Так что ты хотел знать об обезьянках бонобо?

В таком блаженстве Саша прожил ещё трое суток. На следующий день Кирилл никуда не уходил и пришлось ему весь день проходить в облике лисы, но потом «папа» сообщил, что снова отлучится, и Саша оттянулся, достал припрятанные шмотки, оделся, чтобы не светить голой задницей в окнах — мало ли, кто мимо пройдёт — и снова покопался в компе, порылся в шкафах, пытаясь точнее представить хозяина дома, чем живёт, кто по жизни, кто эта незнакомка, у которой он одолжил футболку. Фото в соцсетях ничего не дали, тут баба какая-то, там баба какая-то, тут вообще в обнимку с двумя мужиками и, поди, пойми это он на рыбалке или на гей-пати. Зато Саша окончательно установил своё местонахождение, коттеджный посёлок, в двух километрах от леса и в трёх от того места, где ему не повезло попасться в капкан. — Лисик, Лисик-Лисик, смотри, что я тебе принёс! — Саша, привыкший откликаться на «Лисик», покорно подошёл и дежурно изобразил радость. Хотя, ну каждый раз — начинал дежурно и мысленно обливал презрением, а потом втягивался, как не радоваться, когда пришёл такой офигенный парень, который знает, как правильно гладить лису по пузику. — Смотри, нравится? Нравится? Это тебе Вера передала. Если до этого Саша подозрительно вглядывался в розовый ошейник, то после упоминаний какой-то Веры — тут же начал рычать. «Дура! Розовый к рыжему! Кирюха, где ты такую бабу себе нашёл, ну это же кошмар эстета». Рычал он убедительно, и Кирилл расстроился. — Ну вот, а она заглянуть собиралась как-нибудь. Точно не наденешь? Если бы Саша мог, он обязательно бы оттопырил средний коготь на передней лапе, одной из двух, но он не мог, поэтому он просто занялся пантомимой: выкопал воображаемую яму и воображаемо в неё сел. — О, — всполошился Кирилл, — а ты ж, наверное, гулять хочешь. Пойдём. А ошейник всё-таки придётся надеть и поводок прицепить. Раз у тебя с лапой всё тьфу-тьфу-тьфу, пойдём-ка пройдёмся. Вдруг твоих хозяев найдём, хотя, знаешь, я бы предпочёл, чтобы ты остался со мной. Саша почти расчувствовался, но ограничился тем, что оглушительно чихнул, давя в себе тёплые чувства. Он ловил себя не только на том, что тает, когда до него дотрагивается Кирилл, но и на том, что за эти дни стал ужасно тактильным лисом. С учётом, что он всегда считался самым недружелюбным, холодным лисом и человеком, сейчас он сам искал компании и требовал, чтобы его гладили и чесали, а сам частенько провозил носом по щеке Кирилла, тыкался им в его руки. «Если так дальше пойдёт, стану домашним оборотнем», — размышлял он, провожая в очередной раз «папу». Домашним, ленивым, толстым, потому что короткие прогулки утром и вечером, а всё остальное время он валялся на диване, включая и те моменты, когда оборачивался человеком. Когда Кирилл уходил, он проверял сообщения от напарника, читал новости, смотрел телевизор, валялся на диване. Да, увы, человеком тоже. Безделье было вынужденным, но приятным, в тёплом уютном доме, у надёжного человека, после всех рабочих стрессов — то, что надо. Смущала, правда, футболка с блестяшками и парашюты, но раз никто не видит — значит гордость страдает только наполовину. — Странно. Лисик, а без тебя никто не приходил? Саша напрягся. Кирилл задумчиво прошёл по дому. — Не первый день не покидает это странное ощущение. Вроде всё, как всегда, но что-то не так. Бывает такое, когда кто-нибудь заходит в твоё отсутствие, кто-нибудь, не знаю, например, бывшая. Но это не она, я её уже спрашивал. Странное ощущение, не то запах чужой, не то чувствуешь тепло в воздухе от чужого тела, даже не могу объяснить внятно. Чувствуешь это и даже не носом, а скорее, носом, кожей и, почему-то, ушами. «Бывшая? Которая Вера? Интересно», — Саша так задумался, что потерял бдительность, а Кирилл тем временем тряхнул головой, отбрасывая странные, по его мнению, мысли и бросился его тискать, словно котёнка. — Ах ты мой умница, идём гулять? «А то, — мысленно ответил Саша, — идём, идём. А то я скоро превращусь в рыжую толстую диванную подушку, из которой будут торчать тоненькие лапки». Прогулка удалась, Саша был занят мыслями, поэтому не носился по кустам и сугробам, а чинно вышагивал, что очень понравилось Кириллу. — Не знаю, что на тебя нашло, но всегда бы ты так. Саша же раздумывал, что делать. Написать Ярику, чтобы тот явился за «своей пропавшей лисой» или продолжать тихариться, скрываться у Кирилла? Жить лисой, не перекидываясь — можно, но раз в три дня всё равно надо принимать человеческий облик. А может у Кирилла это пройдёт? Может просто действительно показалось ему, ложное чувство, что кто-то был? Ведь и такое бывает, когда никого не было, а ложные чувства уверяют, что — были гости. Саша задумчиво хватанул снега и пожевал его, что ж, рано или поздно это должно было закончиться, пожалуй, надо завтра сбросить Яру адрес и сказать, чтобы забирал. Нечего Кирилла с ума сводить, да и ему — хватит отдыхать и расслабляться в полной безопасности. Это тормозит их расследование. Нужно действовать и показать, что они готовы не только прятаться, но и нанести удар неведомому врагу. — Тяф. — Лапки замёрзли? На ручки? «Ну как они могут замёрзнуть у лиса? Ну, Кирилл, я тебе не котик, который снег видит только в окно. Я — лис! Но на ручки можно. Хорошо у тебя на ручках. Господи, я же лис и взрослый человек! Совсем мозги раскисли». — Молодец. Вот молодец. По-моему, ты поправился, тяжеловатенький. Сашу тут же перекосило и он начал рваться с рук. Нет уж, это слишком! Он прекрасный поджарый рыжий лис! Кирилл покормил, погладил, вычесал, посидел рядом с лежанкой, нежно проводя пальцами между ушек, на сон грядущий. Саша готов был рыдать — прямо прощальный вечер, только один из них не знает, что всё вот-вот закончится, однако, рыдать ему не позволил набитый животик. На ужин он умудрился сожрать кусок жирного гуся, уполировать кефиром и банкой зелёного горошка, поэтому, рыдать было затруднительно, все силы были брошены на переваривание. Ничто не предвещало, не шептало и инстинкты не тревожило. Утром Кирилл покормил своего лиса, вывел погулять в тёмное зимнее утро, потом попрощался и ушёл. Саша подремал ещё часика два, ведь нельзя рано просыпаться, вредно. Лисам — точно вредно, животные ночные, дрыхнуть бы целыми днями. Проснувшись, он сладко потянулся, побродил лисом по дому, заставил себя встряхнуться и перекинулся. Дальше, всё привычное, достать из-под ванной шмотки и пойти смотреть новости проверять сообщения. Да, одежда под ванной — плохой вариант, но туда точно никто не заглядывает. Саша оделся, довольно прошёлся по дому, потягиваясь и разминаясь. Определённо этот санаторий встанет ему в лишние килограммы и точно не там, где надо, вместо широкой груди будет широкая задница. Да, нужно связаться с Яриком, пусть забирает «своего сбежавшего лиса». Он замер у компьютера, запоминая как лежит мышка, под каким углом стоит клавиатура, чтобы потом оставить всё точно в таком же виде. Саша старался, старался не оставлять следов, но у людей тоже есть интуиция, инстинкт оберегания своей территории, похоже, у Кирилла интуиция была на высоте. «Водички что ли попить», — лениво подумал он и, решив, что — да, отправился на кухню, где снова замер, запоминая что и где стоит. Навыки «невидимой» жизни у него были на высоте — работа такая и хорошая зрительная память была важным подспорьем в ней. Запоминая, он максимально сосредоточился. — Кто вы такой и что здесь делаете? Саша, крутой опытный детектив, умелый оперативник и вообще, просто красавец, от неожиданности подпрыгнул и позорно взвизгнул. В дверях стоял Кирилл. — Я всё объясню, — проблеял Саша, ломая голову, что же он скажет. Этот Кирилл был не похож на того, к которому он привык, это был совершенно другой, чужой, опасный Кирилл, в руках которого очень убедительно лежало полено — Кирилл держал его нежно, почти как ребёнка. Саша сглотнул, машинально отмечая, что полено было берёзовым. Он так привык, что Кирилл добрый, большой, уютный, немного увалень (что поделать, лисий взгляд на жизнь и людей отличался от человеческого), что сейчас смотрел на него во все глаза и не узнавал. Высокий, стройный, жёсткий, решительный. Вместо того, чтобы искать слова для объяснений, Саша подумал: «Ну вот как не влюбиться?» — Я жду, — ровно сказал Кирилл и поудобнее перехватил полено. Тут Саша стрельнул глазами — так и есть, не затворил за собой дверь, если рискнуть и перекинуться прямо сейчас, лисом он сможет проскочить и убежать, оставив человека в недоумении и лёгком помешательстве. «Будь, что будет», — решил он, закрыл глаза и сделал шаг. — Это ещё что за … Саша рискнул и проиграл, лис отчаянно сражался со шмотками, в которых напрочь запутался. «Не перекидывайтесь, дети, в одежде», — трепыхалась в его голове мысль, а сам он бился в сражении с тряпками, в которых запутывался всё больше и больше. Кирилл, широко распахнув глаза, наблюдал за ним. «Господи, да помоги ж ты мне! — психанул про себя Саша, потом, вспомнив, что люди любят слабых и беспомощных, сдался, перестал биться и жалобно заскулил. — Мне же плохо, спаси уже, ты же добрый». Кирилл был добрым, а ещё — заботящимся о собственной безопасности, поэтому он шагнул вперёд, не выпуская полена. Тут Саша струхнул не на шутку, фантазия подкинула картинку кухни, забрызганную мозгом и кровью, его мозгом и кровью. Он испуганно завизжал и засуетился, ещё больше заматываясь в одежду. — Тихо. Тихо. Не бойся. Хотя нет, бойся. Что я говорю. Полено Кирилл отложил и протянул к лисе дрожащую руку. Саша, по уши в розовой футболке и трусах-парашютах на хвосте, замер, потянулся вперёд и нерешительно её лизнул. — Возможно, я схожу с ума, — спокойно сказал Кирилл, вызвав у Саши смешанные чувства жалости и уважения, это же надо так спокойно признавать этот факт. В ответ он отрицательно помотал рыжей головой и снова жалобно поскулил, намекая на то, что тряпки с него желательно снять. Кирилл странно посмотрел на него и стащил злосчастную футболку, от трусов лису удалось избавиться самому, махнув хвостом. Он отбежал на безопасное расстояние, за диван и там перекинулся. — Ты не сошёл с ума. Я всё объясню. Кирилл сидел на полу, подтягивая рукой полено поближе, Саша же стоял за диваном, прикрываясь здоровенным диванным валиком, скромных бабских подушечек тут не водилось. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Кирилл оставил полено в покое и принялся щипать себя за руку. — За тыльную сторону надо, так больнее, — добросердечно подсказал Саша. — Но не поможет. С тобой всё в порядке. То, что ты видишь — реальность, ты не сходишь с ума. Я — оборотень. Давай, мы сядем и я всё объясню? Я безвредный, не опасный, хороший. — Я и так сижу, — сказал Кирилл, — вы тоже, присаживайтесь. Нет-нет, не надо на диван. Мне потом его чистить после вас придётся. Валик — так точно. Вы его так крепко прижимаете к… себе. Саша смущённо покрутил головой. — А можно халат из ванной? — А нет, — отозвался Кирилл. — Я отвернусь, а вы сбежите. — С голой жопой на мороз? — Тогда просто исчезнете, если вы — моя галлюцинация. — Нет. Ладно, я просто постою. С диванным валиком. Они ещё некоторое время таращились друг на друга и Кирилл сдался. — Обещаете, что будете тут? — Хвостом клянусь, — торжественно ответил Саша. Кирилл встал и, постоянно оглядываясь, вышел из кухни. Вернулся он с махровым халатом, не подходя близко, кинул его Саше. Тот от неожиданности уронил валик и не поймал халат, сверкнув при этом всеми статями. — Прошу прощения. — Это я прошу прощения, не докинул. — Извините, что пришлось вас просить об этой услуге. — Да ну что вы, просто я подумал, что и вам прохладно и мне неловко будет сидеть на том же диване, о который вы тёрлись своими голыми телесами. — Премного благодарен. Расшаркавшись таким образом, они снова прожгли друг друга взглядами, причём Кирилл не переставал пощипывать себя за руку. — Оборотни существуют, — сказал Саша, надевая халат, и устало плюхнулся на диван. — Нас мало. Мы очень осторожны и обычно не попадаемся, но если так случается, то люди сами считают, что это им мерещится или они сошли с ума. Кирилл, большое спасибо тебе, то есть вам, что спасли меня. Я бы сразу ушёл, как зажила лапа, но не представлялось удобного случая. Кирилл осторожно опустился на противоположный конец дивана, и Саша с облегчением отметил, что полено он в компанию не взял. — Серьёзно? Вы — оборотень? — Мне ещё раз перекинуться? — спросил Саша и с готовностью начал развязывать поясок халата. — Не надо. Спасибо. Я уже увидел то, чего не должен был. Подождите. Помолчите. Они сидели и молчали. Саше было стыдно, неловко, но при этом — словно гора с плеч, одной проблемой меньше. Теперь молчание нарушил он. — Я могу рассказать, как это происходит и как это произошло со мной. Только, если можно, давайте познакомимся и перейдём на «ты», я как-то за это время привык к вам. К тебе. Меня Саша зовут. А вас — Кирилл. — А, давайте, пока официально, — погасил его порывы Кирилл. — Я как-то не привык сразу фамильярничать с незнакомыми голыми мужчинами. Да и с одетыми, знаете ли, тоже. «Заслужил, — подумал Саша, — ладно. Будем вежливы и аккуратны, как лиса в курятнике». — Можно я вас ущипну, чтобы вы перестали терзать свою руку? Кирилл подумал, потом что-то пробурчал про субъективную реальность, вещь в себе и протянул руку. Саша, вместо того, чтобы ущипнуть, с готовностью вцепился в неё и крепко пожал. — Я есть, я существую. Оборотень я с детства. С восьми лет. Знаете, вот ездишь к бабушке в деревню каждое лето, парное молоко, друзья из деревни, утром на рыбалку под присмотром старших ребят. Ездишь и не думаешь, что в один прекрасный день тебе попадётся странная лиса, которая подойдёт к тебе в лесу, когда ты отправишься с друзьями за грибами, подойдёт и будет играть с тобой. Я тогда отбился от своих, буквально за дерево отошёл и увидел её. Она была обычная, летние лисы не всегда красивые, рыжевато-серые. Я её сначала за собачку принял. Мы играли, она дала себя погладить, а потом внезапно укусила. Я чуть не заплакал, было больно. — Он машинально, хотя прошло столько лет, потёр ребро ладони. — Она убежала. Ребята за меня испугались, когда я сказал, что меня покусала какая-то собака. Отвели к местному фельдшеру. Тот перепугался, бабушку вызвал. Короче, отделался я курсом уколов от бешенства. А той же ночью я внезапно проснулся. Светила луна и чей-то волшебный голос звал меня играть на поляне. Я выбрался из дома, дошёл до края деревни и там она меня ждала. Она сказала мне: разденься, закрой глаза, представь, что ты — как я, и шагни вперёд. Вообще, говорят, что у взрослых этот процесс происходит сложнее, нужно учиться перекидываться, а ребёнок — детям всё легко, они не задумываются. Я шагнул и через секунду стоял рядом с ней, на четырёх лапах, с хвостом и со всем, что положено лисёнку. Я даже не подумал, что это странно и необычно. Да что там, я подумал, что сплю и мне это снится. Мы бегали с ней по лесу, потом она отвела меня на то же место и сказала, чтобы я снова закрыл глаза и представил себя таким же, как раньше. Вот и всё. Домой я вернулся страшно уставшим и проспал до обеда, бабушка, помню, ругалась, что я дрыхну и ей не помогаю. Вот и всё. Кирилл слушал его недоверчиво. «Ты, главное, полено не бери», — подумал Саша. — А зачем этому учиться, этому перекидыванию? То есть, оборотни кусают, а потом всё, можно не превращаться, если не умеешь? Тогда и оборотнем не станешь. — Нет. После укуса необходимо обратиться, иначе, человек будет разрываться между человеческой и звериной сутью и, если не сможет перекинуться, сойдёт с ума. Особенно в старину было много таких, кто воображал себя зверем, бросался на людей, ну и попадал в жёлтый дом. Сейчас установлены строгие правила. Если ты решил кого-то обратить, то должен оставаться неподалёку и всячески помогать обращённому, быть его наставником. Кстати, чтобы тебе, в смысле, чтобы вам не думалось, что всё так просто, кого хотят и обращают — на это тоже есть правила. Для обращения должна быть причина. Например, сокращение количества оборотней какого-то вида или какая другая, я тонкостей не знаю. — Тут он смутился, — Дело в том, что лиса меня научила перекидываться, выполнила свою задачу, а потом — исчезла. Я даже не знаю, кто это был. Потом, конечно, мне сложновато пришлось, ребёнок, не знает почему ему иногда хочется сбежать из дома и бежать во весь опор по лесу. Хорошо, что мы в военном городке жили, там лесополоса рядом была. Сбегал иногда по ночам и носился под деревьями, мышей ловить даже сам научился. Последнее он произнёс с гордостью, а потом прикусил язык. Это хорошо, что он самостоятельный и умный с детства, но пока лучше придерживаться позиции: «Ми-ми-ми, я славный лисик, кушаю бабочек, какаю цветами и неважно, что притоптал полгуся, а потом удобрял всё в округе». — Я даже на сообщество оборотней сравнительно недавно вышел, лет пять назад. Они, когда узнали мою историю, даже попытались выяснить, кто это был и почему обратил. Была версия, что это — одна женщина, у которой произошло несчастье — умер ребёнок, утонул, и она таким образом словно пыталась себе его вернуть. Её сразу за это простили, заочно, но, когда её нашли, выяснилось, что это не она, во всяком случае она всячески уверяла, что не её зубов дело. Кстати, у неё второй брак и двое детей. Всё хорошо. В общем, ту лису так и не нашли. Есть у меня одна теория, но это неважно. — Сказки какие-то рассказываете, — недоверчиво сказал Кирилл. — На жалость давите. Саша пожал плечами. Он эту историю мало кому рассказывал и сейчас внезапно почувствовал себя опустошённым. Похоже, его лицо сказало за него больше, чем он хотел. Кирилл подвинулся чуть ближе и мягко сказал. — Ладно. Я в это всё не верю и не понимаю, что происходит в моей жизни, но — ладно. Если вы выйдете из неё так же быстро, как и пришли, я смогу сделать вид, что мне это приснилось. — Тоже верный вариант, — вздохнул Саша, уже горюя о предстоящем расставании. — Вызовете такси и подарите халат с тапочками? Я вам потом на карту всё верну, честное слово. — Сны на карту ничего не возвращают, — отрезал Кирилл и кинул ему телефон. — Вызывайте такси и уезжайте. Я оплачу. Халат дарю. — А тапочки бы ещё. Кирилл вышел, потом вернулся с валенками. — Пожалуйста. Утепляйтесь. До свидания. В офис Саша явился злой. Таксист всю дорогу бросал на него подозрительные взгляды, но молчал, а высадив у домашнего подъезда, внезапно начал ржать, глядя, как Саша, ёжась и стараясь не потерять валенки, оказавшиеся на два размера больше, ковыляет к подъездной двери. — Яр, хорошо хоть консьержка уже ко всему привыкла, — вздохнул он, рассказывая о своих приключениях. — В квартиру пустила, запасные ключи у неё. — А машину я твою не нашёл. Но мне удалось отследить, куда её перегнали, снегопада не было — по следам прошёл. Туда, куда мы и подозревали. — Ага. — Ага. — Замки я уже поменял. Симку ты должен был заблокировать сразу же. — Ага. Саша снова вздохнул. В кабинете Ярика было неуютно, напарник — он же бывший — любил сквозняки и холод из-за чего они часто собачились, когда пытались жить вместе. Всё-то его сейчас раздражало, всё, кроме воспоминаний о Кирилле. — Эх, Яр, ты бы его видел. Аполлон. Ну, немного такой мягенький Аполлон, не подкачанный, но такой классный. Рост — метра два, не меньше. Ярослав, обладавший относительно компактным ростом в 175 сантиметров, вскинул брови, но промолчал. Он вообще с момента появления Саши всё больше молчал, что было нехарактерно для него. Но и Саша явился совсем на себя непохожий. Уже сорок минут разливался соловьём о неизвестном Кирилле, время от времени переходя на деловой тон и сообщая о том, что успел узнать. — Саш, лучше расскажи, как думаешь, капкан там был нарочно поставлен или случайно? — Не знаю. Ты знаешь, вроде бы на крупного хищника, а с учётом того, что на прогулках Кирилл вечно бубнил, что поводок не снимет, так как боится, что я убегу и меня волки загрызут — ну, чёрт его знает, возможно случайность. Ярик расхохотался. — Тебя уже один волк загрыз. — Ой, отстань, герой-любовник, — отмахнулся Саша. Ярик тоже был оборотнем, но не лисом, а волком. Перекидываясь, он становился красивым крупным канадским волком. Не среднерусским, не сибирским лесным, не тундровым волком, а канадским. Обратил его кто-то из гостей славного города Санкт-Петербурга, откуда Ярик был родом, обращение состоялось в подростковом возрасте. Саша как-то пытался выведать подробности, как всё это происходило, но обычно открытый и внешне доброжелательный Ярик тут же тему менял и говорить отказывался. Саша даже предположил, что с обращением связан некий травмирующий опыт и даже готов был распахнуть свои объятья и побыть жилеткой, если очень надо, но и тут его ждало разочарование. — Это слишком личное. Отстань. — Но, вдруг тебе надо выговориться. Это, как его. Проработать проблему. — Саша, на текущий момент проблема это ты. А я — просто хочу сберечь эти воспоминания, как самые личные. Ясно? Вот в этом и был весь Ярик. Настоящий волк. Глядя на него никто бы не мог представить этого худющего молодого человека, почти мальчика, волком. Максимум — тойтерьером или пражским крысариком. Блестящие широко расставленные голубые глаза, смотрящие на мир открыто и с некоторым восторгом, длинный любопытный нос — всё это обманывало собеседников, его считали поэтом, ну или каким-то таким, странненьким. Воздушное впечатление от образа немного портил — а на взгляд Саши наоборот украшал — твёрдый, волевой подбородок, говорящий о решимости и силе характера, но голубые глаза Ярика были так влажны, печальны и прекрасны, что окружающие обманывались ими, как ёжики кактусом. Собственно, Саша тоже в своё время пал жертвой их очарования, но в отличие от большинства — приятно обманулся. Он был любителем кактусов. — Так что, какие у нас планы? Записку я нашёл в дверях квартиры, я так и думал, что ты забегал и оставил. Получается, что они. — Планы. Планы. Да, у нас планы. — Александр, относись к работе серьёзно. Мы в опасности. На нас вышли те, на кого мы должны охотиться, а ты в этот момент сидишь на краю моего стола, болтаешь ножкой и мечтательно пыришь глаза в потолок, очевидно вспоминая, как этот твой Кирилл протянул тебя дрыном. — Не было дрына. Было полено. — Хорошо, протянул тебя поленом. Саша психанул. — Да ничем он не тянул! Я там жил неделю и страдал. Я смотрел на такого классного мужика и не мог даже подрочить. Тут до Ярика наконец-то дошло. — Ах, недотрах. Вот почему ты такой злой. Саша замялся. — Ну, возможно. Не недотрах, а сдерживаемая сексуальная энергия. Кстати, как друг — мог бы и помочь. — Как твой бывший — я против. Саша, который всю неделю только и делал, что ел, спал и подставлял то спинку, то пузико на почесать, внезапно решил, что всю неделю невыносимо страдал, сгорая от страсти. — Яр. Мне кажется, ты мне хочешь помочь. — Саш, мне кажется, тебе нужен холодный душ. Кроме того, я думал — ты влюбился. — Так и есть. — Но в данный момент, ты домогаешься меня. Нет. Нет, я категорически против. Мы с тобой разошлись, расстались лучшими друзьями, организовали совместное детективное агентство, а коллеги — не заводят служебные романы и не спят вместе. Отвали. Саша хмыкнул, не прокатило, а жаль. Время от времени они нарушали своё правило «не спать с коллегами», похоже, сегодня был не его день. Однако, благодаря отказу, ему всё-таки удалось вернуть мысли в сторону работы. — Я вот думаю, может мне ещё раз пойти туда? Снова перекинусь и пройду вдоль ограды, может смогу подкоп сделать или дыру какую найти. — Ты уже один раз сходил. А, знаешь, давай сходим туда людьми. Ну, типа туристы. Снежок, свежий воздух, лыжи. — Когда? — Да хоть завтра. — Договорились. Заодно сможешь навестить своего Кирилла с поленом. Саша помрачнел и загрустил.