Виньетка

Мэн Яо любит выражение лица Не Минцзуэ, искаженного страданием – мука становится почти экстатической, когда он проходится по плечам Чифен-цзуня тяжелой плетью из телячьей кожи. Яо любит это невыносимо. И так же невыносимо любит Минцзуэ, когда он хочет боли. Когда он просит о боли, и Яо велит ему встать коленями на пол, а грудью лечь на лавку. Когда Минцзуэ впервые принес ему плеть, он не смог посмотреть ему в глаза. И Яо не смог поднять головы. Он только принял плеть и подумал, что никогда не решится его ударить; второй мыслью было, что он никогда не думал, что Минцзуэ попросит об этом сам и что Яо, верно, умрет от счастья, когда хвосты плети коснуться кожи Чифен-цзуня. Он так красив! Коленопреклоненный, он разбивает Мэн Яо сердце. Яо откровенно любуется развитой спиной Минцзуэ, его сильными бедрами, упругими ягодицами. Золотистую от летнего загара кожу не портят даже белые рытвины шрамов. Яо ласкает шрамы пальцами, пока не кладет ладонь ему на спину и не наклоняется к уху. «Чего ты хочешь?» «Наказания», - голос Минцзуэ звучит глухо. Яо знает, что лицо Минцзуэ до бровей покрывает вишневый румянец. Яо просовывает руку ему между ног, принуждая наклониться ниже, шире расставить бедра. Он берет в руку член Минцзуэ. Член уже твердый от одного предвкушения. Он трет головку между пальцев, на ней выступает прозрачная капля смазки. «Почему ты должен был наказан, прекрасный господин Не?» - спрашивает Яо. Он заправляет Мицнзуэ волосы за ухо и ставит ногу ему на спину, мягко похлопывая ремнем по ягодицам. Он видит, как подскакивает член между раздвинутых ног, загибаясь кверху. «За самонадеянность, - Минцзуэ тяжело дышит, прижавшись щекой к широкой скамье. – За нетерпение. За жестокость». «Звучит как неприятные для главы ордена грехи, мой господин, - Яо нажимает ступней Минцзуэ на лопатку, чтобы вжать его глубже в скамью, чтобы ему стало труднее дышать. – Ты должен быть как следует выпорот за них. Так, чтобы ягодицы стали малиновыми и чтобы сделалось трудно сидеть». Минцзуэ хрипло дышит, его плечи ходят ходуном. Яо ставит ему колено на поясницу, вынуждая его прогнуться и приподнять бедра. Он нежно пошлепывает Минцзуэ перед тем, как вдарить без предупреждения. Минцзуэ содрогается всем телом, но не издает ни звука. Яо почти ласкает его кожу ремнем, щекоча и выписывая восьмерки. Он бьет его снова, немного выжидает – и бьет еще раз, сильнее, по больному, по уже вспухшим красным полосам. Свободно раскачивая рукой с ремнем у его ягодец, Яо дает Минцзуэ отдышаться – а потом порет его до тех пор, пока на коже не вспухают налитые кровью пятна. Минцзуэ тяжело дышит, распластавшись на скамье. Его бедра слегка подрагивают, промежность вся мокрая от смазки, и когда Яо берет его член и ласкает его, Минцзуэ бедрами подается ему в ладонь. Он кончает быстро и помногу, со стонами исходят в пол. Когда они заканчивают, Яо отвязывает Минцзуэ от скамьи и долго целует. Минцзуэ все еще скованный, напряженный, он почти не размыкает губ; ему непросто отдаваться во власть другого. Яо обтирает его влажным полотенцем и смазывает следы от ремня целительной мазью. От его прикосновений Минцзуэ понемногу успокаивается. «Это действо отвратительно, - говорит Минцзуэ. – Мои желания подобны желаниям зверя». Он хочет встать, но Яо упирается руками ему в плечи и просит подождать, пока он смазывает внутренние стороны бедер, там, где случайно попали железные навершия хвостов. «Нет, - Яо целует его в затылок. – Вовсе нет, мой господин». Минцзуэ мрачно сопит, он не согласен. Яо легонько тянет за волосы, заламывая голову. Минцзуэ поддается – значит, еще можно. От вида его длинной, сильной шеи рот А-Яо наполняется слюной. «Иногда я хочу, чтобы бы ты делал... вещи со мной. Иногда ты – чтобы я с тобой. Это – самое сладкое, что можно представить», - сбивчиво объясняет он. Сидеть на пятках становится тесно, от тела Минцзуэ исходит жар – мысли путаются. Яо открывает рот и медлит, как застенчивый вампир, сглатывая. Минцзуэ кладет руку ему на бедро и сжимает: содрогаясь от удовольствия, Яо вгрызается ему в шею.