Зачем ты вернулся, Андрес?

-Итак, для восстановление монастыря нам, конечно, нужны средства. И откуда их получить? Правильно - ограбить одного влиятельного испанского чиновника. Серхио, Андрес и Мартин находились в привычной и горячо ими любимой часовне. Маркина занял свое неизменное место у доски, а двое мужчин сидели напротив него и широко улыбались. Воссоединение команды. Воссоединение семьи. Внутри Де Фонойоса бурлило что-то, что он уже успел и позабыть. Что-то до неприличия приятное и родное. Его душа сейчас пела и плясала. Он начал приходить в себя, он начал ощущать эмоции. Настоящие, а не поддельные, он чувствовал, проживал их, и этот такой важный щелчок произошёл в его голове именно после разговора с Мартином. С его дорогим и родным Мартином, который так верно и предано ждал его в этих стенах. Ждал, с надеждой на то, что Андрес вернётся и они все продолжат заниматься своим любимым делом. Все вместе. Сейчас аристократ кожей ощущал присутствие Берроте рядом с собой. Он снова чувствовал его запах, его энергетику. Де Фонойоса готов был поклясться, что повернись время вспять - он бы принял иное решение в тот злополучный вечер. Он бы не поцеловал Мартина, не наговорил ему страшных слов, не ушел бы, оставив его с разбитым сердцем. Он научился бы жить с информацией о том, что Берроте влюблен в него, он бы с этим смирился и принял бы своего лучшего друга любым. Но, как всем известно, история не принимает условных наклонений. -Для предельной чистоты нашего ограбления нам нужны правила, - продолжил Серхио, по привычке поправив свои очки и вынеся руку вперед, - первое - никаких имен. Мы будем переговариваться по рациям и наушникам и велика вероятность, что сигнал захотят перехватить если нас поймают на нашей задумке. Меры безопасности прежде всего. Поэтому, мое имя отныне Профессор. Андрес, ты будешь Берлин, а ты, Мартин, будешь Палермо. Мужчины, сидящие напротив Маркина, тут же переглянулись. В их глазах начал загораться азарт и предвкушение предстоящего ограбления. По коже буквально пробежала тысяча мурашек, запуская импульс в мозг, опьяняя его. Эти чувства не сравнить ни с чем. Совершенно. Когда ты занят и полностью поглощен любимым делом - тебе все ни по чем. Ты готов горы сворачивать и осушать моря. Мартин слегка улыбнулся Андресу, быстро пробежавшись взглядом по его силуэту. Мужчина видел прежнего Де Фонойоса. Такого родного, такого близкого его сердцу. Его вторую половинку. Все эмоции они сейчас разделяли. Они чувствовали совершенно одинаковые вещи. Между ними снова начали бегать искры. Один честный и откровенный разговор, разговор двух душ, а не двух обиженных друг на друга мужчин, изменил все. Утро, которое началось категорически неприятно, превратилось в светлый и такой наполненный день, который гарантировал - все вернётся на круги своя. Все будет как раньше, все обязательно наладится. Как же, однако, важно уметь сесть и просто поговорить друг с другом. Высказать все, что накопилось, что хотелось сказать и даже то, что не хотелось. Честность превыше всего. Когда разговаривают души - лечатся сердца. Мартин на всю жизнь усвоил этот урок. Больше он не будет бояться говорить. Больше он не будет трусом, которым привык быть по отношению к Андресу. Он почувствовал себя услышанным и понятым. Ему чертовски этого не хватало. И смотря в глаза своего самого дорого человека, которого он не видел два года, Берроте осознавал, что вся обида за его поступок, вся боль внезапно куда-то испарились. Словно этого периода в жизни вовсе и не было. Его снова опьянила безграничная любовь, заставив голову заткнуться. Конечно, еще многое предстоит обсудить: многие темы не были подняты, многие подводные камни могут стать точкой преткновения в их с Андресом истории, которая сейчас получила новый и уже точно последний шанс. Но об этом позже. Спустя полтора часа объяснений, Профессор выложил весь план, который был у него на руках. -По сравнению с планами ограбления монетного двора и банка Испании, этот план соизмерим с ограблением ларька с пивом, - усмехнулся Мартин, внимательно выслушав все то, что успел поведать Серхио за эти полтора часа, - как-то слишком просто, не находишь? -В этом и дело. Ограбление само по себе легчайшее, мы этим занимались еще мальчишками. Но вот куш от него будет предостаточным для нас. Для монастыря уж точно, - поспешил возразить Маркина, - что нам стоит выкрасть коллекцию монет министра внутренних дел Испании? Зашли и вышли, господа. Профессор победоносно развел руками и слегка улыбнулся, наблюдая за тем, как довольные лица его близких людей светятся от счастья. Андрес, который днем ранее был подавлен, несерьезен, зол, обижен и бессилен, сейчас превратился в того, которого Серхио так невероятно любил. В того самого старшего брата, которым он восхищался, с которого брал пример. Тюрьма отобрала у мужчины самое важное в его жизни и сделала из него безразличного и потерянного призрака. Маркина осознавал, что, возможно, это последнее ограбление его брата. Возможно, он больше никогда не сможет испытать этого триумфа, этой эйфории и удовольствия. Кто знает, может до ограбления банка Испании Де Фонойоса и не дотянет. Поэтому, на плечах его младшего брата лежала огромная ответственность - сделать так, чтобы это ограбление стало лучшим в жизни Андреса. Чтобы он запомнил его на всю свою жизнь. -Ты гениален, братишка, - широко улыбнулся Берлин, - заглядывая в глаза Серхио, - этот план отличный, хотя я бы добавил несколько деталей от себя. Мартин, ты как считаешь? Де Фонойоса перевел воодушевленный взгляд на своего друга, в ожидании того, что тот может сказать. Берроте медленно поднялся со своего места, загадочно ухмыляясь, затягивая интригу. Мужчина подошел к Маркина и слегка приобнял того за плечи. -Господа, мы что, не профессионалы, я не понимаю? А что нам мешает обчистить его больше, чем на какую-то жалкую коллекцию монеток? Будем брать целиком. Министр, как вам известно, зажрался как свинья на убой. Так давайте сыграем в Робин Гудов и заберем все! -Нет, нет, это рискованно и... -Я обожаю тебя, Мартин, - не дал и слова вставить Андрес, вскакивая со своего места и подходя к друзьям, - я тебя просто обожаю. Как мне этого не хватало. Святая Дева Мария, я даже готов героически пасть на этом ограблении, но при условии, если мы обчищаем все до нитки. Берроте счастливо засмеялся от этих слов. Он закинул вторую руку на плечо Де Фонойоса и теперь уже обнимал обоих мужчин. -Ну что, Серхио, как тебе такое дополнение к плану, а? - начал накалять его Мартин. Через несколько секунд колебаний, Маркина перемялся с ноги на ногу, поправил свои очки и неуверенно произнес: -Ну ладно, я придумаю что-нибудь. Послышалось восторженное ликование Андреса и Мартина. Палермо с силой сжал плечи обоих братьев, не спуская со своего лица ослепляющей улыбки. Мужчина и забыть успел, когда он последний раз настолько сильно улыбался своей жизни. Каждый раз, когда Берроте был счастлив, рядом с ним стоял лишь один человек. И сейчас, после длительной разлуки, он снова дарит Мартину причины жить. Пусть даже и не так, как хотелось бы Палермо, но на данный момент это было такой мелочью, что ей и не хотелось придавать никакого значения. Берроте по очереди поцеловал своих друзей в щеки и снова звонко рассмеялся. -Так, ну все, хватит, мне еще думать теперь над доработкой плана, - проворчал Серхио и спешно выкрутился из рук Мартина, отойдя в сторонку, - мы забираем прямо все? Андрес, так и оставшийся стоять в объятиях Берроте, всплеснул рукой и воодушевленно воскликнул: -Все! До последнего евроцента!

***

Вечер подкрался к монастырю совсем незаметно. Яркое закатное солнце отдавало последние крохи тепла и света бежевым стенам здания. Осенний ветерок пригнал с запада дождевые тучи. Такой солнечный день готов был превратиться в пасмурный, но не менее уникальный. За стенами монастыря слышалось пение монахов, проводивших вечернюю службу. Умиротворение. Вот что ты чувствуешь, находясь там. Это место было поистине местом силы, местом уединения и рождения чего-то уникального, нового, неординарного и, самое главное - безумного. Иногда и безумство может сочетать в себе умиротворение. Некоторые поступки, совершенные в порыве эмоций, влекут за собой необратимые последствия, которые либо становятся началом чего-то невероятного, либо разрушают все на своем пути. И где еще совершать эти самые безумства, как ни на окраине Италии, вдали от цивилизации, общественного мнения и чужих глаз, способных заглянуть в самые темные уголки твоей личной жизни. Стены этого святого места уже повидали много необычных, гениальных, крышесносящих моментов. Но это совершенно не значило то, что пора остановиться напитывать их событиями и историей. Вовсе нет. Кухня снова кипела. Ароматы разнеслись по всему монастырю, проникая за каждую запертую дверь, в каждый уголок, в сердца постояльцев. Сегодня был назначен настоящий пир. И, казалось бы, какой этому повод? Соединяются два сердца, как было однажды? Новый план ограбления получил жизнь? А, может, все это вместе? Аббат и несколько монахов накрывали стол на улице. Последние более или менее теплые деньки хотелось коротать на свежем воздухе, вкушать запахи природы, светлого камня и бурлящей речки. Фонтан запустили первый раз за долгое время, наполняя внутренний двор шумом воды, создавая максимально уютную атмосферу. Зажгли свечи, расставили их на белоснежной скатерти, расставили посуду. Потихоньку, но жизнь монастыря начала кипеть. С возвращением братьев даже сам аббат Кармона почувствовал, как душа покинутого и почти забытого места начала трепетать. Работы, конечно, над ним предстояло много. Но на то и придуманы ограбления, чтобы потом восстанавливать такие замечательные, уникальные и почти не тронутые цивилизацией места, где можно уединиться на всю жизнь. Где можно быть самим собой и ничего не бояться. Андрес находился в своей комнате. Мужчина был сосредоточен на завязывании темно-фиолетового галстука, стоя перед зеркалом. Он внимательно и предельно осторожно подходил к этому делу. У Де Фонойоса был безупречный вкус и предпочтения в одежде. Он умело мог сочетать классику и кэжуал. Он гордился тем, как преподносит себя этому миру, как показывает свою уникальность. Ему нравилось, что им все восхищаются. Восхищаются его харизмой, интеллектом, манерами, поведением. Это баловало его эго. Женщины всегда были падки на него и его силуэт в толпе. Потому что Андрес умел выделяться среди толпы. Он не был похож на серую массу всех этих посредственных мужчин, которые, прежде чем залезть в трусы к какой-нибудь девчонке в баре, даже не удосуживались воспользоваться хорошим одеколоном и сбрить свои лобковые волосы. Пока аристократ собирался на вечерний променад, в голове его крутились тысячи навязчивых мыслей. Он анализировал утренний разговор с Мартином, их дневное времяпрепровождение, думал о сегодняшнем ужине. Он думал только о Мартине. Даже план по ограблению министра Испании его стал мало волновать. Из головы никак не мог выйти Берроте, со всеми его проблемами, с переживаниями, откровениями и чувствами. Андрес даже и подумать не мог, что его это так сильно разволнует. Всегда такой сосредоточенный Берлин стал похож на мальчишку, который первый раз услышал признание в симпатии. И Бог с ним, что никакого признания вслух все еще не прогремело в воздухе. Теперь, он видел его в глазах Мартина, в его поступках, в его поведении. Это не могло давать покоя, ведь Де Фонойоса еще не посчастливилось существовать рядом со своим лучшим другом, располагая подобной информацией. В прошлый раз он позорно сбежал, только узнав о чувствах Берроте и сейчас понятия не имел, как строить свою линию поведения. Его действительно, пожалуй, первый раз в жизни начала мучать совесть за совершенный поступок. И не просто мучать, а навязчиво капать на мозг. Раньше он и подумать не мог, что причинил такую сильную боль своему родному человеку, что тот даже был готов покончить с собой. Было бы ему все равно на это, будь Мартин ему не дорог. Сейчас, Андрес был словно на лезвии ножа. Ему нужно было ступать настолько осторожно, чтобы не сделать хуже ни себе, ни Мартину. Закончив с приготовлениями к ужину, Де Фонойоса довольно оглядел себя в зеркале. Идеальный костюм тройка глубокого бордового цвета превосходно сидел на его поджаром теле, а галстук добавлял образу некую изюминку. Волосы были причесаны и уложены, что ни один стилист мира сейчас бы не посмел к нему придраться. Черные туфли отсвечивали в свете ламп, завершая уникальный образ. Наскоро сбрызнувшись любимым парфюмом, Андрес схватил свое пальто, накинул его на плечи и поспешил ретироваться с комнаты, оставляя ее в пустом одиночестве. Мужчина улыбался. Улыбался очередному дню, который предоставила ему Вселенная. Один день - одна жизнь. И завтра, если Бог будет милостив, он снова подарит ему пробуждение и теплые солнечные лучи. Походка Де Фонойоса была тверда и уверена, словно никогда его не мучал страшный тремор, словно никакой болезни вовсе и не существовало. Но, все же, в кармане его пиджака всегда лежал шприц с пиридоксином. -Андрес, подожди, - сзади послышался оклик Серхио. Младший брат нагнал старшего и поравнялся с ним. Маркина никогда не отличался уникальностью и экстраординарностью вкуса. На нем была надета серая рубашка, такие же серые брюки и серое пальто. "Ходячий мрак" - подумалось бы Де Фонойоса, но за столькие годы жизни он уже успел привыкнуть к тому факту, что из двух братьев только он имеет чувство истинного стиля. Берлин вопросительно вскинул брови, задавая Серхио немой вопрос и, взяв того под руку, продолжил свое движение в сторону внутреннего двора монастыря. -Ты поговорил с Мартином, да? - осторожно поинтересовался Маркина, - я заметил, как поменялся его взгляд. Он даже приободрился, как мне показалось. Андрес чуть нахмурился, снова впуская в свое сознание страшные слова, которые успел озвучить Берроте, но все же поспешил их отогнать. -Да, сегодня после завтрака у нас случилась беседа, - серьезно вступил Андрес, - Серхио, признаюсь тебе, мне очень стыдно за то, как я с ним поступил. Ты помнишь, чтобы меня хоть раз мучала совесть? С этими словами он повернул голову и внимательно уставился на младшего брата, беззвучно взывая к его всегда холодной и рациональной голове. Маркина лишь слегка улыбнулся, погружаясь в какие-то свои воспоминания, а затем произнес с легкой усмешкой: -Вообще-то да. Помнишь, папа принес коробку конфет, которые украл в каком-то престижном бутике? Тогда, подобные конфеты были на вес золота. А ты умял их все, как только увидел и совсем не поделился со мной. Ох, как же тогда тебя замучила совесть, Андрес. Готов поклясться, что ты еще неделю ходил над моей душой и немо просил прощения, потому что вот извиняться ты никогда не умел. Тебе было тогда стыдно, что не поделился. Де Фонойоса посмеялся, вспоминая этот до боли замечательный и такой теплый для души день. Он буквально даже прикрыл глаза от удовольствия. Их с Серхио детство было действительно насыщенным на приключения и подобного рода истории. Два брата, две половинки друг друга никогда не разлучались и жили и в горе и в радости. -Хорошо, хорошо, твоя взяла, один раз такое было, - не переставая улыбаться протянул Андрес, крепче сжимая локоть Серхио, - я был подонком. -Ты и сейчас тот еще подонок, - тут же подхватил Маркина, вызывая новый приступ смеха у своего брата, - я скучал по тебе, Андрес. Мне тебя очень не хватало. Такая серьезная и сильная фраза, выброшенная в воздух тут же зарядила обстановку. Де Фонойоса чуть сбавил шаг. Теперь уже грустная улыбка покоилась на его лице. Он слегка напрягся, в душе что-то шевельнулось. -Я с тобой до конца, братишка, - тихо сказал Андрес, - до самого последнего вздоха. -Андрес, я так боюсь тебя потерять, - еле слышно выдохнул Серхио, совсем останавливаясь посреди коридора и поворачиваясь к брату, - я не представляю своей жизни без тебя. Сердце Де Фонойоса пропустило удар. Он прикрыл глаза и опустил свои ладони на плечи Маркина, крепко их сжимая. Внутри мужчины зародилась боль. Ему не верилось, как он сможет оставить людей, которые ему дороги, которые его любят, в этом мире совсем одних. Многие люди считают Андреса куском дерьма, который ничего не чувствует по отношению ко всему. Который думает только о себе и о своей выгоде. Который любит только себя, который способен предать всех, лишь бы это было ему на руку. Но все это было поганой ложью. Внутри Де Фонойоса было большое сердце, которое он научился скрывать за неприступными стенами безразличия, сарказма, холодности и жестокости. Если бы он каждый раз показывал себя настоящего, то мир сожрал бы его с потрохами даже не дав тому сказать и слова. Каждый раз, когда Андрес открывался кому-то - его нещадно били по самому дорогому - по его способности любить. И это сделало его черствым. Жестоким и черствым человеком, который сидел в одиночестве и клялся никогда никого больше не любить. А потом, прогибаясь под тяжестью своего большого и доброго сердца снова уступал в этой войне любви, давая ей "последний" шанс. Но сейчас, с таким весомым и большим опытом он понимал, что настало время действительно дать себе последний из последних шансов, ведь больше времени у него нет. Он опустится в объятия чувств в самый последний раз и умрет в них, смело смотря в глаза смерти, бросая ей вызов, мол: "Смотри! Я любим и люблю сам! И ничего ты с этим не поделаешь". Андрес приоткрыл глаза и смело посмотрел на младшего брата. В уголках глаз начали собираться слезы. -Серхио, я знаю, что жизнь разлучает нас с тобой, - печально начал Де Фонойоса, - но я всегда буду жить в твоем сердце, в сердце Мартина, в стенах этого монастыря, в рисунках наших планов. Там сохранится моя душа и совершенно не важно где в этот момент будет лежать мое тело. Я люблю тебя, Серхио. Люблю больше, чем кого-либо в своей жизни. Ты меня не потеряешь, потому что я живу вот тут. С этими словами Андрес ткнул указательным пальцем в грудь Маркина и грустно улыбнулся, понимая, что никак эти слова не смогут унять боль в сердце Серхио за умирающего брата, которого он так же ответно любит больше всего в своей жизни. Мужчины смотрели в глаза друг другу и вся эта сцена так напоминала прощание, что скупые слезы потекли по щекам Серхио, отпуская все его эмоции наружу. Он резко прижал к себе Де Фонойоса и крепко сжал в объятиях, уткнувшись ему в плечо лицом. Руки Профессора хватались за ткань пальто, сжимали ее и отпускали. Смотреть как умирают самые дорогие люди - страшнее этого ничего не бывает? Самый ужас не в этом. Ужас в том, что ты остался жив. По щеке Андреса медленно скатилась слеза, но он улыбался. Улыбался, потому что был рад еще иметь возможность обнять своего брата, почувствовать его тепло, увидеть его эмоции. Завтра этого может не стать. А сейчас это есть и такое ценить является приоритетом. -Ну все, все, - сказал Андрес, отрываясь от Серхио, - мы же не прощаемся, в конце концов, чего ты. -Да, ты прав, - спешно вытирая слезы протараторил Маркина, - идем, кажется стол уже накрыт. Де Фонойоса кивнул и они продолжили свой путь во внутренний двор. Выйдя наружу, в лицо тут же ударил свежий осенний воздух, пробираясь под одежду, остужая кожу и все тело. На улице было прохладно, но не холодно. Идеальная погода для того, чтобы устроить ужин и посидеть в отличной компании. Мартин уже был на месте, помогая доносить последние блюда ко столу. Мужчина был одет в черные джинсы, черные берцы и невероятно идущую ему косуху, которая была расстегнута, обнажая белоснежную, идеально выглаженную рубашку. Первый раз за длительное время Берроте смог привести себя в порядок и сменить потертую, старую, безвкусную одежду заядлого пьяницы на что-то человеческое и красивое. Он действительно выглядел отлично с учетом того, каким предстал перед братьями всего сутки тому назад. Де Фонойоса невольно загляделся на то, как Мартин ловко расставляет тарелки с запеченной рыбой на стол и сосредоточено его осматривает, проверяя все ли на месте. Андрес узнавал своего старого доброго друга и глаза его от этого горели. -Прекрасно выглядишь, Мартин, - с широкой улыбкой произнес аристократ, привлекая к себе внимание, - что у нас сегодня на ужин? Берроте резко дернулся, не ожидая, что братья подкрадутся к нему так незаметно. Он тут же пробежался взглядом по Андресу, привычно оценивая его всегда безупречный внешний вид. На лице расплылась улыбка, глаза засверкали, сердце забилось чаще. Естественная реакция. -Добрый вечер, господа! - бодро поприветствовал их Мартин, подходя ближе, - сегодня на ужин все, что пожелает ваша душа! Запеченная рыба, нежнейшая томленая телятина, три разных испанских салата. Я почти на сто процентов уверен, что без гастрономического оргазма вы из-за стола не выйдете! Андрес тут же довольно засмеялся, оценивая фразеологизм Мартина. Серхио же закатил глаза, отвыкший от вечно пошлых и грязных шуток и сравнений Берроте. -Ну вот, мы за стол сесть не успели, а ты уже как всегда успел испортить аппетит своим безвкусным юмором, Мартин, - пробурчал Профессор, обходя того стороной и присаживаясь за стол. -Я же не виноват, что девственникам такие шутки слышать неловко, - парировал Берроте, проводив Профессора взглядом. -Я не девственник! - громко и четко возразил Маркина, хмуря брови. -Друзья мои, вам не кажется, что это тема не для стола, - поспешил разрядить обстановку Де Фонойоса, так же обходя Мартина стороной и присаживаясь рядом с братом, - думаю, нам есть что обсудить и это куда интереснее, чем залезать друг к другу в штаны. С этими словами он вскинул брови, взял салфетку со стола и аккуратно заправил ее себе за воротник. Берроте усмехнулся последней фразе, пристально, как хищник, наблюдая за каждым движением Андреса и так же прошел к столу, усаживаясь напротив братьев. Все были в сборе. Теперь можно было точно отметить их воссоединение. По-настоящему, без пьяных дебошей, ругани и перепалок. Обсудить и обмыть новый план. Зазвенели столовые приборы. Открылись бутылки пива и вина. Заиграла спокойная музыка. Умиротворение. Прикрывающее бесшумно подступающее безумие... -Я подумал над вашим предложением, - сказал Серхио, поправляя свои очки, - у нас получится украсть больше, чем коллекцию монет. Но для этого нужно нанять больше людей, чем мы с вами втроем. Безусловно, я никак не сомневаюсь в вашей гениальности и профессионализме, как не сомневаюсь и в своем, но на такое дело втроем идти рискованно. -А когда мы не рисковали, Профессор? - намеренно выделив последнее слово, возразил Мартин, отправляя в рот кусочек сочной запеченной белой рыбы, - риски есть всегда, тебе ли это не знать. -Нет, Мартин, Серхио прав в данном случае, - ответил за брата Андрес, - втроем никак не управиться, можем попасться. Необходим как минимум хакер, а как максимум еще четыре человека к нам. Так будет и проще, и спокойнее. Берроте не стал спорить, пораженно разведя руки в стороны и уступая мнению Де Фонойоса. Мартин всегда его слушал. Всегда смотрел тому в рот и это редко играло на руку мужчине. Но он словно ничего не мог с собой поделать. Когда ты влюблен - все слова твоего объекта обожания кажутся истиной в первой инстанции, как бы ты этого ни хотел отрицать. Когда Серхио не услышал ответного сопротивления от Берроте, он перевел многозначительный взгляд на своего брата. Глаза его буквально кричали: "Ну и как ты раньше не мог видеть, что он любит тебя?" Но вслух, конечно, не произнес ничего. Андрес лишь пожал плечом на этот жест, приступая к своей трапезе. -У меня есть на примете несколько человек, которые могут подойти для этого дела, но вам будет необходимо связаться с ними и завербовать к нам. Не думаю, что эта задача будет непосильной. Берлин, ты отправишься в Сербию, а ты, Палермо, в Аргентину, в Буэнос-Айрес. Глаза Мартина тут же загорелись. Мужчина чуть было не подпрыгнул на стуле. Он отложил приборы и чуть нагнулся над столом, схватившись за него обоими руками. Сейчас он был похож на мальчишку, которому подарили билеты на самый долгожданный матч по футболу его любимой команды. -Как давно ты был дома, Мартин? - спросил Де Фонойоса с легкой улыбкой, радуясь за друга. -Так давно, что помнить не помню родных улиц, - с ноткой горечи произнес Берроте, но тут же снова приободрился, - когда выезжать? -Через три дня, - ответил Маркина, отпивая из бутылки вкусное светлое пиво, - чуть позже я дам тебе карточку человека и как его найти. Все должно быть чисто, убедись самостоятельно, что этот человек нам подходит. В случае, если я ошибся, немедленно сообщаешь и мы ищем нового. Андрес, эти инструкции относятся и к тебе. -Я никогда не говорил тебе, что обожаю, когда ты командуешь? - с прищуром спросил Де Фонойоса, - тебе это чертовски идет, братишка. Маркина чуть стушевался, смущенно опустив глаза в тарелку. Ему очень польстил такой комментарий от старшего брата, с которого он всегда брал пример. Чувство гордости и уверенность тут же наполнили Серхио, заставив того сиять. -Благодарю, - как можно сдержаннее ответил Профессор и кивнул Андресу, - все инструкции приняты? -Да, сеньор, - одновременно ответили Берлин и Палермо. Дальше ужин проходил за активным обсуждением плана. Вносились небольшие изменения, правки. Дорабатывались возможные пробелы. Команда работала сообща, не ругалась и не спорила, а вела конструктивный полилог, который лишь помогал быть ближе к поставленной задаче. Все чувствовали себя уютно и комфортно, словно обсуждали семейную поездку на море, а не ограбление самого министра внутренних дел Испании. Еда со стола потихоньку начинала исчезать. Рыба, являвшаяся коронным блюдом этого вечера и вовсе была уничтожена за каких-то полчаса. Бутылки пива и вина пустели по мере продолжения полилога. И, когда все за столом уже были под легким влиянием алкоголя, продолжать обсуждение плана было бессмысленно. Поэтому в силу вступили обсуждения общего прошлого, вспоминание смешных моментов из детства, из юношества. Атмосфера за столом царила невероятная. Каждый, кто за ним сидел, чувствовал себя дома, в окружении своей семьи. Слышался смех, восторг, появлялись легкая грусть, ностальгия, радость. Андрес, выпивший уже мало по малу целую бутылку хорошего итальянского вина, начал хмелеть. Движения его стали развязнее, речь обширнее, чувства острее. Все больше он бросал взглядов на Мартина, сам не отдавая себе отчет в этом. Глаза его спешно бегали по силуэту лучшего друга, оценивая его движения, его мимику, его образ. К моменту, как разговор про ограбление закончился, Берроте уже успел снять косуху и закатать рукава своей рубашки, при этом расстегнув одну верхнюю пуговку. Алкоголь делал кровь горячей. Возможно, никогда в жизни Де Фонойоса еще не осматривал Мартина настолько внимательно. Он всегда считал его присутствие рядом с собой как само собой разумеющееся. И поэтому детали мало волновали мужчину. А сейчас, под влиянием непонятно чего, того, что Андрес бы никогда не признал, он заметил, что Берроте имеет отличное крепкое тело. Его сильные мышцы перекатывались под белой рубашкой, когда мужчина менял позу. Глаза Мартина оказались очень глубокими и проницательными, хотя у Де Фонойоса всегда складывалось впечатление, что его лучший друг не видит дальше своего носа. Профиль Берроте был очень необычным и, даже в какой-то степени, уникальным. Андрес ни на шутку напугался одной своей мысли, которая зажглась в его голове так же внезапно, как и исчезла. Мартин привлекательный. -Так, хочу произнести тост, - эта фраза оборвала только успевшее начаться самокопание Де Фонойоса. Мартин встал из-за стола, держа в руках бутылку пива. На лице его была безмятежная и счастливая улыбка. Такая, которая успела покрыться пылью за долгие два года. Но сейчас он снова дышал полной грудью, снова расправил плечи. Он знал, что его будущее есть, что оно будет счастливым и неважно, разделена ли его любовь или нет. Берроте научил довольствоваться тем, что у него есть, потому что мужчина никогда не забудет, насколько сильно страшно это терять. Мартин набрал воздуха в легкие и осмотрел сидящих напротив него друзей. Взгляд лишь на секунду дольше задержался на Андресе, но поспешил убраться с его лица. -В первую очередь я хочу попросить прощения за то, что сделал с этим местом, - счастливая улыбка сменилась на грустную, брови сложились домиком, - я уничтожил то, что мы так долго совместно строили и приводили в порядок. Наш дом стал похожим на берлогу, и в этом только моя вина. Но сейчас, когда вы оба вернулись, клянусь приложить все усилия для того, чтобы восстановить утраченное. Вы - моя семья и всегда ею были. Я готов отдать свою жизнь за любого из вас и отдам, если так будет нужно. Я предан вам не меньше, чем своему делу. Так давайте выпьем за нас, за самых лучших воров всей Испании и половины мира! Всплеснулись в воздух бокалы, послышался звон стекла. Что чувствуют люди, когда дожидаются любимых из командировок, с армии, из комы? Что они чувствуют, когда снова имеют возможность сесть за общий стол, выпить бокал вина и просто поговорить? Наверное, самое сильное чувство - это облегчение. Облегчение от того, что ты еще имеешь возможность видеть близких, разговаривать с ними, прикасаться к ним, слышать их запах. Ты рад, что Господь Бог пока милостив и не забрал их к себе, что он дает в аренду еще одно застолье, чтобы почувствовать себя счастливым. Сейчас каждый, кто сидел за столом был по-своему счастлив. Серхио радовался тому, что он увидел брата и старого друга, что он продолжает заниматься любимым делом. Андрес был рад просто тому, что он жив, что он смог увидеть это место еще раз перед своей неминуемой смертью. Мартин же был счастлив, что ему дали еще один шанс быть рядом с любимым человеком. Каждый был счастлив по своему собственному поводу, и счастье, которое исходило от каждого, витало в воздухе, смешивалось, превращаясь в общее. Счастье от того, где ты и с кем. Этот момент запечатлеется в твоей голове на всю жизнь. Разбуди тебя в три часа ночи - ты вспомнишь этот звук ударяющихся друг о друга бокалов и горящие глаза любимых людей. В этом и суть всей нашей жизни. Быть счастливым несмотря ни на что. Находить счастье в самых незначительных мелочах. В них заключается весь смысл. Счастье - это иметь семью, которая может собраться за одним столом. За столом, где все друг друга любят и ценят. Счастье - это видеть улыбки близких, слышать их голос. Ничего более не сделает тебя счастливым человеком. Деньги? Деньги это сопутствующий элемент, за который можно приобрести подобие счастья. Но ни одна валюта в мире не сможет подарить тебе родного человека и его улыбку, если его уже нет в живых. Это Мартин Берроте усвоил очень давно.

***

-Что же, благодарю всех за прекрасный вечер, - Серхио вытер салфеткой рот, поднимаясь из-за стола, - но уже сильно похолодало, да и поздно совсем. Я был рад провести с вами время. -Брось, Профессор, - протянул Мартин, разводя руки в стороны, - останься еще на часик, мы же только присели. -Мы сидим тут уже четыре часа, - возразил Маркина и указал пальцем в небо, - уже ночь, все монахи ушли спать, давайте проявим к ним уважение и не будем шуметь. -Я тоже уже хочу спать, - поддержал брата Андрес, - да и в самом деле становится холодно. Даже алкоголь не согревает. Мартин хотел было выпустить шутку, да вовремя прикусил свой язык. Он лишь расстроено пожал плечами, сделал последний глоток пива и отставил бутылку от себя. Всему свое время заканчиваться. В моменте тебе кажется, что все длится медленно. Но как только наступает время этому кончиться - ты начинаешь испытывать тоску. Это первая причина, почему момент нужно ценить. Потому, что он имеет свойство кончаться. -Хорошо, расход. Отлично провели время! - стушевался Берроте и тоже поднялся из-за стола, накидывая на себя косуху, - всем добрых снов! Его широкая спина начала удаляться в сторону часовни. Андрес тоже поднялся со своего места и поспешил ретироваться с внутреннего двора. Его слегка пошатывало от двух выпитых бутылок вина. Не сказать, что он был сильно пьян, но сознание его помутнилось, это точно. Что-то шевелилось внутри весь вечер, а сейчас начало так сильно обостряться, что Де Фонойоса уже не понимал, как давать этому отпор. Он редко умел справляться со своими эмоциями, это так. Но сейчас, они словно лавина накрывали мужчину и загоняли в угол. Аристократ быстро передвигался по коридору в надежде на то, что зайдя в комнату все исчезнет как ни бывало. Но только дверь за ним захлопнулась, только он снял с себя пальто и пиджак, как его, словно трещащую по швам плотину разорвало и весь поток чувств вырвался наружу. Плотина, которую он тщательно выстраивал многие годы, дала сбой первый раз в жизни. Первый раз она подвела Андреса и обратной дороги больше не было. Де Фонойоса с силой сжал кулаки, что побелели костяшки, из самых последних сил сопротивляясь. Глаза его прикрылись, дыхание сбилось и стало тяжелым, жевалки ходили ходуном. Андрес злился. Но злился не на то, что он испытывал. Он злился на то, что теперь не имеет над этим контроль. Щелчок. Вот что происходит в голове у любого человека перед необдуманным поступком. Словно кто-то нажимает там красную кнопку, запускающую механизм безумства. И ты идешь, даже если не по своей воле, но идешь и совершаешь самое безумное, что ты мог совершить в своей жизни. Поступь Андреса была уверенной, словно он отрастил крылья и стал бессмертным. Тремор спрятался куда-то очень глубоко, боясь отвлечь своего хозяина от такого невероятного момента истины. Де Фонойоса лишь на секунду замер у заветной двери, в которую даже и не думал стучать. Он просто нагло, без приглашения туда ворвался, переступив порог. Порог - граница. Он ее перешел и назад дороги не было. Мужчина, стоящий к нему спиной резко обернулся, не ожидая увидеть у себя гостей. Его белая рубашка уже была наполовину расстегнута. -Андрес? Но это было последнее, что успел сказать Мартин. В два крупных шага Де Фонойоса пересек расстояние от входа до кровати и оказался в считаных сантиметрах от Берроте. И в следующий миг его тонкие губы накрыли губы Мартина. Салют. Взрыв. Бабочки. Вулкан. Цунами. Бум! Мартин растерялся лишь на полсекунды. Внутри него все разорвалось. И без того пьяный мужчина превратился в опьяненного. Опьяненного чувствами. Его руки тут же обвили торс Андреса, притягивая того ближе к себе. Руки Де Фонойоса же покоились на лице Берроте, не смея его отпустить. Сколько страсти было в этом поцелуе. Сколько любви выбрасывалось в воздух, заполняя все пространство. Никто не мог остановиться. Никто не хотел останавливаться. Андрес жадно целовал своего некогда лучшего друга. Целовал так жадно, словно это последний в его жизни поцелуй. Языки их сплелись, вытанцовывая что-то поистине безумное и яростное. Руки Мартина начали бесстыдно гулять по спине Де Фонойоса, залезая ему под жилет, пытаясь быть еще ближе к раскаленной коже. И ведь действительно - оба мужчины пылали чувствами. Оба хотели большего. Оба не могли больше сдерживать себя. Как Андрес к этому пришел лишь за один вечер, он не понимал, но сейчас его это совершенно не волновало. Сейчас он думал лишь о том, что завтра может не проснуться, и что этот поцелуй для него как глоток чего-то запрещенного, но такого манящего и вкусного, что сносило крышу. В следующий миг, Мартин полез к ремню Андреса, не в состоянии удерживать себя. Он держался десять лет. Десять чертовых лет воздержания от этих действий. Запрет на них. А сейчас ему был дан зеленый свет и Мартин выжал газ на полную, набирая двести за три секунды. И либо он выиграет эту гонку, либо разобьется насмерть. Он на мгновение оторвался от губ любимого человека и заглянул ему в глаза. В таких глубоких и красивых карих глазах плескалась страсть и решимость. Берроте не узнавал всегда такого неприступного Де Фонойоса. Даже после их первого поцелуя он видел в глазах Андреса лишь горечь и сожаление. Сейчас в них не было ни капли сомнений. И это только подливало масла в огонь. Мартин прижался губами к шее мужчины и оставил на ней след своей любви. Аристократ запрокинул голову, позволяя делать с собой то, что бы он никогда в жизни раньше не позволил. Его ладонь крепко прижалась к затылку Берроте, надавливая на него, прося не останавливаться. Мокрая дорожка из десятков мелких поцелуев тянулась от одного уха к другому, пока трясущиеся руки наспех пытались расстегнуть неподатливый ремень. И наконец получилось. Андрес задышал тяжелее, когда осознал до чего они дошли. Он понимал, что хочет сделать Мартин и это приводило мужчину не то в ужас, не то в восторг. Все чувства смешались, проигрывая безумный ансамбль в голове Де Фонойоса. Они били барабанами, выли скрипками, переливались гитарами и оканчивались фортепиано. Кульминация драмы заключается в самой большой трагедии жизни. И трагедия - это не всегда то, что оканчивается плохо. Плохо или хорошо - это всё понятия очень субъективные. Для кого-то смерть - самое страшное, что может случиться. Для кого-то это освобождение и покой. Сейчас трагедия жизни Андреса Де Фонойоса заключалась в том, что откинув все свои принципы, разрушив все стены и сняв все маски, он позволил хаосу ворваться в его уже теперь короткую жизнь. И хаос этот непременно принесет за собой смерть. Но что умрет? Его боящаяся чего-то нового натура? Или его страхи? И разве в таком случае смерть - это не подарок божий? Сейчас, лежа на спине, откинув голову назад, издавая томные звуки наслаждения, ощущая губы Мартина на своей плоти Андрес не думал ни о чем. Он просто наслаждался моментом. Он наслаждался бабочками внутри себя. С его плеч упал огромный груз. Груз, который Де Фонойоса тащил за собой долгие годы. Он лежал и осознавал, что все маски сдернуты этим вечером. Все стены разрушены таким сильным чувством, как любовь. Да, она имеет силу разрушать все на своем пути. Но иногда на местах разрушения может появиться нечто необыкновенное и такое уникальное, что ты и забудешь о предыдущих сооружениях. Чтобы построить что-то новое - нужно разрушить старое. И с этого момента Андрес решил, что на последних днях своей жизни он построит нечто такое, что запомнится еще на несколько жизней вперед. Он сотворит шедевр.