Трудно быть оленем

***

      С ухода Лю Цингэ прошло от силы полчаса. Му Цинфан решил ещё раз проверить состояние Исюаня и заварить что-то успокаивающее нервы. Мобэй наблюдал за действиями лекаря, а Цинхуа вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Он ушёл чуть подальше от дома, встал за дерево и, откинувшись на него спиной, медленно сполз вниз. Тяжёлый вздох раздался в полной тишине, следом за ним был глухой стук.       Самолёт приложился затылком о ствол дерева и посмотрел наверх. Чистое ночное небо, усыпанное звёздами. Неужели уже была ночь?.. «Время летит слишком быстро», — заключил писатель и усмехнулся от своих «стариковских» мыслей. Хотя если так подумать, он действительно старик в духовном плане. Он даже старше многих из деревни. Если бы ещё его ум совпадал с возрастом… Цинхуа закусил губу и опустил голову. Он идиот, самый что ни на есть идиот.       Линьгуан уже совершил первое нападение и остаётся только гадать, когда он решится атаковать и их деревню. Голова болела от роя мыслей и тревог. Самолёт думал о том, что будет, если Огурец не сумеет убедить правителя, если тот просто пошлёт их на хрен. Тогда им придётся выкручиваться самим. Но они ведь точно проиграют Линьгуану! В этом мире самыми неприспособленными к битвам являются травоядные. Конечно, из них встречаются и те, кто с лёгкостью может пойти против пятерых хищников сразу и выйти победителем, но таких немного. Травоядные редко учатся военному делу, поскольку отличаются более миролюбивым характером. Стычки бывают, но в основном улаживается всё разговорами. Да многие травоядные в обморок падают только от мысли о кровавом побоище! И вот так ирония — все жители этой деревни травоядные! Невероятное везение!       Да, конечно, многие жители имеют твёрдый характер и даже способны драться, но… Смогут ли они противостоять огромной стае голодных волков?.. Нет, разумеется нет. Но что же тогда делать?! Если правитель не даст хоть малюсенький отряд, то у них будут только Цингэ и Мобэй! Эти двое сильны, но чёрт… Чем больше Цинхуа думал, тем сильнее болела его голова и тем хуже он себя чувствовал. — Дерьмо! — Самолёт с новой силой ударился затылком о дерево. Будущее пугало его. Он не знал, что будет дальше, он не знал, что ему нужно делать. Система, как на зло, молчала. — Цинхуа? — знакомый голос раздался рядом. Писатель поднял взгляд и увидел Мобэя, что обеспокоенно смотрел на него. — Что ты делаешь?       Самолёт не ответил, только поджал колени к груди, обнял и положил голову на них, пряча болезненное выражение на своём лице. Волк ждал ответа, но получив только молчание, вздохнул. Он сел рядом с Цинхуа и стал смотреть на него. Некоторое время ничего не происходило, но потом Мобэй осторожно протянул свою ладонь и погладил ею плечо писателя.       Тот поднял глаза и перед ним предстала милая и немного забавная картина. Опасный хищник, способный одним ударом убить противника, способный одним своим видом и рыком вселить ужас, сидел рядом с ним с видом грустной собачки. Чёрные уши были тесно прижаты к голове, хвост подрагивал и прижимался к ногам. Сам Мобэй слегка согнулся и смотрел очень пронзительными и грустными глазами, в которых очень легко можно было увидеть беспокойство и сочувствие. Картину дополняло и выражение лица волка, которое отражало всю боль и желание успокоить, помочь.       Цинхуа вспомнил, как в детстве одна из дворовых собак, которых он тайком подкармливал, пыталась его утешить точно таким же образом. Она тихо скулила и прижимала ушки к голове, смотря очень грустными глазками на него. Приходилось вытирать слёзы и уверять собаку, что всё в порядке. Это сравнение заставило Цинхуа невольно улыбнуться. — Всё в порядке, Мобэй… Прости… — Самолёт взял его руку в свои ладони и поцеловал в щёку своего бедного возлюбленного. Как же наверное тяжело быть вместе с таким неудачником. — Просто… Просто я боюсь того, что будет дальше. Что будет с нами со всеми…       Мобэй немного успокоился после ответа и незамедлительно произнёс: — Тебе не о чем волноваться. Мы справимся с этим. Мы… Мы сумеем одолеть Линьгуана.       Писатель усмехнулся и устало вздохнул. Почему он сказал это с таким серьёзным выражением лица, будто уже увидел будущее и точно знал всё наперёд? Тем не менее Самолёт спросил: — Почему ты так в этом уверен? А что, если нам не дадут воинов? Как тогда мы сумеем победить целую армию волков?.. — Но у нас всё ещё есть ты…       Цинхуа удивился и проморгал пару раз. Он услышал что-то не так? Серьёзно? Это как-то даже слишком сентиментально. Он не против поддержки, но не когда это переходит границы разумного. Или же Мобэй всерьёз думает, что благодаря какому-то писаке, они смогут победить? — Ты… Твой ум. Ты придумываешь нечто, что никто и представить себе не может. Те железные пасти, созданные для безопасности деревни… Я слышал, что ты сам изготовил чертёж и продумал как всё будет работать. Это… Я не могу себе представить какого труда это стоило, — волк покачал головой и поджал губы, подбирая слова получше. — Также я слышал, что ты приготовил какие-то припасы на крайний случай. Это… Крайне предусмотрительно. Я хочу сказать… Ты действительно умён… Думаю, ты и твои выдумки смогут сыграть большую роль в скорой битве.       После этого Мобэй замолчал и покраснел. Было видно, насколько ему непривычно говорить так много, поддерживая кого-то. Но он старался сделать это. Старался ради Цинхуа… Сердце Самолёта было готово вот-вот выпрыгнуть из груди или просто остановиться от приступа чрезмерной нежности. Эти слова такие глупые, ведь Мобэй не в курсе, что это всё не «выдумки» Цинхуа, а реальные изобретения просто из другого мира, но… Но, чёрт возьми, это было слишком мило и так прекрасно, что писателю совсем не хотелось ничего поправлять, даже мысленно! Когда Мобэй стал таким милым и романтичным?! Бедное оленье сердечко сейчас разорвётся!       Не выдержав, Самолёт бросился на хищника с объятиями. Тот сразу же его поймал и сжал в своих руках, будто укрывая от остального мира. На душе стало гораздо легче, теперь и сам Цинхуа верил, что у них всё получится. Отодвинувшись от волка, он посмотрел в эти преданные голубые глаза и поцеловал тонкие губы. Мобэй тут же ответил на поцелуй. Это был простой и теплый поцелуй, без языка, без похоти. Была лишь нежность, которую оба уже не были в состоянии сдержать внутри себя.

***

      Уже через день абсолютно каждый в деревне знал о том, что случилось с их соседями. Все оплакивали погибших. Некоторые даже ушли в ту деревню, сопровождаемые Мобэем, чтобы похоронить тела. С белыми, словно снег, лицами они смотрели, как огонь медленно пожирает плоть, как пепел падает сверху, как дым поднимается к небу. Старейшина Ван сложил руки в молитвенном жесте, все повторили за ним. Он тихо прочитал молитву и, вытерев слёзы, поклонился догорающим останкам. Исюань также присутствовал на своеобразной кремации, он заходил в свой дом и забрал оттуда кулон, который вырезал сам, чтобы подарить сестре, когда та станет старше. В конце концов, теперь у него не было никого. Он единственный выживший, однако это его совершенно не радовало.       Никто не знал, когда вернётся Лю Цингэ, а про Шэнь Цинцю и говорить не стоило. Было решено провести вечернее собрание. Паника медленно распространялась на всех, будто пожар в сухом лесу. Никто не знал, что здесь можно было и сказать. Старейшине стало плохо после кремации, поэтому он не смог присутствовать на собрании, вместо него был его внук. Неопытный в ораторском деле, но способный на многое парень. Он впервые выступал перед ними, впервые проявлял себя. Цинхуа знал, насколько он боится, поэтому встал рядом с ним для поддержки. Юный Ван Синь пытался начать говорить, но не мог выдавить из себя и слова, из-за шепчущихся меж собой собравшихся. — Кхм… Я попрошу тишины, — Самолёт хлопнул в ладоши, и все со временем замолчали.       Он кивнул Ван Синю и тот благодарно улыбнулся, после чего его лицо приняло серьёзный вид. — Гибель наших соседей — большая трагедия. У всех из нас там были друзья, у кого-то даже близкие люди… Мы не забудем их и будет помнить всегда, но… Сейчас есть и другая проблема. Нам нужно решить, что делать дальше, — он выдержал паузу и, казалось, что даже ветер затих вместе с ним, а воздух похолодел. — Мы не знаем и не можем узнать, что случилось с другими соседними деревнями… В худшем случае их постигла та же участь, но я надеюсь, что это не так… Прямо сейчас я предлагаю… — Ван Синь прочистил горло, его ладони и лоб очень сильно вспотели. Набравшись смелости, он всё же произнёс: — Я предлагаю покинуть нашу деревню и перебраться в город.       Это тут же породило недовольство среди жителей. Да, у некоторых были родственники в городах и других деревнях, но не у всех. Некоторым было просто некуда пойти и мысль покинуть родные земли им претила. Из-за чего возникли две группы. Одни были за то, чтобы как можно скорее покинуть деревню, ведь здесь было опасно находиться — в любой момент могут напасть! Другие же твердили что-то о родной земле и что им стоит встать на защиту, что равносильно самоубийству. Ван Синь слушал недовольные комментарии и втягивал голову в плечи, он начинал паниковать из-за сильного давления, его глаза забегали по помещению, будто ища пути побега. — Разумеется сначала мы подождём новостей из столицы! До тех пор мы никуда отсюда не уйдём. Но если у кого-то есть возможность уехать в другое месте, те могут покинуть деревню сразу, — Цинхуа положил руку на плечо внука старейшины и успокоил толпу. — Д-да! Верно! Давайте, оставим эту тему. Лучше поговорим о временном патруле деревни…       Собрание кончилось практически ничем. Жители были напуганы, они не были уверены до конца в том, что им стоит делать. Несколько самых сильных кандидатов было выбрано для ночного патруля. Их вооружили топорами и вилами, дали факелы. Мобэй решил помочь патрульным, всё же он хищник и способен учуять своих сородичей гораздо быстрее остальных.       Цинхуа нужен был бумажный пакетик. Или пачка валерьянки. Боже, да что угодно, у него сейчас приступ будет из-за этого поганого мальчишки, который просто до абсурда хотел вступить в патруль! Прямо сейчас Ян Исюань старался показать, что способен постоять за себя, нападая на Мобэя и не давая ему нормально уйти из дома. О, великая Система, дай бедному Самолёту терпения!

«Может лучше сил?»

— вежливо спросил механический голос, и писатель был готов поклясться, что слышал улыбку в этом голосе! Она издевается над ним!

«Если ты дашь мне сил, то я прибью этого говнюка!»

— Учитель Шан! Я правда… Правда могу постоять за себя и принести пользу! Видите! Я уже почти одолел Мобэя! — Исюань тяжело дышал и едва ли не дрожал.       Мобэй, стоящий у стены, поднял одну бровь и подошёл со спины, пнув отвлекшегося парня прямо по задней части колен и утягивая его за плечо назад. Исюань в тот же момент упал на спину и был не в силах подняться обратно. От досады он ударил кулаком по полу и так и остался валяться. Волк же просто перешагнул его и, взяв со стола фляжку с водой, устало посмотрел на Цинхуа. — Если хочешь научиться нормально сражаться, то можешь обратиться к Лю Цингэ, когда тот вернётся. Он же воин, значит точно знает как правильно нужно драться, — деловито произнёс Му Цинфан, передавая успокаивающий отвар Цинхуа.       Самолёт с благодарностью принял расслабляющий «эликсир», но также с вопросом посмотрел на лекаря. Его слова, конечно, были логичны, но почему он так быстро и решительно порекомендовал Цингэ? — Пускай хоть чем-нибудь займётся, — выплюнул Цинфан, сложив руки на груди.       Писатель сразу понял, что он имел в виду именно одну надоедливую пуму, хотя и к мелкому пакостнику это тоже немного подходило. Неужели он до сих пор злится на Цингэ за тот случай при первом знакомстве за то, что тот как-то наговорил? Какой же всё-таки Му Цинфан страшный и мстительный… Цинхуа мысленно решил, что никогда не станет переходить ему дорогу… Всю жизнь же будет помнить… В его новелле лекарь Му был не таким! Он не прописывал его таким коварным! Это уже полный ООС!!! Всякую хрень творит Система, а страшно-то пользователю!       Ян Исюань хотел что-то возразить, но потом захлопнул рот и призадумался. Мыслительный процесс длился недолго, уже через мгновение парень покивал головой, всё же решив, что это звучит логично, и, довольный, сел за стол. Цинхуа подивился тому, как он быстро вернул себе самообладание. Многие жители вообще были поражены тому, насколько быстро Исюань смирился со смертью всей своей родни и друзей, ведь тот даже может легко находиться с Мобэем. Но Самолёт знал, видел, что это всё не так… Ян Исюань всё ещё не мог нормально ни есть, ни спать, а также он часто косился на Мобэя и с некоторой боязнью поворачивался к нему спиной. Да, он вполне спокойно мог спровоцировать его на «спарринг», но всё же он где-то на подсознательном уровне боялся Мобэя, ему было некомфортно с ним. Глаза с горизонтальными зрачками пробегали по острым когтям и клыкам, кожа покрывалась мурашками от любого звука, напоминающего рычание. Исюань строил из себя бесстрашного мстителя, но он просто мальчишка, что каким-то чудом сумел избежать адовой мясорубки. Самолёту было так жаль его…

***

      Нагнетающая атмосфера окружала деревню в течении целых пяти дней. Все сохраняли молчание, напряжение чувствовалось в воздухе настолько явно, что ещё немного и его, казалось, можно было бы потрогать. Детей не выпускали на улицу, толком не объясняя им причин, жители старались вообще лишний раз не высовывать носа из своих домов. Самолёт уже успел соскучиться по Му Цинфану и Исюаню, ведь те тоже сидели каждый у себя.       В ходе очень быстрого разговора было решено, что жить в доме Цинхуа Исюань не может, из-за слишком близкого присутствия хищника, то есть Мобэя. В доме Цинфана он также не мог остановиться из-за того, что места на двоих там не рассчитано и по ночам им придётся спать на одной кровати, что крайне смущало парня. В итоге Исюаня практически «сплавили» госпоже Чэн, которая славилась на всю деревню милым нравом и отличным самодельным вином. У неё не было ни мужа, ни детей, так что Исюань сможет стать ей отличным помощником. «Если не найдёт погреб с вином и не сопьётся», — посмеиваясь добавил Цинфан в день отправки к госпоже Чэн, но эти слова позже заставили двух товарищей серьёзно задуматься над своим решением.       Каждый день и каждую ночь наиболее сильные мужчины из деревни ходили по периметру с топорами и вилами, патрулируя территорию. Никто не знал, когда вернутся Шэнь Цинцю и Лю Цингэ, поэтому уровень стресса повышался с каждым днём. Некоторые думали, что те и вовсе никого не приведут, а оставят их умирать, но вслух старались этого не произносить, дабы не посеять панику. Многие боялись даже в огород собственный выйти, из-за чего там всё завяло и они остались без свежей зелени, а следовательно и еды. Очень кстати пришлись припрятанные в разных частях деревни припасы Цинхуа, состоявшие из круп, фляжечек с водой, а также нескольких монет. На каждую семью полагалось по одному такому тайнику, Самолёт старался рассчитать все нюансы и у него неплохо получилось.       На шестой день в замершую в тишине деревню вернулись Лю Цингэ и Шэнь Цинцю. И не просто вернулись, они привели с собой неплохой такой отряд из ста зверолюдей! Прекрасно, теперь с души Цинхуа упал один из тяжёлых камней. Воины были в броне из особого металла, который умел адаптироваться под перевоплощение в животный облик и становиться доспехом уже для зверя! Писатель мысленно погладил себя по голове за то, что успел коряво приписать пунктик с такой бронёй в черновик до того, как забросил его! До чего же он иногда бывает молодец!       Шэнь Юань и Цинхуа отошли от всех, дабы поговорить наедине. Мобэй остался стоять рядом с Лю Цингэ, волчьи глаза с любопытством изучали диковинку, в виде доспехов. В стае все охотились и сражались без защиты, поэтому он никогда вживую не видел чего-то подобного, разве что читал в книгах Цинхуа и только. Воины с не меньшим интересом осматривали Мобэя в ответ. Территория, на которой располагались их дома и военные училища, была на юге Империи, поэтому о северных волках до них доходили лишь слухи. Старшие соратники говорили им, что северные волки крайне жестоки, сильны, выносливы и опасны. Они закалены ужасными условиями жизни и поджидающей за каждым углом смертью. Их описывали огромными, страшными и злобными зверями, которые сами умрут, но выполнят приказ вожака. И сейчас перед ними стоял один из этих монстров. Мобэй не совсем подходил под описание страшного и злобного, но стоило встретиться с его равнодушным взглядом и увидеть эти широкие плечи, хорошо развитое тело и внушительные клыки, как всё желание усмехнуться старым байкам бывалых сразу же отпадало… — Я слышал о том, что произошло… — неловко начал Цинцю. Он отвёл глаза в сторону, прикрыв лицо веером. — Прими мои соболезнования… — Спасибо, — Цинхуа не нравилось то, что их диалог начался именно с этого.       Гораздо интереснее ему было бы обсудить этих крутых воинов или обстановку в столице. Это намного лучше пустых сожалений и жалости от окружающих. Как только Цинхуа хотел переключиться на другую тему и обсудить дальнейшие планы, к ним подошёл кто-то из воинов. Приглядевшись, Самолёт тут же понял, что это не просто «кто-то». Это грёбаный Чжучжи-лан! И пускай Огурец не понимал его удивления, но писатель пообещал самому себе, что позже расскажет первоначальный сюжет своего романа «Путь гордого бессмертного демона» и про всех не вошедших персонажей. Наверняка это понравится его главному фанату, то есть конечно же «хейтеру».       Чжучжи-лан практически никак не отличался от того, каким его задумывал Цинхуа в своём другом романе. Разве что змеиные черты стали видны куда чётче, например, чешуя на лице, да и демонической метки на лбу не было. Он был облачён в сверкающие доспехи, длинные волосы заплетены в косу, закинутую на плечо, из-за чего открывался вид на его заострённые ушки и покрытую зелёной чешуёй шею. Жёлтые глаза смотрели на Цинхуа с любопытством, кажется, змей пытался прочитать его, понять все мотивы и мысли. Вот бы самому Самолёту понять себя для начала… — Рад приветствовать вас, господин Шан. Господин Шэнь рассказывал о вас, я слышал, это именно вы придумали устройство, называемое «капкан», — Чжучжи-лан почтительно поклонился, и Цинхуа тут же ответил ему тем же. — Вы можете звать меня Чжучжи Лан. Я генерал, направленный вам на помощь самим правителем. — Очень рад познакомиться! Не думал, что к нам отправят настоящего генерала, ахах! Для нас это большая честь! — писатель улыбнулся во все тридцать два зуба, а вот Чжучжи что-то замешкался и даже прикусил губу, опустив голову ниже.       Цинхуа не понимал такого поведения змея, пока к его уху не наклонился Шэнь Юань: — Недавно он проиграл одну из битв с разбойниками с горы Чунь. Те разбойники считались слабыми, однако они смогли его обхитрить и одержали победу. В итоге Чжучжи был опозорен и его сослали сюда «в наказание» вместе с отрядом.       Так он сюда не по собственной воле пришёл, а в качестве ссылки?! Теперь моральный дух Цинхуа поубавился, а если брать в расчёт то, что какие-то разбойники смогли обыграть персонажа, которого он первоначально задумывал как одного из сильнейших… Самолёту очень хотелось молиться, но было некому, разве что Системе, но она впала в спящий режим до тех пор, пока не начнутся какие-то важные для развития сюжета события. Если быть совсем уж честным, то Цинхуа считал, что вот сейчас самое время проснуться и дать дальнейшие указания! Но как бы он ни кричал внутри, механическая садистка игнорировала его. — Что ж… — писатель вздохнул, решив нарушить немного неловкую тишину. — Какие же дальнейшие действия? — Для начала нужно увезти всех жителей деревни. Места для их временного пребывания уже подготовлены, осталось лишь убедить их уйти, — Чжучжи слегка оживился и выпрямился. Кажется, он думал, что это будет легко. Цинхуа очень не хотел его разочаровывать, поэтому промолчал.       Уговаривать жителей деревни было не просто сложно, это было задачей со звёздочкой. Лишь малая часть согласилась уйти быстро, в их числе в основном были семейные пары с детьми, боящиеся за своих чад, но вот более старшее поколение… С ними пришлось намучиться. Они всё твердили про своих предков, про то, что будут сражаться и так далее. Только через несколько часов упорных бесед их удалось выкурить и помочь собраться. Для всех оленей были подготовлены повозки для более быстрого перемещения на безопасные земли.       Самым последним в такую повозку сел старейшина Ван. Сначала он остановился перед Самолётом и положил руку тому на плечо. Он ничего не говорил, только молчал, понимая, что их дорогой учитель не поедет с ними. Быть может, это их последняя возможность вот так стоять рядом, и оба это понимали. Когда они смогут одержать победу, когда все смогут вернуться обратно, доживёт ли вообще до этого времени сам старик Ван… На эти вопросы не было ответов ни у кого. Старое и доброе лицо улыбнулось писателю, после чего ему в руки вложили старый чёрный кулон с узором листа. — Мне его подарил мой отец, когда я был ребёнком… Он сказал, это принесёт мне удачу, хех. Думаю, сейчас она пригодится тебе гораздо больше, нежели такому старику как я… — Старейшина грустно улыбнулся напоследок и покачал головой, после чего забрался в повозку, чтобы не разрыдаться прямо перед всеми.       Цинхуа был на грани. Он сжал кулон и прикрыл глаза, глубоко вдохнув. Ну уж нет, он ни за что не станет плакать из-за такого! Он мужчина в конце концов! Сильный мужчина, пускай не физически, но хотя бы морально. — Учитель Шан! — малышка Цинь выпрыгнула из повозки и бросилась к Самолёту, врезаясь в него и цепляясь своими маленькими ручками в его одежду. Из больших глазок лились слёзы, а сама она тряслась. — Я не хочу уезжать без вас! Почему вы не едите с нами?! Вы ведь можете… Можете тут…       Она смолкла, но Цинхуа прекрасно знал, что малышка имела в виду. Ох, чёрт. Он опустился на колени и крепко сжал девочку в своих объятиях. Писатель по началу и не заметил, как сам начал плакать смотря вперёд. Да и хрен с ним, он мужчина и сам решил плакать! И никто ему не запретит! Горячие слёзы скатывались по щекам и падали вниз. Его соседи, его семья… Все они сидели в повозках с кучей мешков с одеждой и припасами и готовились уехать… Они смотрели на него, друг друга, земли вокруг. Кто знает, что останется от этого всего потом… В голове Цинхуа всплыла куча воспоминаний. Они так много пережили вместе, с каждым из этих людей у него был какой-то особый случай, особое и тёплое воспоминание. — Если… Если вы не поедите с нами, то я перестану учиться! Не хочу других учителей! Только учитель Шан! И других подговорю, ясно вам? — А-Мэй разрыдалась даже сильнее и уткнулась носом в плечо Цинхуа. — Мы обязательно встретимся снова, А-Мэй. Я тебе обещаю… — Самолёт поднял её и понёс к родителям. Госпожа Цинь сама еле держалась, но всё же сумела перенять дочь к себе на руки. — Не успеет растаять снег, а ты снова придёшь ко мне на урок. Надеюсь, к тому времени тебе будет что рассказать мне новенького.       Писатель слабо улыбнулся и помахал малышке Цинь. Казалось, она только недавно начала ходить и говорить первые слова. Только недавно была зима и она потерялась, из-за чего вся деревня искала её… Неужели прошло так много времени?..       Цинхуа стоял на дороге и смотрел как повозки уезжают всё дальше. В деревне из жителей ни осталось никого, самого писателя и Му Цинфана. Последнего тоже собирались отправить на безопасные земли, однако тот привёл достаточно много аргументов, почему он должен быть здесь. Главным, естественно, было то, что он является очень и очень хорошим лекарем, которых было невероятно трудно было найти. Но Самолёт был уверен, что старина Му сделал это только потому что не хотел оставлять Цинхуа одного без присмотра. Да, тут всё ещё был Мобэй, но кажется Цинфан не слишком уж сильно доверял ему, хотя и относился с терпением.       Мобэй встал рядом и взял писателя за руку. Длинные пальцы поглаживали ладонь, а глаза были также обращены вдаль. Волк хотел предложить и Цинхуа уехать подальше от этого места, но понимал, что это бессмысленно. Он не согласится, ни за что на свете он не оставит всё на них одних. В какой-то степени Мобэй был даже рад, что его пара останется рядом с ним, а не уедет чёрт знает куда. Но ему также было плохо от того, что он думал об этом в таком ключе. Было понимание, что там будет лучше, безопаснее, но Мобэй ничего не мог поделать с этой эгоистичной стороной себя самого. Он только сжал ладонь Цинхуа крепче и поклялся самому себе, что сделает всё, чтобы защитить своего возлюбленного. Всё, что только потребуется.       А Самолёт в это время только и мог представить, какой Ад их ждёт впереди. Он надеялся только на то, чтобы ему хватило сил вынести всё это. В душе он также надеялся выполнить своё обещание, но он также понимал, что вряд ли справится со всем до весны… А справится ли он вообще?..

***