Вечное лето. 1986 год

07/14/1986

      Снова проснулся ночью от тяжелого сна с неистовым желанием сделать набросок. Когда возникает такое чувство, я всегда рисую с закрытыми глазами. Это появилось лет, наверное, с десяти, я черкал что-то, а потом происходили вещи, которые, как мне теперь кажется, эти рисунки предсказывали. Потом я стал делать наброски схем подземелий.       Как-то, когда мы играли в клубе в школьном подвальчике (после этого нам больше не приходило в голову собираться где-то, кроме как у кого-то дома), у меня случился очередной приход, и тогда Эли и Джул увидели это впервые. Я накорябал на листке бумаги страшные тени, и после на нас в скором времени напали гопники. Мы насилу убежали от них, и это событие подвыветрило из памяти товарищей, что ему предшествовало.       А сегодня это оказались темные, жуткие стволы.

07/14/1986

      Утром, впихнув в себя завтрак, взяв вещи и натянув куртки, мы доверили Эли вести нас через лес. Мы миновали Церковь Всех Святых, перепрыгнули ручей, и… меня накрыла жуткая тревога. Хотелось все время оборачиваться, и я не стал себе в этом отказывать, даже несмотря на то, что увидеть ничего особенного не удалось. Эли в ответ не отказал себе в удовольствии поиронизировать, что здесь не водится никого опаснее белки. На это я возразил ему, что, если он смотрел новости неделю назад, то знает, что белки порой нападают на людей, но Эли, конечно же, не смотрел. Чувство тревоги не покидало меня всю дорогу, и лучше стало только когда мы вышли к кемпингу.       Пред нами предстали туристические домики, палатки, двухэтажное административное здание, в котором был и магазин, а из-за угла прямо на Эли выбежала черноволосая девочка с ужасающе тугой косой, такой, что от нее у девчонки лезли на лоб глаза. Она ловко упала на траву, так, что Эли даже не успел ее подхватить, и стала ныть, что сломала себе все на свете. Это было такое очевидное и гнуснейшее вранье, что я не смог не назвать ее королевой драмы. Она обиделась, обозвала нас дураками и очень резво скрылась. Появился мистер Мерсер, и родственное сходство стало налицо. То самое, с вытаращенными глазами. Видимо, это все же не из-за косы. Мистер Мерсер поведал нам, что кроме нас рук у него больше нет и работать придется много. Туристы начнут прибывать завтра, а сегодня нам нужно было подготовить лагерь к их приезду. Эли пошел разведывать тропки, Джул — заниматься чем-то снаружи, кажется, связанным с доской информации, а меня посадили проводить инвентаризацию. Ничего такого, с чем я не мог бы блестяще справиться.       Часов в шесть мы уже были свободны, впрочем, мне показалось, что времени прошло куда больше. Эли рассказал, что за лесом недурно ухаживают, при этом оставляя ему его первозданный дикий вид, в частности, ему встретилось множество оврагов и буреломов, между которыми и надо водить туристов. А также обмолвился, что Джул с ее отточенным взором художника могла бы ему здорово помочь, отыскивая самые живописные точки для демонстрации приезжающим и ритуального фоткания на фоне красот. Джул попыталась робко возразить, что еще не докрасила стенд с информацией, и я, разумеется, поддержал ее, ответив, что все нужно делать по очереди, а Эли в лесу как-нибудь обойдется без нее.       Наш спор прервала королева драмы, которую, как оказалось по оклику м-ра Мерсера, звали Хлоя. Она ныла, уговаривая отца взять ее в город, жаловалась на кучу болячек, услышав про которые, я снова не смог остаться в стороне и не уличить ее во лжи.       Как бы то ни было, мы двинули обратно через лес, продолжая спорить, где завтра будет нужнее Джул… и не заметили, как она отстала.       Когда мы с Эли обернулись, она стояла, усиленно вглядываясь в кусты, далеко назад по тропинке, а потом внезапно резко вздрогнула. Не медля ни секунды, я поспешил на место предполагаемого происшествия… и конечно же, ну конечно же, угодил ногой в сусличью нору и растянулся на дорожке. Когда я прихромал к ним с Эли, бедняжка Джул выглядела ужасно испуганной. Она рассказала, что услышала, как за нами кто-то шел, треща сучьями. Кто-то крупнее животного, по шагам больше похожий на человека. Может быть, ребенок. Этот кто-то тяжело дышал, а когда Джул пошла посмотреть, кто это, быстро свалил. Мы тут же подумали, что это могла быть сильно хотевшая в город врунья Хлоя. Эли залез в кусты, чтобы, как истинный рейнджер, попробовать найти следы, и спустя некоторое время подтвердил, что это был человек. Он добавил, что что-то в следах показалось ему странным, но так и не смог сформулировать, что.       В конце концов, мы двинули дальше и вскоре достигли ручья Уипингтон-крик. В памяти всплыла картина, как мы идем здесь вчетвером…       Мы так же шли по лесу, только вел нас не Эли, а Кристофер. Обе вышеупомянутые персоны сжимали удочки. Крис уверял нас, что там во-о-от такая рыба, на что я возражал ему, что не во-о-от такая, а вот таку-у-усенькая, и что, если огромной рыбы там нет, я вместо нее съем его самого. Мы прошли по ручью, и нашему взору действительно открылась заводь, в которой сквозь воду серебрилась рыбья чешуя. Эли объяснил, как ловить, и некоторое время спустя ведро, которое мы взяли с собой, наполнилось плавающей там крошечной рыбкой. С общего молчаливого согласия Джул выпустила ее обратно. Я оскалился и выжидающе поглядел на Криса, предвкушая, как он будет выкручиваться. Выкрутился он ловко — предложил обмен на пряничных рыбок из кондитерской своих родителей. С этим мы согласились единодушно. Мы уже прошли несколько шагов, когда поняли, что Криса с нами нет. Он остался стоять у заводи, как завороженный, глядя на воду, и не отзывался. Казалось, будто он в каком-то трансе, и очнулся он, только когда мы вернулись, и Эли потрепал его по плечу. Крис вздрогнул, отмер и последовал за нами, как ни в чем не бывало. Защебетали птицы, так, словно они молчали, пока он стоял, замерев…       В уютной кондитерской лавке, куда привел нас Кристофер, вкусно гремела коробками его матушка, миссис Николь Трейси. После краткого знакомства и радости по поводу того, что Крис привел друзей (не такой зашкаливающей, как у моих предков, конечно), она усадила нас за один из стоящих в зале небольших столиков. Вскоре мы уже поглощали горячий шоколад и имбирных пряничных карпов.       Словно прочитав мои мысли, Джул предложила, как только вернемся в город, пойти сразу туда, раз уж мы решили разыскать Криса. Решение было принято единодушно.       Лавка Трейси, как и паб тетушки Оливии, изменилась мало. Во всяком случае, снаружи. Когда Эли открыл дверь, колокольчик не звякнул. Почему-то они его сняли. За прилавком оказался мистер Дональд Трейси, отец Кристофера. Обстановка внутри была куда более унылой, чем два года назад: столы убрали и сладости теперь продавали только на вынос. Когда мы спросили, дома ли его сын, мистер Трейси ответил, что его нет, и сильно помрачнел. Джул и Эли зачем-то зашикали на меня, когда я хотел расспросить поподробнее, и мы, извинившись, купили карпов и быстро вышли обратно на улицу. Так странно. Что значит «его нет»? Да и смотрел мистер Трейси не на нас, а сквозь нас, а миссис Трейси, когда она попыталась появиться в лавке и даже что-то нам сказать, затолкал обратно. А она сильно похудела, кстати. И веснушки будто поблекли. Что же произошло?.. И тут, будто кто-то пожелал нам еще веселья, пошел дождь. Мы рванули в паб, договорившись все узнать у тети Оливии.       В пабе, по счастью, было сухо и тепло. За одним из столов сидел какой-то надравшийся деревенщина, фыркнул на нас, когда мы зашли, и стал в довольно грубой манере требовать у тетушки добавки. Джул съежилась, и мы аккуратно переместились из зала в коридор, а потом в комнаты. Переодевшись, спустились обратно. Деревенщина уже ушел, подложив под одну из кружек мятую купюру. Эли отловил тетю и попросил рассказать нам, что случилось с Крисом. Она проводила нас на кухню, где в данный момент возилась, и извинилась за то, что совершенно забыла поведать нам, его друзьям, эту грустную историю. Покричав на мелочь, чтобы они делали дела, и принеся нам еды, тетя Оливия со вздохом открыла нам, что он пропал без вести через месяц после того, как мы уехали, тогда, два года назад, в августе. Его искали, долго, много, но тогда зарядили дожди, и найти следы было почти невозможно — все размыло. Эли спросил, что сталось с мистером и миссис Трейси, на что я резонно ответил, пренебрегая своим обещанием не влезать в расспросы (Эли счел, что я слишком бестактен), что мы это уже узрели. Тетя живо откликнулась и рассказала, что тогда, когда мы познакомились с Крисом, они были на грани развода, а теперь несчастье их сплотило: с тех пор они вместе и расставаться не собираются. Вот почему он был таким не по годам взрослым… Но почему он пропал? Неужели чувствовал себя виноватым в склоках родни?.. Джул выразила общие мысли вслух. Как призрак Криса, вбежал Лукас, стирая помаду тети Оливии со лба, схватил миску и вылетел прочь. Мы с Эли стали спорить о произошедшем, мог ли он выжить или нет, как вдруг Джул рассерженно прикрикнула на нас и побежала в свою комнату, хлопнув дверью. Это было чертовски не похоже на нее. Преодолев себя, я побежал за ней.       Я постучался, она разрешила мне войти, и я наконец узрел пресловутую мансарду. Там было действительно атмосферно, а Джул успела навести там творческий уют. На мольберте красовалась картина, где Скарлетт с мечом выбиралась из пещеры, полной чудовищ, одно из которых подозрительно напоминало Эли. Я спросил ее, что не так, но она ответила лишь, что разозлилась напрасно, извинилась и ничего более не объяснила. А еще я узнал, что она собирается поступать на юриста в Лондоне. К моей идее быть художником (ведь талант ей позволяет!) она отнеслась скептически и, видимо, решив, что я переживаю за то, будет ли она рисовать для меня, уверила (в ее голосе мне почудилась легкая насмешка), что мои игры не пострадают и хобби она не бросит.       Когда я вернулся в нашу с Эли комнату, он задумчиво сидел на окне. Дождь к этому времени уже кончился. Эли что-то стер с лица, и тут я увидел, как за окном мелькнула тень. Тут же вспомнился Лондон. Где-то раздался тихий щелчок, будто кто-то сделал снимок на фотоаппарат, и сразу же после тень шарахнулась в сторону, спрятавшись за домом.