Зачем ты вернулся, Андрес?

В какой-то момент ты понимаешь, что именно сейчас настал момент убежать. Именно сейчас нужно дать слабину и скрыться куда подальше, чтобы не ковырять давно зажитые раны. Твое сердце замирает на миг, как только прошлое появляется перед глазами и начинает с яростью врываться в твое настоящее. С одной стороны ты этого хочешь. Ты желаешь, чтобы все былые воспоминания поглотили тебя с ног до головы и больше не отпускали. Но вместе с тем, ты понимаешь, что если поддашься прошлому, то вся твоя боль утроится внутри. Да, ты вернешь воспоминания, эмоции, чувства. Но они уже не будут приносить тебе той радости и счастья, как приносили раньше. Прошлое, оно на то и прошлое чтобы однажды распрощаться с ним навсегда. Но что делать людям, у которых "прошлое" имеет ноги? Мартин Берроте перестал дышать. Он не мог вздохнуть, его сердце, казалось, остановилось на месте. Глаза испуганно бегали по стоящему рядом телу, лицу, одежде. Они не воспринимали человека за реального. Проще было поверить в то, что улыбающийся Андрес де Фонойоса пришел во сне. Что он вот-вот растворится в воздухе и больше никогда не появится. Но его дыхание было таким же живым, как и стук сердца, который смог расслышать Мартин. Берроте не знал, что ему сейчас сделать. Он просто не имел понятия, как ему поступить, как отреагировать на возвращение Андреса. Мужчина и предположить не мог, что вчера уже сказал де Фойноса все, что хотел сказать. А может и не все... -Как жаль, что ты не присоединился вчера к нам, Мартин, - разрушил эти мгновения аристократ, - к огромному сожалению, ты встретил меня в не лучшем своем состоянии. Берроте отодвинул стул и поднялся с него. Расстояние между мужчинами значительно сократилось, до Мартина долетел аромат де Фонойоса, который был ему родным. Хотелось ответить что-то Андресу, но все слова комом встали в горле, заставляя лишь хватать ртом воздух, словно рыбка, выброшенная на сушу. Сейчас внутри Мартина происходила настоящая война. Жестокое сражение двух его сущностей - сражение за принятие и сражение за отторжение. Берроте смотрел в глаза своему бывшему лучшему другу, отрывисто дышал, а его рука с невозможной силой сжала спинку стула, за которую он держался, дабы не потерять равновесие. Со стороны казалось, что Мартин сейчас упадет в обморок от переизбытка чувств. Но уже в следующий миг, внутри него все взорвалось, словно китайский фейерверк, и мужчина бросился на Андреса, крепко сжимая его в своих объятьях. Он прижался к де Фонойоса с такой силой, что казалось, аристократ сейчас лопнет. Этот момент, эта немая картина была достойна всех наград, если бы их сейчас снимали камеры. Столько чувств витало в воздухе. Они все были настолько противоречивыми, что казалось, не уживутся в одном помещении все вместе. Тем не менее, объятья не прекращались, а лишь усилились, когда Андрес похлопал старого друга по плечу, на котором расположилась его ладонь. Мартин был готов разреветься прямо тут, при Серхио и его брате. Он был готов кричать от смешанных счастья и невыносимой боли. Объятья с Андресом были равносильны объятьям с ежом. Его иголки впиваются тебе в кожу, протыкают насквозь, кровь литрами покидает твое тело, но ты не можешь отпустить это невероятное создание из рук. В голове были тысячи мыслей, которые переплетались друг с другом, сталкивались, соединялись и все это постепенно превратилось в кашу и белый шум. Да, в ушах начало звенеть. Сердце вновь забилось, а легкие впустили в себя долгожданный глоток кислорода. Захотелось ударить де Фонойоса за то, что он сделал несколько лет назад. Захотелось вновь прижаться к его губам и попросить еще один шанс. Хотелось всего и сразу и Берроте не понимал, как ему поступить дальше. Он не знал что ему делать. Он был потерян внутри себя. Он был раздавлен и воодушевлен одновременно. -Я рад снова тебя видеть, друг мой! - сказал Андрес, отрываясь от Мартина и хлопая того по плечу, - или я все же не твой друг? Берроте нахмурился, непонимающе бегая глазами. -В каком смысле? О чем ты? На одно мгновение, при поддержке надежды, которая обрела еще одну жизнь внутри него, Мартин трактовал данную фразу совсем иначе. Буквально на миг в его голове пронеслась мысль, что этими словами Андрес имеет в виду именно то, что Берроте мечтал услышать от него всю жизнь. -Вчера вечером ты плевался и рукой в грудь бился, что мы с тобой отныне не друзья, - весело ответил де Фонойоса и наконец-то отошел от Мартина, занимая свое место за столом, рядом со своим младшим братом. Берроте покрылся легким румянцем, когда услышал свои слова из уст Андреса. Мужчина совсем не помнил, что вчера творил и ему было ужасно стыдно за такое поведение. Но ему просто-напросто не хватило смелости встретить своего самого дорогого человека на трезвую голову. Ему было проще уйти в деревенский бар, там напиться до потери памяти, может, даже перехватить интрижку, чтобы заглушить боль внутри себя. Он просто гасил себя. Намеренно. Де Фонойоса наложил себе еду из сковородки и внимательно осмотрел Мартина, который так и не сдвинулся с места, продолжая стоять у своего стула со стеклянными глазами. В какой-то миг, Андресу показалось, что ничего и не менялось. Как будто он не сидел в тюрьме, не развелся со своей любимой женой, так и не встретился с сыном. Находясь в крепких объятьях Берроте, он вновь перенесся в прошлые времена, когда все было чуточку проще, чем на данный момент. Один единственный нюанс портил всю нынешнюю картину. Глаза Мартина и глаза Андреса были наполнены безграничной болью и отравляющим одиночеством. Оба мужчины были глубоко несчастны. Берроте вышел из ступора и сел на свое место, напротив двух братьев. Теперь еда просто не лезла в рот. Он отрывисто дышал, все еще не осознавая тот факт, что Андрес де Фонойоса сидит перед ним. Живой, невредимый и... -Ты все еще лечишься? - вдруг спросил Мартин, вспоминая о смертельной болезни аристократа. Андрес проглотил аппетитный кусок глазуньи и запил его водой. Он намеренно оттягивал время и молчал. Ему не хотелось разговаривать о своей болезни за завтраком и уж тем более после такого воссоединения. Де Фонойоса скривился, но все же нашел в себе силы дать хотя бы какой-то ответ. -Я не лечусь, Мартин, - сухо бросил Андрес, - я веду войну с этой болезнью. Каждый день для меня последний. Я не знаю когда у меня откажут конечности или когда остановится сердце. Поэтому все, что я делаю, чтобы оттянуть хоть немного свое пребывание на этом мире нельзя назвать лечением. Это схватка за жизнь. Андрес вновь преступил к трапезе. Серхио, сидящий в метре, просто побелел после таких слов. Он прилично напугался этой откровенности от брата. Обычно Андрес не рубит правду вот так, с плеча, чтобы не показаться беззащитным для других. А сейчас он прямо сказал, что умирает и что это делает его слабым. Мартин был не менее ошарашен таким ответом. Он сделал глоток холодной воды и глубоко задумался. К груди начал стремительно подступать страх. Страх того, что он снова может потерять Андреса. И в этот раз он потеряет его навсегда. Мужчина снова отрывисто задышал понимая, что действительно напугался. Тем не менее, он не подавал виду, и со стороны можно было увидеть лишь его каменную маску, сквозь которую не смог посмотреть даже Серхио. -Все обо мне, - вновь натянув пустую улыбку сказал де Фонойоса, - Мартин, расскажи нам, как ты тут поживал? Берроте был застигнут врасплох таким вопросом. Изучающий взгляд Андреса впился в лицо сидящего напротив мужчины, пытаясь уловить его эмоции. Мартин снова слегка покраснел и опустил взгляд на тарелку. А что он должен был отвечать? Что ему говорить человеку, который исчез на два года, а сейчас заявился, по сути дела, в свой прежний дом и увидел его в таком состоянии? Запущенный, покрытый пылью и плесенью от сырости, с наполовину проданной мебелью, чтобы хватило на очередную бутылку. Сказать все как есть? Страшно. Страшно было признавать, что Берроте все это время страдал по человеку, который вот так нагло разбил ему сердце. Без сожалений и колебаний. Признать это было действительно трудно, именно поэтому Мартин принял фатальное решение. Буквально в этот миг, буквально через секунду после вопроса де Фонойоса. Он понял, что единственный выход в этой ситуации, единственный выход избежать боли, которая подступала к только-только собранному и кое-как склеенному сердцу Мартина - это выстроить тысячу стен. Огромных и непробиваемых, чтобы ничто не могло сквозь них просочиться. Ни такой родной запах духов Андреса, ни его глубокий, пробирающий до мурашек голос, ни его мудрые, невероятно красивые глаза, ни его руки, которые миллионы раз прикасались к Берроте. Боли можно избежать. Но цена этого решения - человечность и чувства несчастного Мартина. И из благих намерений он отключился. -Первое время было непривычно ощущать такую пустоту за обеденным столом, - спокойно сказал Берроте, принимаясь за пищу - но со временем я привык и даже полюбил одиночество. Он нагло врал. Врал, не краснея. Врал сам себе, чтобы казаться убедительней перед Андресом и Серхио. На самом деле ему было отвратительно. Каждый раз, садясь за стол, кусок в рот не лез, потому что рядом нет тех людей, которые очень долго были его спутниками. И одиночества выдерживать он не мог. Поэтому и вцепился в горлышко дешевых водки и текилы. Каждый раз он пил, как последний. С каждым разом в баре его встречали все менее и менее удивленные взгляды. Кармона пытался остановить Мартина, пытался вернуть его к Богу, но ничего не выходило. Это либо заканчивалось игнорированием аббата, либо же Берроте калечил все и всех вокруг. -Я уже и забыл, что монахи так потрясающе готовят! - воскликнул де Фонойоса, поворачивая голову к Маркина, - или я просто отвык? Верно говорят - мы начинаем что-то ценить только после того, как потеряем это. С этими словами он обратил свой внимательный, изучающий взгляд на Мартина. Берроте смело посмотрел ему в глаза. Внутри все гремело, бурлило, взрывалось и затихало. Прочный круг. Хотелось высказаться, хотелось молчать. Хотелось любить Андреса, хотелось его ненавидеть. -Мне кажется, все это глупости, - вдруг сказал Мартин, - если бы ты действительно что-то ценил - ты бы ни за что в жизни этого не потерял. После этих слов он перестал поддерживать зрительный контакт с де Фонойоса и снова сделал глоток холодной воды. Напряжение в комнате начало стремительно нарастать. Серхио, который не был включен в диалог, сидел, застыв с вилкой в руке. Он прекрасно понимал, к чему все ведется. Он видел, как быстро переключился Мартин с окрыленного встречей с Андресом, до пустого, разбитого и обиженного. Он удивился такой смене. Маркина не ожидал, что Берроте способен вот так контролировать себя. Сколько он его помнил - Мартин был эмоциональным человеком, словно бомбочка. Он был безумцем и только рядом с Андресом мог позволить себе покой в душе. Сейчас перед братьями сидел холодный человек, который несколько минут назад бросился с крепкими объятьями на де Фонойоса. -Как поживает Татьяна, Андрес? - Мартин начал колоть. Аристократ на секунду замер, зрачки его расширились, а тело словно зажали в тисках. Он шумно вдохнул в себя воздух, но затем, буквально сразу, взял себя в руки и легко и непринуждённо улыбнулся. -Мы развелись с ней, - ответил де Фонойоса, снова перекладывая в рот кусочек глазуньи. -Да ты что, - наигранно удивился Берроте, вскидывая брови, - и из-за чего же? Что случилось, ты же так сильно ее любил! Андрес чуть не подавился. Он схватился за стакан с водой и протолкнул пищу дальше. Мартин творил какое-то безумие. Он намеренно колол Андреса, намеренно бил по самым больным местам. Серхио, который буквально был белый словно стена, не мог и слова проронить, потому что прибывал в полном шоке с разворачивающихся событий. Очень воодушевляющее воссоединение превращалось в гонку "Кто сделает больнее?". -Мне очень грустно признавать, но Татьяна мне изменила, - как можно сдержанней ответил де Фонойоса, - она была самой любимой из всех. К ней я испытывал самые настоящие чувства. С этими словами он вызывающе посмотрел Мартину в глаза, обозначая, что способен выдержать словесную бомбардировку. Берроте удовлетворенно кивнул ответу Андреса. Оба мужчины были напряжены и готовы к любым действиям со стороны друг друга. -Сын у тебя подлым оказался, - продолжил атаковать Мартин, - низкий поступок для мальчика с такими генами. Умная мать, харизматичный и верный отец. Что на него нашло? Берроте пожал плечами и слегка улыбнулся, заметив, как выражение лица де Фонойоса с каждой секундой меняется. Мужчина, сидящий напротив начинал потихоньку закипать, жевалки его заходили ходуном, взгляд приобрел неистовую ярость, но в самый последний момент он взял себя в руки. Берроте непонимающе свел брови, улыбка с его лица стерлась, и он вопросительно уставился на Андреса. -Мартин, - протянул аристократ, слегка улыбнувшись и прищурившись, - ты думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? Чего ты добиваешься? Берроте отвел взгляд после этих слов и снова уткнулся носом в свою тарелку. Андрес на удивление очень грамотно отреагировал на провокацию. Прежний де Фонйоса никогда бы не позволил с собой так общаться. Раньше он мог вилку в яйца воткнуть если на него, не дай Бог, кто не так посмотрит. Сейчас аристократ улыбался, потому что раскусил поведение Мартина. -Я просидел в тюрьме несколько месяцев. Там у меня была полная возможность все обдумать и пережить, - сказал Андрес, - я смирился с тем, что моя жена оказалась шлюхой, а сын аморальным уродом. Это нормально. Так устроен мир. Ты никогда не ожидаешь, что самый близкий человек воткнет тебе нож в спину. Никогда. Ты в рот смотришь родным людям, людям, которых ты любишь. А они вот так подло потом поступают. Да, больно и неприятно, но ты с этим уже ничего не поделаешь. Это их выбор и чаще всего, он приходится не в твою пользу. Тебе ли этого не знать, Мартин? С этими словами де Фонойоса засмеялся, прикрыв глаза. Мартин поднял на него взгляд. Да, Андрес был полностью прав. Ты никогда не ожидаешь удара исподтишка. Никогда тебе в голову не придет мысль, что самый любимый человек может всадить огромный острый нож в твою незащищенную спину. И когда это происходит - мир начинает рушиться внутри тебя. Ты медленно умираешь, пока твоя душа не издаст последний свой вздох. Мартин все это почувствовал, когда смотрел вслед покидающему часовню Андресу. Берроте резко встал со стула, что тот с неприятным скрипом, царапая каменный пол, отъехал на приличные пару метров. Он демонстративно бросил столовые приборы в свою тарелку. Лязг пробежался по всей столовой, проникая в уши Андреса и Серхио, которые с недоумением пялились на внезапно подскочившего Мартина. Мужчина и сам не понимал, почему так быстро вышел из себя. Стоило де Фонойоса только упомянуть их последнюю встречу, стоило ему только сказать эту треклятую фразу, как внутри Берроте все разом перевернулось и его непроницаемая маска упала, обнажая открытую рану, из которой сочилась алая кровь. Ненадолго хватило его холодности. Мартин развернулся и поспешил оставить братьев наедине, с силой хлопая большой и тяжелой дверью столовой. Берроте удалился. -Я что-то не так сказал? - саркастично спросил Андрес и показательно нахмурил брови, обращаясь к Маркина. -Иди за ним, - строго сказал Серхио, поправляя очки и указывая рукой на дверь, - иди, Андрес. Маркина настойчиво повторил, так как аристократ и пальцем не пошевелил. Он лишь удивленно уставился на младшего брата, кладя в рот очередной и последний кусочек глазуньи. Де Фонойоса искренне не понимал, почему он должен был сейчас броситься за Мартином. -Андрес, - с ноткой агрессии прошипел Серхио, - иди за Мартином. Ты сейчас некрасиво поступил. -А он? Он красиво поступил тем, что начал на меня наседать? - зарычал в ответ аристократ, с яростью кладя руки на стол, - если бы он не начал меня провоцировать, я бы не стал отвечать ему. Сам виноват в том, что до сих пор ничего не может отпустить. Жалкий, трусливый мальчишка. Андрес, подобно Берроте подскочил и уже было готовился так же ретироваться из столовой, но прямо у дверей остановился и, не глядя на Серхио, бросил: -Я знал, что так получится, - он сделал небольшую паузу, а затем, более тихо добавил, - не знал, что будет настолько больно и неприятно. С этими словами он открыл двери и вышел прочь, оставляя Маркина одного в столовой. И вот, снова Серхио остается тут один. Мужчина раздраженно пробурчал и начал вытирать рот салфеткой. -Хоть один прием пищи у нас может пройти спокойно? - раздраженно сказал он вслух и принялся убирать со стола грязную посуду, в надежде на то, что Андрес все же пошел за Мартином, а не прочь из монастыря. Де Фонойоса тем временем очень быстро и уверенно шагал по темному коридору монастыря, держа направление к свежему воздуху. Сейчас ему просто категорически необходимо было выдохнуть, иначе его рука бы незамедлительно приложилась о голову одного из проживающих тут монахов. Он был с точностью почти в сто процентов уверен, что истеричный Мартин или снова ушел в бар, или пошел искать себе очередную бездушную задницу, чтобы потрахаться и заглушить все эмоции и чувства, или закрылся у себя в комнате, в полном, всепоглощающем и сжирающем изнутри одиночестве. Утро, так хорошо начавшееся с рассветом, превратилось в отвратительное. Казалось, даже солнце стало светить тусклее. Андрес подходил к выходу во внутренний двор монастыря. Внутри его головы был рой мыслей, который не давал мужчине покоя. С одной стороны, он сказал Берроте правду о том, что во время тюремного заключения действительно все переварил в голове, обдумал поведение своей бывшей жены и поведение сына, свое поведение, и понял, что напрасно сел в тюрьму из-за какой-то шлюхи. Он зря утроил цирк в баре отеля, зря все побил. Мог поступить проще и просто уйти. Но если бы Андрес так сделал, то вместо барной стойки пострадал бы какой-то неудачно проходивший мимо человек или, не дай Бог, его брат, на которого непременно бы вылилось все возможное дерьмо, накопившееся в душе де Фонойоса. Все, что ни делается - все к лучшему. Так или иначе. Но а с другой стороны, Андресу очень хотелось простого воссоединения с Мартином - с его лучшим другом, с его братом. Без всяких обид и скандалов. Аристократ искренне надеялся, что Берроте остыл, что его раны затянулись настолько сильно, что уже никакое воспоминание о таком безжалостном поступке Андреса не причинит ему боли. Но де Фонойоса сам был ходячим напоминанием, поэтому, Мартин чуть не разорвался за завтраком между желанием любить де Фонойоса, как в последний день своей жизни и желанием стереть его из памяти и больше никогда не вспоминать. Он метался от ненависти к себе и от безграничной любви к Андресу. Когда прохладный утренний воздух коснулся лица аристократа и начал медленно обволакивать его легкие, мужчина прикрыл глаза от удовольствия и запрокинул голову. Как только спасительный кислород поступил в его мозг, все горячие мысли, готовые задушить мужчину, тут же испарились, оставляя место умиротворяющей пустоте. Вот что значит выйти "остыть". Теперь Андрес понял. На улице было по-осеннему прохладно и, даже несмотря на то, что ветер не мог проникнуть сквозь толстые каменные стены монастыря, было зябко без верхней одежды. Де Фонойоса поежился, открыл глаза и тут же уловил движение прямо за фонтаном, который стоял посередине двора. За ним, спиной к Андресу, стоял Мартин и тяжело дышал. Аристократ на секунду замер, позволяя себе чуть понаблюдать за тем, что будет происходить дальше. Берроте то сжимал, то разжимал кулаки и что-то бубнил себе под нос. Его плечи вздымались, воздух вокруг мужчины сгустился от переизбытка витающих в нем чувств. Андрес сделал еще пару неуверенных шагов ближе, чтобы расслышать бормотание своего друга. -Почему? - послышалось тихое, - что я кому сделал не так? Кому я перешел дорогу, чтобы все это сейчас испытывать? Будь проклят Де Фонойоса, будь проклята Татьяна, будь проклят тот день. Послышались всхлипы. Эмоции и чувства окончательно переполнили Мартина. Он больше не мог сдерживать всю свою боль, всю тоску, все мысли и переживания. Это было невозможно. И так же невозможно будет все это держать под контролем, проходя мимо Андреса, смотря в его глаза, где тенью отсвечивает их последняя встреча. Невыносимо. Ноги Берроте уже его не держали. Мужчина медленно осел на край фонтана и закрыл лицо руками. Горячие скупые слезы медленно, одна за другой, начали скатываться по его лицу и разбиваться о каменную кладку. Нет, он не рыдал, больше не кричал и не срывался. На все это не осталось ни малейших сил. За два года он столько выплакал, столько настрадался, что сейчас, казалось, мужчина находится на последнем издыхании. Он просто устал. От всего устал. От существования, от чувств, от алкоголя, от этого монастыря. Что его держит на этом свете? Андрес? Серхио? Аббат? Нет. Ничего из этого. Абсолютно ничего. Жизнь некогда позитивного, уверенного в себе, в своих гениальных планах, веселого и жизнерадостного мужчины превратилось в банальное существование и выживание. И это было самым страшным. Что может быть страшнее, чем потерять краски перед глазами? Потерять веру в себя и свои силы? Что страшнее, чем потерять смысл своего нахождения на белом свете? Ты становишься никем. Просто мешком с костями, который буквально ходит сквозь стены, который не может есть и спать, который потерял любую мотивацию продолжать любимое дело. Все пожирает звенящая пустота. Она съедает сначала все твои привычки, затем съедает все твои позитивные качества и чувства, а потом принимается за тебя самого, буквально уничтожая изнутри. И это страшно. -Кому я сделаю плохо, если покончу с собой? - вдруг вырвалось вслух у Берроте, - что меня держит тут? До Андреса долетели эти слова. Долетели и с такой силой ударили по нему, что весь воздух вдруг вышел из легких, заставив хватать ртом кислород. Он похолодел. Он испытал чувство. Чувство ужаса. Да, мужчина знал и прекрасно оценивал свой поступок, знал, к чему он приведет, понимал, что обрек своего лучшего друга на страдания, которые врагу не пожелаешь. Но эти слова... Они ставили на чашу весов жизнь. Настоящую жизнь человека. Де Фонойоса хотелось прямо здесь и сейчас упасть на колени и раскаяться перед Мартином. Никогда в жизни аристократ бы себе такого не позволил. Это было бы выше его чести и его эго. Но сейчас, спустя время глубокого самоанализа, осознания ценности своей жизни и каждой ее секунды, слышать такие слова от совершенно небезразличного для него человека было настоящим ужасом. Вся обида на только что случившуюся перепалку, вся раздраженность на поведение Мартина вдруг куда-то испарились как по щелчку пальцев. Иногда, слова могут отрезвить очень сильно. Нужные слова. И чаще всего они самые страшные, которые ты когда-либо слышал в своей жизни. В несколько крупных шагов Де Фонойоса пересек расстояние, разделявшее его с Берроте и, схватив того за плечо, резко встряхнул. Страх породил за собой гнев. -Если только попробуешь что-либо с собой сделать, я найду тебя на том свете и разобью твое лицо не хуже барной стойки! - прорычал Андрес. Мартин никак не ожидал увидеть перед собой причину всех своих несчастий. Его мокрые от слез глаза тут же округлились от страха. Он замер, не веря своим ушам. Минутами ранее Де Фонойоса бросался колкими фразами, ковыряя все раны Берроте, а сейчас смотрел на него так напугано и зло, что внутри все переворачивалось. Впервые за такой долгий промежуток времени Мартин увидел настоящего Андреса. Искреннего, который не пытается скрыть свои эмоции под маской напускной улыбки и прямой осанки. Вот он - стоял перед ним как есть. Казалось бы, лучик надежды снова должен был затрепетать внутри растерзанного мужчины. Но в голове вращалась лишь одна фраза: "А зачем?" -Мне здесь делать нечего, - отрешенно ответил Берроте и отвел взгляд от склонившегося над ним Де Фонойоса, - чтобы что? Снова слоняться по пустым коридорам, видеть твой силуэт за каждым углом? Безбожно пить, надеясь заглушить одиночество? Разговаривать с мебелью лишь потому, что все тут рты себе позашивали? Сидеть и каждый божий день задавать себе вопрос - почему мои друзья меня бросили? Для этого, Андрес? Мартин снова поднял взгляд своих глаз на аристократа. Голос его не дрожал. Нет, наоборот, какая-то необъяснимая решительность появилась в нем. Словно, он осознал, что мог сделать это и раньше. Его удерживала лишь надежда на то, что Серхио и его брат вернутся. Что в один день он все же увидит тех, кого считал своей семьей. Надежда на то, что на сей раз Андрес примет его чувства, примет его любовь. Но с приездом этих двоих все стало лишь хуже. Все, что он так старательно, хоть и безуспешно пытался зализать два года начало сочиться наружу, поедая его мысли, сердце и душу. От себя не убежишь. И от горькой правды тоже. Больше надежды нет. И, соответственно, смысла существования тоже. Де Фонойоса умирает, так и не позволив Берроте его любить. Зачем он только ждал? Наивный мальчишка с хамоном вместо мозгов. -Послушай меня очень внимательно, Мартин, - очень серьезно сказал Андрес и медленно опустился на бортик фонтана рядом со своим другом, а кисть его тем временем снова прикоснулась к плечу Берроте, - знаешь что я понял за эти месяцы? Никто в твоей жизни не вечен. И в принципе ничего нет вечного. Я был женат пять раз и все, кого я любил от меня отворачивались по тем или иным причинам. Я собирал себя каждый раз по кусочкам, вставал и снова шел на те же грабли. А потом, вдруг, мне сказали, что я смертельно болен. Я разозлился - что значит я умираю? Этого просто не может быть. Я был в ярости, я начал жечь остатки своих дней на этом свете, расшвыриваться ими, словно я потеряю лишь одну из девяти жизней. А затем наступила пауза в моем существовании под названием "тюрьма". А там, мой друг, все совсем иначе. Представь себе, какого это - сидеть в четырёх стенах, абсолютно ничего не делать, не иметь возможности даже нормально поесть и при всем при этом осознавать, что жить осталось всего ничего. В тот момент я начал скучать по самым незначительным вещам, которым я не придавал никакого значения. Я скучал по летнему зною, по вкусной курице, по итальянскому вину, по роскошной кровати, по волнам моря, по чистому звездному небу, по операм, по испанской музыке. Меня лишили всего, что я даже и не ценил. Ты был прав. Я действительно не ценил того, что имел, а потом потерял. Я разбрасывался всем и всеми. А когда этого лишился, осознал, как мне не хватает многих вещей. Как мне не хватает тебя. Я скучал, Мартин. На этих словах мужчина сделал паузу, оценивая реакцию сидящего рядом с ним человека. Рука Андреса почувствовала, как тело Берроте напряглось. Глаза его, до этого смотревшие куда-то в пустоту, встретились с глазами Де Фонойоса. Казалось, только что в них снова затеплилось что-то. Как же Мартину не хватало лишь этой фразы. Фразы о том, что самый дорогой ему человек про него не забыл. Он думал, вспоминал, скучал. И вот снова. Стоило Андресу лишь чуть-чуть проявиться к Берроте, как тот, словно бездомная собака начинал за ним плестись с надеждой на то, что его в конце этого пути не бросят на улице. Однажды, аристократ уже так поступил, а Мартин, как сраный Хатико, сидел и верно ждал его у порога монастыря и жалобно скулил. Где же гарантии того, что в этот раз он не поступит так же? Но эти мысли не пришли в голову влюбленного и истерзанного мужчины. Сейчас внутри него гремела лишь последняя фраза Де Фонойоса. -Не смей мне лгать, Андрес, - очень тихо ответил Берроте, - если ты это сказал лишь для того, чтобы я отогнал страшные мысли из головы - лучше признайся сразу. Я не хочу снова все это переживать. Я не смогу, понимаешь? Никак не смогу. В следующий миг, вторая рука Андреса опустилась на щеку Мартина. Лишь на одно мгновение сердце Берроте замерло. Де Фонойоса притянул голову своего друга к себе и уткнулся своим лбом в лоб Мартина. Оба мужчины не сговариваясь прикрыли глаза. Казалось, время вдруг остановилось. Солнце, которое медленно ползло вверх, так же замерло, наблюдая за невероятно разворачивающейся картиной. Утренние птицы перестали щебетать, позволяя двум бешено стучащим сердцам услышать друг друга. Ветерок остановил свои порывы, дав мужчинам снова вкусить такие родные запахи друг друга. Весь мир замер, ради них. Ради этого воссоединения. И понятно все было без слов. Прошла минута. А то и две, а то и целых десять, прежде чем Андрес оторвался от головы Мартина. Взгляды их снова пересеклись. В глазах Берроте виднелась прежняя искренняя, но такая режущая по сердцу любовь. В них снова загорелась надежда. Совсем крошечная, но очень крепкая. В глазах Де Фонойоса же поселилась тоска. Тоска по близкому другу, которого, как оказалось, ему действительно критически не хватало все это время. В них же появилось и раскаяние. Мужчина осознал, что своим поступком буквально подписал Мартину смертный приговор, как некогда для него сделал то же самое врач. Разве между этими вещами нельзя провести параллель? Ведь это - то же самое. Любовь - это самая настоящая болезнь, от которой у тебя нет и никогда не появится лекарства. И либо ты принимаешь эту болезнь и живешь с ней, наслаждаясь каждой секундой своей жизни, либо ты умираешь от нее в страшных муках, так и не позволив себе пожить. -Я понял еще одну вещь, мой старый друг, - Андрес снова за долгое время позволил себе настоящую улыбку, - сейчас я готов ко всему. К любым авантюрам и приключениям. К экспериментам, творчеству, к любой еде и любви. Мне осталось жить так неприлично мало и на смертном одре я хочу лежать с осознанием, что жизнь моя была прожита не зря. Я попробовал все, что только было можно и нельзя. Этот только что маленький огонек надежды внутри Мартина внезапно вспыхнул ярким пламенем костра. Словно в него плеснули целую канистру бензина и запихали туда десяток петард. Неужели, это зеленый свет? Неужели, Андрес готов отрыть свое сердце Берроте? Но следующая фраза спустила окрыленного Мартина с небес на землю. -Ну что, займемся снова этим прекрасным местом? Одно из моих предсмертных желаний - вдохнуть жизнь в монастырь, который успел стать домом.