Поцелуй со вкусом цитруса

По чистой случайности набрести на заброшенную лабораторию невозможно. Птица так же думал, пока не столкнулся лично с этим, пока гулял по захолустным местам. Летать в последнее время становилось не отдушиной, а солью на рану, которую пока не до конца ощутил внутри ворон. Оставаться с самим собой стало тяжко. После того предложения, какое до сих пор для него звучало бредово и мерзко, прошло не так много дней, чтобы начать копаться в себе. Разумовский, к счастью, не лез. Сидел постоянно погруженный в работу. Или в телефон целый вечер насмотрится, да так и засыпает. Словно сотканное из нитей напряжение внутри него спало. Остался спокойный тихий парень. Птица бы и хотел вновь выдернуть по всякой причине из этого равновесия Сергея, да вот не может. Ворон любопытно осматривается в давно оставленном помещении. Некоторые вещи накрыты пленкой, а некоторые покрылись многолетним слоем пыли. Изредка можно увидеть банки из под газировки или бутылки из под алкоголя. Один бычок сигареты Птица заметил, когда придавил ступней. Откуда-то старое потрепанное кресло в углу стоит. Колбы валяются по полу. Не хотелось бы наступить на одну из них, когда он буквально ходит босиком. Поэтому Птица внимательно следует дальше, обходя все вещи, встречающиеся на пути, а иногда и разбитое стекло немного отодвигая. Окно на потолке завешано пленкой и лишь маленький просвет даёт знать, что ещё день на улице, так как в здании царит тьма. Но ворону это не мешает ориентироваться в ней. Зрачки постепенно загораются маленькими искорками. Обожжённая дверь прикрыта и пернатый её осторожно обходит, заметив ещё одну, но не деформированную огнем, а в некоторых места испачканную. Птица загорается лёгким интересом, куда же это всё приведет. Следующее помещение посветлее предыдущего, закатные лучи пробиваются в окно с потолка вниз. Они закрывают собой большую часть пространства и затрагивают две вещи, которые мягко сказать, удивили ворона. Две большие черные клетки расположились почти что по середине помещения и выглядели новыми. Ни грязи, ни ржавчины не было на решётках. Птица, вопросительно подняв брови, побрел к одной из них. Рука прошлась по решетке. Толкнув дверь на себя, пернатый зашёл внутрь, скривившись от противного скрипа, какой эхом повторился вокруг. Клетка вовсе не пугала ворона, он наоборот с интересом осмотрел её, заметив в некоторых места зачатки ржавчины и темную лужу. Странно. Птица поднял голову, поглядел на окно. Оно оказалось целым, даже нет намека на трещину. Тогда что это? Птица присел около лужи и оглядел её озадаченно. Неизвестная жидкость почти застыла и покрылась слоем пыли и грязи. Ворон коснулся её кончиками пальцев и присмотрелся. Красные капли скатились вниз к ладони. На кожу что-то капнуло. Птица посмотрел наверх. На верхней решетке был выгравирован значок. Ворон поднялся, дабы лучше осмотреть его. По телу пробежалась дрожь и остановилась лёгкой болью в голове. Перья на шее всклокочились. Сергей зовёт. Птица отмахнулся от этого зова и наконец рассмотрел значок. Аккуратно контур за контуров выгравировано слово:«вместе». Перья встали дыбом. Клетка заскрипела и угрожающе съехала вниз. Зрачки сузились. Птица юрко, помогая себе крыльями, проскользнул на выход, когда конструкция резко упала, хотя такому падению ничего не предвещало. Кусок металла с гравировкой отскочил от решетки и приземлился прямо перед Птицей, который тут же его подхватил. Тьма затянула пернатого к себе, не давая выбора остаться. А Птица и не хотел противится ей на этот раз. ************* Сергей забегал глазами по телефону, в какой несколько минут назад пришло сообщение с фото. И тогда бизнесмен вспомнил о вороне, которого рядом не оказалось. Работа так затянула, что время ни на мысли, ни на что-либо другое не было. Парень смутно помнил о том, что Птица находился где-то поблизости. То рыжая макушка промелькнет в коридоре, то угольного цвета крыло взмахнет и закроет случайно дверь с таким грохотом, что аж бизнесмен вздрагивал. А сейчас его здесь нет, кроме фото, приводящее в ужас. — Птица?— Прошептал Сергей, в надежде наблюдая за входной дверью. А вдруг ему незачем волноваться?— Птица.— Холодно позвал он вновь, уже раздражаясь такому исходу. Никто не появился, не поцарапал стекло до его скрежета, не случайно прошёлся перьями по плечу Разумовского, чтоб позлить.— Птица!— Вскрикнул парень, срываясь с места, спотыкаясь и падая на пол. Телефон покатился по полу. Внутри всё звенело, как стекло от удара об стену. Головная боль врезалась неожиданно. Сергей поморщился и еле встал, пошатываясь. — Звал?— Пророкотало по офису от стен. Сергей встряхнул головой от звона в ушах. Иллюзия. Опять. Перед глазами всё расплывалось. Темные, белые круги сменялись приближающимися к нему предметами, что могли бы сбить его с ног или придавить, но в последний момент резко отдалялись. В спину ударил ветер от взмаха. Разумовский повернулся назад и встретился с злорадными янтарными глазами. Птица плавно парил над землёй. Под ним расплывалась густая темная тень. — Т-ты где был?— Заикаясь, спросил парень. Птица наклонил голову набок. Сергей тут же попятился назад от него, чувствуя, что ничего хорошего дальше не светит. Он до сих пор не мог избавиться от внутреннего страха, вызванного самим вороном. — Тебя это не касается. — Ты так решил?— Бизнесмен отступил ещё на несколько шагов и ощутил за спиной стену. Птица недобро оскалился, как-то по-другому посмотрев на парня. — Птица? Т-ты ч-чего так смотришь?— С придыхом протараторил Разумовский. Кажется, то время, когда только от одного появления существа вся кровь стыла в жилах и сердце замирало от страха, вновь возвращается. — Не знаю. Но..!— Птица отвёл на секунду взгляд в сторону и закусил губу. Сергей от вернувшихся к нему кровожадно смотрящих глаз почти вскрикнул.— Желание свернуть тебе шею возрастает.— Крылья два раза взмахнули и их хозяин опустился вниз. Птица с отвращением кинул кусок решетки под ноги парню и равнодушно осмотрелся вокруг. — Что это?— Недоверчиво начал Сергей, переводя взгляд с железки на Птицу. — Зрение подводит? Так ты присмотрись. — Ядовито выплюнул ворон и исчез. Раскатистый смех заставил Сергея дернутся назад. Птица появился перед ним неожиданно с частью решетки в руках. Он продолжил смеяться. Эхо постепенно прекратило подражать его смеху. Ворон взглянул на бизнесмена, как на умалишённого и добавил:— Ты меня за дурака будешь держать? Думаешь я не найду следы твоих дел, мм?— Разумовский непонимающе поморгал и уловил перед собой гравировку. Сердце бухнуло вниз. Ладони запотели. Сергей рвано очертил взглядом слово и отрицательно мотнул головой. — Это не я! Н-нет… Птица ощетинился, пророкотал. Парень пискнул, когда чужая ладонь сомкнулась на его шее. Она сжимала ещё не сильно, но крепко. Разумовский вцепился за руку Птицы, с ужасом взирая на довольную усмешку.— Думаешь, я поверю этому бреду за твои красивые глазки? Не выйдет. — Ногти впились в нежную кожу, оставляя маленькие красные отметины. Сергей захрипел, сжал запястье, пытаясь остановить.— Ты наверное забыл с кем имеешь дело? Мм? Жалкий, беспомощный, Тряпка, которому я решился помочь. Кто ты, а кто я? Или думаешь Чумной Доктор не тронет тебя? Тогда ты глубоко ошибаешься.— Птица ядовито рассмеялся, сильно прикусив губу, что из неё полилась тонкая струйка крови. Он на такое лишь поиграл бровями. — О-отпусти...— Глаза закатились, хриплый вздох ушел с прерывистым выдохом. Ладони начали ослабевать. — Отпустить? Не-е-е-ет. Это только часть моего представления, Серёженька. И ты в нем первый зритель.— Парень улавливает яркий огонь в чуждых для него глазах и проваливается в страшную тьму вместе с существом. ************* Везде огонь. Серёжа потеряно смотрит на своеобразный круг, очерченный пламенем. Дым пробирается в нос и лёгкие страдальчески горят. Парень сухо надрывно кашляет, прикрывая рот ладонью. Глаза слезятся. Вторую руку охлаждает влага и Сережа отдергивает её, замечая красные разводы. Миг и он отшатывается от чужой крови, панически дыша. Горло болит и выдох получается с тихим свистом. Разумовский хватается за шею, кривясь от боли. — Нравится зрелище?— Отовсюду грохочет этот голос и к Разумовскому бросают бездыханное тело. Глотка вырвана, и кровь плещет фонтаном. Металлический запах въелся в нос и остался горечью на языке. Разумовский согнулся, схватился за колени, как за спасательный круг и закрылся в них от всего мира. Больно-страшно. Клавиши пианино фальшиво играют, будто по ним жёстко стучат. Сергей постепенно начинает задыхаться от большого количества дыма в легких. Пусть. Значит так он и должен умереть. Веки закрываются. Опять тьма. *************** — Как тебе вид?— Сергей открывает глаза и в страхе, вместо крика, глубоко вдыхает воздух. Его взгляд направлен только вниз. Он стоит на краю башни, ветер воет и пытается сбить с ног вниз. — Захватывающе, неправда ли? — Шепчут рядом с ухом. Разумовский застывает на месте и зажмуривается. Чужая ладонь цепляет футболку, которая натягивается на груди и животе и ворон толкает парня вперёд. Сергей хрипит, вместо крика и вскидывает вперёд руки, но не чувствует полета. Шею жмёт ворот футболки. Бизнесмен в ужасе смотрит вперед. Птица рядом на чужой страх скучающе зевает. Как котенка, держит Серёжу над пропастью. — Уверен, что справишься без меня? — Издевательски мягко говорит пернатый. Он почти прожигает взглядом мысленно чужой затылок, когда Сережа сипло отвечает, а ветер будто доносит эти слова до ворона. — Нет… Морщинка между бровями разглаживается, пернатый внимательно смотрит на испуганное лицо. Огонь в радужках потухает. Птица поджимает губы. — Неубедительно… — Ладонь отпускает ткань футболки. Край здания пустует. На это место, где стоял раньше парень, упали две капли дождя. Птица вздохнул, не уловив ни малейшего крика. Он зло цокает и спиной ныряет вниз. Крылья прижались сильно к телу. Ветер бьет прядями по лицу, но ворону это не мешает. За несколько секунд до падения парня ловят и прижимают к себе, впиваясь в бедро и плечо ногтями. Голова наклоняется назад, рука свешивается вниз. Парень потерял сознание. С такой лёгкой, беззащитной ношей можно сделать всё что угодно. Миловидное лицо впервые не выражает ничего, кроме безмятежности. Птица в душе клокочет от такой беззащитности. Крылья плавно разгоняют капли дождя. ************** Зеркало отражает изможденное лицо. Впалые щеки, бледная и холодная кожа. Он поднимает голову, наблюдая на открывшемся участком шеи. Пальцы касаются синяков и маленьких ранок на коже. Яркие следы, словно распустившиеся цветы, украшают шею. Серёжа прикрывает веки, позволив слезе скатиться по скуле. Покусанные губы щиплет. Голос ещё тихий. Хриплый. — Зачем?— Шепчет он в тишину, зная, что ворон рядом. — Это то, что могло произойти. — Сразу же раздается сзади. Парень не смотрит в отражении на Птицу, только на себя, на свою шею и убеждает себя в неправде чужих слов. — Хотел тебе показать, каким я мог быть. Разумовский сипло смеётся, опуская взгляд.— То есть ты не такой на самом деле? — Да. Я никого больше не убивал, не сталкивал тебя с крыши и не придушил до смерти. — Сережа бережно закрывает ладонями горло, слыша хмык. — Предупредил. Разумовский поворачивается наконец лицом к Птице, ненавистно буравя взглядом. Желваки играют на челюсти. Он цедит, сжимая зубы: — Для чего? Птица мрачно усмехается, делая к парню несколько шагов вперёд, а Сергей пятится к зеркалу. Ворон шипяще произносит, ехидно улыбаясь:— Если ты меня предашь, то я пристрелю тебя сразу же, как узнаю об этом.— Ворон закусил губу, лукаво поглядел на удивлённые голубые глаза и продолжил:— Даже не глядя на то, что ты мне симпатичен.— Птица убирает чужие руки с шеи, проводит по ней ладонью с нажимом, убирая тёплыми искрами все следы своего представления и, пихнув напоследок в плечо бизнесмена, расслабленно бредёт на выход из комнаты, будто ничего и не было. Сергей проследил за пернатым, остановившись на подрагивающих крыльях, потом посмотрел на себя в зеркало, заметив намек на румянец на щеках. Он дотронулся до скул, какие были ненормально горячими и отшатнулся при воспоминании недавно сказанных слов. Впервые, странность Птицы, что была теперь так ярко обусловлена, загнала его в угол и страшила от малейшей мысли о том, что же будет, когда пернатый привяжется к нему сильнее? Или в то время парень сможет угодить в такую же ловушку и не сможет противостоять случившемуся. А если процесс уже запущен? Серёжа почувствовал учащенное дыхание и быстрый ритм сердца, которые свидетельствовали о такой возможной вероятности. — Разумовский, ты, кажется, попал…— Ломким голосом пролепетал Сергей. От частичного осознания захотелось, не дожидаясь приговора пернатого, выстрелить себе в висок. Нет, не в висок… В сердце… Так надёжней… ************** По мнению Сергея, неделя началась для него интересно и одновременно волнующе. При одной мысли о Птице, тот тут же появлялся где-то поблизости, а внутренняя ослабшая ранее нить, какая связывала их, по ощущению стала крепче и теснее. Разумовский думал об этом двояк. С одной стороны, это не могло не будоражить, ведь до неопределенного момента привязанность была маленькой. Но с другой стороны, Сергей нехотя улавливал четкие редкие мысли Птицы, его раздумья, его чувства, которые яркими всполохами иногда почти затмевали всё вокруг, даже сами ощущения Разумовского. Любая его мысль заканчивалась на этом существе. Птица в последнее время стал пугать Разумовского не столько из-за своей сущности, странных проникновенных взглядов, сколько из-за бури чувств что вызывал. Сам пернатый, парень замечал неоднократно, стал опасаться такой привязанности. Конечно, кто хочет, чтобы его мысли читали как свои? В конце концов, Птица стал злее, импульсивнее, чем был ранее. Любой звук сопровождался бурчанием, а на лишние комментарии Серёжи он просто затихал, затем присматривался долго к бизнесмену и после либо уходил, либо тихо ругался себе под нос. Перья теперь у него не так хорошо уложены. Они забавно, подумал Сергей, топорщатся. Птица часто их укладывал по несколько минут, точнее старался уложить. Крылья при этом безысходно трепыхались, выражая всё негодование хозяина. Вот и сегодня, парень из-за окрепшей привязанности это ощутил, пернатый зайдет в офис с плохим настроением. Остаётся догадываться из-за чего. Разумовский старался не обращать внимание на дверь — её скоро должны открыть — и делал вид, что работает, хотя конференция уже как тридцать минут назад закончилась и весь вечер оставался полностью свободным. Дверь распахнули. — Не делай вид, что занят. — Буркнул пернатый, переступив порог офиса. — Плохо спал?— Попытался подколоть Сергей Птицу, но взглянув на взъерошенные волосы, перья, синяки под глазами, сжимающиеся ладони, и сразу пожалел о своих словах. — Не то слово. Хреново спал.— Неожиданно мягко ответил пернатый и плюхнулся на диван. Птица, почувствовав на себе долгий взгляд, повел плечом и почесал перья на шее, где загривок. Тихий рокот разрушил тишину, от чего Птица вздрогнул, отдернул руку и подозрительно зыркнул на парня. — Ого.— Случайно вырванное слово заглушилось неловким кашлем Серёжи. Он не ожидал от себя такой реакции. — Сам в шоке. — Продолжил ворон, усмехаясь. Складка на лбу сгладилась, заметил бизнесмен, и уже не представляешь Птицу, как злое существо. Усталость в его необычных глазах вдруг так ярко отобразилась, что парень на несколько минут завис. Пернатый вздохнул, вытянул когти и почесал запястье. Но от такого чесания кожа в некоторых местах превратилась в ранки. Первая кровь каплей упала на бедро Птице. Он устало прикрыл глаза и, кажется, бессильно опустил руки. А вот Сергей подскочил, тревожно гипнотизируя пораненное запястье. — Это не поможет. Бинт зря израсходуешь. — Невозмутимо ответило существо на вопрос, не заданный в слух. — Может объяснишь своё непонятное настроение? Птица распахнул очи и подозрительно прищурился, глядя на парня. Четкое недоверие Сергей расценил и радостно, и печально для себя. — Не поймёшь. — Я попытаюсь.— Настоял Сергей, сам не зная, с чем предстоит разобраться. Он юрко проскользнул на край дивана. Ворон было скривился надменно, но резко поменялся в лице, заметив чужое искреннее любопытство. — Я ведь ворон? — На кивок Птица всплеснул рукой и всколыхнувшаяся ярость на миг ослепила Разумовского внутри, что аж дыхание перехватило. Он схватился за грудь, перевел дух. Птица досадно нахмурился, умерив свой пыл.— Так вот…я— представитель этих пернатых. А у них как правило линька бывает. Ну так… — То есть…у тебя… — Да!— Ощетинился было ворон и рыкнул от своей лишней импульсивности.— Да. Она самая. Доволен подробностями? — Скептически глянул на притихшего Разумовского Птица и, страдальчески вздохнув, почесал перья на бедре. Неловкая пауза в незаконченном разговоре подбешивала ворона и нервировала несильно бизнесмена. Существо цепко посмотрело на лицо парня, на его руки, перебирающие края длинной синей кофты. Бредовая мысль оживила почти потухший блеск в янтарных глазах. Птица противоречиво задумался, укусил с внутренней стороны щеку, вздохнул как-то смиренно и начал, откинувшись на спинку дивана, сползая немного вниз. — Нужна твоя…помощь.— Скривившись на последнем слове, кинул невозмутимо пернатый. — Говори. — Парень, я тебе тут не овощи прошу разгрузить, чтобы ты так отвечал.— Вспыльчиво огрызнулся ворон, сомневаясь в своей вынужденной затее. — Птица, я внимательно тебя слушаю. Ворон опустил глаза, нервно облизнув обветренные губы.— Помоги мне расчесать крылья.— Пернатый заметил чужое изумление и выплюнул недовольно: —На раздумье тебе десять минут.— Птица незамедлительно исчез, оставив одно чёрное перо на диване. Разумовский потёр вспотевшие, похолодевшие ладони, разогрев их. Мороз пробежал по коже до затылка. ************ Сергей приоткрыл дверь в комнату. Пернатый сидел к нему спиной. Скрип. Перья зашелестели под сведенными лопатками. Тусклый свет и тепло комнаты ничуть не согревали. Разумовский осторожно прошел через порог и прикрыл дверь за собой, но не плотно. — Решился. — Что мне делать? — Присев на край кровати, спросил парень. Он убрал спавшую прядь с лица назад и сцепил руки в замок. — Садись ближе…— Пернатый плавно опустился вместе с ногами на кровать и указал ладонью на место, куда должен сесть Разумовский. Затем настала тишина, за которую парень уловил прерывистое шумное дыхание, будто ворон борется с собой внутри. Птица мягко раскрыл сначала левое крыло, потом правое.— Надо перебрать перья и убрать почти опавшие. Поранишь крылья — живьём сожгу. — Угрожающе бросил ворон и чуть наклонился вперёд, подмяв руками подушку с одеялом. Крылья, не разделяя настроя хозяина, потянулись к Сергею. Парень, затаив дыхание, коснулся маховых перьев на кисти левого крыла и пригладил по всей длине. Птица сжал ладонь на подушке и вздохнул, прикрыв веки. —Не больно?— Мысленно спросил Сережа. — Нет.— Фырканье служило хорошим знаком, что бизнесмен делает всё правильно. Крыло, до этого напряжённое, легло на руки парню. Он вновь бережно прошёлся по маховым перьям, подхватывая некоторые пальцами и с малым нажимом прочесывая. Ещё еле заметная вибрация отдалась по ладоням. Серёжа решился погладить предплечье, обнаружив там маленький пух. Он мило топорщился и под пальцами был совсем как шелк, даже приятнее. Руки, словно перебирая струны арфы, скользили по перьям, где-то немного оттягивали, а где-то щекотно почесывали. Пальцы зарылись в само предплечье, оттянув там маленькие перья. Птица прогнулся в спине, оттянул когтями одеяло и пророкотал. Несколько перьев опустилось на кровать. Серёжа успокаивающе погладил правое крыло. Его участь была такой же, что и с левым крылом. Парень помогал некоторым перьям наконец отцепиться от своего места, совсем не дергая. Иногда он их сильнее оттягивал, видя достаточно хорошую реакцию Птицы. Крылья трепетали в руках, ластились к ним и сами тянулись за спасительной лаской. Разумовский еле дышал, так завораживали его они, такие большие, черные, как истинные сапфиры. А если приглядеться, то кажется, что крылья блестят и переливаются. Последний раз пройдясь по перьям, соединяющимся с предплечьем крыла, Сережа заметил напряжённую спину ворона, сжимающие подушку, руки, и опущенную голову. Дыхание было лихорадочным.— Птица? — Сережа прикоснулся к плечу. Ворон вздрогнул и вяло хмыкнул. Парень ладонью постепенно опустился с плеча на напряжённые мышцы спины, доходя до разведенных лопаток. Пальцы прошлись обратно вверх, распушив и так всклокоченные перья, и дошли до шеи, затронув загривок. Птица поднял медленно голову. — Спокойно.— Прошептал Сережа ласково и опустился рукой вниз, размашисто погладив перья на спине, и поднялся ладонью к основанию крыла, оттянув там мелкий пух. Запястье перехватили. Серёжа удивлённо посмотрел на застывшего перед ним Птицу. Он поднял на него глаза, наклонив голову чуть набок. Существо постепенно изучало взглядом Серёжу, останавливаясь на голубых очах. Ресницы быстро затрепетали. Птица опустил запястье парня на свое плечо и чужой ладонью дошел до шеи, почти касаясь загривка. — Можно? — Можно… Серёжа запустил руку в яркие рыжие пряди на затылке. Он приблизился к Птице, наблюдая за расширяющимися зрачками, ощущая на своей коже теплое дыхание. Серёжа прикоснулся к холодным губам своими невесомо, будто от неправильного действия ворон может исчезнуть опять. Парень взглянул на пристально наблюдавшие за ним глаза и прикрыл наконец расслабленно веки, притягивая за макушку к себе Птицу ближе. Сережа, внутри задыхаясь от смешанных чувств, целует губы, получая неуверенный ответ. Крылья щекотно прикрыли его спину. Парень потянул на себя ворона, отрываясь от губ, ловя горячий выдох. Спина встретилась с контрастом холодного одеяла и теплых перьев. Птица опирается ладонями о поверхность кровати по обе стороны от Серёжи, задевая коленкой его полуопущенное бедро. Одежда еле слышно шуршит от прикосновения перьев. Существо соприкасается лбом о другой. Неразрывный контакт взглядов пробуждает что-то доселе необъяснимое, сравнимое хрупкой нежностью, что греет грудь. Существо сталкивается одновременно устами с Сережиными, пальцы на прядях сжимаются. Вторая ладонь опускается на шею, двигается дальше, к другому плечу, поднимая уложенные перья . Когтистая рука сменяется обычной, человеческой. Она цепляется за Сережино запястье и, оглаживая его, доходит до локтя. Ладонь ложится на скулу. Птица отрывается от Сережи, смотрит на него долго, неотрывно, задержав ладонь на его щеке. Затем опускается к чужой груди и ложится рядом, под боком. Левое крыло накрывает их, словно пуховое одеяло. Парень кладет на макушку ворона руку, поглаживая пряди. Он бездумно смотрит на потолок, а взгляд постепенно стекленеет от непонятных слез. В груди зияет дыра и её пока наполняет маленький кусочек этой хрупкости, больно царапая изнутри и залечивая порезы не сразу. Некое откровение сотрясает душу. Оно не даёт от такого, может простого, невесомого, целомудренного поцелуя засмущаться. Нет. Чувство стыда за то, что коснулись не просто губ, а чего-то глубоко сокрытого в глубине всей сущности, не появляется. Только понимание. Сережа будто поделился своей душой и получил то, чего наверное и не должен был получить. Слезы скатываются с ресниц вниз, на подушку. Птица поджимает колени, цепляясь рукой за кофту в полудрёме. Продолжение следует...