Так что ты хотел знать об обезьянках бонобо?

Саша даже не пытался дёргать лапой, он просто смотрел, как его кровь заливает белый снег всё больше и больше, и больше. То, что капкан ослаб и ударил не сильно — было большой удачей, лапа не сломана. Это — ура. Но её всё же крепко зажало, а один из шипов на капкане распорол мех и кожу. Саша стремительно терял кровь и не знал, что с этим делать. «Не надо было идти одному, — ругал он мысленно себя, — дело такое, что подстраховка бы не помешала. Зачем я сунулся один». Мороз, снег, кровь. Силы покидали его. А смерть окутывала таким сладким и нежным одеялом, что он смирился, лёг возле капкана и тихонечко завыл, перед тем, как смежить веки. — Так, а тут что у нас такое? Матерь кошкина, живой лис. Так, надо же что-то сделать. «Если ты не поторопишься, — подумал отстранённо Саша, — лис будет не очень живой». Он попытался открыть глаза, но смертельный сон утягивал его, ложился свинцовой тяжестью на веки. — Лисик? Лисик? Чёрт, а вдруг он бешеный. Чем я занимаюсь. Лисик?! Да живой ли. Саша собрал все силы и еле слышно застонал. — Вроде живой. Бедняга. Как же тебя угораздило. Больше Саша ничего не слышал и не чувствовал, обморок от потери крови затянул его в свою войлочную воронку смертельного покоя. — Он обосса… описался? — Нет, это я отмывал его от крови. Бедняга же был весь в крови. «Сам ты… описался», — лениво подумал Саша, ему хотелось спать, и он даже негодовал и удивлялся — с чего это он тут проснулся-то? Хорошо же спалось. Насмерть. Он открыл глаза и поклацал затёкшей челюстью. — Я же говорю — выживет. Вовремя вы его нашли и догадались жгут на лапу наложить. — Дык! ОБЖ и прочее сачкование на военной подготовке. Лисик. Хе-ей. Лисик. Саша покрутил головой, так и есть — ветеринарка. Лапа туго стянута бинтом. На него смотрят два мужика, один в зелёном и с кровавыми пятнами — значит ветеринар. Второй — щекастый какой-то, похоже тот, что его нашёл. Он ещё раз клацкнул зубами и уронил голову на смотровой стол — досыпать. — Вроде домашний. — Ошейника не было. — Ну, смотрите, ухоженный, ушки чистые, не нашёл ни клещей, ни блох. Скорее всего домашний, сбежал откуда-то. — Ладно, дам объявление. Ну, спасибо, что спасли доходягу. Саша почувствовал, как его аккуратно сгребли со смотрового стола и понесли куда-то. «Да-да. Домашний я, свой собственный, отвали. У меня, между прочим, пузо мокрое и задние лапы, мне холодно». Человек отреагировал почти телепатически — стащил с себя куртку и замотал в неё Сашу-лиса. — Ути, маленький, сейчас приедем домой. Всё будет хорошо. «Да за что же мне такое наказание», — обречённо подумал Саша. С другой стороны, где-то он явно выслужился, если покровитель оборотней Симаргл обратил на него свой взор и отвёл беду. Но этот человек, он сюсюкал, дул в ухо, мямлил какие-то прибаутки и вообще, ни спать не давал, ни расслабиться. Потом его положили на заднее сиденье машины, и Саша облегчённо выдохнул — можно поспать. Проснулся Саша от голода и урчания в животе. Не церемонясь, не оглядываясь, он встал, вскользь бросил взгляд на перетянутую бинтами переднюю правую лапу, и похромал на запах еды и кофе. — Эй, ты чего? Лискин? «Как же ты достал», — подумал Саша, в голоде и недосыпе он был страшен. — Ничего себе, самостоятельный. В туалет хочешь? После этого вопроса Саша сообразил, что таки — да, накачали лекарствами, капельницу, небось ставили, захочешь тут. — Иди сюда. Фью-фью. Блин, как с вами лисами общаться. Саша с ужасом посмотрел на представленный его вниманию поддон, и направился к двери, в которую принялся скрестись здоровой лапой, мысленно умоляя богов, чтобы до этой дылды дошло, и он избавил его от унизительного кошачьего поддона. — Сюда. Ну иди сюда. «Обоссусь», — обречённо думал он. — Да куда ж ты. Тебе нельзя. Доктор сказал ограничить подвижность. Эх, погоди. Сейчас ошейник найду и поводок. К моменту, когда упомянутое было найдено и надето, Саша находился в полуобморочном состоянии, поэтому, за дверь он вылетел, таща за собой на поводке незадачливого хозяина. — Да-а, бедняга, эк тебя, — сочувственно сказал человек, наблюдая за лисом, блаженное выражение морды которого бросалось в глаза. В дом Саша возвращался медленно, спотыкаясь, он вспомнил, что у него лапка. — На ручки? «Ну, если тебе так хочется», — подумалось ему, потом он вспомнил, что руки у человека надёжные, уютные и тут же решил, что идея хорошая, а посему, встал на задние лапы, придал умильное выражение морде и — вуаля. — Какой ты дурашик. Точно домашний. Надо объявления расклеить. Ути, хороший какой. Что? Что? Носом же в глаз. Ай! Саша оттянулся по полной, обнюхал человека, слегка укусил за ухо и попытался за щёку. — Пойдём, пойдём. Вот так. Сейчас я тебя кормить буду, голодный, поди. Шутка ли, сутки спал. Саша мысленно присвистнул, ну понятно. Ого, надо бы как-то Ярика предупредить, куда он пропал и что с ним всё нормально. Тут ему под нос сунули миску с едой, и он обо всём забыл, жадно чавкая и пожирая сырые яйца и мясной фарш. — Во, понравилось. Я же говорил, натуралкой тебя надо кормить, а он мне — корм, корм купите. Ой. На этот раз «ой» относилось к тому, что человек сунулся гладить Сашу по голове, забыв, что перед ним лис, а не котик. Саша вскинулся, ощерился, пощёлкал зубами и снова кинулся набивать пузо. Он в человеческом-то виде особой ласковостью не отличался к тем, кто пытался лишить его обеда, а уж в зверином — готов был загрызть. Наевшись и усмирив в себе лиса, Саша наконец-то огляделся. Частный дом. Без особых понтов и изысков, надёжно, добротно, простецки, по-холостяцки. Хозяин дома стоял рядом на коленях и с умилением смотрел на него. Хоть лица людей с точки зрения зверя и выглядели странно и совсем по-другому, но Саша отметил: точно щекастый, скуластый, нос какой-то невнятный. Фу, люди. «Если он уйдёт, надо будет перекинуться и найти его фото. Чувак явно симпатичнее, чем я его сейчас вижу. Так, надо как-то объяснить ему, что я — милый и хороший. Обожаю врать. Ну, тяф, что ли». — Тяф, — сказал он тоненьким и самым милым голоском, на который был способен в лисьем образе. — Покушал, — снова безудержно умилился человек и уже с опаской протянул руку, чтобы почесать меж ушей. Саша милостиво разрешил. Потом он потёрся мордочкой об эту руку, а затем разлёгся на полу, подставляя живот. «Смотри, доверяю тебе, давай, сообрази это и признай меня милейшим лисом. Чёрт, давно не приходилось так унижаться, но что делать, не перекидываться же на глазах. Ага, а весело бы было — голый мужик у тебя в гостях». Человек улыбался и осторожно чесал лиса по бокам и животу. — Наверное надо тебе чесалку купить. Тебе понравилась лежанка и коврик, а? «Чувак, если я тебе отвечу, ты же скончаешься от инфаркта», — презрительно подумал Саша. — Я тут почитал, что лисы едят, ууу. Да вы всеядные. Хочешь овощи? А? Типа на десертик? «Вообще я уже нажрался, но с другой стороны — кто же от еды отказывается», — подумал Саша и принялся тыкаться носом в ладони. — Интересно, а вот перчик болгарский будешь? Вот так Саша понял, что попал и что нашёл личный сорт наркоты. В человеческом облике, к сладкому перцу он относился нейтрально, есть — хорошо, а в лисьем — ему никогда в голову не приходило жрать овощи и фрукты. Охота, мясо, рыба, лягушки, насекомые. Но болгарский перчик! Оказывается, на лисьем языке он раскрывался горчащей сладостью, а потом нежной свежестью, а потом снова сладостью, но уже душистой. — Ва-а-ах, — блаженно сказал он, от восторга. Перец он слопал прямо из рук человека, давясь от жадности. — Ещё? На. Держи. Главное умеренность и не переедать, а то вдруг не понравится твоему желудку, вонять будешь. Саша тут же подавился вторично. Его гордость снова была уязвлена. Он — прекрасный и безукоризненный лис-оборотень, он писает нектаром, а какает… вообще не какает! — На ручки пойдёшь? «Нет, где-то я нагрешил. Задрал ты меня своими нежностями. Хотя, на ручках у тебя хорошо». Он подумал, потом решил, что для поддержания репутации лапушки надо пойти на ручки. Да и потом, уютный мужик, приятно гладит. — Хороший, хороший лисик. Интересно, как тебя зовут. «Александр, но, если я тебе это скажу — точно инфаркт гарантирую», — лениво подумал Саша, его охватили нега и блаженство. Ох, какого человека он себе отхватил, как гладит, какие нежные руки. Саша спохватился — какого фига? Обычно все такие обнимашки нравятся лису, но не человеку, но сейчас, он точно был уверен, что балдеет от этих рук и бархатного голоса — как человек. «Хрень какая-то», — тут же раздражённо продумал он и вознамерился типнуть зубами за руку человека, но потом напомнил себе, что у него роль милашного лисёнка, а посему — тшшшш, пользуйся, Саша, расслабляйся дальше. В таком угаре прошло два дня. Кормёжка, глажка и почёсывания, короткие прогулки возле крылечка, сладкие-сладкие поваляшки на лежанке и даже, на вторую ночь, в постели человека. Нет, ну какой лис не любит большие кровати? — Тебе холодно? Одиноко? Ну, маленький, не пущу я тебя… Не могу, ты мне прямо сердце рвёшь этим взглядом. Ладно, иди. Саша помахал перевязанной лапой и вот уже человек сам, добровольно, затаскивает его к себе в постель. «Ах, это моё обаяние», — самодовольно подумал он и деловито прорыл себе ход в одеяле. Ночью ему было жарко, холодно, скучно, он спихивал и натягивал зубами одеяло, топтался по спящему и утром получил выговор: — Нет. Больше никогда. Только место. Понял? Место. «Это мы ещё посмотрим», — злоехидно подумал он, составляя планы по дрессировке человека. По истечение двух дней, повязку Саша потребовал снять. Ускоренная регенерация оборотня — очень приятный бонус при тяжёлых ранах. Сначала долго намекал, наступая на лапу, что можно уже, потом, выбесившись от тупости человека, начал рвать зубами бинт. Человек перепугался и повёз к ветеринару. Это тоже пошло на пользу, Саша любопытно выглядывал в окно автомобиля и соображал, где он, куда его занесло. Ветеринар же от их визита получил лёгкое потрясение. — Наверное очень молодая особь. Отлично заживает. Просто потрясающе заживает, с удивительной скоростью. Нет, ещё не до конца поправился, но повязку действительно можно снять. Какой хороший мальчик. — Тут он попытался погладить Сашу, за что был жестоко укушен. — А вы говорили ручной, ласковый. «Так не с тобой же, с ним. Дурак ты, хоть и ветеринар», — презрительно подумал Саша. На следующий день, человек загрустил, стал чесать его за ушами. — Солнышко, папа сейчас пойдёт на работу. Папа принесёт вкусное. Пойдём погуляем и придётся тебе всё же пользоваться туалетом дома, хоть ты и не любишь. Так-с, заодно и объявления расклею по посёлку. Так не хочется тебя отдавать, пушистая ты морда. Сашу в мыслях перекосило от этого сиропа и сюсюканья, потом он обрадовался. Ну наконец-то! Вовремя он от повязки избавился! Можно перекинуться, а то он скоро забудет, каково это — человеком быть. Говорят, уже после недели беспрерывного пребывания зверем — сложнее перекинуться. А после месяца — говорят, почти невозможно. С самой честной и преданной мордой он проводил «папу» и даже помахал хвостом, после чего выждал полчаса, чтобы человек точно не вернулся, зажмурился, сделал шаг и стал человеком. В первую очередь необходимо было найти одежду, что-то такое, что лежит в глубине шкафа, что часто не надевается, а посему хозяин и не заметит, что его вещи брали. Запустив руки в недра верхней полки, Саша выудил шорты и футболку. Порадоваться он не успел, натянув их он понял, что вещи были женские, синие шортики и розовая футболка с блестяшками. Село критически. В обтяг. Совсем в обтяг. Он даже взвыл и шорты пришлось снимать. Футболка переливалась блестяшками, но выбирать другую он не рискнул, ладно, тоже одежда. Покопавшись в ящике с нижним бельём, он нашёл какие-то парашюты и, какое совпадение, тоже синие. В надежде, что хозяин дома не питает к ним любви, Саша рискнул их надеть. Сложил аккуратно всё, как было, огляделся. Комп! — Только не запаролен, только не запаролен. Слава Симарглу и детям его. По памяти он забил адрес одного известного сайта знакомств, который хоть и сдал позиции современным мобильным приложениям, но всё ещё пользовался спросом. Войдя в профиль «Знойная_чика_2000», он сбросил сообщение для «Моряк красивый сам собою». Это был его напарник, коллега, друг и… бывший. «Всё в порядке. Не волнуйся. Жив». Таким нехитрым, но эффективным способом они общались, когда не хотели светить привычные каналы связи. «Даже не думал. Получил твою записку». Саша замер. Подумал. «Яр, я не оставлял записок». Ответ прилетел незамедлительно. «Саш, где бы ты ни был, если там безопасно — оставайся как можно дольше». — Та-а-ак, — протянул Саша в монитор, покусал подушечку большого пальца и коротко ответил: «Понял». Предупредив напарника, он встревожился, но прикинув, что на данный момент его искать не будут, если некто побеспокоился и считает, что он устранён — то пусть и дальше так считает. Итак, нужно было установить личность его спасителя, это было не сложно, потому что мужик параноиком не был, незапароленый комп и сохраненные пароли в аккаунтах. Идеально. — Кирилл Гордеев. Привет, Кирилл Гордеев, симпатичный ты мужик, как я погляжу. Ярику ты бы точно понравился. Хотя, знаешь, ты и мне нравишься. Саша задумчиво запустил пятерню в волосы и растрепал их. Красавцем Кирилла не назовёшь, но безумно привлекательным и каким-то уютным — очень даже. Всё-таки, оборотень, лиса — воспринимает людей по-другому, по своим критериям. С экрана на Сашу смотрел приятный молодой человек с высокими скулами — не показалось, и мягкими, округлыми чертами лица, из-за чего лис и обозвал своего спасителя «щекастым» — а вот это, показалось, никакой он не щекастый. Русые волосы, нос с горбинкой, мягкий, но не безвольный подбородок. — Я уже влюбился, — вздохнул Саша и принялся изучать профили во всех соцсеточках, где засветился Кирилл, благо, что их было не много. — Так ты музыкант. Ничего себе, вот оно что, своя звукозаписывающая студия. Ну, на корочку хлеба хватит. Так. Понятно. Старше ты меня года на два и тебе тридцать. Хорошо. Он закрыл все вкладки, почистил историю, выключил компьютер, оставив мышку точь-в-точь под тем углом, как она была расположена до того, как он за неё взялся. После этого Саша огляделся и принялся исследовать дом. Лисом он не мог изображать буйный интерес, так, ходил, принюхивался с опаской, лишь сейчас, человеком, он прошёлся по всему дому и подробно его изучил. Три комнаты, одна из них — спальня хозяина — была им ранее изучена. Ещё он выучил кухню, там же была его лежанка и кормили! Комната — похоже на рабочий кабинет, легко превращается в гостевую, с дополнительными спальными местами. Большая комната — очевидно гостиная, плазма на стене, большой стол, комната бестолковая, но очевидно, что здесь можно принять много гостей, целую компанию, дополнительные спальные места — тоже можно было организовать, Саша не сомневался, что, если диванов на всех не хватит, в доме всегда найдутся «пенка» и спальники. Всё говорило о том, что хозяин — не бука, человек компанейский. — Холостяк. Но баба есть, я унюхал, — сказал себе Саша и покосился на футболку. — А баба тут бывает редко. Чёрт, детектив хренов, комп выключил, а даже не проверил статус и фото не посмотрел. Ладно. Надо найти, куда заныкать шмотки и перекинуться в лиса. Так оно безопаснее, чёрт его знает, когда нагрянет этот Кирилл. Когда Кирилл вернулся, Саша хотел было дремать дальше, но вспомнил, что он прекрасный, милашный и идеальный лис. Пришлось вставать и плестись навстречу радостному: — А кто у нас тут? Ах, рыжая морда у нас тут. Ну-ка, иди сюда. А я тебе что купил! Ты посмотри, игрушки, косточку погрызть, вкусняшки, чесалку. Будем чесаться? «Ой, да шёл бы ты», — подумал Саша, но как только его спины коснулась расчёска для животных, понял, что то, что он раньше принимал за оргазм — было всего лишь его подобием. — Агхррррр, — сказал он и растянулся на полу. «Делай, что хочешь, Кирилл, чесалка — божественная».