Трудно быть оленем

***

      Му Цинфан спокойно потягивал чай и делал записи в дневнике. Сегодня ему удалось собрать прекрасный образец, из которого он позже сможет сделать неплохой отвар от боли в горле. Было тихо и спокойно. Мобэй и Цинхуа ушли в деревню Ян Исюаня и, зная о гостеприимстве семьи Ян и её любви к Учителю Шану, Цинфан был уверен, что они вернуться не сегодня. Их точно оставят на ночёвку и завлекут своими новыми сплетнями и вкусным вином, которое всегда было козырем при завлечении Цинхуа. Можно быть спокойным, ведь Цинфан не будет видеть эту парочку. Всё же лекарь не сумел до конца отпустить свои чувства и ему было немного неприятно, когда Мобэй и Цинхуа «миловались». Это было так глупо и так ужасно, он ведь друг Цинхуа, так почему же он не может просто порадоваться за него? Наверное, он плохой друг, очень плохой. Вздохнув, Цинфан потёр виски. Сегодня стоит лечь пораньше, может тогда он наконец выспится и дурные мысли покинут его бедную голову. В ином случае он точно сойдёт с ума.       Внезапно он услышал чьи-то торопливые шаги снаружи. Похоже лечь раньше сегодня не выйдет и он станет сумасшедшим. Лекарь закатил глаза и раздражённо фыркнул. Если это снова пришли его соседи с просьбой угомонить Лю Цингэ, то он просто выгонит этого идиота из деревни метлой. По какой-то странной причине этому хищнику нужно постоянно тренироваться, а когда он тренируется, то разносит всё, что под руку попадёт! Он уже сломал несколько заборов! Жители деревни побаиваются его, поскольку он пума, а значит сильный хищник. Да, они привыкли к Мобэю, но это Мобэй. Все знают, что он не причинит вреда, потому как Цинхуа вполне способен его утихомирить. Некоторые даже шутят, что Мобэй — личный раб писателя, поскольку всегда работает от его имени и в основном выполняет тяжёлый труд. А тут непонятно откуда взявшийся здоровенный и агрессивный хищник. Единственные, кто не боится отчитать Лю Цингэ и даже пристыдить его, так это госпожа Цинь и сам Цинфан. К сожалению, многие также побаиваются и боевую женщину Цинь, поэтому чаще всего прибегают к доброму и отзывчивому лекарю.       Цинфан уже был готов ссориться с пумой и прочистил горло, как в его дом, распахнув дверь, ввалились Цинхуа и Мобэй. Они аккуратно придерживали за плечи Ян Исюаня, чья кожа была белее снега, а глаза опухшие и покрасневшие… Писатель выглядел не лучше. Такой же бледный, трясущийся, с испуганными глазами, в которых застыл неподдельный ужас. Мобэй держался более менее, но было видно, что и он увидел нечто ужасное. Волк кивнул лекарю и подвёл к нему Исюаня, который шёл слишком тяжело. В конце концов парень чуть не упал в руки Цинфана, но хищник вовремя его придержал. — Он увидел нечто… Ужасное. Сможешь его успокоить своими травами? — Мобэй не поднимал глаз, волчьи уши прижались к голове. Не было ясно о ком из двух его компаньонов он говорит.       Пускай Му Цинфан и хотел бы сначала осмотреть Цинхуа, но решил, что состояние того получше чем у Исюаня. Следует сначала проверить беднягу. Лекарь кивнул волку и, приобняв барана за плечи, повёл в сторону своей комнаты, где уложил того на кровать и начал осмотр. Исюань был слишком безразличен ко всему, что происходит вокруг и даже не говорил, только смотрел в пустоту и молчал.       В это же время Мобэй взял Цинхуа за руку и посадил за стол, становясь рядом на колени. Так их лица были почти на одинаковом уровне, учитывая то, как сильно опустил голову и сжался дрожащий писатель. Волк не знал как его утешить, как помочь. Его не учили сочувствию, не учили, что делать в такой ситуации. Никто из волчиц в его стае не был в настолько подавленном состоянии, а если и был, то все игнорировали их до тех пор, пока они не придут в норму. Но сейчас Мобэй не хотел поступать таким образом. Ему казалось, что это так неправильно — даже не пытаться утешить свою пару, своего Цинхуа… Наверное, Мобэй действительно ненормальный волк, но он готов стать главным позором всего рода, если это цена за любовь Цинхуа.       Хищник сжал ладони оленя и прижался к ним губами. Они были такими холодными, их хотелось согреть. Цинхуа сжал пальцы и вздрогнул, когда Мобэй немного приподнялся и прижался своим лбом к его. Одна из рук легла на щёку писателя и стала успокаивающе поглаживать, а другой волк будто бы пытался согреть ладошки своей пары. Он не знал, правильно ли всё делает, не знал и того, что ещё можно сделать, чтобы успокоить Цинхуа. Видеть его таким было так больно… Тихий и позорный скулёж вырвался из груди, но волк не хотел обращать на это внимание. Плевать на звуки, что он издаёт, у него сейчас есть дела поважнее самоконтроля.       К счастью, способ Мобэя оказался верным и дрожь Самолёта почти прошла. Посидев так ещё пару минут, писатель полностью пришёл в себя, хотя та картина кровавой резни всё ещё мелькала в сознании, вызывая приступ лёгкой тошноты. — Что здесь произошло? — в дом лекаря вошёл Лю Цингэ, опасно прищурившийся и выпустивший когти. Тонкие кошачьи зрачки осмотрели дом на признаки опасности.       Скорее всего он почувствовал запах крови, оставшийся на них с другой деревни. Также он возможно мог видеть, как они вдвоём вели сюда Ян Исюаня. Хвост Лю Цингэ нервно качался из стороны в сторону, а из груди исходило тихое рычание. Мобэй встал в полный рост и инстинктивно загородил Цинхуа, почуяв негативные эмоции, исходящие от пумы. — Я бы тоже хотел это знать, — произнёс Цинфан тихим голосом. — Я дал Исюаню сильное успокоительное. Сейчас ему нужно поспать, поэтому говорите тише.       Мобэй молчал, видимо, обдумывая, что ответить. Он просто не знал как сказать то, что они там увидели. Кучи выпотрошенных трупов, оторванных и обглоданных частей тел, реки крови и разорённые дома. Это был кошмар наяву. Хуже только то, что это всё устроили его сородичи. Он просто не понимал зачем. Зачем Линьгуан подстегнул стаю на этот мерзкий поступок, зачем они согласились… Это ведь не дикие звери. Это даже не для пропитания было сделано. Разве его стая могла так поступить?.. Почему они не остановились, ведь убивать разумных зверей было запрещено.       Пока Мобэй пребывал в своих мыслях, Цинхуа кратко описал то, свидетелями чего они стали. Он рассказал о полуразрушенных домах, о куче тел, о том… В горле вновь встал ком, а в глазах защипало, но всё же он сказал о том, что произошло с семьёй Ян Исюаня. С каждым словом лицо лекаря становилось всё бледнее, на нём отражался ужас. Му Цинфан шокировано уставился в одну точку и покачнулся, но устоял на ногах. Он хотел было что-то сказать, но не сумел издать ни звука. Лю Цингэ был напуган не меньше, но вскоре страх сменился яростью. Больше всего он презирал хищников, нападающих на травоядных жителей, не способных удержаться, не способных понять, что разумных травоядных нужно оберегать, а не сжирать. — Я собираюсь вернуться в ту деревню. Возможно там ещё есть выжившие, — спустя паузу Мобэй уверенно посмотрел на Цинхуа, получая в ответ кивок. — Будь осторожнее… — Я пойду с тобой, — Цингэ был чертовски зол и хотел избить до смерти тех ублюдков.       Мобэй не стал возражать. В случае, если стая вернулась туда, то ему понадобится помощь чтобы отбиться. Он силён, но недостаточно, чтобы одолеть всю стаю. Два хищника приняли звериный облик и отправились на разведку.       Цинфан не знал, что и сказать. Он слышал страшные байки о жестоких убийцах, что убивали ради удовольствия, но никогда не сталкивался с этим вживую. Неужели… Целая деревня вот так просто исчезла? Вся семья Ян, все другие семьи… Они все мертвы. Нет, нельзя думать в таком ключе. Лекарь покачал головой. Возможно кто-то ещё остался. Наверняка кто-то ещё остался! Цинфан услышал шмыганье носа и, повернувшись, увидел плачущего писателя. — Цинхуа! — громко прошептал лекарь и подбежал к нему. — Что-то болит? Ты ранен? Может выпьешь настоя?       Самолёт не слышал всех этих вопросов. Всё, о чём он мог сейчас думать, так это о Ян Исюане. Чем мальчишка заслужил такую судьбу?! Что будет с ним дальше, он ведь в один момент потерял всё. Из-за Цинхуа. В голову тут же пробралась мысль, что это всё из-за него. Это ведь именно он, Самолёт, придумал этот черновик, придумал этот стекольный сюжет. Из-за него сейчас целая деревня стала деревней призраков. Из-за него Исюань теперь сирота без дома… Цинхуа сжал пальцами свои волосы и согнулся пополам, не переставая рыдать. — Это из-за меня… Я виноват, я так виноват… — писатель повторял про себя эти слова, всё больше и больше утопая в этой ужасной мысли.       Стало тяжело дышать, а всё тело будто начало гореть изнутри. Дрожь в руках стала сильнее. Кажется ещё немного и сердце Цинхуа выпрыгнет из груди или же остановится. Тёплые руки обняли его и притянули к себе. Му Цинфан прижимал рыдающего друга и старался понять, почему он обвиняет во всём себя. Они оба молчали до тех пор, пока дыхание Самолёта не выровнялось. Кажется, тревога немного отступила, хотя в груди всё ещё болело от ужасающего чувства вины. — Цинхуа… — тихо начал Цинфан, не отпуская его, не давая отодвинуться, только обнимая сильнее. — Я не знаю, почему ты винишь в этом себя. Не знаю, почему ты считаешь, что всё это произошло по твоей вине… Но я знаю одно. Ты точно не виноват, слышишь? Разве ты знал о том, что кто-то захочет… Захочет напасть на них? — Цинхуа подумал и понял, что он действительно не знал, что Линьгуан ударит по соседней деревне, поэтому он отрицательно покачал головой. — Разве ты мог что-то сделать?.. Цинхуа, ты бы не смог спасти их всех… Ты… Ты точно не виноват в этом, слышишь? Ты ни в чём не виновен. Пожалуйста, перестань плакать. Я уверен, что Исюань тоже не считает тебя виноватым…       Писатель замер, а потом разрыдался ещё больше. Почему Цинфан такой хороший?! Это незаконно! Слова, что он сказал… Они помогли. Он ведь и вправду не смог бы этому помешать. Старина Му как всегда оказался прав. И как всегда он умеет поддерживать своих близких так, что все негативные мысли-паразиты отмирают и улетучиваются. Цинхуа просто прижался к своему другу, плача ему в плечо. Ему нужны были эти слова… И он благодарен Цинфану, что тот рядом с ним. Самолёт даже представить себе не может, что бы он сейчас сделал, не спаси его лекарь.

***

      Приближался вечер, Цинхуа уже полностью успокоился и сидел с чашкой чая. Он смотрел в окно, пока Цинфан вновь проверял состояние Исюаня. Тот всё ещё спал, но лекарь сказал, что это нормально, поэтому писатель не волновался. Дверь отворилась и внутрь вошли Лю Цингэ и Мобэй. Лица у обоих были мрачные, что означало только одно. Выживших не было.       Волк сел рядом с Цинхуа, а Цингэ прислонился к стене. Хвост пумы хлестал воздух от раздражения, изредка он издавал рык. В доме стояла гробовая тишина. — Да что за тварь могла так поступить?! Только истинный ублюдок, бесчестная мразь могла сотворить это! — в гневе Цингэ ударил кулаком по стене, на что получил недовольный взгляд Цинфана, однако тот ничего не сказал, видимо, согласный со словами.       Самолёт думал. Усиленно думал. Он знал, кто это сделал. Он также был бы рад рассказать им, но не знал как это сделать. По сути он не может знать Линьгуана, Мобэй не говорил ему о нём, также он не говорил о том, почему его выгнали из стаи. Возможно стоит просто сказать, что это сделали волки, но… Цинхуа украдкой взглянул на опустившего глаза Мобэя. Тому будет неприятно, что его вид обвиняют? Это будет грубо? Но других вариантов нет, ведь скрывать такую информацию нельзя! Пока Самолёт ломал голову, волк начал говорить сам: — Это сделала моя стая. Думаю, их натолкнул на это нынешний вожак, Линьгуан. И, скорее всего, там были замешаны и другие, соседние стаи.       Глаза Му Цинфана и Лю Цингэ расширились и они в шоке посмотрели на Мобэя. Только сейчас в их головах проскользнул вопрос, а почему он собственно здесь, а не со своей стаей. Но, судя по нахмуренным бровям и выпущенным от неконтролируемой злости когтям, этот волк не станет им всё рассказывать. Цингэ хотел что-то сказать, как был прерван гневным криком: — Так это твои сородичи?!       Ян Исюань стоял в проходе, немного пошатываясь. Глаза его были красными от гнева и пролитых слёз, ладони сжаты в кулаки. Исюань тяжело дышал, смотря прямо на Мобэя. Спустя мгновение он сорвался с места и накинулся на волка. Юноша схватил его за шиворот и замахнулся для удара в лицо, однако хищник поймал его кулак в воздухе и сжал. Исюань скорчился от боли и отпустил шиворот, собираясь ударить второй рукой. Но Мобэй легко перехватил её и оттолкнул барана от себя. Его тут же поймал Лю Цингэ и заломал ему руки. — Пусти меня! Этот ублюдок… Его сородичи!.. Они!.. Они! — юноша пытался вырваться и громко кричал. — Он тут не причём! Если ты не заметил, всё это время этот волк находился рядом с нами и даже знать не знал о твоей деревне! — Цингэ прорычал эти слова, скалясь. — Тогда… Тогда скажи мне! Скажи, где находятся эти твари! Я их убью! Убью всех! — Ты? — Мобэй посмотрел на него сверху вниз и только цыкнул. — Прямо сейчас я с лёгкостью заблокировал твои «атаки» и оттолкнул тебя. Прямо сейчас ты не можешь даже просто высвободиться из захвата. И ты думаешь, что ты сможешь победить сплочённые вместе стаи? Каждый из них обучен охоте. Они все знают как драться, они умеют убивать быстро. И их больше.       Исюань задышал чаще и принялся брыкаться. Вскоре он быстро выдохся и просто заплакал от бессилия. Этот волк прав. Он слишком слаб. С двумя-то хищниками справиться не может, а там их, наверное, десятки… Цингэ отпустил его, тут же Исюань выпрямился и вытер непрошенные слёзы рукавом. — Но ты можешь стать сильнее, если будешь работать над собой, — Мобэй говорил это без издёвки. Он действительно считал, что этот юноша может стать сильнее. Да, он не сумеет убить всю стаю, однако он хотя бы сможет дать им отпор или одолеть волка один на один, если станет сильнее. — Он прав, — Цингэ кивнул, соглашаясь с волком. — Начни тренироваться и ты сможешь одолеть по крайней мере одного волка. И от тебя будет хоть какая-то польза в бою. — Бою? — Цинфан нахмурился и непонимающе посмотрел на пуму. — О каком бое ты говоришь? — Думаю, этот случай нельзя упускать из вида правителя. Буйство хищников… Они могут напасть и на другие поселения. Скорее всего, сюда пришлют воинов, — Цинхуа сглотнул и опустил глаза. Приближалось то, чего он боялся больше всего на свете. Приближались события его черновика… — Да, думаю так и будет. Но сначала нужно уведомить Шэнь Цинцю. Он точно сможет достучаться до кого надо. Я отправлю ему письмо срочной почтой, — Цингэ развернулся и ушёл к выходу.       Остальные остались на своих местах. Они не понимали. Совсем недавно всё было отлично, а теперь… Теперь мирные деньки кончились. Теперь они должны будут сражаться, чтобы просто выжить. Совсем недавно никому в голову не приходило, что всё вернётся в первобытные времена, когда оборотни ещё не пришли к межвидовому соглашению, когда хищники пожирали травоядных вне зависимости от их разумности или неразумности.       Лучше всех понимал всё Цинхуа. Он сам придумал это. Сам когда-то давно решил, что это будет чудесный сюжет, что это будет очень здорово и интересно. Тогда он не задумывался о том, что попадёт в свой черновик. Хотелось отчаянно разрываться от того, что здесь даже нет главного героя, рядом с которым наверняка было бы безопасно. Не было того, кто сумеет спасти всех своей харизмой и силой. Пугало и отсутствие финала. Самолёт только начал писать идею и тут же забросил, не дойдя и до половины. Он не знал, что будет в конце и это его пугало. Впереди только неизвестность и страх перед грядущим будущим… Что ж, пора разбираться с последствиями. Отныне его главная задача — выжить самому и спасти близких от верной смерти.

***

      В это же время Линьгуан злобно ухмылялся, смотря вдаль и приветствуя новых союзников. Всё больше волков хотели следовать за ним, хотели хорошей сытой жизни. И Линьгуан прекрасно знал, как всем им дать то, что они хотят.

***