Исключение Метиды

      — Раньше такие носили для зрения, — довольный Чимин глядит на себя в зеркало, примеряя найденные очки: тяжелая черная оправа вдруг невероятно подчеркивает его острые скулы и пухлые губы, и он не может нарадоваться, — а еще для красоты… раньше я не понимал, а сейчас гляди-ка!       Чимин игриво крутится вокруг себя, хихикая над своим же ребячеством: все ж таки, иногда так хочется побыть собой, несмотря на то, что…       … не смотря на то, что приходится сражаться за собственную жизнь. Каждый день. Каждый час.       Спасаться от полюбивших человечину тварей, а потом искать укрытие от выжигающих солнечных лучей… Соскребать еще пару часов жизни со дна консервной банки и подогревать тусклые минуты существования у костра черной морозной ночью… кутать крупицы священной жизни под одеялом и прятать ее от чужаков. Каждый день. Каждую минуту.       …Исключая лишь эту самую минуту: минуту, когда Пак нечаянно вдруг находит эти глупые очки в комнате Намджуна и вспоминает прошлую жизнь — да, и его детство прошло несладко, приходилось едва сводить концы с концами, а родители света белого не видели из-за работы… но даже тогда было лучше: был дом. Была хоть какая-то стабильность, еще живые родители, сейчас же…       Мир слишком изменился... Слишком. Кто бы мог представить?       — У моего школьного учителя, который учил нас этой всякой информатике и программированию были такие… мне кажется, прямо точно такие же! — смеется, поправляя оправу на носу, — но эти… я в них вижу, как и обычно, значит, не для зрения — просто для красоты… как думаешь, если я попрошу Намджуна, он мне их подарит?       — Сейчас же… и не ходит никто в таких? — сухо замечает Юнги, хмурясь, крутя в руках что-то совсем небольшое, оранжево-желтое, — ты будешь выглядеть дураком. Да и они могут привлечь ненужное внимание…       — Ах, ты как всегда ничего не понимаешь, — он опять поворачивается к зеркалу, — нет, ну правда, я правда, как мой учитель…! Как его там звали? — задумывается, — учитель… учитель… Сокджин? Он был всего на пять лет меня старше, представляешь? Я слышал, директор называл его гением... наверное, так оно и есть: я ни черта не понимал что он пытается нам втереть.       Снаружи небольшого глиняного домика слышатся быстрые шаги: Намджун вдруг… не просто заходит в крохотную комнату Чимина — залетает в нее, а глаза горят огнем и испугом; мельтешит глазами быстро, безмолвно, пока, наконец, не натыкается на Пака: когда видит на нем эти очки почти что теряет сознание, вдруг срываясь:       — Чимин! — быстро подбегает он, быстро срывая их с настырного носа так, что Чимин аж неловко сжимается, сутуля плечи, по-щенячьи округляя глазки, — сколько раз я тебя просил не трогать вещи в моей комнате!       Намджун быстро снимает их с парня, аккуратно устаивая затем на собственных ладонях, осматривая, будто бы Чимин мог их поцарапать или, что еще хуже, сломать.       — Прости, прости, прости! — дует губы парень, поднимая бровки, — это что, какая-то ценность? На вид дешевка… Я не думал…       — Ты и не должен был думать, просто не брать — что в этом сложного?! — ругается старший, скалясь, но потом выдыхая, — Чимин, мне... ничего для тебя не жалко, но прежде, чем взять — спроси. Эти очки для меня…       — Прости, Намджун, — с видом виноватого котенка Чимин подходит ближе, протягивая ручку к локтю Кима, чуть склоняя голову к его плечу, будто ожидая поглаживания по волосам, — я даже представить не мог…       — Они важны для меня… как память, — сглатывает, — раньше они принадлежали… очень дорогому мне человеку, которого… уже нет, и я…       — Я…я! Я такой придурок! — дует губы, — прости, Джун, прости...!       — Ладно… все в порядке, — успокаивается Намджун, чуть покачивая головой, отходя назад, — я не сентиментальный, вы знаете… но… эти очки…       — Все в порядке, — спокойно произносит Юнги, — нам… свойственно привязываться к вещам, которые раньше принадлежали близким людям.       Намджун и Юнги на мгновение сталкиваются взглядами... но ничего друг другу не говорят.       — Спасибо… спасибо… что понимаете меня, — он еще раз смотрит на парней по очереди, чуть сильнее сжимая очки, — Чимин… ты... прости меня, я так страшно вспылил, ужасно... — перемещает свою руку на его шею, слегка поглаживая, отчего Пак едва улыбается, понимая, что прощен:       — Я зайду к тебе чуть позже, хорошо? — едва краснеет парень, отводя взгляд от старшего.       — Отлично, — выдыхает спокойно, — до вечера…       Он выходит из комнаты Чимина не торопясь, вглядываясь в тяжелую черную оправу, что все еще лежит на его огромных ладонях — очки кажутся такими крошечными, будто игрушечными, будто никогда…       Никогда и не принадлежали Ким Сокджину.       Холод вечера кутает со всех сторон, он ускоряет шаг, торопится к своему домику почти на окраине их поселения… голова как-то сама собой поворачивается к деревянному покосившемуся домику, где уже давным-давно перестал гореть свет, откуда не доносятся голоса... его голос. Голос Сокджина.       Покинутый дом черной тенью стоит вдалеке, даже здесь он слышит скрип половиц на трухлявой веранде под навесом: там уже давно никого не было...       Глаза затем поднимаются к звездам над головой: Луна сияет ярко, невысоко сидя на голубеющем небе, что пожирает темнота…       Предки говорили, что души всех ушедших селятся на Луне, а потом следят за всеми со своей высоты, хохочут, ждут, когда… когда настанет очередь живых переселяться к ним. Весело и грустно.       Намджун на мгновение останавливается… надевает очки… смотрит на звезды через мутные стеклышки, улыбается: таким Сокджин видел мир вокруг себя…       Чуть прикасается к переносице, зажимает мост очков с двух сторон, с едва ощутимым усилением, нащупывая крохотные механизмы в устройстве очков…       Стеклышки вдруг перестают быть мутными — на них рисуются схемы, диаграммы, зашифрованные послания, цифры, символы и координаты…       Линии, чертящиеся в небе: от одной звезды к другой. В этих проклятых очках… Сокджин оставил послание. Но какое?... Намджун часами глядит в них на небеса, но не находит ответа, разгадки...       Намджун пожимает губы: он… он обязательно разгадает их секрет… но это пока подождет — одну лишнюю минутку, но подождет.       Сейчас ему просто хочется посмотреть на мир таким, каким его когда-то видел Ким Сокджин.