Монета падает на ребро

Кагеяма был хмурым с самого утра и даже не пытался обращать внимание на Хинату. Молчал и в раздевалке, и в зале, и когда начали подходить остальные члены команды; только здоровался со старшими. Кроме уже знакомых Дайчи, Сугавары и Танаки, Хината с не меньшим любопытством, что и всегда, познакомился с тремя второкурсниками — Киношитой, Энношитой и Наритой. — Ты точно в старшей школе? — уточнил Киношита, растерянно оглядывая его с ног до головы. От него шел ласковый, мягкий аромат ванильного свежеиспеченного хлеба, и Хината пообещал себе найти как-нибудь похожие булочки: они наверняка будут невероятными вкусными. А не найдет… может, стоит попробовать приготовить? Можно будет Изуми с Кодзи позвать — они почти совсем не пересекались с начала перехода в другие школы, хоть и переписывались почти каждый день. Ой, он, кажется, отвлекся. Запахи Киношиты и соседнего альфы было сложно отделить — настолько удивительно они соединялись, переплетаясь: свежая ванильная выпечка и печенье с имбирем, гвоздикой и корицей. Хината вдохнул поглубже, чувствуя мягкий приятный вкус на кончике языка и довольно улыбаясь, — запахи, связанные с едой, всегда занимали особое место в его сердце. — Это буквально оскорбительно, Киношита, — с укором на губах из-за спин двух других вышел третий старший с темными волосами и мягким выражением глаз, которого Хината и не увидел до того. — Привет новеньким, я Энношита Чикара, второй год обучения. Прости Киношиту, Хината-кун — тебя ведь так зовут? — он не особо ладит с окружающими, и это неудивительно. А он, — Энношита кивнул в сторону третьего парня, — Нарита. Вы можете обращаться к нам по любым вопросам, приложим все силы, чтобы помочь. Хината перевел на него взгляд и автоматически, как всегда при новом знакомстве, вдохнул совсем неглубоко и еле заметно — но вместо ожидаемого нового запаха вокруг витали лишь уже знакомые ароматы: мята от стоящего позади тихого Кагеямы, имбирное печенье и ванильный хлеб. Что?.. Он не удержался и растерянно моргнул. — Я бета. — Энношита-сан улыбнулся, глядя на его потерянное выражение лица. — Поэтому можешь не пытаться поймать запах. Хотя бы рядом со мной можно отдохнуть от всей этой карусели альф. — Еще Киеко-сан, — вставил Киношита. — Это наша менеджерица, третьекурсница, она подойдет через минуту-две. Но не смей на нее западать, перед тобой очередь из старших! — Он гордо выпятил грудь, прищурившись. — Не слушай Киношиту, он влюблен в нее по уши, но ни разу даже не сумел заговорить нормально, какая очередь. — Нарита усмехнулся. — Киеко-сан потрясающая, если что, к ней тоже можно обращаться. К слову, она будет рада третьему бете в команде. — Он улыбнулся дружелюбно Хинате, который сжал пальцы на эти его слова, но заставил себя улыбнуться в ответ. — Приятно познакомиться, семпаи! — Он склонился вниз, заставив мягкие рыжие вихры метнуться перед ними туда-сюда. — Позаботьтесь о нас, пожалуйста. — Кагеяма за его спиной невозмутимо поклонился тоже. — Да к-какие семпаи, — Киношита заикнулся от неожиданности, отступая. — Семпаи — это третьегодки, мы сами-то только-только первогодками быть перестали! — он нервно усмехнулся, глядя, как они выпрямляются. Но от неловкого продолжения разговора их отвлек восклик Танаки. — Красавица пришла! Хината с любопытством наклонил голову, переместив взгляд на вход. Дверь мягко отодвинулась в сторону, и порог переступила третьекурсница — хотя Танаке, моментально уставившемуся на нее влюбленными глазами, она была разве что по плечо. Старшие рядом полу-мечтательно вздохнули, пока Шоё старался не слишком пялиться на нее, хотя дух немного перехватило от восторга: о, в средней школе он, конечно, мог и не мечтать, чтобы у их команды была хоть какая-то помощница. — Доброе утро, — девушка полностью проигнорировала Танаку, жмурящегося от восторга от одного ее вида, и поправила прядь упавших волос; она даже успела переодеться из школьной формы в спортивную, и с ее присутствием в зале Хината ощутил, что картина мира будто бы ощущается еще более правильной. — Доброе утро, Киеко-сан. — Энношита приветливо улыбнулся и был единственным из второгодок, кто остался абсолютно спокойным. Девушка, проходя мимо в сторону подсобок, серьезно кивнула им всем, игнорируя легкий румянец на щеках у части команды. Хината невольно покосился за плечо: Кагеяма тоже смотрел на нее, но при этом невозмутимости в нем не убавилось ни на каплю. — О, уже познакомились с Киеко? — Сугавара подошел ближе спустя мгновение, как все они выдохнули, проводив девушку взглядом. — На ней держится почти вся организационная работа по клубу. И еще на нашем учителе-кураторе, Такеде-сенсее. С ним вы познакомитесь позже. Киеко не надоедайте только слишком, ясно? — Это не второй курс, соображают вроде лучше, — по-доброму усмехнулся Дайчи, встав рядом с ним. — Киеко для вас не ниже капитана, ясно? Слушаться беспрекословно! — грозно уточнил он спустя секунду, глядя на сбившихся в кучу четверых первогодок. — Ясно, Дайчи-сан! — Тогда на пробежку марш, мелкие, — улыбка снова мелькнула у Дайчи на губах. — Матч начнем сразу после, я буду в команде с Цукишимой и Ямагучи. С Хинатой и Кагеямой — Танака. Эй-эй, без паники, — моментально отреагировал он на изменившееся выражение лица Хинаты. — Сугавара подтвердит, что Танака хорош в нападении не меньше, а то и больше меня. Но на поддавки не рассчитывайте, — гроза вокруг полыхнула свежестью, — так что разминайтесь хорошенько, новички. Хината поежился и сорвался с места на бег. Кагеяма еле заметно вздохнул и последовал его примеру, за ним потянулись и Цукишима с не отстающим от него Ямагучи. Танака моментально бросился следом, громкими воскликами то и дело то ли подбадривая, то ли пугая. — Киеко они понравятся, — рассеянно бросил Сугавара. — Даже не сомневаюсь, — ухмыльнулся Дайчи. — Так, второгодки, чего стоим? Отдельное приглашение на пробежку ждете? Пошли-пошли! Зал озарился бодрыми криками старших и пыхтением младших, топотом ног и мягкими солнечными лучами. За бегом последовала разминка, и Хината тихо наслаждался каждой секундой нахождения в этом зале — рядом с теми, кто будет его командой в каждом матче, теми, кто поддержит его и кого сможет поддержать он… Стараясь дотянуться кончиками пальцев до кроссовок, Хината склонил голову пониже, пытаясь скрыть очевидно слишком широкую улыбку. — Эй, — Сугавара присел рядом на корточки, — не отвлекайся. Сделай глубокий вдох, и когда начнешь выдыхать — медленно наклоняйся. Выдыхай тоже медленно. Когда вдыхаешь — замри. Выдох — тянись дальше. Хината поспешно согнал с лица улыбку и сосредоточился на ощущении натяжения в мышцах. Остальные уже заканчивали, постепенно группируясь у скамеек с вещами, вытирая лица или глотая воду из бутылок — совсем рядом. Делая глубокий, глубокий вдох, Шоё прикрыл глаза, чувствуя, как чужие запахи вокруг него смешиваются в единый переплетенный из множества нитей поток. — Я сейчас положу ладони тебе на спину и чуть надавлю, ладно? — прозвучал над ухом тихий голос Сугавары. Шоё чуть заметно кивнул, чувствуя, как внутри окатила все волна благодарности за такой простой вопрос; и через мгновение ощутил легкое прикосновение прохладных ладоней около позвоночника. — Выдыхай медленно и наклоняйся вперед. Расслабь все тело. Представь, что ты мягкая набивная кукла, которую держат за пояс, — ладони переместились ему на талию, следуя за словами, — она складывается пополам, так? Падай вперед. Чужие пальцы чуть впились в ребра, когда Сугавара усилил нажим. Шоё позволил запаху хвои мягко выложить его легкие изнутри — а чужим рукам увести его тело вперед. Когда он сделал следующий вдох, пальцы старшего пробежались по его позвоночнику, заставляя выпрямиться, под коленками надсадно заныло, но, когда Шоё открыл глаза, на выдохе вытягиваясь еще чуть дальше — пол был гораздо ближе. — Думаю, скоро будем начинать, — раздался рядом спокойный голос капитана. Сугавара ослабил хватку пальцев и потянул Шоё обратно, помогая выпрямиться медленно и плавно и только после этого убирая руки. Шоё скрестил ноги, оставаясь на полу и переходя на более поверхностное, привычное дыхание, чувствуя, как по мышцам расползается тепло. Нарита, вынырнув сбоку, перекинул ему бутылку с водой, заработав благодарную улыбку. — Так… малявку или Танаку-сана — кого же я первого уничтожу… то есть, заблокирую? — Цукишима неподалеку приложил ладонь ко рту, делая вид, что пытается шептать Дайчи. — О, хотелось бы взглянуть и на поражение Короля… — Эй, Цуки, они же тебя слышат! Не надо так. — Ямагучи моментально поднырнул ему под локоть, пытаясь одернуть, но даже ему шепот удался не сильно лучше. Что ж — Хината мог оценить и старания тоже. — Я этого и добивался. — Цукишима выпрямился, кладя руку на бедро. — Их невозмутимость почти что раздражает. — У тебя весьма скверный характер, Цукишима-кун. — Дайчи вздохнул с улыбкой. — Ну, у нас ведь тут сам Король, надо соответствовать. Правда, слышал, его бросили даже собственные поданные… Хината уже привычно ощутил, как мятное полотно позади него пошло волнами. За время тех недолгих подготовительных тренировок, что у него были с Кагеямой за последнюю неделю, он даже успел привыкнуть к травяной остроте, взъерошивающейся на каждое упоминание старой клички Кагеямы — правда, пытаться узнавать что-то насчет этого... желания не было вовсе. Но на запах, похоже, ощутимо реагировал только он — отвернулся плавно в сторону и постарался дышать медленнее, будто это помогло бы спрятаться от мяты. Но резкость запаха в этот раз было единственным, что Кагеяму выдавало. Все еще отвлекающе, но тише и мягче, и Хината был весьма благодарен, что Кагеяма смог взять эмоции под контроль весьма быстро — он не думал, что сможет выдерживать и дальше тот сметающий с ног поток мятной агрессии, который то и дело вырывался из-под чужого контроля в начале недели. У Хинаты, конечно, опыт справления с запахами приличный, но на площадке он бы предпочел обращать внимание на мяч, а не перебарывать инстинктивные реакции на собственных сокомандников, спасибо большое. Были бы с Кагеямой чуть ближе — в благодарностях рассыпался бы. А так — просто дышит и готовится работать изо всех сил. — Ой, Кагеяма-кун, ты это слышал? Боже, он это сказал… — голос у Танаки-сана был непривычным и высоким, и Хината с любопытством поднял на него взгляд. — Ох, Цукишима-кун, как же я хочу… Танака развернулся, и вокруг взметнулся острыми копьями горный воздух, снежный привкус — почти что до боли в горле, как когда только-только начинаешь простужаться. И в урагане этом — искорки предвкушения. Цукишима напротив нахмурился. — ...уничтожить тебя. — Голос у семпая был не менее острым, чем аромат. Хината предвкушающе улыбнулся — и напоследок по-детски показал Цукишиме язык из-за спины Танаки. А нечего тут!

***

“Танаку-сана злить не стоит”, — записал Хината себе в мысленный дневник. Не то чтобы хотелось, конечно, но уж теперь он за десять кило-... ладно, да кому он врет? Танака-семпай и так крутой, а уж когда Цукишима подначиваниями своими разозлил его до пылающего взгляда — так и вовсе объект для поклонения! Хината не знал, что делать первым: радоваться, что он играет с ним в одной команде, или расстраиваться, что возможности нет прямо сейчас сразиться против него. Танака заработал еще одно очко в счет их команде и стянул джемпер, начав размахивать им как флагом. Улыбка на его лице была настолько поразительно, одуряюще широкая и заразительная, что Хината не удержался от хихиканья. — Оденься, Танака! — донеслось со стороны поля, где стояли остальные из команды. Хината обернулся на голоса, с любопытством разглядывая маленьких чертят на дне глаз Сугавары-сана, довольную ухмылку Киношиты и мягкую усмешку в уголках губ Нариты. — Прекращай уже так делать! — Выпендрежник! Танака развернулся к ним, возмущенно сверкая глазами; Хината чуть завистливо вздохнул: такая команда… а через мгновение осознал — это его команда. Улыбка на лицо полезла абсолютно без спросу, и он еле успел одернуть самого себя, от того чтобы буквально руками попытаться ее убрать, настолько по-глупому счастливой она ощущалась. Запихнув все захлестывающие мысли подальше в сознание, он краем глаза отметил перелет мяча через сетку и бросился вперед, зная, что сейчас точно будет его очередь, что… это время для его полета. И он взлетел. Мяч с легким свистом отскочил от ладоней Кагеямы, сила, вложенная в прыжок, потянула его наверх, выше и выше, он замахнулся рукой и со всеми эмоциями, переполняющими его с самого утра в этот день, он ударил по мячу. Первый удар по мячу в его новой команде. Первый удар по мячу, который положит начало его новой истории, удар, который- Мяч влетел в чужие ладони, и Хината еще перед тем, как раздался звук падения об пол, знал, что у него не вышло. Гребаное дежавю пробрало его дрожью по всему позвоночнику еще до того, как он приземлился на пол вслед за мячом и вскинул голову, встречая взгляд Цукишимы. — Ты удивил меня на днях. — Боже, он даже не улыбался, вещал с таким лицом, будто кабачок на ужин резал, а не нож метафорический в животе у Хинаты проворачивал своими словами. — Хорошо же ты прыгаешь. Был бы на тридцать сантиметров повыше, то мог бы стать звездой. О да, синдром шпалы во всей красе — любой низкий ростом внезапно оказывается пропащим случаем. Хината цокнул языком еле слышно, чувствуя, как огонь желания надрать задницу этому придурку разрастается все сильнее. Чего бы это не стоило. Он должен стать лучше — да, на фактический рост он повлиять не может, но он сделает все, чтобы перерасти эту шпалу в профессиональности. Хотя тридцать сантиметров бы на этом пути не помешали: тут возражений у него не было. Но Хината с детства учился смиряться с тем, что не все в жизни ему подвластно, так что работать с абсолютно дурацкими исходными данными для него не проблема. Даже с небольшим ростом он станет лучше этого задиры. — Еще раз! Удар о землю. Снова не на той стороне. Хинате хотелось поднять голову к потолку и завыть, но он сдержался из уважения к старшим. Только из-за этого. Произвести хорошее впечатление в первой игре все еще хотелось, конечно. Не то чтобы у него было много шансов, учитывая два заблокированных удара — но Хината милосердно оставил этот факт в стороне. Для себя милосердно. В разговор — хотя, скорее, монолог Цукишимы в сторону Кагеямы — он влезать не стал, тоже себя милосердно от того избавив. Реакция у Кагеямы была некомфортно привычной: мята застыла стеной ощетинившейся, не позволяя искрящейся коричной газировке захлестнуть все вокруг волной. Эти двое разошлись, утихомиривая эмоции, но у Хинаты было дурное предчувствие. Не “назревает драка, будет тошнить весь вечер от запахов, какого черта я решил, что социальное взаимодействие это хорошо”, а “эти придурки будут портить друг другу жизнь весь следующий год, а заодно и мне своими эмоциональными перепадами, не повысить ли мне дозу таблеток, а то я их обоих в сетку волейбольную замотаю и в зале на ночь оставлю”. Да. Даже в голове это прозвучало как-то не очень доброжелательно. Хотя Кагеяму поддержал он искренне, когда тот мрачно мяч в руках крутанул, готовясь повторить свой бросок. Поддержка тому, Хината подумал, вряд ли была необходима — испытав на себе эту убийственную подачу, на противников своих он бы точно не поставил. Абсурдно, возможно, но Кагеяме на площадке он верил сильнее, чем любому другому. И ох. Как же он ошибался. Мяч от удара Ямагучи он не принял. Не то чтобы это было его сильной стороной — даже неделя тренировок никак этого исправить не могла. Но расстроило его это только мимоходом, настолько сосредоточенным он ощущал себя на том, как Дайчи. Принял. Бросок. Кагеямы. И боже, если он в таком восторге от первого же проявления мастерства старших, то что будет, когда он и все остальное увидит?.. Внутренне Хината выл от восторга в ладони. Внешне — наконец обратил внимание на поддевки Цукишимы. — Что не так с пасами Кагеямы? — он наконец кисло уточнил, втискиваясь между парочкой, стреляющей друг в друга смертоносными взглядами. — И что значит королевский? — он знал, что значит само слово, словарь у него дома был, но вот издевательский тон, которым Цукишима его произносил, был пока что мало понятен. — А ты не знаешь, почему его королем прозвали? — О-о-о, эта ухмыляющаяся зараза и его странные вопросы. — Его так называют, потому что он потрясающий. — Хината мог открыть клуб восхищения Кагеямой, очевидно. Это уже нельзя назвать шуткой. Этот придурок слишком хорош. — Даже другие школы страшатся его игры. Что ж, хотя бы было приятно услышать смех Цукишимы — Хината смех слишком любит, чтобы не признавать его, даже если исходит он от человека, явно невзлюбившего примерно всех вокруг и готового это показывать сутки напролет без перерыва. Люди остаются людьми. Так что смех был приятен. В отличие от дальнейшей истории, холодно и болезненно звучащей даже в кратком изложении, и странного обозначения Кагеямы как эгоистичного. И молчания Кагеямы в ответ, его спрятанный вниз взгляд и острый вопрос от Цукишимы под конец “ты струсил?”. Люди остаются людьми, и, к сожалению, это зачастую не про смех. Мята вокруг утихла. Он не знал, насколько тонко улавливают это остальные, но он вдохнул всего лишь глоток и ощутил, как по полу вокруг Кагеямы стелется хрупкая надломленная мята. Шоё ненавидит поломанность, эгоистично и глупо ненавидит, потому что это больно, и тяжело, и сердце у него ощутимо трескается каждый раз, как поломанность эта тонкими иглами под кожу вонзается. В этот раз у игл шероховатые выступы по поверхности, как у листьев, оттенок темный и острая горечь на вкус. Шоё блевать тянет от болезненной расколотости в запахе Кагеямы, и сделать он с этим ничего не может, и это только давит сильнее. Он никогда ничего не может сделать ни с чем подобным. — Это не твоя обязанность, Шоё. — Харада чистил яблоки на их маленькой кухне, и это выглядело одновременно так странно и так правильно. — Да, но я хочу, — он возразил, надувая по-детски губы: ему пока всего восемь, и, когда он чует слезы на чужой коже, вся его сущность тянется помочь, спасти, уберечь. — Но, может быть, не хотят они? — Комацу возразила мягко, появляясь в дверях с миской новых вымытых яблок. — Ты не можешь помочь всем, и ты точно не можешь помочь тем, кто об этом не просит. — Но им больно, — Шоё надавил на последнее слово, пытаясь передать словами то, что словами передать нельзя, то, что заставляет его желать перестать дышать, лишь бы не знать, сколько боли за некоторыми чужими улыбками остается, которую убрать он не может. — Ты не можешь спасти всех, — Харада устало покачал головой, повторяя за Комацу. — Это тяжело, но людям часто плохо. Часто и в больших количествах. И так же часто — это нельзя исправить. Это навык, который приходится вырабатывать: уметь закрывать глаза. — Это неправильно, — Шоё прошептал тихо, не плача, но отчаянно того желая. — Это несправедливо. — Но это правда, — тихо пробормотал в ответ Куросава; и Шоё больше темы этой не поднимает. Но внутри она остается — и год за годом он ощущает эту застарелую несправедливость, как занозу глубоко под кожей, и он не знает, сможет ли когда-то ее вытащить и сжечь. Так что ему остается только дышать. И иногда — мечтать прекратить это делать. — Ты слишком много разговариваешь, — Танака рядом зарычал, вырывая Хинату из воспоминаний и чувств. Запах снежных гор давит, заставляя вздрагивать будто от холода, но в этот раз этот холод приятный, потому что он защищает, и Хината видит, как плечи у Кагеямы расслабились — только лишь на крохотную часть. Но он возьмет и это. — Танака. — Голос рядом примял снежный покров: Хината краем глаза заметил Дайчи. Внутри злобно зарычало что-то, взъярилось, желая ткнуть капитана в напряженные кулаки Кагеямы, опущенный взгляд и молчание, желая встать перед Кагеямой и нарычать на всех вокруг. — Да, ты прав. Я сделал пас и никто его не принял. Было страшно. — Кагеяма голову поднял, пронзив взглядом пустоту. — Но ты ведь был в средней школе, верно? По-моему, ты хорошо пасуешь. И я даже не вижу разницы. Для меня проблема обойти тебя! — Хината невозмутимо ткнул пальцем в Цукишиму под тихие смешки старших, злорадно наблюдая за его странным взглядом. Заткнуть его хотелось невыносимо, аж страшно. Но это второстепенно. Хината развернулся круто и почти подлетел к Кагеяме, тыкая теперь в него: — Мы победим Цукишиму, станем официальными членами клубами, и ты будешь играть связующим! И будешь пасовать мне! Есть еще какие-то проблемы? — Хината надвинулся на Кагеяму, вглядываясь в его лицо, перекошенное от непонятных эмоций. Почти у всех рядом с Хинатой то и дело такое выражение появляется… Кодзи называл это “аллергической реакцией на непрошибаемый оптимизм”, или как-то так. Хината — проигрышем окружающих его обаянию. Цукишима ему, впрочем, не поддался, закатив глаза и проворчав себе что-то под нос. Хинату не волновало. Ему пока и одной закатывающей глаза и недовольной шпалы хватало. Вторая подождет. До поры до времени.

***

Так что… да. Он прыгнул. Казалось, что это был отчасти наркотик — самый дурацкий наркотик в мире, прыгнуть вверх и ударить по мячу, кто вообще на такое поведется? Верно, Хината, мать его, Шоё. Это было так просто и так восхитительно одновременно, это было ужасающе сложно передать в словах, но так потрясающе легко — ощутить в моменте. Моменте прыжка, когда он чувствовал, что каждая мышца в его теле наполняется силой и теплом, что даже воздух и солнце вокруг него позволяют ему взлететь и стать чем-то большим, чем он был на земле. Хината определенно мог подсесть на такой наркотик. — Пасуй мне! Смелее! И Кагеяма был тем, кто мог его им обеспечить. Он не успел даже осознать момент, когда Кагеяма сделал пас, он просто ударил по мячу, увидев его перед собой, и это казалось таким чертовски правильным, что хотелось мурлыкать от счастья. И мяч приземлился на ту сторону, а Шоё вернулся на землю. — Ах. Хорошо, что попал, — протянул Хината, чувствуя, как облегчение бесконтрольно выползает на лицо. — Хотя это все равно аут. — Что это вообще сейчас было?! — зимний воздух позади него взметнулся, иллюзорными пушинками снега опускаясь на загривок. — Вы двое, что, знаете, как проводить быструю атаку?! — Чего? — Хината недоуменно моргнул, повернувшись к Танаке, на лице которого было написано такое же недоумение. — Быстрая атака требует отработки, это не то, что мы можем сделать. — Мы недостаточно ладим, — Кагеяма согласно кивнул, подходя ближе. — Это буквально невозможно. — Это была именно быстрая атака! — Танака взвыл практически, выглядя так, будто они лично его оскорбили. — Только что! Так же, как было на вашем первом матче, когда твой сеттер криво подал мяч! — Юки? — Хината нахмурился. — Он даже не связующий в действительности. Ты не можешь провести быструю атаку без хорошего связующего, с которым ты сработался. Я просто бью по мячу, ладно? Который высоко подбрасывают. Как Кагеяма только что сделал. Я отобью любой пас, ясно? — он развернулся к связующему, надвинувшись на него решительно. — Я атакую, понял? А ты пасуешь мне. И даже не смей разбрасываться словом “невозможно” рядом со мной. — Хината фыркнул непримиримо прямо в лицо Кагеяме, скрестив руки на груди. Последний только поднял бровь в ответ — ужасно раздражающе, на вкус Хинаты — и развернулся, отходя в сторону. — Непохоже на Короля, — Цукишима усмехнулся ему в спину, выглядя донельзя довольным ситуацией. — Просто подожди и увидишь, — Хината моментально огрызнулся. — Ты снова за свое? Одним духом победу не получишь, — усмешка сползла с лица Цукишимы, шипучий аромат корицы заставил Шоё на секунду сморщить нос, чувствуя, как щекотно ощущается запах альфы напротив него. — Ты слишком упрямо цепляешься за свое место нападающего, это глупо. Зимний воздух мягко окружил плечи Шоё, и он услышал рык Танаки за своей спиной, но как и раньше — он почти сразу утих, сдавшись напору грозы. Шоё, впрочем, не нужен был никто еще, чтобы ответить на эти слова. — Это правда, — он согласился с этим так легко и сразу же; слишком часто слова о глупости его поведения срывались с губ других и крутились в его голове. — Я знаю, что одним лишь упрямством чего-то не добьешься, поверь, я научился этому на своем опыте, и он был достаточно долгим, чтобы я больше никогда в подобные фразы не поверил. Меня блокировали несмотря на все, что я делал, потому что да, я больше, чем невысок, а в волейболе рост важен. Его нельзя просто так побить прыжками, не теми, что есть у меня сейчас. Но то, что это невозможно сейчас, не значит, что я остановлюсь, потому что я хочу вырасти. Может быть не физически, но вырасти достаточно, чтобы реальный рост мне больше не мешал. Я буду сражаться этим телом и побеждать. И как можно дольше… оставаться на площадке, — легкая улыбка вернулась на его лицо. Он отдал немало сил для того, чтобы действительно поверить в это, но теперь это убеждение бы сломать парой фразой было невозможно. — Тебе не хватает нужных навыков в любом случае, — Цукишима вздохнул, привлекая к себе его внимание; запах царапал нёбо по-прежнему, хотя любовь Хинаты к цитрусам сглаживала ситуацию. — И дело не в психологии. Рост эмоциями не компенсируешь. Играй ты либеро — был бы другой вопрос. — Брось, — Хината недоверчиво фыркнул, — ты же не всерьез? Если уж говорить про навыки, то в либеро рост тоже бы не помог. — Но он хотя бы не мешал так сильно, — Цукишима твердо встретил его взгляд. — Как ты сам сказал, тебя будут блокировать просто за счет роста. Стена перед тобой — выше, чем перед любым другим, и мы оба знаем это. — А помогать крушить стену перед нападающим — это долг связующего. — Подошвы кроссовок Кагеямы скрипнули по гладкому полу, когда он шагнул рядом с Шоё; мята внезапно скользнула по лицу ласковым ароматом, смывая чувство колючей корицы и сладко-терпких цитрусов. Шоё вздохнул поглубже, позволяя себе сосредоточиться на мяте, мягкой к нему, а не на обжигающей эмоциями шипучке. Наверное, только лишь поэтому он не ударил Кагеяму в тот же момент, когда тот схватил его за рукав футболки. — Кагеяма! — Хината взвыл почти моментально, когда связующий потащил его к ограничивающей площадку линии. — Какого черта! Что ты вообще… — большая ладонь приземлилась на его затылок, когда Кагеяма заставил его наклониться чуть ниже. Шоё втянул воздух судорожно. Чужое запястье прошлось по шее, чужие пальцы вплелись в волосы, тяжесть на затылке не позволяла отвлечься на что-либо. Все тело показалось окостеневшим, он застыл, чувствуя мурашки, бегущие по спине, и болезненное, паническое ощущение в горле, собирающееся там комком. Так же сильно, как вспенивалась в нем легкость полета три минуты назад, сейчас в нем штормило натянутое ощущение дискомфорта, балансирующее на грани боли от того, как воздух резко перестал поступать в легкие, ему нужно дышать, боже, дышать, ему нужно, чтобы его отпустили, почему они удерживают его, он не хочет, не хочет, не хочет- — …еяма, спокойнее! Рука на затылке пропала, даруя ненормально сильное ощущение облегчения. Хината чуть шатнулся вперед, но сразу же подхватил себя сам, заставляя вернуться в стойкое положение. Воздух вернулся; он был наполнен свежестью мяты и зимнего воздуха, холодным покровом улегшихся на дне легких. Хината вдохнул поглубже, буквально пригвождая себя к месту и заставляя обернуться на Танаку и Кагеяму. Верно. Ему стоило бы прекратить проваливаться в панику при одном намеке на обездвиживание. Наверное. Точно. Это не сыграет ему на руку ни в одной ситуации. Но, окей, не то чтобы он действительно этого хотел, ладно? — Не бери пас, если не можешь, — Кагеяма щелкнул пальцами рядом с ним, не заметив его прошлой реакции — или не придав ей большого значения. Хината бы тоже так хотел. — Не игнорируй свои физические способности, плевать на рост, твоя скорость — преимущество само по себе. Я буду пасовать тебе, твоя задача — суметь атаковать моими пасами, ясно? — Это ты так быструю атаку объясняешь?! — Танака буквально взвыл за их спинами, понизив голос чуть-чуть только лишь ради того, чтобы другая команда не услышала. — Это не быстрая атака, мы просто пытаемся скооперироваться, — Хината возразил, уже вернув сознанию ясность. — И да, понял, — он коротко кивнул Кагеяме. — Врешь, ты нихрена не понял! — у Танаки на лице было горькое осознание сумасшествия новеньких. — Мы сделаем это! О, у них даже синхронно получилось; Хината перекинулся с Кагеямой легкими ухмылками, прежде чем вернуться на позиции.

***

Какого хрена?! Хината приземлился на ноги, не чувствуя отдачи в ладони и желая глупо заскулить от этой потери. Мяч упал в стороне через мгновение, заставив его отвлечься и наконец догнать мысль — он, блять, промазал. Рукой. По мячу. Промазал. Прыгнул и промазал. Рукой… Это правда было настолько быстро?! Что он, блять, промазал?! — Эй, ты что делаешь? Шевелись! — рявканье за его спиной автоматически дернуло его в другую сторону, отвлекая на секундный мятный вихрь — прежде чем Кагеяма захлопнул рот. Шоё был готов поклясться, что услышал клацанье зубов. — Королевский па-ас, — Цукишима пропел это с той стороны сетки. У Хинаты уже аллергия вырабатывается на его самодовольство, честное слово, это у него вместо хобби или как? — Заткнись, — рык Кагеямы не заставил себя ждать. — Его сложно принять с первого раза. О, да ладно. Его вообще само по себе сложно принять. Хината знает, Хината попробовал раз пять, умудрившись даже повиснуть прямо в сетке, прежде чем ощутить кислый привкус во рту от смеси раздраженной мяты и кипучего сока цитруса с корицей. — Блин, куда делись твои рефлексы?! — Кагеяма выглядел по-детски разочарованным. — Сейчас перенаправлю твой запрос к ним, — Хината огрызнулся в ответ. — Я не могу подгадать время, ты же видишь! Это доли секунды! — Эй, Кагеяма-кун, — мягкий голос прервал их разговор, заставив обернуться на Сугавару-семпая, который поднял мяч с пола. — Не повторяй то же, что делал в прошлой школе… и я не про рявканье, — он тихо усмехнулся себе под нос, глядя на выражение лица Кагеямы. — Послушаешь меня как другого связующего, хм? И, да, это был разговор связующих. Хината притих за плечом Кагеямы, наблюдая за его сосредоточенным взглядом; его почти что фанатичные преданность и погруженность могли бы испугать, если бы Хината не знал, что он сам такой. Может, поэтому они отчасти так схожи в самых разных ситуациях?.. Сугавару он тем не менее слушал внимательно, но в разговор старался не встревать. Даже когда очень хотелось, даже когда Танака на самоуничижительную фразу за его спиной взметнулся, отреагировав лишь на одергивание Дайчи, даже когда Кагеяма замер, пытаясь осознать всю ситуацию до конца и дойти до какой-то мысли. — Мы сможем это сделать, — Хината почти вздрогнул, когда мята поднялась вьющейся стеной, а Кагеяма уставился на него в упор. — Мне только нужно, чтобы ты… — он помедлил немного, — отдал мне свои способности. На время. Не смотри на мяч, просто прыгай и бей, я отдам тебе пас. Глаза у Кагеямы синие — не романтично-небесного цвета, нет, скорее, океан перед собирающейся на горизонте грозой. И как и раньше, Хинате не страшно утонуть, если океан тот — глаза Кагеямы. — Хорошо, — он согласился просто. Реакции окружающих отошли на второй план, когда он ощутил мягкую мяту, стелющуюся вокруг него. Такая мягкая, мягкая, мягкая… Хината готов был замурлыкать и свернуться клубком, чувствуя ее. Вместо этого — провернул запястья пару раз, сбрасывая напряжение, и вернулся на позицию. И прыгнул — уже, очевидно, самая излюбленная его в этом мире вещь. Доверять Кагеяме — не то чтобы сложная задача, и он не особо понял, почему все так среагировали, когда Дайчи ощутимо шокированным голосом сообщил, что глаза у него во время прыжка были закрыты. — Зачем? — Кагеяма хватанул воздух ртом, выглядя не менее шокированным, чем Дайчи-сан. Хината склонил голову набок, все еще больше сконцентрированный на изумительном чувстве в ладони, чем на чем-то еще. — Что — зачем? — он уточнил. — Глаза зачем закрыл! — ответ раздался по ощущениям со всех сторон сразу. Хината моргнул недоуменно. — Ты сказал не смотреть на мяч. Когда мои глаза открыты, я смотрю на мяч всегда. Так что, конечно, мне пришлось зажмуриться, — обыденно пояснил он. — Ты сказал мне прыгать и не смотреть на мяч, сказал, что отдашь мне пас, чтобы я забил. Мне… не надо было?.. — уточнил он опасливо. Отсутствие опыта в таких ситуациях ощущалось провальной пустотой вместо следующей ступеньки под ногой — моргнуть не успеешь, как провалишься. — Я не знаю, от кого из вас я больше в шоке, — пробормотал со спины Сугавара. — Попробуйте еще раз, что ли. — Он усмехнулся с толикой растерянности, смешанной с восхищением. Хината почувствовал, как внутри шевельнулось неловкое замешательство — восхищения здесь, очевидно, заслуживал Кагеяма: они вообще видели его координацию действий и концентрацию? Да Хината еле глаза смог оторвать, чтобы сосредоточиться на игре! Сосредотачиваться пришлось снова. И снова. И снова. Он не был против — наоборот, с каждой новой попыткой любопытство и предвкушение заводили еще все больше и больше. Попробовав единожды, он ощутил, что всегда будет влюблен в то ощущение мяча под рукой, что подарил ему Кагеяма, так что прыгая вновь, и вновь, и вновь, он знал, что это его место, то, в котором он счастлив, которому он принадлежит. Что не отменяло злости, когда Кагеяма промахнулся который раз подряд. — Ты мне второй раз по лицу заехал! — он застонал, поднимаясь с колен неуклюже, неловко прикладывая ладонь к горящей от боли щеке. — Пожалуйста, найди ты свои гениальные способности и прекрати меня избивать! — он надулся, осторожно поворачивая ладонь другой стороной в попытке облегчить ощущение жара. — Держи, — тихий голос раздался сбоку так неожиданно, что Хината вздрогнул, разворачиваясь резко. И — ах, очевидно, это была Киеко-сан, запахи остальных он бы уловил, даже несмотря на то, что все еще пытался привыкнуть к потоку смешения эмоций и ароматов, царящему в зале. — Спасибо? — он проговорил это скорее как вопрос, принимая бутылку почти что ледяной воды из чужих рук. Девушка улыбнулась мягко: то, что можно было бы принять за неловкость и стеснение, вблизи ощущалось спокойной гладью озера, уравновешенностью и силой. Хината выдохнул, прикладывая бутылку к лицу, и, напоследок вновь смущенно улыбнувшись Киеко-сан, повернулся обратно. — Кагеяма, еще раз! Он мал ростом. Это факт, который ему вновь и вновь тыкали в лицо каждый раз, как он даже заикался о волейболе. Но у него есть одно неоспоримое преимущество: он знает об этом недостатке. И он готов столкнуться с ним. Так что даже против самой высокой стены на свете он не подумает остановиться; каждый недостающий в росте сантиметр он восполнит скоростью, силой, высотой прыжка. Он знал это, он дышал этим, он был этими мыслями, убеждениями. И тогда, в конце концов, когда он прыгнул вверх, когда в темноте доверия под его ладонью оказался мяч, когда он ударил по нему… Он распахнул глаза — и перед ним расстелилась другая сторона. Переливы мягкого солнечного света, скрипящий пол, чужие лица, высвеченные до последней детали — всего на секунду, но он ощущал каждую каплю мира вокруг, впитывал до конца. Он был на вершине. Мяч приземлился с громким ударом, и через мгновение на землю рядом с ним приземлился Дайчи-сан. Хината упал следом, спружинивая коленей ради, и выпрямился с тихой улыбкой на уголках губ: о, он ни за что бы на свете не променял это чувство. Чувство полета.

***

— Цукишима, просто пожми руку! — Хината прыгнул вперед, пытаясь дотянуться до шпалы номер два. Вышло не очень, и спустя пару прыжков он сдался, отступая назад с обиженным лицом. — Ну и не очень-то и хотелось, — пробурчал он. Корица и цитрус пузырьками щекотали нёбо, заставляя отойти на пару шагов обратно, к Кагеяме. Кто бы мог подумать, что мята может быть такой успокаивающей? — Шимизу! Вещи здесь? — Дайчи окликнул девушку, появившуюся в зале вновь; Хината, честно говоря, даже не заметил, когда она успела выскользнуть. Развернувшись, он с любопытством уставился на коробку в ее руках, которая она опустила рядом с ними, на возвышении. О Ками, неужели это?.. — У меня есть форма, — он выпалил это недоверчивым шепотом прямо в смятую в кулаках фирменную куртку. Счастье внутри пенилось пузырьками: он ткнулся в ткань лицом, вдыхая смутно знакомый легкий аромат стирального порошка и чувствуя, как внутри медленно рассасывается все напряжение, которое клубком свернулось внутри него в течение всей этой недели. Она сидела великолепно. Каждая маленькая деталь в этой в общем-то обычной куртке приводила его в экстаз, так что он прикусил губу в попытке сдержать счастливый поток бормотания и покрутился перед Танакой-семпаем, который не менее радостно и восхищенно завалил его комплиментами. Он в команде. Команде Карасуно. Окончательно. Он точно не спит? И ох — даже если это был сон, он бы не захотел просыпаться никогда в жизни, особенно когда незнакомый учитель ворвался в зал со смятым листком в руке и с довольной улыбкой заявил, что в следующий вторник у них будет матч с командой Аобаджосай. Такеда-сенсей, как он представился, собирался стать самым любимым учителем Хинаты, это очевидно.

***

— Можно я тебе помогу? Шимизу обернулась с мягким воскликом на губах. Перед ней с усталой, но все еще сияющей ярче яркого улыбкой на губах стоял один из новеньких — рыжий ребенок с невероятно высоким прыжком, упорством выше Цукишимы-куна и пушистой фамилией Хината. — Мне казалось, ребята уже ушли, — она недоуменно моргнула в ответ на его фразу, отвечая немного невпопад. — Тебе разве не пора домой? — О, они заканчивают собираться, мы скоро отправимся вместе. — Хината неловко переплел пальцы. Шимизу склонила голову набок, наблюдая. Молчание между ними затянулось, пока они оба замерли, стоя друг напротив друга. Через несколько секунд Шимизу перевела взгляд чуть заметно, уловив движение краем глаза, но не мягкие шаги Суги за спиной у Хинаты — такие тихие, какие могли быть только у него из всей команды. Такие тихие, что уловить их на слух могли только Нарита и Танака, да и те только лишь при большом желании. А потом Хината обернулся. — Сугавара-семпай! — окликнул он жизнерадостно, и Суга отзеркалил улыбку в ответ, прежде чем повернуться к девушке: — Шимизу, помочь? — Сколько желающих, — Киеко выдохнула. — Хорошо, возьмите вот эти пару коробок. Нужно забросить вещи в клубную комнату и отнести бумаги. И, Хината-кун, тебя точно не ждут родители дома? Второкурсники уже сбежали все, знаешь? Она бы не ожидала, что старшие, переполненные днем, и уж точно не Сугавара отправятся домой сразу, нет, но она искренне надеялась, что причины у Хинаты… будут более прозаическими. С каждой секундой его молчания, давящего на воздух вокруг, пока шаги всех троих гулом отскакивали от школьных стен, ей становилось все холоднее. Пожалуйста, пусть это не- — Слишком много всего, — раздался тихий голос. Не совсем то, что она ожидала, или на что надеялась, но… Не Суга. Не в обиду ему, но не Суга. Хотя он бы обижаться не стал, она точно знает. — Слишком?.. — она чуть надавила, перехватывая поудобнее коробку в руках. Суга кинул на нее понимающий взгляд, но улыбнулся тепло. Да, точно, они же общались с Хинатой, так? Значит, точно ничего страшного. Наверное. У Киеко уже под кожей готовность нервничать — слишком въелась забота о всех них, слишком поздно выкорчевывать тревогу, даже пустую и абсурдную. Так что она просто слушает. — Много людей. И запахов. Нужно остыть, — Хината пояснил это коротко, игнорируя будто взгляд Суги, быстро на него брошенный, но замечая то, как Киеко вновь перехватила коробку в руках. — Киеко-сан, давайте поменяемся? — он, не дожидаясь ответа, опустил его собственную коробку и протянул ей руки. Не касаясь. Ками, Шимизу, выброси это мысли из головы, он сказал про перегрузку, это все, выдохни-выдохни-выдохни, он скоро вернется со всеми домой, все хорошо. — Я могу справиться, — она возразила, неловко позволив стали скользнуть в ее голос. — Я знаю, — Хината пожал плечами и улыбнулся осторожно, — но, я думаю, в моих руках это будет удобнее. Размеры и все такое, — пояснил он. Шимизу нахмурилась, но передала коробку неохотно. Хината, чувствуя ее напряжение, демонстративно быстро переместил коробку под подбородок и почти обнял ее целиком. Шимизу моргнула. Суга внезапно фыркнул на фоне, почти рассмеявшись. — Что? — Хината недоуменно покрутил головой между ними обоими. — Ты как котенок, — невозмутимо пояснила Шимизу, чувствуя, как от одного этого зрелища мысли проясняются. — Ты сказал про перегрузку, — вернула она тему разговора в прежнее русло, не позволяя Хинате ответить что-либо на прошлый ее комментарий, с улыбкой на уголках губ замечая мерцание румянца у него на скулах. Подняв более легкую, но крупную коробку с земли, она продолжила идти, ведя за собой обоих парней. — Разве дома не лучше? — Мне до него полчаса, — проворчал Хината. — Это не плохо, но не прямо сейчас. А еще мама дома. Не хочу ее волновать, так что нужно остыть. Шимизу кинула быстрый взгляд на Сугавару, но тот лишь мимолетно покачал головой. — Я в порядке, — внезапно выдохнул устало Хината, прервав их безмолвный разговор. — Правда. У меня с детства так. Я просто пережду немного, а потом поеду домой, ребята все равно взяли пятнадцать минут перед отправлением. И я знаю, что вы переживаете, как раз потому, что… — он поморщился, — слишком много всего ощущается. — Хорошо, — спустя мгновение просто произнес Суга. — Все нормально, как раз поможем Киеко отнести вещи и проводим ее до класса, да? И ох. Может быть, ее волнения были зря, но она этому только рада, и она рада, что Суга рядом с ней, и что Хината-кун тоже пришел, и коробка в руках только легче, когда она прислушивается к тихой болтовне парней позади о прошедшем матче. Ками, может ли она любить их всех больше?.. Шимизу не сдерживает улыбку на губах, чувствуя переполняющую ее нежность. Она действительно успела соскучиться по своей команде за недолгие холодные каникулы.