my dear soulmates

На мокром песке сохранилась дорожка следов, которая вела прямиком к морскому берегу. Леви и Т/и расположились на клетчатом пледе и разлили по бокалам вино. Из темноты доносился шепот волн, шипение пены. Редко был слышен гул ветра. На безоблачном небе, точно на кафеле, рассыпались звёзды. Они сверкали так ярко, словно бриллианты на ожерелье знатной дамы. Холодно не было: спасали пальто, алкоголь и тепло человека рядом. – Я же говорил, что не люблю праздновать, – Леви сделал маленький глоток, смотря в сверкающие глаза напротив. – Я помню, – губы Т/и сложились в усмешке. – Однако ты всё ещё здесь… – Справедливо, – Леви отставил бокал, девушка победоносно хмыкнула. Они изучали друг друга, вглядываясь в темноту и знакомые очертания лица. Глаза блестели, точно звезды на небе; хмельной туман отяжелял. – Леви, а ты знаешь какие-нибудь созвездия? – Т/и задрала вверх голову и посмотрела на небо. Его губы дрогнули в слабой улыбке. – Когда-то Кенни учил меня. Говорил: «Вещь нужная, и ориентироваться сможешь и девчонок клеить». – Ну а ты? – А я был плохим учеником, – он беззвучно засмеялся. – А что, повелась бы? Т/и повернулась к нему: в глазах цвета стали читалась усмешка, но сам Леви выжидающе замер. – А ты бы хотел? – она игриво улыбнулась. – Глупости всё это, романтизм. Я бы повелась на человека умного и надежного, даже если бы он никогда в жизни не видел карты звездного неба. Т/и налила себе ещё немного вина. – Люди временами придают слишком много значения вещам, которые того не заслуживают, – закончила она спустя мгновение уже глухим, уставшим голосом. – А что же тогда заслуживает? – поинтересовался Леви. – Это ты мне скажи,– Т/и вновь повернулась к нему, подперла голову рукой и стала пристально на него смотреть. Аккерман задумался и ответил не сразу. – Молчание и действия. Они говорят громче всего. Пустые разговоры ни к чему утопающему. А чувства… слова их только ограничивают. – Надо же, для того, чтобы стать философом, тебе достаточно всего лишь выпить – Т/и облизнула пересохшие губы. Аккерман нагнулся вперед, не сводя взгляда с приоткрытых губ девушки. Т/и невольно поддалась ему навстречу. Расстояние сократилось. – Надо же, – протянул Леви, обжигая горячим дыханием тонкую кожу губ, – тебе достаточно всего лишь нескольких бокалов, чтоб осмелиться на такую близость. – А тебе даже пить не надо для этого, – упирая руки в грудь парня и безрезультатно отталкивая, ответила Т/и. Он усмехнулся и резко отодвинулся. – Запоздалый пубертат, да, дед? – Вовсе нет. Проверка на выдержку… – Твою или мою? – Как знать, – Леви загадочно улыбнулся и подлил вина обоим.– Не замерзла? – Немного, – Т/и обхватила колени руками и чуть потерла их. Без лишних слов он подвинулся к ней ближе. Теперь их плечи соприкасались, и Т/и чувствовала тепло мужского тела. – Допьем и поедем, – Леви передал бокал девушке. – Тогда, за тебя, – принимая его и поднимая в тосте, отвечала Т/и. *** На следующий день Леви как ни в чем ни бывало пришел на работу, всё также осыпал остротами Т/и и гонял Ханджи. – Фу, какой противный, – жаловалась подруге Зоэ, таща с кладовой очередной мешок с кофе. – С годами он становится только ворчливее. Т/и посмеивалась над возмущением Ханджи, но и сама обходила Леви стороной. Так, крадучись на цыпочках и озираясь назад, девушка случайно в кого-то врезалась. Лепет извинений скомкано оборвался, когда она подняла голову и натолкнулась на пристальный взгляд голубых глаз. – Здравствуй, Т/и, – поприветствовал Эрвин, – Не ожидал встретить тебя здесь. Но оно даже к лучшему, есть разговор. Смит добродушно улыбнулся, а Т/и нахмурилась и недоверчиво взглянула на него. – Я вас слушаю… – Не переживай, это всего лишь дружеское приглашение на празднование. Видишь ли, моя жена большая любительница компаний, и она очень хотела бы встретить Новый год в обществе людей, помимо меня. – Ох, уверена Ханджи вам ни за что не откажет, да и Леви наверняка был бы не против, – оживилась Т/и. Радостная улыбка расцвела на её лице. – С Ханджи проблем нет, она сама напросилась. Но вот Леви… он отказался от приглашения на Рождество, не думаю, что согласиться и на Новый год. – И вы хотите, чтобы я чем-то поспособствовала? – Т/и неуверенно растягивала слова и с недоумением смотрела на Эрвина. – От тебя ничего не потребуется, у меня уже есть некоторый план. Просто скажи, хотела бы ты отпраздновать Новый год с нами? Т/и замялась. – Я не против. Но не буду ли я вас смущать? Как-никак я посторонний человек. – Что ты, мы будем только рады твоему присутствию. – Смит положил широкую ладонь на плечо девушки и улыбнулся. Это вселило уверенности. Прежде чем окончательно оставить Т/и одну, Эрвин вдруг остановился и, обернувшись, сказал: «Да, и надень своё самое лучшее платье». Он многозначительно посмотрел Т/и в глаза и кивнул на прощание. *** План Эрвина был прост: за несколько дней до разговора с Т/и он пригласил Леви отпраздновать Новый год вместе с ним, но получив предсказуемый отказ, сделал ставку на ответственность подчиненного. Так в новогоднюю ночь Леви позвонил в дом Смита, всевозможно проклиная того; боссу очень срочно понадобились какие-то документы. Дверь отворилась. На пороге стояла Т/и. Хмурость сменилась удивлением, а удивление перешло в смущение, которое однако Леви очень быстро скрыл. Девушка выглядела абсолютно очаровательно, а платье на ней, выгодно подчеркивающее все изгибы, так и притягивало взгляд. – Ох, Леви, ты пришел, – за спиной Т/и возникла массивная фигура босса. – Очень рад. Извини, я уже нашел копии документов у себя, теперь мне они ни к чему. Но чтобы искупить свою вину, приглашаю тебя к столу. Проходи, – Эрвин отодвинулся и жестом пригласил Леви в дом. – Ты с самого начала всё спланировал, да, Эрвин? – прошипел Аккерман, проходя внутрь. – Не всё. Многое - чистая случайность. – Такая же чистая, как и твой ход, – Леви саркастически улыбнулся, продолжая сверлить взглядом блондина. – Да ладно тебе, – начала Т/и, как только Эрвин ушел. – Сегодня праздник, не время злиться. Она солнечно улыбнулась. – Какая же ты мягкая. Аж тошно, – Леви потер переносицу и тяжело вздохнул. Он злился на себя, что в очередной раз повелся на манипуляции Эрвина и Т/и ухватил за собой. – Ах, тошно? – повторила она, подходя к Леви ближе. Т/и запрокинула подбородок, её взгляд вмиг стал жестче и хладнокровнее, а на губах заиграла милая улыбка, скрывающая оскал. – Знаешь, никто не виноват в том, что ты притащил совершенно ненужные документы боссу и попал в ловушку. Поэтому прекращай извергать свою желчь на окружающих и позволь отпраздновать без этих сцен. Леви с интересом следил за девушкой. В крови играли адреналин и странное волнение. – О, а это неплохо. Оказывается, ты умеешь кусаться, – хрипло и чуть слышно проговорил он. – Спасибо, что заметил. Странно только, что так поздно. Т/и круто развернулась и, точно натянутая струна, пошла в гостиную. Комната, выполненная в золотых и белых тонах, вовсе не была вычурной, наоборот, лишь выгодно подчеркивала вкус и состоятельность хозяев. В углу стояла зеленая ель, украшенная красными и желтыми шарами. Над электрическим камином висели рождественские носки, всюду горели огни. На большом и мягком диване уже развалилась Ханджи. Она заливисто смеялась над историями Сары, жены Эрвина, и утирала слезы с глаз. – Леви, Т/и! Давайте скорее к нам, всё остынет! – приглашала их за стол Сара, пока Эрвин разливал всем шампанского. Их, как нарочно, усадили друг напротив друга. На протяжении всего ужина они не сводили глаз, мысленно соревнуясь, кто же продержится дольше. – Т/и, – девушка обернулась на голос Эрвина, – Расскажи, а как вы празднуете Новый год в России? Все взгляды устремились на неё. Т/и стала рассказывать и всё улыбалась. – Тридцатого в большинстве случаев все проводят генеральную уборку. Тридцать первого готовят салаты; оливье и селёдочка под шубой занимают на столе особое почетное место! (На «селёдочке под шубой» все озадаченно переглянулись, но промолчали.) Делают и нарезки всякие, бутерброды. Что забавно, во время приготовлений всегда, когда я пыталась стащить что-то со стола, мама тут же несильно била мне по рукам и говорила одно и то же: «Это на Новый год! Не ешь, потерпи!», а после празднования всё остается, и мы ещё несколько дней доедаем, потому что «не пропадать же добру»! Все приготовления сопровождаются песнями молодости родителей. Так проходит день. Потом все собираются за столом, пишут желания на бумажке, сжигают и выпивают с шампанским под бой курантов. Поздравляют друг друга, смотрят бесплатные салюты с балконов. Ну, а первого все отходят от гуляния, проводят день в кровати и смотрят добрые советские фильмы. – А Санта Клаус к вам приходит? – с горящими глазами Ханджи смотрела на Т/и. – У нас не Санта Клаус, а Дед Мороз со Снегурочкой. Приходят они к детям на утренники, да на школьные ёлки. Ребята садятся на коленки к дедушке, рассказывают новогодний стишок и получают подарки. За подобными разговорами и проходил вечер. Сара предложила освободить гостиную и включить музыку. Т/и вызвалась относить посуду на кухню. – Насыщенный в России Новый год, – Т/и вздрогнула, тишину кухни неожиданно нарушил Леви. Он подошел к Т/и и чуть наклонился к ней. – Мне нравится идея со стишками, – Леви чуть улыбнулся. Девушка подняла вверх голову и сощурила глаза. – И чем же? – с вызовом спросила она. – Ты можешь посидеть на моих коленях и тоже рассказать что-нибудь… Мне же даже костюм не понадобится, ты и без того постоянно тыкаешь в мой возраст и жалуешься на холодность. – Браво! Так талантливо перевернул мои упреки в свою пользу. Язвительная усмешка сошла с губ, Т/и нахмурилась. Она смотрела куда-то вверх, над головой Аккермана. – Это же не…? Он посмотрел туда же, что и она. – Тц, омела. Наверняка Ханджи привязала. Они растерянно переглянулись. – Мы вовсе не обязаны, – опередил Т/и Леви. – Да, я понимаю. Но… – …Но ты хочешь этого? – он выразительно изогнул бровь. Что играло в них неизвестно: адреналин, шампанское или чувства, но расстояние стремительно сокращалось. – Я ещё не ответила, – тяжело дыша, прошептала Т/и. Горячее дыхание Леви обжигало, близость пьянила - их губы были в паре миллиметров друг от друга. – Ты ответила достаточно красноречиво, – последнее, что сказал Леви перед тем, как поддаться вперед. Руки легли на желанную талию девушки, притянули ближе к себе. Не зная, куда деть свои, Т/и закинула их на плечи парня и зарылась пальцами в смольные волосы, чуть оттягивая их. Леви зарычал в поцелуй, углубил его, сплетая языки. Он целовал резко, грубо, доминирующе. Кусал и зализывал, нежно оттягивал. Ноги подкашивались. Для Т/и всё прекратило существовать, кроме блуждающих по талии рук и Его горячих губ. Для Леви же всё только начало жить, и жизнь эта наступила с прикосновения неумелых рук, губ и Её нежного тела.