Вечное лето. 1986 год

08/14/1986

      Мистер Мерсер взял Хлою в охапку и последовал за полицейским, объявив, что едет домой. Да, временами казалось, конечно, что он живет в Брейслендс, но у него был домик в Стонтоне, куда он все же ездил спать, когда не зарабатывался. Мы попросили у него разрешения остаться здесь до утра: ехать нам было не на чем, а мысль о ночном переходе через лес мы задушили в своих сознаниях в зародыше. Он великодушно его даровал. Мы расположились кто где: Джул — на диване, Эли — на раскладном кресле, а я — в спальнике на полу.       Сон, несмотря на пережитый шок, а может, благодаря ему, не спешил принимать меня в свои объятия. Я засыпал на какие-то, как мне казалось, короткие мгновения, чтобы снова очнуться и ворочаться в неясной полудреме. Сквозь эту мутную пелену на грани сна и яви я видел, что Морфей давно смилостивился над моими товарищами. А еще чувствовал, что кто-то огромный, будто сказочный великан, ходит вокруг дома. Тяжко топает, шуршит травой… Стоило мне прикрыть глаза, как ощущения изменились. Теперь этот кто-то ходил между нами. Когда я снова разомкнул веки, картина, которую я увидел в полумраке, показалась мне чем-то неправильной, но я не сразу сообразил, чем. Три спящих тела. Казалось бы, все верно — нас трое. Сквозь сон я с огромным трудом складывал и вычитал, пока, наконец, не осознал. Я должен видеть два тела, ведь один из спящих — я!       В момент, когда свершилось это откровение, одно из тел слегка перекатилось и сползло с лавки, на которой лежало до этого, подбираясь к кому-то из моих товарищей. Я собрал все силы, которые у меня были, и сел, разорвав болезненную дремоту. Доска подо мной предательски скрипнула, фигура дернулась, и ее лапы отхватили что-то у одного из моих друзей. Я с трудом сдержал поднимающиеся из глубины волны дурноты… и услышал пронзительный крик. Свой, как я осознал пару мгновений спустя. Это остановило фигуру, собиравшуюся было прыгать в окно, и вместо этого она наскочила на меня. Ее руки сдавили мое лицо, я почувствовал, что задыхаюсь, и отчаянным движением оторвал от себя ладони ночного гостя. Тот с нечеловеческой силой отшвырнул меня в сторону, подхватил что-то с пола и выскочил в дверь (мы же закрывали ее на замок?!).       Почти не соображая, я ринулся к выключателю, чтобы успеть разглядеть хоть какую-то часть нападавшего в свете. Из-за этого, возможно, лишнего движения, все, что я смог увидеть, прежде чем убегавший скрылся за углом, — спину крупного мужчины, сжимавшего в руках мусорный пакет. Джул и Эли завозились, когда над ними вспыхнул электрический свет, но не проснулись. У меня не хватило духу их будить.       Остаток ночи я провел без сна, выудив из закромов мистера Мерсера прокатную гитару и настраивая ее.

08/14/1986

      Судя по всему, выглядел я после произошедшего не очень, потому что наутро Джул сразу что-то заподозрила и спросила, что случилось. Ночные ужасы немного окупил тот факт, что милосердная девушка заботливо обработала ссадину, которую я даже не замечал, и приклеила на нее пластырь. Я пообещал все рассказать, но только после завтрака и после того, как немного поиграю на гитаре. Удивительно. Я взял ее в руки в первый раз за лето. Впрочем, ничего удивительного, нам было даже не до ДнД, что уж говорить о музыке!.. После того, как мы перекусили, я сдержал обещание, и остаток утра прошел на волнах «Битлз». Ко мне присоединился Эли с варганом, и на сердце полегчало. Был огромный соблазн сыграть «Джулию», но я удержался. Хватит и того, что я наигрывал ее, пока они не проснулись.       А после того, как мы все пришли в себя, я отложил гитару и поведал о ночном госте. Джул тут же поинтересовалась, как он смог проникнуть внутрь. И, судя по заключению, которое она сделала, осмотрев дверь, ее вскрыли отмычкой. Может, это был кто-то из кемпинга?..       В любом случае, все произошедшее следовало плотно обсудить, чем мы и занялись. Я все обдумал еще ночью, когда настроил гитару и немного привел свое сознание в порядок. Даже записал. И как только пришло подходящее время, поделился своими соображениями с товарищами (все мои догадки в приложении, будет дополняться по ходу дела). Я снова вспомнил ощущение, которое у меня вызвала первая прогулка по лесу Дин, но теперь еще и рисунок, который я сделал в полубессознательном состоянии. Может быть, получится сделать подобное нарочно и таким образом получить какую-то подсказку?.. Мне не слишком хотелось поднимать эту тему, но тут на кону нечто более важное, и любая помощь будет кстати, так что я напомнил Джул и Эли про эту свою особенность, о которой они, как я и предполагал, забыли. В свете всего произошедшего они восприняли подобный факт довольно спокойно, Джул даже упомянула, что действительно существуют подобные практики рисования с закрытыми глазами.       Но только я предложил попробовать устроить такой сеанс, как приехал мистер Мерсер. Он выглядел свежим и отдохнувшим, но от любезно предложенного Джул кофе не отказался. Впрочем, улыбка сошла с его лица, когда он объявил нам новости. Сегодня с утра ему звонили из Коулфорда насчет собак, и, если приедут люди из муниципалитета, в этом году сезон придется закрыть раньше. На помрачневшем лице нашего работодателя отразилась вся недополученная выручка, если такой сценарий все же реализуется. Как выяснилось, в прежние годы здесь тоже случались «нападения собак», и лес закрывали для посетителей. Однако подробностей про эти нападения м-р Мерсер, к сожалению, вспомнить не смог.       Мы быстро собрали свои пожитки и, попрощавшись, пошли наслаждаться очередным выходным днем. Эли и Джул одобрили мой план с рисованием, и я, одолжив у последней листок из альбома и письменный прибор, присел на полянке у края кемпинга, рядом с сетчатым забором. Я выдохнул, подумал о темных зловещих стволах, о Крисе и прикоснулся карандашом к бумаге. Где наш друг, где Кристофер? Может, хоть что-то даст ответ на этот вопрос. Рука пришла в движение, даже не потребовалось закрывать глаза. На листке чуть путаными штрихами вырисовывался… он. Крис. Растрепанная шевелюра, маленькая, худая фигурка в своей вечной футболке с надписью «Nerds rule» на спине. Все мы помнили, что спереди на ней изображен двадцатигранник. Он стоит у опушки леса, среди ветвей, и смотрит через сетчатый забор на палатки, трейлер и… трех человек, один из которых сидит на земле, а двое — склонились над ним. На нас. Как только это стало ясно, Эли ломанулся за забор, в лес, в то самое место, где на моем рисунке стоял наш пропавший товарищ.       Я закрыл глаза: что-то подсказывало, что так будет правильно сделать, если я хочу знать больше, а я хотел. Рука задвигалась быстро-быстро, запястье и пальцы, крепко стискивающие карандаш, начали болеть, но я не прерывался: важна каждая толика информации. К реальности меня вернул вскрик. Распахнув глаза, я увидел, что на созданном мной только что неведомо какими силами рисунке рядом с Крисом стоит человек-волк.       Джул в мгновение ока оказалась рядом с Эли, который в явном замешательстве сидел по ту сторону забора, обхватив голову руками. Обнаруженный неподалеку толстый сук и замеченные Эли рукав плаща с торчащей оттуда рукой, покрытой шерстью, отметали всякие сомнения в произошедшем. Доктор Джул диагностировала, что сотрясения мозга нет и пацент будет жить. Разумеется, нет, для этого должно быть, чему сотрясаться. Эли в полной мере получил от нас с Джул абсолютно заслуженное недоумение и раздражение. Рвануть на поиски Криса, изображенного на, мягко говоря, необычном рисунке, даже не дождавшись, пока он будет завершен — даже персонажи Эли себя так не ведут… в основном. Я сунул результат моего странного пророческого прихода «герою» под нос, и мы провели некоторое время, пытаясь найти вокруг следы Криса, но, увы, тщетно. Попутно мы обсудили дальнейший план действий. Необходимо застать миссис Трейси одну, постараться разузнать про Эванса (возможно, для этого понадобиться-таки лезть в офис детектива Карвинда), допросить Скарлетт и Лукаса насчет их лесной прогулки. Решив начать с последнего, мы двинулись в Стонтон.       На удивление, наша дорога была спокойной, и мы прибыли в пункт назначения без приключений и неприятных сюрпризов, на которые лес в последнее время богат. Тетя офигела, узрев Эли с повязкой на голове, и поделилась с нами уже не новой новостью, что скоро могут запретить шариться по лесу. (Джул тем временем выскользнула во двор — должно быть, решила допросить детей). Тетушка Оливия вспомнила, что подобное уже случалось несколько лет назад — тогда из Уэльса прибежали бродячие собаки и нападали на людей (она не преминула вставить, что все беды из проклятущего Уэльса, взять хоть приемышей). Это случалось несколько лет подряд, а потом нападения прекратились. Я тут же ввернул про упоминавшего этот факт м-ра Мерсера, но тетушка только отмахнулась со словами, что Джейкоб здесь тогда еще не жил. Она призадумалась, признавшись, что смутно припоминает что-то, связанное с этими событиями, и, вняв моим горячим просьбам поворошиться в памяти, поведала, что кого-то эти «собаки» загрызли в итоге. Тогда лес перекрыли, чтобы их отловить, ловили-ловили, но ничего толком не добились. А потом что-то сделали в Уэльсе, и они пропали. К сожалению, это была вся информация, что удалось раздобыть. Мы с Эли поблагодарили тетушку и пошли на подмогу Джул.       Сцена встретила нас неловким молчанием. Я осмелился нарушить давящую тишину и поинтересовался, играли ли они с Джул. Ответом от мелких засранцев было почти возмущенное отрицание, в котором недвусмысленно читалась принципиальная невозможность играть с такими дылдами, как мы. На это я возразил, что мы, вообще-то, тоже играем, и попытался расспросить их про лес. Шкет отозвался, что в лесу только чудики играют. Снова это слово! Сначала от Хлои, потом в записке Макса Карвинда, теперь здесь… И сейчас это звучало как цитата. Где они могли услышать такое?.. Скарлетт адресовала брату испепеляющий взгляд, будто он сболтнул лишнего. Я тут же ухватился за слово, но на дальнейшие расспросы о нем мелкие не проронили ни слова. Они совершенно определенно что-то скрывают. Да и Хлоя, судя по всему, лгала про неиграние в лесу. Но почему они это скрывают?       Когда присоединившийся к расспросам Эли упомянул Криса, мол, может они видели его в лесу (в котором точно были!), глаза маленьких обманщиков подозрительно забегали. А на уточнение, что наш друг все время ходил в футболке с двадцатигранником, Лукас фырнул и пробормотал, что да, двадцатигранники он любил. Скарлетт снова пронзила его взором, и мы больше ничегошеньки не смогли вытащить из упрямых недорослей. Мы стояли друг против друга, словно в каком-то невысказанном противостоянии — дети и ничего не понимающие взрослые, когда хлынул дождь, стеной капель окончательно отделив нас друг от друга.       Дети ушли в дом, а я посетовал, что они абсолютно не хотят сотрудничать и помочь нам найти Криса. Джул грустно промолвила, что неизвестно, хочет ли он быть найденным. Она бы на его месте не хотела. Не успел я ответить ей на это, как из комнаты приемышей раздалось явственное громыхание, и Джул, подбадриваемая нами с Эли, отправилась подслушать. Мы зашли под спасительный свод «Белой лошади», утащили в свою комнату ланч и стали ждать нашу разведчицу.       Через некоторое время она вернулась с добычей — полароидными фотографиями. Фотографиями тетради, которую мелкие паршивцы перепрятали, как только зашли в дом. На обложке был Арчер. Персонаж Криса. Поля были изрисованы двадцатигранниками с двадцатками на каждой грани, а даты дневника (это было некое его подобие) отсылали нас… на два года назад. Страницы были заполнены недурными для его возраста зарисовками, в основном фэнтезийных сражений. На нескольких были описания наших немногочисленных совместных приключений с иллюстрациями.       А потом пошли иные записи, накорябанные, словно рука его не слушалась. Судя по тому, что они были сделаны уже после изложения событий нашей последней сессии, их можно было приблизительно датировать временем после нашего отъезда. Одна из страниц вся была изрисована словом «одиноко». На другой был рисунок обнимающихся людей, надпись под ним гласила: «Мама и папа». Последнюю страницу занимал рисунок, где на лесной полянке у ручья водили хоровод трое детей: один — в оранжевой футболке, вторая — девочка с двумя косичками, одетая в зеленую курточку (Джул опознала в ней «ту самую») и третий — в белой футболке. На полях был изображен лучник Криса Арчер, приставивший руку козырьком к глазам и глядящий вдаль, и сопровождала это всего одна надпись, снова его четким разборчивым почерком: «Это лето закончится нескоро».       Значит, он действительно играл с теми «детьми». Значит, Скарлетт и Лукас решили последовать его примеру. Пропадали ли еще в прошлом дети? Как с этим связаны Уэльс и Эванс? Может, его загрызли? Мы с Джул накидали идей Эли для детального поиска в городском архиве, и он отправился на изыскания об истории Стонтона и окрестностей. Джул между тем спустилась вниз и разузнала у тетушки расписание походов мистера Трейси в церковь, так как я предположил, что проще будет наведаться к миссис Трейси, пока он на службе, которая идет не меньше часа, а то и больше. Выяснилось, что он ходит на вечернюю службу, которая начинается в шесть и бывает по воскресеньям, а в поездки отлучается по вторникам и четвергам, но совершенно не ясно, сколько они у него занимают, так что вариант с церковью был признан нами более надежным и взят на вооружение. Воскресенье было как раз завтра.       С поисками же Эли промучился несколько часов и вернулся с отфотографированными заголовками статей из картотеки. В результате удалось узнать следующее. Про загрызенного несколько лет назад человека ничего найти не вышло, но наши попытки найти хоть какое-то упоминание Эванса на этот раз почти увенчались успехом. Эли действительно находил в картотеке заголовки статей, в которых фигурировали Эдвард Эванс и Уэльс, но все эти газеты были изъяты из архива. Кажется, к этому приложили руки правительственные органы — это они имеют привычку так обходиться с конфиденциальной, на их взгляд, информацией. Значит, придется-таки пытаться пролезть в контору мистера детектива, как назвала его Джул.       Зато разыскалась информация о пропадавших детях: Эли принес отксеренные статьи.       Восемь лет назад, в 1978-м, пропала девочка по имени Лена (фамилия скрыта в интересах следствия), и найти ее не удалось. Шумиха вокруг ее исчезновения в локальной прессе Коулфорда была так велика, что волна дошла аж до Глостера. В старой пожелтевшей заметке была даже опубликована ее черно-белая фотография — Джул признала в ней «ту самую» девочку из леса. Мать ребенка, предположительно, наркоманка, призналась, что сама завела дочь в лес и закопала ее там. До суда дело не дошло — мать покончила с собой. Тело девочки так и не нашли.       Тринадцать лет назад, в 1973-м, в Коулфорде разразился скандал, связанный с темнокожими иммигрантами, когда кто-то из них похитил ребенка. Была записка с требованием о выкупе некоего Чарли, следы привели к какому-то арабу, но ни мальчика, ни его тело в итоге не нашли.       Пятнадцать лет назад в Коулфорде пропала девочка Дебра. В заметке писалось, что родители были безутешны, и мать так и не пережила эту потерю.       Эли не покидало ощущение, что все даты каким-то образом перекликаются, связаны между собой, что в них есть какая-то закономерность, и он ее нашел. Это оказалась погода. Каждый год, когда пропадали дети, было короткое и дождливое лето. И как только он объявил нам об этом, за окном вдалеке раздались раскаты грома.       Вместе с ним на меня снизошло озарение. В группе риска на этот раз не Скарлетт и Лукас, не Хлоя, не Кевин, хотя они явно много шляются по лесу, а Калеб, с которым, судя по всему, никто не тусит. Свои подозрения, я тут же озвучил. К тому же, он обещал зайти ко мне, но так и не объявился. Тогда я не придал этому значения, но теперь… Набравшись решимости, я заявил о намерении спуститься вниз и допросить на этот счет Маккензи. Эли составил мне компанию, а в зале мы разделились — я к столику, за которым сидел тетушкин завсегдатай, а Эли — расспросить хозяйку заведения. На мои вопросы о самочувствии сына (я рассказал, что огорчен его нарушенным обещанием) и просьбу передать Калебу сообщение, Маккензи отозвался крайне нецивилизованно. Больше того, слово «сообщение» показалось ему слишком сложным, и он, не преминув использовать все зачатки иронии, какими только был наделен, поинтересовался, не желаю ли я оформить послание в конверте с печатью. Вспомнив, что готовил антураж на так и не состоявшуюся пока игру, я метнулся наверх, в двух строках наилюбезнейше попросил милостивого государя Калеба Маккензи явиться в «Белую лошадь», запечатал конверт из состаренной бумаги сургучом, приложил печатью с гербом Вотердипа и вручил лишившемуся дара речи отцу адресата, по такому случаю подавившемуся пивом. Так и не найдясь, он молча убрал письмо в карман.       Отловив Эли, я узнал, что тетя поделилась информацией о неблагонадежности моего недавнего собеседника: поговаривают, что он приторговывает травкой, да и вообще по нему полиция плачет. Но хотя бы мать у парня есть, впрочем, еще неизвестно, какая… Эли внял моему предложению отпросить нас всех с работы и на завтра тоже и с легкостью проделал эту необходимую операцию.       По традиции собравшись в нашей комнате, мы решили обсудить свои планы. Судя по всему, нагрянуть в контору Карвинда все же придется. Эли стал развивать тему и вслух восхитился тем, как утром Джул опознала вскрытие замка отмычкой, отпустив по этому поводу какую-то очередную из своих шуточек. Но на этот раз Джул не просто не улыбнулась — она отшвырнула руку Эли, сжимавшую ее плечо, и убежала к себе. Озадаченные, мы ринулись за ней и нос к носу столкнулись с запертой дверью. На наши просьбы объяснить, что стряслось, Джул лишь снова и снова просила уйти, и я, уважив ее просьбу, увлек Эли обратно в нашу комнату.       Через некоторое время, которое мы обсуждали поездку в Коулфорд, сверху послышались топотание и шум. Неужели Джул настолько не в себе? Эли открыл дверь, и в это самый миг снизу кубарем скатилась взъерошенная Джул. Она бросила нам только одно слово: «Бежим!» Эли на автомате закинул на плечо лежавший у двери рюкзак, и мы, не заставив себя упрашивать, скатились вниз вместе с ней. Я успел поймать несколько удивленных взглядов посетителей бара, прежде чем мы, все трое, ведомые Джул, вывалились на улицу. Выдохнув, она смогла в двух словах сбивчиво объяснить нам, что это была за спешка. На нее напал человек-волк. Человек-волк проник в наше пристанище. Автоматически подняв глаза на окно мансарды, мы не смогли не заметить, что оно настежь распахнуто, а опустив их, увидели на земле белое пятно растерзанной футболки Джул.       В этот момент все мужество окончательно ее покинуло, и она разревелась прямо в Эли, причитая, что это была не маска, и человек-волк — самый, что ни на есть настоящий. Тот взял ее в охапку, вскоре, к моему несказанному удивлению, притянул меня туда же и, видимо, немного придя в себя, чуть ли не силой запихнул нас в отцовский пикапчик. Я постарался взять себя в руки (мне это далось куда проще, чем бедняге Джул) и предложил немедленно ехать в Коулфорд. Предложение было принято единодушно.       На подъезде к Коулфорду я в очередной раз отметил, что, по сравнению со Стонтоном, это целый городище. Что характерно, местные тоже так считали, если учитывать, что «съездить в Коулфорд» обычно звучало как «в город». Как бы то ни было, сейчас нам было не до его удобств. Эли припарковался на соседней улице от нужной нам, Джул перестала делать зарисовки в блокноте, и мы вывалились наружу, в поздний вечер.       Дом по указанному юридическому адресу мистера Карвинда оказался обшарпанного вида неуютной пятиэтажкой. Войдя в него и осторожно поднимаясь по стертым ступеням, мы без удивления обнаружили, что внутри он ничуть не лучше, чем снаружи. Может быть, в нас говорило напряжение. Хотя бы звуки жизни, раздававшиеся из-за закрытых дверей, маскировали наше присутствие: на третьем этаже кто-то громко смотрел телевизор, а на четвертом — не менее громко ссорился. Заслышав ругань, Джул будто бы инстинктивно ускорилась, и мы поспешили за ней.       На пятом этаже дверь была всего одна, и табличка на ней гласила, что мы явились в неприемные часы. Джул вытащила из кармана потертой куртки отмычку и начала орудовать в замке. Она явно знала, что делает, но для того, чтобы выполнить все быстрее и успешнее, дверь следовало определенным образом придержать, чем я и занялся. В глазах Эли читалось непритворное изумление. При таком эффективном взаимодействии замок поддался довольно скоро, и мы переступили через порог пресловутого офиса мистера детектива, аккуратно прикрыв за собой дверь.       Как старый пес, не знающий о том, что хозяин умер, квартира несла на себе его отпечаток и будто ждала его. Надо сказать, аккуратностью мистер Карвинд не отличался. В мутной воде аквариума не было видно ни одной рыбы, зато плавал, видимо, заменяющий их окурок, растение в кадке грустно опустило листья (правда, за это винить хозяина нельзя), отчетливо пахло мусором. Виднелись свежие следы — это натоптала полиция.       Наскоро оглядевшись, мы снова сосредоточились друг на друге. Джул подозрительно скосилась на меня, на что я предложил ей, что мы оба не будем друг друга ни о чем спрашивать, и этим удовлетворимся. Однако моим предложением она не воспользовалась и без особых подробностей призналась, что ей приходилось воровать. Бедняга Джул!..       Впрочем, слишком сильно отвлекаться времени не было, и я возглавил наше шествие в кабинет. Бардак в прихожей тут же показался мне образцом порядка, но, отвлекая от плачевного состояния кабинета детектива, внимание к себе приковало фото Криса, скотчем прилепленное к стене, от которого в разные стороны расходились ниточки. Все бумаги вокруг были в чудовищном беспорядке, найти среди них систему представлялось сравни подвигу, работы хватило бы на недели. Вздохнув, я принялся разгребать завалы, подсвечивая себе фонариком. Я предвкушал было, что искать придется до рассвета, однако мне несказанно повезло, и луч фонарика выхватил конверт, который сразу показался мне интересным. Так и оказалось: среди содержимого обнаружились фотографии трех пропавших в былые годы детей, имена которых уже были нам известны, краткие досье на каждого и еще некоторое количество бумаг.       Как только я собрался их изучить, мое внимание приковало к себе досье Дебры, девочки, пропавшей пятнадцать лет назад. Родители были безутешны, и мать наложила на себя руки, не выдержав горя, повесившись в лесу. К досье было приложено и фото отца — он сильно изменился за эти годы, былая статность сменилась наступающей старостью. Подпись гласила: «Констебль Дэвид Хилл».       Оставшиеся бумаги были вложены в еще один конверт, на котором значилось «Эдвард Эванс». Наконец-то! Желтые, старые газетные вырезки из прессы разных лет с 1979 по 1980 о пропажах детей 6—7 лет в Уэльсе. Дело рук маньяка, одного из самых опасных за последние годы, которого называли «пластиковым фартуком», явно в честь «кожаного фартука» — Джека Потрошителя. Два года он похищал детей в Уэльсе, заводил их в лес и там зверски убивал и насиловал. Эти заметки выглядели жутче, чем любые рассказы жанра ужасов, которые я когда-либо читал. К счастью, его нашли и упрятали в уэльскую тюрьму. Последняя заметка сообщала, что в 1984 году Эванс сбежал. Было ясно, что копии полицейских отчетов, которые шли следом, Карвинд добыл не совсем легальным путем, и в них значилось, что пропавшего следует искать, не поднимая панику, а дело передано из Уэльса в Глостершир. Фото преступника также прилагалось: как полагается, в полосатой робе, в анфас и профиль, с номером. Это неприятное лицо я уже видел и, осознав, где, я поскользнулся на какой-то кипе бумаг и еле удержался на ногах, опершись на угол стола. Дрожащий луч фонарика выхватил лицо Томаса, церковного разнорабочего. Ворох бумаг, который я сжимал, выскользнул из рук, снимки детей и пожелтевшие газетные вырезки рассыпались по полу, мелькая лицами и жуткими заголовками. И в этот момент на лестнице послышались шаги. Кто-то поднимался на пятый этаж.