Снежно-гирляндовая ночь

      Хагрид при встрече обнял Сириуса, и Бродяга пытался отдышаться, держался за ребра и старался забыть ощущение, будто его сейчас расплющит.       – Ох, ты уж прости, Сириус… – Хагрид хлюпнул носом с громкостью небольшого трубного оркестра. – Что-то я расчувствовался.       – Не переживай, все в порядке. – Усилием воли Бродяга убрал руку от пострадавших ребер, чтобы не обидеть добродушного великана.       – Зайдешь выпить чаю?       Сириус через дверной проем оглядел дом Хагрида, увидел на столе его фирменные, будто каменные, кексы, которыми так любил угощать лесничий.       – Только если ненадолго.       – Да, конечно, я все понимаю. – Хагрид старался не подать виду, что расстроен.       – На самом деле, я хотел попросить тебя о помощи. – Бродяга рухнул на огромный стул и понял, что чай сейчас все же не будет лишним. Хотелось погреть руки, да и в целом… Бывают в жизни моменты, когда нужно просто остановиться, перестать беспокоиться обо всем на свете и выпить чаю в хорошей компании.       – Вот как. – Хагрид с грохотом опустил на стол громадные кружки. – Что же такого случилось? Это пока вы учились, я еще чем-то мог помочь. Помню, как раньше вашу компанию прикрывал. Хорошие были времена…       Хагрид залил чай кипятком и по хижине распространился запах мяты, хвои и персика. Лесничий сам каждый год делал травяные сборы, и во время учебы мародеры с удовольствием заглядывали к нему на чай. Были у великана и сборы, восстанавливающие силы, столь ценные после полнолуний. Были и успокаивающие, к которым прикладывался Джим перед первым свиданием с Лили.       А этот чай будто пробуждал воспоминания. Хвоя Запретного леса, персик, как персиковое желе на завтрак на последних курсах, мята, которую выращивала дома Лилс.       – Времена и сейчас неплохие. – Вздохнул Сириус, усилием воли прогоняя непрошеные воспоминания. – Мы через многое прошли, но пора жить дальше и снова становиться счастливыми.       Хагрид огладил рукой бороду, как делал всегда, когда что-то старательно обдумывал. И кивнул, соглашаясь с Сириусом.       – Ты прав, но я иногда очень скучаю и по вам, во времена учебы, и по Гарри, Рону и Гермионе.       – Думаю, ты с ними скоро увидишься. Я готовлю в этом году идеальное Рождество, они там будут. Я приглашал и тебя. Ты не получил письмо или уже есть планы? – Спросил Сириус, грея руки о чашку.       – Ох… Так это была твоя черная сова? – Сириус кивнул. – Первой ее заметил Клык, решил, что это ему, и прожевал письмо. – Хагрид добродушно усмехнулся и посмотрел на пса, который сидел у его ног. Клык принял максимально виноватый вид.       – Что ж, – улыбнулся Бродяга. – Приглашаю тебя ко мне на Гриммо, отмечать Рождество.       – Я приду. – Явно смущаясь ответил великан. – Так, а с чем тебе нужна помощь?       – Ты ведь сегодня собирался идти за елкой для Хогвартса. – Лесничий кивнул. – Возьми меня с собой. Хочу найти идеальную елку.

***

      Поход за елкой был с привкусом ностальгии. Хагрид и Сириус успели вспомнить все самые смешные моменты учебы мародеров, хотя оба старательно обходили упоминания Хвоста в разговоре.       Елки они нашли относительно быстро, а вот обратно возвращались дольше. Хагрид хотел по привычке тащить ель на себе, но с двумя бы не справился, так что Сириус превратил обе в маленькие брелоки. Но думал, во что превращать, специально долго. Он должен быть уверен, что к их возвращению, подарок для Хагрида уже успеют подготовить.       Обратно шли, обсуждая праздники и наслаждаясь видами леса. Кому-то неподготовленному, пожалуй, стало бы страшновато, но Бродяга изучил весь лес, еще во время учебы. Для него и жуткие темные деревья, и странные плавающие огоньки, заманивающие в чащу, и все звуки леса, шорохи обитающих тут существ, казались родными. Хотя последний раз он был здесь еще когда Гарри учился на третьем курсе, и обстоятельства были просто отвратительны, он все равно скучал по местам бурной юности.       У хижины лесничего их уже ждали МакГонагал и Гермиона. Директор, вместо зеленых или темных мантий, начала носить бордовые, и красить губы вишневой помадой. Это ей невероятно шло, и даже молодило. Предположения о ее смене имиджа в Хогвартсе ходили самые разные: от слухов о тайной любви директора, до предположений о регламенте для директоров. Сириус знал, что, став директором, МакГонагал изо всех сил старалась не выделять никакой факультет, но хотя бы цвета одежды позволяла себе гриффиндорские.       Гермиона же была в черных штанах и черном пальто. Этот цвет прекрасно сочетался с ее волосами, в которых, с недавних пор, появились светлые прядки, и красиво оттенял бледную кожу.       – Директор. – Сириус поцеловал ей руку в знак приветствия. Она сурово сжала губы, поглядывая на Бродягу с явным неодобрением, и покраснела.       Гермионе он тоже поцеловал руку, а она взглянула на него, точь-в-точь как профессор. Только румянец был не от довольства, а от холода. Сириус вдруг подумал, что не зря Гарри, еще будучи подростком, рассказывал ему про сходство этих женщин.       – Профессор МакГонагал. – Кивнул Хагрид. – Гермиона. – Она порывисто обняла великана, и он засмущался. – Что-то случилось?       – Пожалуй, что так. Мистер Блэк включил нас в список людей, ответственных за ваш рождественский подарок. – Ответила МакГонагал. Хагрид смотрел на них в полном недоумении. – Пойдемте!       Тон МакГонагал всегда был с какими-то мягкими, но повелительными нотками. Сказывались годы преподавательского стажа. Однако, несмотря на показную суровость, невооруженным глазом было видно, что ей самой не терпится увидеть реакцию Хагрида.       Бродяга галантно предложил руку обеим дамам, и они не спеша двинулись к дому лесничего. Удивленный Хагрид последовал за ними.       Сначала казалось, что за сторожкой лесничего ничего нет. Директор взмахнула палочкой, еле слышно прошептав заклинание, и их взглядам открылся, казалось небольшой, деревянный домик. Но Сириус знал, что здесь использовано заклинание расширения пространства и внутри предостаточно места под полноценный заповедник для животных. Когда-то подобными чарами пользовался магозоолог Ньют Саламандер.       Одному Мерлину известно, чего Сириусу стоило уговорить на это Кингсли. Бродяге нравилось думать, что он умел быть весьма убедительным, но Бруствер твердил, что это только из уважения к Хагриду, и чтобы Сириус наконец отвязался.       Тяжелая деревянная дверь приоткрылась, и из домика выглянул Клювокрыл. Что-то курлыкнул, хитро прищурился, и толкнул носом дверь, приглашая следовать за собой.       Хагрид узнал любимого питомца и заохал, разнервничавшись.       – Рубеус Хагрид. – Начала МакГонагал. – Указом директора школы магии и волшебства Хогвартс, вы назначаетесь, помимо должности лесничего, а также профессора по уходу за магическими существами, смотрителем магического заповедника Хогвартса.       Великан обвел взглядом всю их компанию, будто желая убедиться, что происходящее не шутка. Эмпатичная Гермиона первой уловила его неуверенность.       – Хагрид. – Она взяла его за руку и потянула к домику. – Пойдем. Они все тебя ждут.       Внутри было уютно и шумно, несколько первых загонов еще пустовали. А дальше их ждал загон, в котором было по-весеннему тепло и свежо, пахло сеном и хвоей. Маленькие гиппогрифы с курлыканьем носились под ногами родителей. Клювокрыл снова выступил вперед, подошел к Хагриду и положил голову ему на плечо, будто обнимая великана.       – Клювик… – По щекам Хагрида сбегали слезы, а он гладил гиппогрифа по шее.       Грейнджер хлюпнула носом, вытерла глаза рукавом и снова заулыбалась. Директор же прижала к губам носовой платок и чуть склонила голову, наблюдая за трогательной сценой поверх очков.       Улыбающийся Бродяга перевел взгляд на гиппогрифов, чтобы никого не смущать своим вниманием. Самый маленький из зверей увидел Хагрида, и пошел целенаправленно к нему. Но снова не удержался на ногах и плюхнулся ровно на ботинки великана.       Они все провели у гиппогрифов несколько часов, Гермиона и Бродяга успели полетать на Клювокрыле и оба были довольные, румяные, с обветренными от полета лицами. Директор же сказала, что уже стара для такого, но гиппогриф прокатил ее вокруг домика Хагрида.       Гермиона и Хагрид совершенно не хотели уходить, но МакГонагал бдительно следила за временем, и с приходом темноты погнала Сириуса и Гермиону на ужин в Хогвартс, будто они все еще были ее студентами.

***

      Поужинав, Гермиона засобиралась домой, и Сириус понял, что пора переходить ко второй части плана по исполнению желаний Гермионы Грейнджер.       – Красавица, как на счет еще раз помочь старику? – Сириус галантно приоткрыл перед ней дверь из Хогвартса и повел к Хогсмиду, придерживая под руку. К вечеру снова подморозило, и он был уверен, что Гермиона снова будет поскальзываться.       – После полета на гиппогрифе, страшно представить, что еще ты мог придумать.       Она говорила с напускной серьезностью, но на самом деле была неимоверно счастлива. Полет на гиппогрифе был ее мечтой еще с третьего курса. Тогда, спасая Сириуса, ей удалось немного полетать. Но Клювокрыл вез их троих, да и обстановка была опасной, их могли в любой момент поймать, так что впечатления были скорее странные, чем хорошие. И ей очень хотелось полетать самостоятельно, почувствовать то, о чем рассказывал ей Гарри – счастье и безграничную свободу. После этого полета она чувствовала еще и щемящую нежность к маленьким птенцам гиппогрифа.       Весь сегодняшний день был похож на настоящую сказку, девушка чувствовала благодарность к Сириусу, но соглашаться на новые предложения не спешила. За сегодняшний день было и так достаточно впечатлений, и она порядком устала.       – Ничего криминального. Мне просто нужна компания, чтобы нарядить ель на Рождество.       – Сегодня? – Она старалась, чтобы это не прозвучало жалобно. Украсить елку действительно хотелось, но сил не было никаких.       – Устала?       – Пожалуй немного…       – Значит елку украсим завтра. Держись, красавица. – Гермиона покрепче прижалась к Сириусу, и он аппарировал в ее квартиру.       Оказавшись дома, Гермиона не сразу перестала прижиматься к Бродяге, если что – спишет на усталость. И она совершенно не знала, как попрощаться, было очень неловко, будто она собирается выставить за дверь человека, который устроил ей праздник.       Поэтому она просто молча на него смотрела и надеялась, что он что-то скажет сам. Но Блэк снова ее удивил: внимательно ее осмотрел и развернувшись зашагал на кухню.       – Пока я сварю нам глинтвейн, ты успеешь сходить в душ погреться! – Прокричал он с кухни, уже шурша чем-то на полках.       – Конечно, Сириус, можешь пройти на кухню. И взять все, что тебе надо. – Пробормотала девушка, и прихватив домашний костюм ушла в душ.

***

      Когда Гермиона, согревшаяся и румяная, вышла из душа, с кухни уже пахло гвоздикой и корицей. Она даже забыла об усталости и просто шла на потрясающий запах.       Сириус включил радио и, пританцовывая, помешивал уже почти готовый глинтвейн.       – Селестина Уорлок? «Котел, полный любви»? Я ожидала от тебя несколько иного…       – Перед Рождеством ни на какой волне ты другого не услышишь. Так что я смирился и получаю удовольствие от процесса. – Он задорно подмигнул.       Гермиона присела в кухонное кресло и с улыбкой наблюдала, как Бродяга мешает глинтвейн, старательно следуя рекомендациям из песни. Это было так забавно, что она даже немного расстроилась, когда песня сменилась. Сириус же, нисколько не смущаясь, что не спросил разрешения хозяйки дома, снова порылся в кухонном шкафчике и достал две пузатые чашки.       – Тебе чашку в цветочек или в цветочек? – Ехидно уточнил он.       – Давай с кактусом.       – Мерлин, спасибо, ты хотя бы симпатичнее, чем Кикимер…       – Что? – Гермиона была так ошарашена этими словами, что даже не особо возмутилась.       – Извини, я не так выразился. Дело в том, что с недавних пор мой домовик просто обожает кактусы, и я уже немного нервно реагирую.       Как он и ожидал, девушка тут же заинтересовалась прогрессом в отношениях Сириуса и домовика. Все это вылилось в рассказ о ремонте. Бродяга специально не рассказывал о трудностях, только о веселых моментах, и видел в глазах Гермионы все больше интереса.       – Знаешь, я точно приду к тебе наряжать елку. Я должна это увидеть! – Хохотала Гермиона, провожая Сириуса. Кажется, нежная любовь Кикимера к шипастым растениям, станет самой любимой их шуткой в уходящем году.       – Тогда жду тебя завтра. А сегодня отдыхай. Я и так занял собой весь твой день. – Он натянул куртку и открыл дверь.       – Сириус, подожди.       Он снова повернулся к ней, а Гермиона, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.       – Спасибо за сегодня. И за полет, и за глинтвейн. Вряд ли ты об этом знал, но снова полетать на гиппогрифе уже давно было моей мечтой.       – Рождество – время чудес. – Прошептал Сириус. – Жду тебя завтра.       Гермиона закрыла за ним дверь и счастливо заулыбалась. А потом увидела себя в зеркале прихожей и подумала, как глупо она выглядит: покрасневшая, с блестящими глазами и улыбкой до ушей. Она не знала, что, выйдя от нее, Сириус улыбался так же.