Трудно быть оленем

***

      Притащить Мобэя в дом не составило труда, потому как все, кто отправлялся на поиски А-Мэй, пошли домой, до сих пор радуясь, что сумели отыскать девчонку живой и здоровой. Также очень помогало то, что дом Цинхуа находился на краю деревни и был на несколько метров дальше от соседних. Этот дом достался Самолёту от его родителей, а те особенно любили тишину и покой, они были против суеты и желали большего уединения с природой. А ещё к домику прилагался небольшой огородик и пара яблонь, и писатель действительно старался ухаживать за всем этим, но порой просто забывал полить или прополоть грядки, именно поэтому его урожай был… Не особо хорошим. Но сейчас лучше думать не об огородных способностях Цинхуа, а о том, как раздобыть лекарства и другие мази для полуживого Мобэя, который от каждого прикосновения к ранам издавал рыки и болезненные стоны, а его брови сильно хмурились.       Раздобыть лекарства можно было только в одном месте. В доме лекаря. В их деревне был только один единственный лекарь, но он был настоящим профессионалом. Этого лекаря, кстати, зовут Му Цинфан. «Спасибо Системе, которая дала этому персонажу такое оригинальное имя другого лекаря!». Этот олень перебрался в деревню из большого города, где получил знания от лучших лекарей, но сам он не особо любил шумные места, потому и прибыл в их тихую деревеньку. Пробраться в дом Му Цинфана было сложно. Во-первых, там все окна с решётками. Раньше там было какое-то другое здание, а не домик, но никто уже не помнит какое именно, а решётки остались. Во-вторых, Цинхуа просто не мог переступить через себя. Му Цинфан был очень добрым че-кхм-оленем. Он никогда не отказывал другим в помощи, порой не спал ночами, когда кого-то лихорадило, тратил всё свободное время на приготовление новых лекарств. В общем, ограбить такого хорошего лекаря было просто не в его силах. У Самолёта всё ещё есть совесть!       Поэтому оставалось просто пойти к Му Цинфану и попросить пару мазей и бинтов, но если не даст второе, то на крайний случай можно порвать простыни. Спокойно дойдя до дома лекаря, Цинхуа слегка помялся у порога, но после всё же аккуратно постучался. Шаги не заставили себя ждать, дверь отворилась. Немного сонный, непричёсанный, с огромными мешками под глазами и накинутым на плечи одеялом. Именно таким Му Цинфан и встретил своего неожиданного гостя. — Учитель Шан? Это ты? — хрипло спросил лекарь, поправляя свои очки. — Да, старина Му, это я! Прости, что зашёл так поздно, — неловко улыбнулся Цинхуа, почесав затылок. — Ох… Что-то случилось? Ты ранен? Или же заболел? — не дождавшись ответа, Му Цинфан дотронулся до его лба, проверяя температуру. — Хм… Жара нет. — Я… Я бы хотел попросить у тебя… Ммм… Немного целебных мазей для глубоких ран да бинтов, — неловко протянул Самолёт, переминаясь с ноги на ногу. — Глубоких ран?! — тут же воскликнул лекарь и, осторожно, но настойчиво, взяв «раненого» за запястье, потащил внутрь.       Му Цинфан усадил Цинхуа на стул, а сам отправился куда-то в дальнюю комнату. В доме лекаря всегда пахло какими-то странными травами, к потолку были подвязаны «веники» из лекарственных растений, а в шкафах стояло множество бутыльков с настойками. Невольно сморщив нос, Самолёт поднялся и сделал шаг в сторону комнаты, в которой скрылся Цинфан. — Эм… Му Цинфан… Это не я ранен… — Что? — тут же выбежал лекарь, задевая своими большими и ветвистыми рогами «веники» на потолке. — А для кого же тогда эти мази? — Ну… Это трудно объяснить…       Му Цинфан застыл на месте и нахмурился, видимо ожидая ответа. Писатель опустил глаза, думая, что же ему делать. Он не знал, можно ли говорить о найденном волке лекарю, можно ли ему довериться. Хотя… Му Цинфан всегда был добрым, понимающим. Он никогда и никого не осуждал. Помнится, однажды к нему пришла совсем молодая беременная девчонка, и, пока родители и прочая родня говорила, какая же она нехорошая, Му Цинфан спокойно осмотрел её и сказал, что в этом нет ничего плохого, успокаивая. Цинхуа об этом узнал, погрев уши у дверей дома лекаря. Но доверять ему что-то подобное… — Просто… Мог бы ты взять с собой лекарства и бинты и… пойти за мной… Хорошо? — Цинхуа постарался сделать самое жалостливое лицо на свете и, судя по тяжёлому вздоху и по тому, что тот начал собирать всякие бутылочки в сумку, это сработало.       Му Цинфан посильнее укутался в свой плащ и прижал к себе сумку. Цинхуа дождался, пока лекарь закроет свой дом, после чего они направились прямо в жилище писателя. Снег приятно хрустел под ногами, с неба начали падать крупные хлопья. Скорее всего, завтра будут просто огромные сугробы, а значит — занятия можно будет отменить! Радость не только для детей, но и для самого «Учителя Шана». Всё же порой трудно найти общий язык с детьми и уговорить их сидеть на месте, а повышать голос и уж тем более поднимать руку Самолёт бы не осмелился! Он и сам ещё с прошлой жизни знает, как это обидно и неприятно. — Ну, и где твой раненый? — спокойно спросил Цинфан, заходя внутрь дома и смотря по сторонам. — В дальней комнате, — отмахнулся Цинхуа, подходя к печи и бросая в неё две деревяшки. — В дальней? Но разве там не комната… — лекарь тут же замолк, решая не продолжать этот разговор. Все в деревне знали, что эта тема немного проблемная и не стоит о ней говорить. Тем более с Шан Цинхуа.       Цинхуа спокойно зажёг свечи и, дождавшись, пока Цинфан сбросит с себя тяжёлый плащ, повёл его в комнату. Там на кровати лежал полуживой Мобэй. Дыхание было таким же тяжёлым, но хотя бы кровь уже перестала течь, покрывшись тёмной корочкой. Му Цинфан застыл на пороге, шокировано глядя на огромного волка. Запах хищника ощущался очень хорошо, как и запах крови. И этот волк был без сознания. Где Цинхуа смог вообще его откопать и зачем сюда принёс? — Это… — Волк… И… Он ранен… — …       Лекарь продолжал бросать взгляды то на лежащего на кровати хищника, то на взволнованного Цинхуа. Кажется, глаз немного дёрнулся. Но, отбросив обычный страх перед хищником, Цинфан попросил принести тёплой воды и полотенца, после чего подошёл к волку. Ноги дрожали и стали ватными, прикасаться к телу того, кто вполне может его сожрать, было очень страшно, но лекарь упорно пытался угомонить дрожащие пальцы. Он осторожно промывал раны, зашивал, если то было нужно, втирал специальные мази, осторожно вкладывал в клыкастый рот пилюли и помогал их проглотить, а после этого ещё и накладывал бинты. На каждое прикосновение к ранам волк недовольно рычал, отчего Цинфан сжимался и застывал на месте, переставая дышать, а через пару минут продолжал работу. Лекарь чувствовал внимательный взгляд, прикованный к его спине, и то, как точно так же сжимается и вздрагивает Цинхуа на рычание.       Покончив с лечением, уставший Цинфан спокойно позволил усадить себя за стол и покорно принял чашу с чаем. Цинхуа молчал и, скорее всего, говорить не собирался. Возможно даже, что он прямо сейчас придумывал какие-либо «особые обстоятельства». — Это северный волк, — первым начал разговор лекарь, — Такие в наших краях не водятся. Где ты его нашёл? — Он… Он лежал без сознания где-то в пяти или шести метрах от выхода из деревни. Около него не было других волков. — Почему ты решил его спасти?.. — Я… Я не знаю… Ему ведь была нужна помощь… И я не думаю, что смог бы бросить кого-либо… — Ты же понимаешь, что это волк. Он не щенок, не цепная собака. Он хищник. И довольно сильный. Что ты сделаешь, если… Ох… Просто я волнуюсь за тебя, Цинхуа… — Н-не стоит! Всё будет в порядке! Обещаю! Я обязательно буду беречь свои конечности и пальцы от его клыкастого рта!       Цинхуа смеялся, радуясь, что смог довериться Му Цинфану. Тому даже не нужно было говорить, чтобы он держал всё в тайне. Лекарь не любил сплетни и сам не рассказывал всё направо и налево. Цинхуа в шутку как-то назвал эту его привычку врачебной тайной. Никто не понял этого выражения, ведь в их мире такого правила просто не было, а вот Цинфану оно приглянулось.       Проводив своего внезапного спасителя до выхода из дома, Цинхуа виновато улыбнулся и извинился за то, что он потратил бесценное время Му Цинфана и заставил среди ночи идти в другой конец деревни. Лекарь лишь прикрыл глаза и помотал головой. Он посмотрел на Самолёта очень тёплым взглядом, в котором плескалась уйма волнения и переживаний. И писатель мог его понять, он бы тоже волновался, если бы Цинфан влез в какую-то неприятность. Не то, чтобы они были друзьями или приятелями, но всё-таки они иногда старались помочь друг другу. Например, когда Цинхуа сломал руку и не мог писать какое-то время, Цинфан слегка улыбнулся и вызвался написать пару строк под диктовку. В итоге они написали черновик на десять страниц, но «старина Му» никак не хотел принимать денег, говоря, что просто хотел помочь. А когда Му Цинфан уже не мог даже руки поднять от утомления, Самолёт (само благородство) помогал ему расставлять и готовить разные отвары и настойки. В общем, у них было что-то вроде дружбы. — Просто… Обещай быть осторожнее… Я бы не хотел, чтобы тебя разорвал на части этот волк. Никто из деревни не хотел бы этого, — осторожно похлопал по плечу напоследок лекарь и, улыбнувшись, ушёл прочь, скорее всего, досыпать положенное время, если ему, конечно, удастся. — Обязательно, старина Му! Я буду сверх осторожен! Спокойной ночи! — крикнул ему вслед Цинхуа и закрыл дверь.       Самолёт устало вздохнул и посмотрел в сторону дальней комнаты. Как сказал Му Цинфан, волк может проснуться как этой ночью, так и ранним утром, но ему обязательно стоит выпить кое-какой отвар, который поможет организму восстановиться. Значит — Цинхуа обязан не пропустить пробуждение Мобэя и дать ему отвар. Именно поэтому он прямо сейчас сел на стул рядом с кроватью, на которой более спокойно, чем раньше, спал северный волк. Бинты покрывали большую часть его тела, а по всей комнате распространился запах лекарственных мазей. Цинхуа понятия не имел, что нужно будет сказать Мобэю, когда тот проснётся. Оставалось надеяться, что волк окажется добрым и не убьёт его. Ну, или убьёт быстро и без мучений… А за окном начал завывать ветер.       «Хэй, Система?..»

Да, Пользователь. Система на связи.

      «Можешь меня разбудить оповещением, когда Мобэй проснётся? Чувствую, что всю ночь я не смогу так просидеть, не уснув…»

Хорошо, Пользователь. Эта Система разбудит вас тогда, когда Мобэй откроет свои глаза!

***