Трудно быть оленем

***

      В голове раздавался противный гудок, напоминающий что-то среднее между сигналом будильника и сиреной полиции. Цинхуа зажмурился и сонно промычал, явно не довольный таким ужасным пробуждением. Обычно он просыпался от более спокойного голоса Системы, сообщающего о наступлении нового дня.       «Чего тебе, Система? Сейчас ведь наверняка очень рано…»

Пользователь! Мобэй очнулся! Эта Система крайне рекомендует вам проснуться прямо сейчас!!!

      Самолёт ещё не до конца проснулся, поэтому не вспомнил про Мобэя, и чуть было не уснул снова, но почувствовал на себе чей-то сосредоточенный взгляд. Проморгавшись, писатель посмотрел на уже проснувшегося и явно полного сил волка. Тот приблизился к краю кровати и внимательно изучал своими голубыми глазами застывшего в страхе оленя. Мобэй смотрел с удивлением и злостью, даже не моргая. Казалось, что он сейчас прожгёт дыру в продолжающем молчать и сидеть на стуле Цинхуа. Последний хоть и был готов отбросить копыта от страха, но не мог не оценить эстетичность и величественную красоту этого хищника. Он был очень похож на Мобэй-цзюня из «Пути гордого бессмертного демона», если, конечно, не брать во внимание чёрные волчьи ушки и пушистый хвост. На этого красавца можно было смотреть часами, если бы не существовала высокая вероятность остаться без головы… — Кто ты такой?! — медленно прорычал Мобэй, поднявшись с кровати и шагнув к Цинхуа. — Я просто олень! Безобидный и слабый олень! — сразу же выпалил Самолёт и уронил стул, подскочив и прижавшись к стене. — Где я?! И с какой целью ты меня сюда притащил?! — Мобэй очевидно был всё ещё взбешён. Хотя его можно понять: очнулся непонятно где и непонятно с кем…       Цинхуа сжался и начал бегать глазами в поисках хоть какого-нибудь оружия, ответить на вопросы он не сумел из-за слишком сильной паники. Мобэй, шагая медленно из-за незаживших ран, подобрался вплотную и ударил своей когтистой ладонью по стене, схватившись другой рукой за горло писателя и сильно сжав. Самолёт задрожал всем телом, смотря в эти хищные глаза. Неужели он умрёт вот так?! — Я повторю ещё раз… Где я сейчас? — голос волка стал ниже, брови нахмурились. Мобэй ослабил хватку на шее, но не отпустил полностью. Писатель почувствовал острые когти, слегка царапающие кожу. — В-вы в д-деревне оленей, г-господин волк! В-вам не о чем б-беспокоиться! Здесь вы в полной безопасности! Никто о вас не знает! — тут же затараторил Цинхуа, нервно сглотнув и почувствовав на своём кадыке волчий коготь.       «Система! Каким образом этот волчара может мне помочь в будущем?! Ты же говорила, что он меня спасёт или типо того! Это даже не похоже на благодарность!»

Пользователь, эта Система не ошиблась. Но многое зависит от вас. Если вы сможете найти подход к этому персонажу, то с вами всё будет в порядке.

      «Ты хочешь сказать, что мне нужно его «приручить»?! Ты издеваешься?! О таком уговора не было! Как мне это, чёрт возьми, сделать?!»       Система молчала, видимо никак не собираясь помогать попавшему в столь ужасное положение оленю. Проклиная эту механическую садистку, Цинхуа взглянул на Мобэя. На лице волка застыла гримасса удивления и непонимания, он то жмурился и пожимал губы, то глупо моргал своими голубыми глазами, смотря куда-то вниз. Решив что-то для себя самого, Мобэй кивнул и вновь угрожающе посмотрел на Самолёта. — Зачем ты меня сюда притащил? — Вы были серьёзно ранены! А я не сумел пройти мимо! — тут же выпалил Цинхуа, не желая испытывать терпение волка. — П-понимаете, я по натуре очень добросердечен! И совершенно не могу видеть мучения живого существа, а уж тем более оставить умирать! И-именно поэтому я принёс вас сюда! Ваши раны перевязаны, но вам всё ещё н-нужен покой и отдых! Поэтому… Я о-очень прошу… — Что ты хочешь взамен на эту помощь? — рыкнул волк, отпуская шею Цинхуа и выпрямляясь. Только сейчас Самолёт осознал, что Мобэй был просто огромным и широким мужчиной, который к тому же был крайне силён (но видимо недостаточно, чтобы одолеть нынешнего вожака). — Чего?.. — Все хотят получить что-то взамен на помощь, тем более такие, как ты. Что тебе нужно? — М-мне совершенно ничего не нужно! Я просто мог помочь и помог! Я не преследую никаких целей, клянусь!       Писатель старался не обращать внимание на презрительный тон Мобэя и на его поднятую в неверии бровь. Тут Цинхуа вспомнил о пузырьке с лекарством, оставленным Му Цинфаном. Он тут же взял его в руки и впихнул Мобэю. Тот подозрительно зыркнул на дрожащего оленя, затем открыл пузырёк и, унюхав запах, сморщился. Волк молча протянул пузырёк обратно и выжидающе посмотрел на Цинхуа. Неужели этот мужчина думает, что его отравить собираются?! — Я вас уверяю, г-господин волк! Это не отрава! Вот, смотрите! — с этими словами Самолёт сделал один небольшой глоток из пузырька и тут же сморщился, становясь похожим на изюм. — Оно и должно быть горьким, это же лекарство. Но неужели нельзя было сделать его послаще?..       Удовлетворившись таким ответом, Мобэй забрал лекарство и выпил сам, тут же начиная кашлять и недовольно рычать. Наблюдая за этими мучениями, Цинхуа едва сдерживал смех. Как же сильно сейчас Мобэй напоминал обычного маленького ребёнка, которого заставили выпить отвратный сироп во время простуды. В дверь дома раздался громкий стук. Волк и олень переглянулись, вот только первый смотрел с угрозой и немым вопросом, а второй — со страхом и удивлением. Сейчас, скорее всего, было только утро! Кто мог прийти?!       Сглотнув, Цинхуа вышел из старой комнаты, прикрыв за собой дверь и надеясь, что Мобэй достаточно умный, чтобы не устравить шум. Глубоко вдохнув, Самолёт встал у двери и взялся за ручку. На пороге стоял Му Цинфан, собиравшийся постучать снова. — О! Учитель Шан, ты уже проснулся? Как себя чувствуешь? — вежливо поинтересовался Цинфан. Внимательный взгляд скользнул с лица на шею, и тут лекарь пришёл в ужас, — Цинхуа, что с твоей шеей?! — Тише ты! — шикнул на него Цинхуа и посмотрел по сторонам, высунув голову на улицу. — Заходи быстрее!       Му Цинфан быстро зашёл внутрь и тут же бросился что-то искать в своей сумке. В это время Самолёт посмотрел в зеркало, стоящее недалеко от входа. На его шее были тонкие красные полосы, видимо оставшиеся от волчьих когтей, а ещё расцветали синяки от сильной ладони. Цинхуа и сам ужаснулся такой картине, осторожно прикасаясь к самой длинной царапине. Холодное прикосновение вывело писателя из транса. Он недоумённо посмотрел на Цинфана, который аккуратно прикасался к его ранам и покрывал их целебной мазью. Лекарь старался не глядеть в глаза Цинхуа, но его лицо напоминало лицо человека, испытавшего сильную боль, вроде удара ножом в живот. — Не стоит, старина Му! Не стоит! Я в порядке! — замахал руками Самолёт, нервно улыбнувшись. Его товарищ такой заботливый, но неужели он не понимает, что прямо сейчас заставляет писателя испытывать ужасную неловкость?! — Это ведь оставил тот волк? — нахмурился Цинфан и поджал губы, — Цинхуа, я же говорил, что тебе не следует оставлять его с собой! Погляди — он тебя ранил! — Он просто был напуган! Он ведь очнулся неизвестно где и неизвестно с кем. Я бы и сам испугался, — Цинхуа издал глупый смешок и потёр свой затылок.       Цинфан лишь покачал головой, продолжая хмуриться. Было очевидно, что он ни на грамм не поверил писателю. — А если он в следующий раз попытается сожрать тебя, ты также будешь всё списывать на страх?       Цинхуа хотел было вставить своё слово, но вместо этого просто открыл рот и закрыл его, отведя взгляд. Прямо сейчас он почувствовал себя натворившим что-то плохое ребёнком, который стоял перед родителем и слушал нотации с руганью. Но в то же время слова лекаря имели долю правды. Мобэй не выглядит тем, кто будет отвечать на добро добром. Он выглядит как тот, кто отнимет у тебя последнее и с холодным выражением лица будет наблюдать за мольбами о пощаде. Этот волк уж точно не выглядит добряком, но Система обещала, что он может помочь, да и плюс у волков же наверняка есть какой-нибудь кодекс чести! Не зря же о них в интернете ходит так много историй о чудесном спасении или о доброте волка, которого спасли люди. Цинхуа не особо верил, что всё это правда, но убедить себя как-то надо.       Му Цинфан лишь вздохнул и, взявшись за свою сумку, пошёл в дальнюю комнату. Вперёд него влетел туда испуганный Цинхуа. Он быстро объяснил Мобэю, что сейчас сюда войдёт лекарь, который осмотрит и перевяжет раны волка. Ну, и ещё Самолёт попросил не есть этого оленя, на что Мобэй приподнял бровь. Цинфан спокойно прошёл в помещение, закрыл за собой дверь, положил свою сумку на пол и достал нож, направив тот на Мобэя. — Цинфан! Зачем тебе нож?! — истерично закричал Цинхуа, встав перед волком. — Он навредил тебе. Вдруг он захочет навредить ещё кому-то, — прошипел Цинфан, щурясь в сторону Мобэя, — Отойди, Цинхуа. — Нет! Я не для того его сюда тащил и не для того просил тебя о помощи, чтоб ты убил его! Цинфан, пожалуйста, — последние слова Цинхуа постарался произнести как можно мягче, да ещё и сделал крайне жалобное лицо, сложив руки в молитвенном жесте.       Олени долго смотрели друг на друга, но под конец лекарь тяжело вздохнул и, покачав головой, убрал нож, а Самолёт почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Мобэй смотрел на это всё и не выражал никаких эмоций, ведь ему было глубоко плевать на этот нож и при желании он мог бы убить этих травоядных. Вот только сейчас внутри волка вспыхнул интерес к этому «Цинхуа». Зачем он его спас, а теперь ещё и защищает, хотя волк сам пару минут назад угрожал ему. Может он слабоумный, а тот второй его просто жалеет?       Цинфан с безразличным лицом взял свою сумку и подошёл ближе к волку. На удивление оленей, Мобэй не сопротивлялся и спокойно выполнял указания, лишь иногда злобно порыкивая от боли и косясь на лекаря. Перед уходом Цинфан и Мобэй обменялись взглядами, после чего Цинхуа поспешил проводить своего товарища, дабы не началось кровавое побоище. У выхода лекарь окинул своего друга грустным взглядом и тихо попросил: — Цинхуа, пожалуйста, будь осторожнее… Не стоит защищать этого волка и потакать ему.       Цинхуа отшутился и помахал Цинфану. В чём-то, конечно, лекарь был прав, но… Разве Самолёт хоть когда-нибудь прислушивался к остальным. Он мог поддакивать и кивать, но всё равно он будет делать по своему, пускай это по-детски глупо. Именно поэтому он запер дверь и, глубоко вдохнув, ушёл готовить еду. Цинфан вновь оставил лекарства, но их нужно было принимать вместе с едой. Мобэй за всё время пребывания в доме писателя ничего не ел, а это означает, что бедному оленю может грозить серьёзная опасность! И лучше прямо сейчас приступить к готовке, чем потом стать обедом.

***