Снег в августе.

Он проснулся. Подскочил в кровати, царапая горло, из которого не издавалось ни звука, оглянулся, как загнанное в угол животное. Его номер. Его номер, тот в который он заселился. Не тот, из которого его вытащила Бренда. Этот был темным — середина ночи, если его интуиция не ошибается. Едва ли достаточно света проникает через приоткрытые окна, плотные шторы слегка колыхались, отбрасывая причудливые тени на бордового цвета обои. На соседней кровати Дин мог различить силуэта Каса под одеялом, в очаровательной манере подтянутом к его подбородку, он свернулся в позу эмбриона и посапывал себе под нос. Впервые за долгое, долгое время Дин увидел его без сведенных на переносице бровей и обеспокоенного взгляда — и впервые за всю жизнь, Дин пожалел, что не имел совершенно никакого таланта, который мог бы ему позволить пернести это лицо на что-то вечное, что-то, на что бы могли смотреть люди сквозь поколения после, но что бы он оставил только для себя, создал бы скульптуру невинного ангельского лица, сделал бы набросок чистых, красивых и дорогих черт лица, которое он знал наизусть, знал лучше, чем собственное. Дин хотел подобраться ближе, свернуться рядом. Дин хотел, чтобы он открыл глаза и посмотрел на него и улыбнулся. Дин встал с кровати, держась за голову — все-таки похмелье не проходит магическим образом - и включил прикроватную лампу. Пересек комнату тяжелыми шагами, захлопнул окно и сам вздрогнул от громкого хлопка, который последовал. Из-за его спины доносились недовольные звуки и сонное ворчание — Кас проснулся. Повернувшись на пятках, Дин встретил сонное лицо Каса — снова нахмуренное — и развел руками. — Какого хрена, Кас? — прошипел он. — Зачем ты открыл окна? Крайне сбитый с толку, Кас медленно моргнул, возможно пытаясь взять Дина в более четкий фокус, возможно пытаясь понять, почему открытые окна — это такой большой повод для беспокойства. — Мне нравится спать с открытыми окнами, — пояснил Кас терпеливо, и Дин почувствовал легкий укол вины за то, что ведет себя, как последняя мразь, но паника в его груди продолжает покалывать его бешено бьющееся сердце, покусывать его ломкие ребра, сжирать его легкие кусок по куску и оставляя Дина без кислорода, и он ничего не мог с этим поделать. — Справедливости ради, когда я открывал их перед сном, тебя еще не было в комнате. Но извини, если я как-то… если… Дин мотал головой, дальше не слушая, ища что-то… что-то, ему что-то было нужно, он хотел что-то найти. Понимая, что он ходит кругами, Дин остановился посреди номера и провел рукой по лицу, запахи пыльной комнаты и старого дерева и собственного пота забивались в его нос и скручивали желудок. Он шумно выдохнул. Закрыл глаза. Твою мать. — Она не… Я не… Она… Словно стоя слишком далеко, он не слышал, как Кас приблизился, и как только чужие руки коснулись его плеч, ему стоило всей выдержки, чтобы не начать раскидываться ударами просто из старой привычки и отцовских тренировок. — Дин, — произнес Кас, хрипло от сна, тихо от страха спровоцировать его или спугнуть. — Ты в порядке? Дин открыл глаза и едва сдержался от того, чтобы не рассмеяться. — Видно, что я в порядке? Руки Каса упали с его плеч, и Дин дал себе мысленную пощечину. — Что произошло? — спросил Кас нейтрально, отстраненно. Он сделал это. Дин это с ним делает. — Это не… — он помотал головой, усмехнулся. Прошел обратно к своей кровати — хаотично смятой, простыни сорванные с углов, кровать человека, который спал беспокойно, едва ли спал. Может и не спал. Дин присел на самый край. Посмотрел на Каса снизу вверх, мысленно прося его сесть рядом, молчаливо умоляя его о тепле, которого, Дин знал, не заслуживал. И возможно, Кас все еще умел читать его мысли, или все было слишком просто и понятно написано на лице Дина — или он просто-напросто слишком хорошо его знал. Потому что Кас сел рядом, понимающе поджал губы, его глаза все еще частично сонные, чуть расфокусированные. Их плечи слегка соприкасались, и только это было волной облегчения — и только это было больше, чем он справедливо должен был получить. Он возьмет то, что есть. Дин облизнул пересохшие губы, пытаясь игнорировать пульсирующую головную боль, сцепил руки в замок и уронил на них взгляд. — Наверное, стоит разбудить Сэма с Чарли, — наконец выдавил он, практически виновато. — Рассказать всем сразу. Этим он заслужил снова руку на своем плече, знакомые от и до пальцы цеплялись за материал его изношенной футболки. Дин, может быть — только может быть — прильнул к прикосновению. Ему было так холодно. — Не думаю, что их стоит будить сейчас, — сказал Кас рационально и почти успокаивающе, что заслужило Дину еще один укол вины. — Расскажи мне, что случилось. После очередного момента молчания, Кас спросил, и у него почти получилось это беспристрастно: — Это был кошмар? Дин фыркнул. — Не уверен насчет этого, — он осмелился взглянуть прямо в лицо Касу, почти не желая искажать это открытое, понимающее выражение на его лице. Но он рассказал все. До последней детали, которую еще помнил — это казалось важным, критически необходимым, как обычно люди срочно записывают свой сон после пробуждения в страхе потерять что-то. С каждым словом и противоречивым комментарием, Дин говорил все тише, хотел выбраться на холодный воздух и содрать с себя кожу все больше. Но, к его удивлению, под конец рассказа лицо Каса все еще было тем же открытым, принимающим и слишком уязвимым в слабом золотистом свете прикроватной лампы. В конце концов, Дин закончил со своим рассказом, и они остались сидеть плечом к плечу в тишине, тяжесть произнесенных слов оседала вокруг них растущей грудой камней, отрезая внешний мир в дальний, непостижимый концепт — осталась только эта комната, рассказ Дина, имеющий больше веса и реальности, чем их собственные тела, и неровное дыхание двух пар слабых легких. Все вокруг — смазанное черное пятно, смазанные линии, взятые из одних воспоминаний, и побега из номера просто не существовало как такового. Наконец, Кас произнес, и очертания мебели и стен и его лица стали чуть более четкими: — У меня нет большого опыта в этой области, но я почти уверен, что то, что ты описываешь — это очень реалистичный сон, — Кас сморщил нос в сомнении. — Но я не могу быть уверен. Что-то не чувствуется правильным. Детали и люди там… Дин кивал — все это уже прошло через его собственную голову, даже если в меньшем порядке и спокойствии, чем он услышал от Каса… И потом он снова встал с кровати с рывком, заставляя Каса чуть покачнуться назад от неожиданности. — Дин? — спросил он смятенно, но Дин уже двигался к собственной сумке, к ноутбуку. — Если это сон, то все детали и люди должны быть просто… мешаниной из моих воспоминаний и образов и остального дерьма, правильно? — он уточнил у Каса, даже если вопрос его был адресован сумке и куче носков и футболок, пока он не откопал ноутбук. Включая экран на ходу, Дин приземлился обратно на ровно то же место, с которого и встал, и включил поисковик. Кас терпеливо молчал, разве что прожигал дыру в его голове своим взглядом. — …Но что, если я найду реальную деталь, о которой раньше не слышал? — он вскинул лихорадочный взгляд на взволнованное лицо Каса. Взволнованное не за дело, а за него. Не так важно на этот момент. Он подтолкнул Каса: — Что бы это тогда значило? Кас разомкнул губы, готовясь дать хоть какой-то ответ, покачал головой, надавил основаниями ладоней на глаза. На место мигрени пришел узел в животе и горящие глаза и окно было закрыто, но все еще было холодно. Он не уверен, что поспал хотя бы часа три. Дин выглядел так, будто скоро начнет вырывать собственные волосы и снова наворачивать круги по комнате с неразборчивым бормотанием, и ему нужно было уверение в том, что он не сходит с ума. Касу все равно не так уж нравился сон. От Дина пахло спиртом и потом и нестиранной одеждой — и, как ни странно, специями для готовки, что-то вроде тех, что добавляют в хлеб. Возможно, ему кажется. — Тогда это значит, что ты мог наткнуться на зацепку по делу, — ответил Кас медленно, и с облегчением, проникающим через линию плеч Дина и очертания его губ, Кас почувствовал, как собственное напряжение начало понемногу сдавать позиции. — Есть достаточно историй о том, как люди случайно попадали в параллельные вселенные в местах, где… «стены» между мирами были особенно тонкими. Может, это одно из таких мест. Непонятно, конечно, почему это случилось с тобой, но это все еще может быть рабочим вариантом. Ни один из них не упомянул тот факт, что это не казалось параллельной реальностью. Кас не отметил, что детали были слишком размытыми, слегка противоречивыми. Дин не рассказал, что у всего произошедшего было странное ощущение старого воспоминания — немного размытое по краям, случайные детали приобретали мелкую рябь, как из-под слоя воды, менялись в самых незначительных смыслах. Через пять — а потом десять — минут бесплодных поисков, он наткнулся на статью. — Смотри, — он повернул экран так, чтобы Кас мог увидеть открытую там статью. Тем не менее, Кас наклонился ближе, прищуриваясь, словно не совсем четко видя слова на экране. Еще влажные от душа волосы прямо под носом Дина пахли шампунем, чем-то мягко цитрусовым. Он сглотнул, и словно охапка опилок разодрала его горло. Он отвел взгляд на экран. «…но не все смирились с пропажей. После того, как Бренда Ли вернулась с фронта и устроилась обратно шефом на кухню особняка, план не продержался долго. Уже после нескольких дней Бренду не видел никто из посетителей, также как не мог сказать, куда она исчезла, никто из рабочего персонала не мог точно рассказать о ее местоположении. Несмотря на то, что никто не говорил ничего определенного о планах девушки переехать, предостаточно рассказывали о ее нестабильности и отстраненности в ее последние дни в особняке в Каролине. Является, однако, повод для сомнения появление бывшей соседки Бренды, которая в целях конфиденциальности согласилась представиться только как К. — она была уверена, что у Бренды не было никаких планов сбегать, т.к. они должны были встретиться в особняке двумя днями после того, как Бренда исчезла. Так или иначе…» Дальше были перечисления имен и обстоятельств, которые совершенно не были нужны никому из них. Только фотография, которая прилагалась к статье в самом конце. Фотография, без сомнений, Бренды, в военной форме, стянутыми в знакомый тугой пучок темные волосы, непоколебимый взгляд человека, который прошел через ад и не только сохранил собственный хребет, но и сломал несколько чужих. Подбородок беспристрастно вздернут, лицо солдата или мертвеца, застывшие плечи манекена. Это была Бренда — и в то же время, не совсем она. В этой девушке на фотографии не было того слегка оскорбительного, но легкого и ненавязчивого юмора, не было теплоты в ее застывших руках и не было энергии, бьющей через ключ. В абсолютной тишине комнаты, как в закрытом ящике или гробу, Дин прочистил горло, вес ноутбука на его коленях был обжигающим, ломающим. — Кас, — позвал он тихо, и слово было практически мольбой. — Какова вероятность того, что я раньше видел эту статью? Кас не осмеливался встречать его глаза, вместо этого буравя взглядом фотографию на экране, зернистую и со слегка вымытыми цветами. Он сцепил свои пальцы на коленях в замок, унимая дрожь в них. Ужас от неизвестного, Кас находил, было крайне неприятным чувством — начиная с того, что Кас привык знать все, заканчивая тем, что это было просто непривычно, знать, что где-то там, снаружи, есть явления намного более массивные и глобальные и неизведанные, чем он сам. Дин все еще смотрел на него, он чувствовал это с покалыванием по всему телу, и ему нужен был ответ. И он должен быть честен. — Вероятность этого крайне мала, — наконец выдавил Кас, изучая контуры и пересечения собственных пальцев на его коленях. Дин шумно выдохнул. Кивнул. Он был уверен с вероятностью 99 процентов, что это первый раз, когда он видит эту статью, эту фотографию. Только что ему теперь с этим делать? — Думаю, это может подождать до утра, — в итоге сказал он, закрывая ноутбук с легким хлопком и откладывая его на прикроватную тумбу, прямо рядом с лампой. — Кофе?