Прятки

— ...кофе, молоко, хлебцы, огурцы, оливковое масло... — Джеймс начал копошиться в пакете, тяжело вздохнув: — Вот блин, оливковое масло. Чёртово оливковое масло... Поттер разложил продукты по полкам на большой кухни и недовольно схватил пустой пакет, готовясь вновь совершить набег на магазин, чтобы всё же купить это дурацкое оливковое масло. — Ну да, обычное масло же не подходит, а вот оливковое — это другое дело, оно полезное и продлит мне жизнь на тысячу лет. — Мужчина недовольно махал пакетом, передразнивая подругу и её слова. Он резко, почти агрессивно, открыл дверь, и остановился как вкопанный, ведь перед ним был его лучший друг. Бывший лучший друг. В голове невольно пронеслось воспоминание, когда семнадцать лет назад он также само открыл дверь и увидел своего друга, который сбежал с дома и теперь надеялся найти у него убежище. — Сириус? — Лишь и вырвалось у него, однако в следующий миг мужчина резко достал из кармана палочку, направив её на столь неожиданного гостя. Нет, это не был Сириус. Это был преступник, который выглядел как преступник, и за двенадцать лет до мозга костей стал преступником. Поттер много раз, а в этом году особенно, представлял, что всё же однажды встретит его и вцепится в его глотку, вырвав оттуда кадык, однако сейчас он не решался даже ударить Блэка каким-то простеньким заклинанием. — Я не предавал тебя. — Было первое, что Сириус сказал, подняв обе руки. — Я без палочки, а на твоём заднем дворе гиппогриф. — Гиппогриф? — Джеймс нахмурился. Вели они себя сейчас так, словно и не расставались на двенадцать лет. — Говоришь, не предавал? — Нет. — Блэк увидел слишком явное недоверие друга, и осторожно достал с внутреннего кармана письмо, которое должен был ему передать. — Это от Лунатика. — Мы больше не называет друг друга этими дурацкими прозвищами. — Лишь и буркнул Поттер, и выхватил письмо. Он, всё еще не упуская палочки, раскрыл его зубами и достал оттуда пергамент с почерком друга. — Двенадцать лет назад Лили втайне от всех изменила Хранителя и им стал Питер. Однако он длительное время предавал нас, служив Волан-де-Морту. Это он вас предал. — Сириус коротко передавал содержание письма, в котором Люпин подтверждал его слова. — Откуда мне знать, что Римус написал это письмо не под империусом, а ты не врешь? — Джеймс нахмурился. — Ну, у меня даже палочки нет, как видишь. Да и можешь спросить Гарри, Рона или Гермиону, они лично видели Питтегрю, который годами был возле Гарри. — Ты говорил с моим сыном? — Спросил с ужасом Поттер. — Он мне поверил быстрее, чем ты... — Сириус тяжело вздохнул. — Я всё еще ничего не понимаю, но проходи. — Джеймс опустил палочку и пропустил мужчину внутрь, с опаской идя за ним. Даже если он их не предавал, это ничего не меняло. Сириус был обязан сказать ему, что он больше не Хранитель. Они сели друг напротив друга по разных частях стола и некоторое время просто смотрели друг на друга. Сириус не решался первым заговорить, а у Джеймса было столько вопросов, что он не понимал, какой следует спросить первым. — Почему ты там кипиша не навёл, когда это всё произошло? Тупо принял, что тебя запихнули в Азкабан... — Я ведь думал, что и ты мёртв, а затем Грюм мне сказал, что Розали... Что её тоже больше нет. Разве мне был смысл сопротивляться, когда я потерял своих лучших друзей, а также единственного человека, с которым я хотел разделить свою жизнь? — Как ты тогда узнал, что мы живы? — За тебя узнал из газеты, когда вышел. Ты теперь настоящий герой в глазах волшебного мира. Джеймс фыркнул. Опять это дурацкое слово. — А за Розали узнал лишь вчера, когда встретил её дочь. Глаза Поттера заблестели, однако он ничего не сказал. Это не его секрет. — Почему ты первым делом не отправился ко мне со всеми этими объяснениями, а почти год шатался бог знает где? Нелогично было бы сначала всё рассказать мне? — Хотел взять Петтигрю по-тихому, чтобы он не успел сбежать. — Ты сказал, что принял свою судьбу. Так почему же ты сбежал? — Джеймс сложил руки в замок. — Увидел в брошенной мне газете изображение семьи Уизли. А вместе с ними и крысу без одного пальца. И я понял, что Питер ближе, чем можно подумать. И он может вновь навредить. — Ладно. Допустим, выглядишь ты не очень, но и не звучишь как безумец. — Поттер продолжал свои расспросы, однако с каждым новым вопросом его голос ставал всё мягче. — Мои воспоминания были слишком мрачны, чтобы дементоры могли ими питаться. Да и им было как-то всё равно на пса. — Это умно... — Джеймс поднялся и подошел к другу, который тоже сразу встал. Ему было абсолютно всё равно на его внешний вид, и он его крепко обнял. У Сириуса в глазах появились слёзы, и он тоже обнял лучшего друга, который за столько лет даже не изменился. Лишь какой-то сдержанности добавилось. — Прости меня. Я пытался выбить тебе суд, говорил со всеми кем можно, но все настолько твердили, что ты виноват, и я ведь лично видел, как ты стал нашим Хранителем, что в итоге и сам в это поверил. Да и тот факт, что он убил Лили... Я был вне себя от боли. — Я тебя ни за что не виню. — Блэк лишь отмахнулся. — Ты прав, всё было против меня. Они отстранились, и Поттер рассмеялся. — Ладно, надеюсь, ты помнишь, где ванная комната. Одежду свою я тебе дам, а то Розали придет и испугается. — Да, спасибо. — Грустно проговорил мужчина. Он поднялся на второй этаж и взглянул на своё изображение. На него смотрел чужак с красными безумными глазами, и длинными чёрными, как смола, волосами. А тело его было настолько слабым и немощным, что, казалось, он и от ветра согнётся пополам. Джеймс делал вид, что всё хорошо, но это было не так. Сириусу было стыдно за то, как он выглядит. Стыдно за то, что он двенадцать лет пробыл в Азкабане. Стыдно за то, что он сейчас врывается в жизни, в которых уже давно является лишь призраком. — Ну вот, теперь я вижу Сириуса Ориона Блэка. — Довольно заметил Джеймс, когда мужчина вышел. Судя по всему, он сторожил у двери. — Я выгляжу ужасно. — Справедливо заметил Сириус. — Ага, конечно. — Съязвил Поттер, хотя мысленно согласился с тем, что этот худой человек, на котором висела его одежда, действительно мало напоминал главного красавца школы, Сириуса Блэка. — Пойдем, ты, наверное, сейчас и слона сможешь есть. Я там что-то стряпал. — Хозяюшка. — Впервые за это время пошутил Блэк, и Джеймс облегченно выдохнул. Что-то там от Сириуса да осталось. Они спустились на кухню, где в самом деле было уже первое, второе, и третье. — Ну что, как тебе мой малой? — Спросил гордо Поттер. — Классный. Но похож на тебя разве что внешностью. И то, глаза то у него... — Лили. — Закончил за него Джеймс и легко улыбнулся тёплым воспоминаниям о своей жене. — Надеюсь, ты, в отличие от Розали, потерпишь обычное масло, а не оливковое. Она со мной однажды пару дней не разговаривала, когда я добавил в её фреш обычное и не сказал об этом. — Вы вместе живёте? — Вдруг резко спросил Блэк, чувствуя, как его сердце замерло. В ванной было полно женских штучек и, если бы не любимые парфюмы Белфорт, которые он был лишь рад вдыхать, то он бы даже решил, что здесь живёт какая-то другая женщина. — Да. — Легко сказал Поттер, и Сириус посмотрел куда-то в сторону. — Но лишь когда она вынуждена оставаться одна в доме. Розали не любит это дело, говорит, что сходит с ума в месте, где всё напоминает ей о... О её прошлой жизни. Она с тобой тоже была так помешана на чистоте? — Ну да. — Блэк заметно выдохнул, ведь его худший страх не оправдался. То есть, было бы весьма логично, если бы в итоге Розали и Джеймс были вместе, но благо этого не произошло. В дверь раздался стук, и Поттер резко подорвался. — А вот и Розали, будь тут. — Мерлин... — Лишь прошептал мужчина. Поттер покинул кухню и открыл дверь Белфорт, у которой в руках было много различных папок. — Знаю, что никакой работы дома, но дело срочное. — Быстро оправдалась она, видя ошарашенный взгляд друга. — Не думаю, что тебе сегодня будет до работы... — Это почему же? — Весело спросила эта деловая леди. — Сириус вернулся. Сидит сейчас на кухне. — Что? — Розали перевела взгляд на друга, отложив папки на тумбу. — Мерлин, Джеймс... — Он не предавал нас. — Нет? — Нет. Розали ничего не сказала. Лишь бросилась на кухню, где Блэка не было. — Ну и где он? — Спросила с волнением Белфорт, боясь, что он сбежал. — Странно, тут же был только что. — Джеймс нахмурился. Розали посмотрела по сторонам и увидела в углу комнаты большого чёрного пса. Она улыбнулась и бросилась к нему, упав на пол, и крепко его обняла. — Мерлин, я просто в это не верю! Наконец-то ты вернулся, только было бы хорошо, чтобы я увидела именно тебя. Пёс заскулил. — Ну и что, что ты вышел из Азкабана? — Белфорт словно прочитала его мысли. — Так не честно, я же не явилась к тебе в виде кошки. Розали отпустила животное и поднялась. За миг перед ней был уже Сириус. Он был как никогда бледен, скулы еще больше запали, как и глаза, под которыми были тёмные круги. Но какая разница? Это был всё еще Сириус, о чём говорили серо-голубые глаза, которые Розали однажды сравнила с двумя глубокими озерами. Белфорт вновь обняла теперь уже мужчину, сжав его так крепко, что он чуть не задохнулся и не повалился на пол от такого напора. Джеймс легко улыбнулся, переглянувшись с Блэком, которой несмело коснулся её волос. — Это правда ты? — Тихо спросила Белфорт, слегка отстранившись. Сириус ничего не ответил, и между ними появилась неловкая пауза, которую быстро прервал Джеймс: — Ей-богу, Розали, человек, знаешь, сколько нормально не ел, а ты тут со своими сентиментальностями. — Верно. — С улыбкой сказала она. Они втроем сели за стол, но Блэк не решался вновь приступить к обеду, несколько смущаясь пристальному взгляду Белфорт. Он лишь украдкой смотрел на неё, подмечая неведанные ему раньше черты. Её голос стал еще твёрже, а уверенность теперь была не показушной, а шла изнутри. Она появилась в следствии пережитых ею событий и теперь билась ключом в тёмно-карих глазах. Розали была всё также прекрасна. Время не убивало её красоту, а лишь утончало и отшлифовывало её, подобно дорогостоящему камню. — Ну... А какие у вас новости? — Наконец-то спросил мужчина. Наиболее его удивляло, что Розали даже не интересовалась теми вопросами, которые вывалил на него Джеймс. Ей сказали, что он невиновен и она сразу в это поверила. Блэк мысленно фыркнул. Видимо, в то что он предатель она поверила также быстро. — «Белфорт & Поттер» теперь являются межнациональной маркой. Мы открылись в Америке в пяти главных городах. — С гордостью проговорила Белфорт. — Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго, Сан-Франциско, Атланта. Америка на мне, так что я частенько там бываю в последние годы, а в этом и вовсе десять месяцев там сидела, как раз пока Гвенделин в школе. — С ней я уже тоже познакомился. — Проговорил Блэк, и Джеймс бросил взгляд на Розали, однако та выглядела совершенно спокойной. — Розали, она твоя копия, я словно встретился с тобой в далёком прошлом. — Ничего подобного! Гвен, она ведь совсем как... — Белфорт резко замолчала. Её дочь не была похожа на неё. Она была мелким смутьяном, подобно своему отцу, который тоже ненавидел сидеть над книгами, чувствовал отвращение к дисциплине, зато обожал квиддич, шалости и нахождение в центре всеобщего внимания. — Она совсем как типичная гриффиндорка. — Закончила Белфорт, опустив взгляд. Она знала, что Сириус прекрасно понимает, что Гвен его дочь. Это было невозможно не понять. И она ему обязательно это подтвердит лично, но когда они будут одни. — Джеймс сказал, что твой дом пустует. — Сириус поспешил изменить тему разговора. — А где Оливия? — Ох, Оливия спустя год после рождения Гвен вышла замуж и родила сына! Представляешь себе? Это был ужас, ведь я очень боялась оставлять дочку на непонятно кого, и они с Гарри проводили всё своё детство в магазинах. — Пока не заявили, что уже могут оставаться одни. — Добавил Джеймс, рассмеявшись. — Круто. — Сириус грустно улыбнулся. Казалось, лишь сейчас он осознал, какая между ними лежит пропасть. Эту дыру было просто невозможно ничем заполнить, ведь в то время, как его жизнь просто остановилась на двенадцать лет, они продолжали жить, путешествовать, знакомиться с новыми людьми, читать самые разные книги и, конечно же, растить своих детей. — Правда, кое-кто всё же умудрился два раза выскочить замуж. — Джеймс кивнул в сторону Розали. — Оба раза не совсем удачно, но всё же. Однако для нашей Розали и два не предел, верно? — Кто его знает, Джеймс. — Белфорт подняла одну бровь, не понимая зачем мужчина это делает. — Жить длинная, так разве этот предел есть? — Увы, она не для всех длинная... Сириус неловко наблюдал за этой перепалкой. Значит ему не показалось, что отношения между ними были натянуты, как тонкая струна, которая вот-вот лопнет. Интересно, что между ними случилось. — Оба брака принесли мне важный опыт и неплохой капитал, благодаря которым мы и открыли наши магазины в Америке. — Поспешила оправдаться Белфорт. — Второй, Джонни, судья Визегамонта еще куда ни шло, но первый, Оскар, сынок важной шишки с Министерства, просто ужас ходячий. — Видимо, Поттер не собирался успокаиватся. — Уж с ним я не удержался и устроил дуэль. Слава Годрику, Розали быстро смекнула, что к чему и развелась с ним. — Мне нужно покормить Клювокрыла. — Сириус резко поднялся из-за стола, чувствуя резкий прилив какого-то отвращения и даже детской обиды. — Есть сырое мясо? — Да, одну секунду. — Джеймс открыл морозильную камеру, начав доставать оттуда куски мяса. — Кто такой Клювокрыл? — Поинтересовалась тихо Белфорт. — Да... Гиппогриф. Я на нём прилетел сюда, и он в общем-то на заднем дворе. — Я пойду с тобой, никогда не видела настоящего гиппогрифа. — Розали поднялась и с предостережением посмотрела на Поттера. — Джеймс, а ты как раз немного успокоишься. Сириус и Розали вышли на задний двор, осознав, что на улице уже были сумерки. Блэк подошел к животному, начав его кормить, Розали же предпочла остаться в стороне, используя это как повод просто поговорить с мужчиной наедине. Однако Блэк заговорил первый: — Почему Джеймс себя так странно ведёт? То есть, вы общаетесь весьма близко, но при этом как-то очень... Очень грубо. — Джеймс создал в своей голове картинку семьи, и теперь просто выходит из себя, когда эта, нарисованная им семья, оказывается всего лишь нарисованной иллюзией. — Что ты имеешь виду? — Блэк нахмурился. — Ну, типо, вы правда похожи на семью. Эти все фотографии по всему дому, и он так говорит, словно... — Словно мы вместе, а Гвен и Гарри наши общие дети? Да, есть такое. Признаюсь, меня весьма раздражало, когда люди сами говорили невесть что о нас, а Джеймса это всё лишь смешило. А потом он как-то назвал меня Лили, совершенно случайно, даже не понял, и я всё осознала. Ему очень нравится идея вот этой полной семьи, однако, думаю, так он всё еще глушит свою боль. Для него это имеет колоссальный смысл. Он не вступает в романтические отношения, не «предает» Лили, но стол не пуст и есть с кем съездить в Диснейленд и поговорить вечером. — А ты целых два раза разрушила эту иллюзию, выйдя замуж? А теперь вновь это делаешь, работая в Америке. — Именно. — Белфорт посмотрела на мужчину и легко улыбнулась ему. Он всё еще понимал её с полуслова. — Ты ведь останешься? — Пока да. Меня всё еще разыскивают, но Джеймс справедливо заметил, что они не станут искать меня у того, кого я якобы предал. — Да, это имеет смысл. К слову, тебе совершенно не идёт одежда Джеймса. Думаю, у меня осталось несколько твоих вещиц. — Правда? — Блэк очень хотел съязвить на тему того, как её мужья это пережили, но смолчал. Глупо было надеяться, что Розали будет сидеть у окна и ждать его. Она всегда умела идти дальше, ловко заменяя старых людей новыми. — Да, пойдем. Они направились к дому напротив, и, первым делом, Блэк заметил некую неухоженность во дворе. Без Оливии за цветами никто не ухаживал, а перфекционизм Розали на это явно не распространялся. — Неужели ты за столько лет вновь не высадила свои любимые гортензии? — Мерлин, зачем, у тебя ведь на них аллергия? — Розали сама не осознала, что сказала, и открыла дверь. Они зашли внутрь, и Блэк подумал, что если дом Джеймса значительно изменился, то здесь всё было таким нетронутым, словно он был тут вчера. Сириус и Розали поднялись в её комнату, и Сириус остановился как вкопанный в двери. Все его вещи были здесь. Всё, как он расставил ровно двенадцать лет тому назад. — Жуть. — Искренне признался он, когда и в шкафу рядом с её вещами висели хоть и устаревшие, однако идеально выглаженные его вещи. — После того, как Оливия съехала, я перебралась в спальню на первом этажу. — Поспешила объяснить Белфорт. — Это комнату оставила как такой себе островок воспоминаний. В комнате раздалась оглушающая тишина, ведь Сириус скрылся в гардеробной, а Розали не знала, что еще можно сказать. Когда он вышел в белой рубашке и тёмных брюках, она улыбнулась. — Всё-таки, классика никогда не выйдет из моды. — Легко заметила она, и её обдало холодом от взгляда Блэка. Он был обижен на неё. — Тебе не интересно, что случилось двенадцать лет тому назад? — Вдруг безразлично спросил он. — Ну конечно интересно. — Двенадцать лет назад меня подставил Питер Петтигрю, который был Хранителем. Двенадцать лет назад меня засунули в Азкабан за то, что я не делал. И ладно, я еще могу принять боль Джеймса, и то, что он поверил в эту чушь, но ты... — Сириус, я... — Розали, мы были вместе два года, неужели ты хоть на миг могла подумать, что я так поступил? — Его голос стал громче. — Ты просто переступила через всё, что между нами было и продолжила жить как ни в чём не бывало. — Сириус, но что я могла сделать? — В глазах Белфорт появились слёзы. — Я всеми силами пыталась тебе помочь хоть как-то, но всё было против тебя, а суд и Министерство были непреклонны. Розали умолчала о том, что выбирая между ним и Чаком, она добилась, чтобы именно его оставили на нижнем уровне Азкабана, где меньше дементоров. И всё же, это тоже было причиной, почему Фадж именно ему бросил газету, и почему он так легко убежал. Сириус лишь рассмеется ей в лицо и предложит провести в Азкабане двенадцать лет, даже если на нижнем уровне. — Я была уверена, что ты не виновен, но в итоге и это я приняла, когда ты шесть лет назад отказался от предоставляемого тебе суда. А ведь это было возможно лишь благодаря Джонни. — Твоему второму мужу? Как же благородно с его и твоей стороны. — Ну так а зачем ты отказался? Ты бы оправдался и вышел на свободу! — Я не видел смысла выходить. — Уже тише сказал мужчина. — Думаю, я хотел себя наказать за то, что позволил Лили изменить Хранителя. Да и если бы произошло чудо и меня оправдали, в чём я очень сомневаюсь, то каким был бы мой мир без тебя? Когда меня повязали, Грюм сказал, что тебя убили. — Что? — Столь давняя ненависть вновь зажглась в сердце Белфорт. Волан-де-Морт был злодеем, но главным злодеем её жизни был именно этот мракоборец. Он лишил её самых дорогих ей людей. — Ох, Сириус. Я ненавижу себя и до конца жизни буду корить себя, что могла сделать больше, хоть я даже и не знала, и до сих пор не знаю, что именно. Вот как бы ты поступил на моём месте? — Я бы переплыл море, чтобы добраться к тебе в Азкабан... — Заметил Блэк, и его голос дрогнул. — Розали, я бы весь мир сжег, но вытянул тебя оттуда, чего бы мне это не стоило. — Ты всегда был сильнее меня... Да и не забывай, я была беременна. И мне было чертовски страшно выступать против Министерства, куда повозвращались бывшие Пожиратели типо Малфоя или Нотта. — Гвен моя дочь? — Вдруг резко спросил Блэк, холодно посмотрев на Розали. Между ними была не лишь пропасть, а самая настоящая глыба льда, которую больше не мог потушить ни один огонь. — Ты ведь и сам знаешь ответ. — Хочу услышать это от тебя лично. — Да. Ты её отец. — Розали никогда не думала, что ей так легко дадутся подобные слова. Она сказала их стойко и уверенно. — Гвенделин Белфорт. — Сириус хмыкнул. Розали даже дала ей свою фамилию. Он бы не удивился, если бы она прибегла к какой-то подлости и назвала отцом ребёнка совершенно другого волшебника. — Прости, в честь звёзд не хотела называть. — Да к чёрту звёзды. Ты сделала всё в своем стииле. Зачем было говорить в первую очередь ей, кто её отец? Зачем марать своё имя какой-либо связью с предателем и преступником, которого, как там назвали? Главнейшим последователем Волан-де-Морта. Сириус взялся за голову. Слишком много потрясений спустя долгих двенадцать лет, во время которых единственным голосом был голос его совести. А сейчас... А сейчас он практически ненавидел ту, которую любил всем сердцем. Ненавидел и любил одновременно.