты способна будешь вынести всё, с чем придётся столкнуться. Дети… Бывают жестоки. Мы с отцом переживаем, что с тобой может что-то случиться. Поверь, ты не хочешь проходить через то же, что и мы прошли за время следствия. — Как трогательно, но похоже, что дома меня ждёт не меньшая жестокость. — выплюнула Мэри, наконец встав на ноги.       В этот раз мать нашлась раньше, чем отец успел вновь разразиться гневной тирадой: — Не драматизируй, — она подошла ближе, разделяя отца и дочь. — Твой отец перегнул, я не оправдываю его, и мы ещё об этом поговорим, — она метнула быстрый и осторожный взгляд в сторону мужа. — Однако в остальном я не могу с ним не согласиться. Не только ты испытала серьёзный стресс. Твои действия отразились и на других людях. Я, отец, семья Ли, которая потеряла ребёнка по твоей вине... — Не смею больше осквернять ваше общество своим присутствием. — бросила она, круто развернувшись.       Это было последней каплей. Больше находиться с этими людьми в одном пространстве у Мэри не было ни малейшего желания. Она понимала, что для части очевидцев закрепится в сознании именно как убийца. Они даже разбираться не станут, им просто нужен был тот, кого можно обвинить, на кого можно было прицепить ярлык, заклеймить и начать ненавидеть. Пытаться обелиться бесполезно. Но когда собственные родители, какими бы они ни были, винят тебя в том, чего ты не делал, – это равносильно удару в спину. Мэри не просила поддержки и тем более она не нуждалась в их сочувствии. Она хотела лишь понимания. Понимания ситуации и того, чего она не делала.       Мэри выбежала из дома, спиной ловя крики родителей. Но слов ей всё равно было не разобрать. Не больно и хотелось. Даже миновав ворота, она продолжала бежать что есть сил. Если кто-то и порывался её остановить, попытки эти вскоре оставил, что девушка поняла, когда после пяти минут импровизированного спринта остановилась перевести дыхание на углу улицы. И потом вновь побежала. За давно ней никто не следовал, но она чувствовала непреодолимое желание бежать, даже если ноги уже слабели, а в горле неприятно саднило.       Мэри сама не понимала, от кого так неистово бежит. Наверное, пыталась убежать от проблем в самом прямом смысле. Она бежала, не разбирая дороги, проносясь мимо домов и недоумевающих людей. Остановилась только на мосту, когда сил уже совсем не осталось. Задыхаясь, девушка подошла к перилам, крепко вцепилась в них руками и устремила взгляд вдаль. Лёгкие нещадно жгло от такой пробежки, голова немного кружилась, а ноги дрожали от усталости. Если бы не перила, она бы, наверное, уже рухнула на колени. Но плюс во всём этом имелся – в её голове не было ни одной мысли.       Может и ненадолго, но Мэри смогла убежать от себя и своих проблем. И теперь наслаждалась призрачной свободой, которая была такой же скоротечной, как закат, который она провожала взглядом.

***

      Девушка шаталась по улицам вплоть до наступления темноты. Просто шла, куда глаза глядят. И была настолько погружена в себя, что сама до конца не понимала, где находится. Ей удалось абстрагироваться от всех и вся. Кроме себя. Вскоре в сознании вновь услужливо начали всплывать картинки, как в замедленной съёмке: школа, участок, арест, крики и унизительная пощёчина. Внутренний голос повторял «Убийца, убийца, убийца…» — Мэри?       Женский голос с лёгким акцентом вернул девушку из омута тяжёлых мыслей в реальность, которая была не особо легче. Подняв голову, она сразу же сощурилась - по глазам ударил свет фар. Осознав свой промах, водитель поспешил выключить свет и выйти из машины, благодаря чему Мэри наконец смогла распознать в женщине свою руководительницу. — Госпожа Ришар, не ожидала встретить вас зде... — женщина быстро преодолела расстояние между нами и крепко обняла свою танцовщицу. Этот жест был настолько необычным, совершенно не вяжущимся с образом статной и требовательной главы танцевальной студии, что Мэри буквально перестала дышать, чтобы не спугнуть момент. — Ты в порядке. — скорее для самой себя заключила она, отстраняясь спустя несколько секунд и проходясь по воспитаннице взглядом взглядом, который нёс в себе смесь серьёзности и обеспокоенности. — Это... Кхм, впрочем, неважно.       Мэри поняла, что госпожа Ришар остановила себя от комментариев по поводу случившегося. Конечно она знала и наверняка у неё сложилось собственное мнение по этому вопросу. В конце концов, исполнительница главной роли её нового шоу мертва, а другая танцовщица была под следствием и могла сесть в тюрьму. Тяжело оставаться в неведении при таком раскладе. — Что ты здесь делаешь? Уже поздно, а этот район довольно далеко от того, в котором ты живёшь.       Начать с самого начала или ограничиться только тем, что произошло сегодня дома? Мэри металась между этими двумя вариантами, даже не зная, что будет звучать "интереснее". Однако выливать свои проблемы на других людей в принципе не лучший выбор, как она считала. Жизнь в этом плане очень похожа на экономику: если у тебя проблемы, ты не котируешься. Упасть ещё ниже в глазах руководительницы ей не хотелось. — Гуляю. — Вот как. — вздохнула женщина, явно раскусив эту нелепую детскую отмазку. — Садись, я подвезу тебя до дома. В конце концов сейчас не лучшее время, чтобы гулять. — она сделала акцент на последнем слове и направилась к машине, дав понять, что возражения не принимаются.       До этого Мэри не доводилось ездить с госпожой Ришар. Впрочем, не то, чтобы они в принципе были близки. Девушка с любопытством оглядывала салон автомобиля. В мини купере витал приятный аромат духов владелицы и в целом было чисто - никакой пыли, вороха непонятных вещей и странных брелоков, как это часто бывало. Заметив этот изучающий взгляд, женщина хмыкнула. — Бегает и на том спасибо, — сказала она, видимо, подразумевая свою компактную машину. — Кстати, по дороге заглянем в одно место, оно совсем рядом.       Мэри кивнула и откинулась на спинку кресла. Электронные часы в машине услужливо подсказывали, что уже перевалило за десять. В такое время многие уже сидели дома. В обычный день О тоже бы сейчас сидела в своей комнате, разучивала новую хореографию или прогоняла сложные куски уже поставленного номера, растягивалась, что для неё было своего рода медитацией, слушала щебетание Анджин о какой-то чепухе по телефону или, на худой конец, делала уроки. С расставлением приоритетов у неё не было проблем. — Ты очень похожа на неё. — туманно заявила руководительница. Но Мэри прекрасно поняла о ком речь. — Упорством и целеустремлённостью? — Скромность у молодёжи нынче не в моде, как посмотрю, — хохотнула женщина. — У тебя её глаза. Да, в Корее карими глазами никого не удивишь, но у Соён они были яркие, живые. И в них всегда читалось всё, о чём она думает, что чувствует. Это передалось и тебе. — она кинула на сидящую рядом девушку быстрый взгляд, а затем снова вернула всё своё внимание дороге. — К слову, она постоянно проигрывала в карты, это было совершенно не её. Как и танцы. — Но бабушка прекрасно танцевала! — воскликнула Мэри, в недоумении уставившись на француженку. — Сложно не согласиться. Но чего ей это стоило? Она спускала в зале по семь потов, работала больше любого другого танцора школы, чтобы быть на одном уровне со всеми. Есть люди от природы деревянные. И твоя бабушка была одной из таких. Природа не наградила её гибкостью и пластичностью. Поэтому ей пришлось брать это самой.       Мэри много раз пересматривала записи с выступлений Хо Соён. Она довольно рано оставила танцы, ей тогда было всего девятнадцать. Но пока была на сцене, она сияла. Возможно её нельзя было назвать чистым гением, но она танцевала с такой лёгкостью, что казалось, словно ей это вообще ничего не стоило. Её танец цеплял взгляд и не отпускал до самого конца, пока не прогремят последние ноты. И Мэри хотелось верить, что в этом они с бабушкой были похожи. — У неё постоянно были синяки, мозоли и растяжения. Она оставалась в танцевальной школе до самого закрытия. Соён и плакала от усталости, и рычала, когда что-то не получалось. Но никогда не останавливалась. Как-то наш хореограф вывел её перед всем коллективом и отчитал. Сказал, что таким брёвнам, как она, не место на сцене. — на этом моменте девушка фыркнула и отвернулась. Публичная порка всегда казалась ей чем-то низким и не особо эффективным. Просто возможность ткнуть другого побольнее, чтобы самоутвердиться, не более. — После этого она оттачивала каждое движение так, словно от этого зависело всё. А я, по её просьбе, помогала с этим. Тогда мы и сблизились. Было в ней что-то такое... В общем, может по старым записям и не скажешь, но Соён всё давалось с боем. Она ещё любила говорить, что если то, что ты делаешь, выглядит легко... — Значит ты отлично справляешься. — закончила Мэри. Бабушка действительно часто это повторяла.       Госпожа Ришар кивнула и её губы тронула лёгкая улыбка. Она тоже скучала по давней подруге. Они больше не разговаривали, каждый думал о своём. Мэри о бренности жизни, а француженка, наверное, о том, какие азиаты всё-таки странные. Конечно, это лишь предположение О, но, окажись это правдой, она бы не стала её осуждать.       Как и говорила Ришар, вскоре они остановились. Прямо перед студией. Судя по тому, что от места, где они встретились, ехать было не так много, во время скитаний по городу ноги сами вели танцовщицу к уже родным стенам. Мэри и Ришар одновременно открыли двери, но когда девушка собиралась выйти, руководительница мягко коснулась её руки. — Подожди в машине. — Что? — недоумённо спросила та, оборачиваясь. — Я быстро, тебе нет нужды идти со мной. — Но я... — Мэри. — настойчивее произнесла женщина. — Ты останешься здесь. Сейчас появляться в студии не лучшая идея. Для твоего же блага. — Для моего или вашего шоу?       Взгляд женщины стал тяжелее, но она ничего не ответила на вопрос воспитанницы. Ей и не нужно было, всё и так очевидно. Это было бы даже смешно, если бы не было так противно. Видимо, сейчас фраза "Это для твоего же блага" - идеальное прикрытие для того, чтобы обезопасить свою задницу. Сперва вдохновляющая история о том, как человек никогда не останавливался и добился успеха, а потом завуалированный намёк на то, чтобы продолжала идти к успеху Мэри где-нибудь в другом месте. Какая удобная возможность сказать ей, чтобы она больше здесь не появлялась. Не пришлось звонить или слать сообщения с грустными смайликами. — Ясно. — девушка села обратно, хлопнув дверью и уткнувшись лбом в боковое окно, дав понять, что разговор на этом окончен. Раз теперь дорога в студию ей заказана, Ришар больше не является её руководителем, а значит и быть шёлковой перед ней Мэри не обязана.       Женщина вышла из машины и направилась в здание, оставляя Мэри в растрёпанных чувствах. Всё, что, начиная с несчастного случая с Джиын и заканчивая словами Ришар пару минут назад, копилось внутри девушки эти дни, сейчас бурлило, переворачивалось и рвалось наружу. Истерика медленно накатывала, сначала комом в горле, потом дорожками слёз на щеках, которые покрывались красными пятнами всякий раз, когда она плакала.       Всхлипы становились громче и вот уже всё тело начало содрогаться в рыданиях. Сперва Мэри просто смахивала слёзы, но с ростом истерики это превратилось в нещадные шлепки по лицу, которые перекинулись и на панель автомобиля. Она дала волю тому урагану, который бушевал внутри, заставлял кричать и царапать щёки ногтями. Все эти дни она толком не спала из-за тяжести в груди, словно вот-вот на неё должно было упасть что-то тяжёлое и раздавить. А если и удавалось заснуть, то на фоне стресса Мэри мучали кошмары, заставлявшие просыпаться в холодном потому. Периодически её морозило, тряслись руки, а порой и вовсе казалось, что она сейчас задохнусь. Но те, кого обвиняют в чём-то, не те, кому кинутся помогать психологи, кого попытаются понять и поддержать. Это не те, кого попытаются спасти от самих себя. И Мэри, пожалуй, уже поздно было спасать.       Девушка попыталась сделать глубокий вдох, но получилось рвано, так как тело всё ещё тряслось от рыданий. Она перелезла на водительское сидение. Ришар заглушила машину, но не забирала ключи, так как планировала быстро вернуться. Мэри не следила за временем, но похоже, что француженку что-то задержало. Что ж, сами звёзды так сложились.       Мэри повернула ключ и мини купер затарахтел. У неё не было водительских прав, но пару раз отец давал ей поводить свою машину. Не сказать, что получалось хорошо, но сейчас многого и не требовалось. Когда машина после нехитрых манипуляций наконец тронулась, Мэри, вцепившись в руль, выехала на дорогу. Машин здесь в это время было мало, поэтому, вдавив педаль газа в пол, она понеслась вперёд. Навстречу ослепляющему свету фар, лязгу шин об асфальт, застрявшему в горле крику и темноте.

***

      Тёплое майское солнце нежно касалось кожи, согревая. Весенний ветерок лукаво трепал волосы, приводя их в лёгкий беспорядок, и пробирался под не так давно сменившие свитера и куртки футболки и рубашки, которые забавно раздувались. В купе с этим шелест листьев на деревьях, услужливо создающих своими кронами тени, в которых могли спрятаться люди, мелодичное пение птиц и отдалённые голоса игравшей в футбол команды создавали спокойную, чуть убаюкивающую атмосферу в парке. Где-то рядом располагался небольшой пруд, а через него раскинулся мост в традиционном стиле, на который уже успели повешать десяток-другой самых разных замков и ленточек - символов вечной и крепкой любви. Именно о них сейчас без умолку болтал молодой человек, расположившийся на большом пледе рядом с миниатюрной девушкой и описывающий во всех красках всё то, что он видел. Чтобы и она могла это увидеть. Точнее представить.       Ким Сону, молодой студент института искусств, источник неиссякаемой, как ей казалось, энергии, с недавних пор стал для девушки глазами. Потому что её собственные потеряли возможность видеть. Теперь ей остаётся только строить в своей голове все те образы, о которых рассказывает Сону. Жалкое существование. Она бы не удивилась, если бы ей сообщили, что такими темпами у неё поедет крыша и ей придётся доживать свои дни в сумасшедшем доме. Но стоит отдать должное её компаньону, работу "глаз" он выполнял очень усердно, старался передать все оттенки чуть ли не каждой травинки на газоне. Порой она думала, что он привирает, чтобы создать картинку поярче.       Сону нашла её мать почти год назад. Спустя пару месяцев после аварии. По правде сказать, она долго и не искала. Выбрала одного из самых болтливых своих студентов и привела к дочери, поставив перед фактом, что теперь у той есть ходячий радио-нянь, чтобы было веселее и она не чувствовала себя оторванной от социума. Ну а голодный студент, как известно, не против любой работы. Особенно, если щедро платят и чего-то кардинально сложного делать не нужно.       В первый день Ким ещё с порога больницы заявил, что теперь они друзья и она может во всём на него полагаться. А потом заснул и опрокинул капельницу, стакан с водой и лекарства с тумбочки, которая стояла у её койки, в результате чего поставил на уши половину отделения и лишил доброй части нервных клеток дежурных медсестёр. Они хотели вообще запретить ему появляться здесь. Но этот рыцарь в сияющих доспехах, абсолютно лишённый страха и с большим упрёком, кинулся в баталию с бедными женщинами, начал спорить и даже пытался угрожать, что, к слову, получалось крайне нелепо. В итоге медперсонал просто махнул рукой и сказал, что им выставят счёт, если они ещё что-то разобьют или сломают. Сону гордился победой и периодически что-то ворчал в адрес больницы, а его новоиспечённая подопечная впервые была рада тому, что не видит всего этого. — Ты вообще слушаешь? — с ноткой возмущения спросил парень. — Конечно. — "Конечно" что? — Конечно нет. — невозмутимо ответила девушка, на что получила недовольное сопение. — Если хочешь знать, твоё жужжание на фоне отлично усыпляет. Который час? — Два пополудни. А что? — Самое время устроить тихий час, можешь включать свой вещательный канал. — Мэри! - взорвался нянь. — Ты в курсе, что бываешь невыносимой? — По вторникам так бывает. — Сегодня среда. — Остаточный эффект. — пожала плечами она. — Говорю же, просто невыносима. — пробурчал он. — Ладно-ладно, я знаю, каких титанических трудов тебе стоит возиться с большой девочкой. — со стороны её компаньона послышалось фырканье. — Но замочки и ленточки из ближайшего супермаркета, которые якобы олицетворяют вечную любовь - это тупо. — Это романтично! Если бы ты хотя бы немного меня слушала, ты бы знала, что за этим кроется целая история, — ей не нужно было быть зрячей, чтобы знать, что сейчас Сону всплеснул руками, дабы усилить эффект своих слов. — Об этом написаны целые книги, стихи, песни. Замочки и ленточки - это символы, которые несут в себе глубокий смысл. — Это мелочи, в которых люди просто хотят видеть глубокий смысл. — Из мелочей и состоит жизнь. — философски заметил Сону. — Как говорил один мудрый человек: "Жизнь - это цепь. А мелочи в ней - звенья. Нельзя не придавать звену значенья".       Теперь фыркнула уже Мэри. Когда Ким переходи на язык пафосных китайских мудростей, это могло растягиваться на долгие часы. Она прямо представляла, как он в свободное время, которого, на её взгляд, у него было слишком много, вбивал в поисковую строку запрос "Мудрые китайские цитаты", а потом открывал первый по списку сайт и начинал заучивать их, чтобы довести Мэри до нервного тика. И чтобы было, чем подписывать новые фотографии в соцсетях. — Мы торчим здесь уже два часа, пора возвращаться. — Мы здесь меньше сорока минут. — поправил Сону. — Нельзя в такой чудесный день прозябать в четырёх стенах! — Скоро дождь начнётся, я не хочу промокнуть. — настаивала девушка. — Мэри, ну вот что ты придумываешь? Солнце светит, воздух тёплый, на небе ни тучки. Да и прогноз погоды никакого дождя не обещал. — Ты уже большой мальчик, а всё ещё веришь синоптикам? Ещё скажи, что веришь в Санту. — А ты - нет?! — Боже... — вздохнула О. — Проехали. Пахнет грозой, поэтому советую тебе перепроверить прогноз. — Что значит "пахнет грозой"? — не понял Ким. — Пахнет — испускает запах. Он есть у всего. У цветов, у духов, у дерьма... — Мэри! — Мысль ты понял. Так и гроза имеет свой запах. — пожала плечами она. Судя по звукам, парень активно пытался принюхаться. — Я ничего не слышу и не чувствую. — разочаровано протянул он. — Слушай, а может... У тебя появился дар? — Что? — Ну знаешь, бывает, что люди попадают в аварии, сами падают с большой высоты или на них что-то падает, получают разряд током, а потом в них просыпаются невероятные способности! Как у Ванги. А ещё я читал, что, когда человек теряет одну способность, его мозг перераспределяет силы и прокачивает остальные. Вот ты потеряла зрение, а вместо этого получила супернюх. Теперь ты - нюхач! — воодушевлённо подытожил он. Да, порой тактичности Сону было не занимать. — Летучие мыши тоже плохо видят, зато отлично слышат. — И больно кусают. Хочешь проверить, как изменилась острота моих зубов? — Мэри демонстративно оскалилась и потянулась в сторону Кима, на что он поспешил отпрянуть. — Аэ, лучше вместо моей шеи вонзи клыки в мороженое. Как раз собирался сходить за ним. Тебе какое? — Любое. Кроме мятного шоколада. — это было любимое мороженое Сону. И он при любой удобной возможности старался подсунуть его своей подопечной, нагло пользуясь её положением и утверждая, что она просто не распробовала и должна примкнуть к клубу любителей мятного шоколада. — Ты многое теряешь! — вступился он за любимы десерт, поднимаясь на ноги. — Это лучшее, что придумало человечество. — Попробуешь подсунуть его мне и я откушу тебе нос. — возможно в чём-то Сону был прав, потому что мятный шоколад Мэри научилась чуять ещё до того, как её компаньон передавал ей стаканчик. И даже по запаху это было так себе.       Пробурчав что-то про то, что она ничего не смыслит, похоже, во всём на свете, нянь пошёл штурмовать фургончик с мороженым. На то, что он вернётся быстро, она не надеялась. Ким Сону настоящая социальная бабочка, которая не упустит возможности с кем-нибудь поболтать и построить глазки. Жаль мороженщика, если он окажется симпатичным.       С уходом Кима Мэри осталась одна, окружённая, казалось, сотней звуков, каким-то невообразимым образом умещающихся в этом небольшом парке. Они перемешивались, сплетались, какие-то замолкали, а какие-то вспыхивали с новой силой. Это было похоже на своеобразный танец. По крайней мере, так это было в её голове. Такое тяжело представить зрячему человеку, Мэри признавала, что если бы кто-то так описал ей какофонию уличных звуков, она бы как минимум странно на него посмотрела. Но когда не видишь, остаётся только слушать и ощущать, чтобы воссоздавать картины происходящего в своём сознании. И вот тогда привычные вещи открываются с абсолютно новых сторон. Они становятся больше и значимее, что ли. Как там любят говорить? Имея не ценим, а потерявши плачем. Стоит только отнять и вот уже обычный лист с дерева становится драгоценностью. Какой несуразный парадокс.       Первое время оставаться где бы то ни было одной для Мэри было тяжело. Либо давили тишина и непроглядная темнота, либо сознание услужливо начинало выпускать демонов. Даже в собственной комнате она не могла расслабиться. В больнице никогда не было звенящей тишины, как минимум медперсонал крутился, как пчёлы в улии. И это успокаивало. А оставшись в одиночестве в родных стенах Мэри буквально не знала, куда себя деть. В первую прогулку на улице, примерно такую же, как эта, оставшись в одиночестве буквально на семь минут, пока Хёри отходила за водой, Мэри умудрилась схватить паническую атаку и перепугать сидящих рядом людей. Тогда ей казалось, что на неё обрушился звуковой ливень и она начинала в нём тонуть, полностью потеряв ощущение пространства. Со временем стало легче благодаря работе со специалистом и регулярным вылазкам с Сону, но она бы соврала, если бы сказала, что сейчас это даётся ей просто. Она ещё в самом начале пути к... — Берегись! — Осторожно! — Эй!       Раздавшиеся крики заставили девушку насторожиться. Но не успела она даже предположить в чём дело, как рядом послышался спешный шорох травы, сопровождаемый каким-то непонятным нарастающим свистом с противоположной стороны. А в следующее мгновение она вздрогнула, потому что прямо перед её лицом раздался звук удара, словно кто-то отбил мяч рукой. Это было настолько близко, что ещё чуть-чуть и мяч буквально снёс бы Мэри, как кеглю в боулинге. Однако кто-то её остановил. И именно это препятствие спасло её нос от сеанса у травматолога. — Я... — Мэри! — раздался крик Сону, который уже мчался к ней на всех парах. — Ты в порядке? Цела? Господи, я отошёл буквально на пару минут! — начал расспрашивать Ким, немного задыхаясь. — Эй, какого чёрта?! Вы совсем спятили? — очевидно, это было адресовано тем, кто играл с мячом. — Простите! Это вышло случайно, нам очень жаль, правда, приносим свои извинения! — прокричал один из парней. — Сам знаешь, что можешь сделать с этими извинениями! Эта девушка... — Ким Сону, замолчи, обошлось, я в норме. Не обязательно ставить на уши весь район. — шикнула она на своего компаньона. — Мэри, если бы не молодой человек, который оказался рядом, мы бы уже собрали толпу медиков и зевак, пришедших посмотреть на море крови! — причитал Ким. — Пф, так уж море. — отмахнулась Мэри и повернула голову немного левее, где, предположительно, находился её спаситель. — Спасибо. — Что я слышу? Сама О Мэри меня поблагодарила! Всегда пожалуйста, правда твоё мороженое я уронил, когда бежал, но если хочешь, могу поделиться своим. — Сону, я тебя сейчас ударю. И будь уверен, не промажу! — пригрозила она. — Это было адресовано не тебе, а тому, кто остановил мяч и спас мой нос. — А, этот парень уже ушёл. — отмахнулся Сону и сел рядом с подопечной. — Спас дракона и, видимо поняв, что принцессы в другой стороне, ретировался. Ау! О Мэри, ты девушка или борец ММА? — воскликнул он, потирая руку после удара. — Я же говорила, что не промажу. — Если тебе станет легче, то твой принц спаситель носов очень даже симпатичный. Высокий, подтянутый, с аккуратными чертами лица и такими глазами... — мечтательно вздохнул Сону. — Карими глазами в Корее никого не удивить, но порой встречаются живые, глубокие. Вот у него как раз такие. И большущие, как у оленя! — Ким Сону был в своей манере. — Можем попросить кого-нибудь кинуть в тебя мяч, может этот парень снова прибежит на помощь. — Очень смешно. — фыркнул Ким. — Правда смотрел этот парень на тебя как-то странно. Жутковато, что ли. Впрочем, может это его обычное выражение лица. — Ты же сказал, что он симпатичный. — А по-твоему красавчики не могут быть жуткими? За красивой обёрткой мы часто не видим гниль в людях. Даже если она льётся через край. В каком-то смысле мы все слепы.

***

      Через пару дней после инцидента в парке с семья О собралась в гостиной. Хёри сказала, что у них есть для Мэри какой-то сюрприз. Объективно, когда не видишь, сюрпризом для тебя может стать любая вещь. Но Мэри очень сомневалась, что они собираются подарить ей щенка.       Однако "семья О собралась" тоже очень громко звучит. Чжунэ не пришёл на эту фан-встречу. Как обычно. После аварии отец и дочь стали гораздо реже пересекаться, а они и до этого не были лучшими друзьями. О Чжунэ всегда был слишком занят для семьи, о чём, впрочем, мало кто грустил. Когда Мэри сначала чуть не попала в тюрьму, а затем стала калекой, он и вовсе не захотел лишний раз её видеть. Хлопоты и потеря кругленькой суммы на адвоката и затыкания рта газетчикам били не только по карману, но и по гордости мужчины. Это даже прибавило ему седых волос, которые его не особо красили. Но если с Мэри всё было понятно, то похолодевшие отношения с женой даже попытаться оправдать сложно. Мэри не нужно видеть, чтобы знать это. В последний год по дому то и дело разносились крики и звук битой посуды, сдавленные всхлипы и хлопки дверьми. Но если Хёри отмахивалась, подолгу находилась в ванной, а потом старалась сделать голос бодрее и говорила, что они просто не сошлись во мнении и им надо остыть, то Чжунэ предпочитал уезжать, пропадать где-то, где одному богу известно. Сначала до утра, потом его не было целые сутки, несколько дней, а вскоре он начал часто задерживаться на работе или уезжать в рабочие поездки. Даже слепой и недалекий поймёт, что происходит. Но О Хёри любила делать вид, что ничего не происходит. Порой её попытки держать образ обычной семьи, где муж и отец - строгий, но справедливый и успешный мужчина, жена и мать - образцовая хозяйка, пример стати, а дочь - ребёнок с прекрасным воспитанием и образование, так сильно трещали по швам, что не помог бы даже суперклей. Это выглядело до смешного жалко. Как и тот факт, что доктор наук настолько глупа и наивна, что не понимает, что её муж нескрываемый абьюзер, водящий её за нос. — Мэри, мы с отцом, — запнулась женщина, словно осознавая, как глупо это звучало. Всё, что касалось Мэри, теперь лежало только на ней. — Подумали и решили, что возвращение к физическим нагрузкам пойдёт тебе на пользу! — Вы купили мне абонемент в спортзал? — недоумённо спросила девушка, вызвав смех матери. — У неё хорошее чувство юмора, не правда ли? Мэри за словом в карман не полезет, — прощебетала Хёри.       Что за фарс? Звучало так, словно она пытается оправдать её. Однако глаза и уши матери видели и не такое, поэтому либо женщина была на грани нервного срыва и пыталась успокоить саму себя вслух, либо она вновь устраивала спектакль перед кем-то. И этого кого-то Мэри явно ещё не встречала. Умение выстраивать логические цепочки с потерей зрения вышло на новый уровень, что тут скажешь. — Из-за этого с ней порой бывает непросто, но... — Уверен, мы поладим. — перебил незнакомый мужской голос.       Мэри нахмурилась. Всё это время у них был гость, о котором её не предупредили. Судя по голосу, это был молодой человек. Сложно сказать, но по звучанию Мэри определила его, как около своего ровесника, который мог быть немногим старше, так как звучал по-взрослому спокойно, с полной уверенностью не только в словах, но и в себе. И холодно. Но Мэри также не могла не отметить, что его голос был красивым, глубоким, с едва различимой хрипотцой. Воображение сразу начало подкидывать картинки с тем, как примерно мог выглядеть их гость. На каждой он, разумеется, был хорош собой. Как сказал бы Сону: "Стандартная когнитивная ошибка". — Мам? — Сону говорил, что ты упоминала, что ты хотела бы вернуть форму. Как когда ты активно занималась танцами. — начала мама. — И мы подумали, что это не такая уж плохая идея. Никаких противопоказаний у тебя нет, я посоветовалась со специалистами, просмотрела форумы. Существует множество методик и куча примеров того, как слепые люди смогли танцевать не хуже, чем все остальные. Поэтому я поискала и нашла того, кто поможет тебе! — восторженно объявила она. — Подожди, ты серьёзно предлагаешь мне вернуться к занятиям? — сказать, что девушка была удивлена внезапным заявлением родительницы, ничего не сказать. Особенно есть учесть, как она закончила танцевать. — Верно, — одобрительно кивнула женщина, расплываясь в ещё более широкой улыбке. — Спасибо, что сказала мне об этом до начала занятий, — не без ноты язвительности кивнула Мэри. — Хотела сделать сюрприз, когда всё точно будет готово! — снова с деланой наивностью произнесла Хёри. — Но мне всё же не терпелось, поэтому помещение для занятий у нас ещё не готово, временно придётся позаниматься в арендуемом. Однако твой преподаватель любезно согласился прийти и познакомиться с тобой заранее, чтобы тебе было более комфортно, так как вам предстоит работать достаточно близко. Пожалуйста, не стесняйтесь! — последняя фраза была обращена уже не к Мэри. — Меня зовут Ли Хисын, я буду твоим преподавателем танцев. — представился таинственный гость и, приблизившись, до боли крепко сжал плечо девушки, заставляя поморщиться от боли. — Приятно познакомиться, Мэри. Теперь мы действительно будем очень близки.       И в этот момент внутри Мэри всё словно застыло.